– Какого ветра? – пытаясь поймать его взгляд, снова спросил Ерохин. – Ты не заговариваешься? С тобой все хорошо?
– Со мной все хорошо, Юрий Всеволодович. Кстати, вас там где-то вроде ждет медсестра – сходите к ней и отпустите ее.
– Да-да-да, – как-то неестественно протараторил Ерохин и, прихрамывая, направился к двери.
Самолет из Красноярска вылетел в половине шестого, а прилетел на Чкаловский аэродром в седьмом часу по московскому времени. По приземлении пилоты передали через Фуралева, что надо немного подождать, находясь на борту, так как садятся друг за другом два военных транспортника с раненными, и поэтому все вокруг заполнено реанимационными машинами.
– Может, нам выйти помочь таскать раненых солдат? – предложила Настя.
Данила улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой.
– Нам придется добираться до квартиры по утренним пробкам часа два до вашей квартиры, – как бы про себя сказал он и через минуту добавил: – Не хотите позавтракать?
Шадрины все втроем молча переглянулись, а затем с укоризной уставились на своего сопровождающего.
– Я должен был по инструкции вам предложить перекусить перед тем как покинуть борт, – как бы оправдываясь, продолжил он. – Правда, должен был это сделать перед посадкой, да уснул вот…
У Фуралева зазвонил телефон, а еще через несколько минут возле самолета уже стоял микроавтобус с такими же, как и в Красноярске, затемненными стеклами.
– Вас ждет Константин Георгиевич в Москве, – тихо шепнул на ухо Никите Данила, когда Настя с Таней встали со своих мест и направились к дверям. – У нас нет лишнего времени. Видимо, ему доложил водитель вот этого броневичка, и он сам распорядился, чтобы нас не задерживали.
Они пересели в минивэн, и водитель, который даже не поздоровался ни с кем, и который оставался на своем месте, пока они затаскивали в машину багаж, повез их сперва какими-то, чуть ли не звериными, тропами через леса и дачи, а потом выехал на Ярославское шоссе, и, таким образом, они очутились на Енисейской улице довольно быстро.
Дверь в квартиру была открыта, а прямо в прихожей их встретила женщина лет срока пяти с аккуратно прибранными волосами в пучок, в коричневом брючном костюме и в очках. Она как-то тихо поздоровалась, что-то еще прошептала, передала связку ключей Фуралеву и, прошмыгнув на площадку, зашагала вниз по лестнице.
– Это наша сотрудница, – прояснил Данила на всякий случай, поймав на себе недоумённый взгляд своих спутников. – Она тут поддерживала порядок все это время, да и сейчас в ее обязанности было заполнить доверху холодильник продуктами, включить кондиционер, приготовить домашнюю здоровую еду, ну, и все остальное… А это вам, – добавил он, протягивая переданную связку ключей Тане. – Тут три комплекта ключей. Если будет желание, то можете поменять секретные механизмы замков – это на ваше усмотрение. Вы осваивайтесь в вашей квартире, а я вашего мужа и отца – вы уж извините меня – должен забрать к начальству… И да, вот еще что: на столе на кухне должен лежать конверт с банковской картой – это подарок Анастасии Никитичне на новоселье, так сказать. Пин-код там же, в конверте… Там же – на столе – должен быть телефон с привязкой к этой карте… Не удивляйтесь фамилии и на карте – потом вам все объяснят…
– А какую сумму оттуда можно истратить? – спросила Настя, выглядывая из-за спины Никиты. – Или сперва надо деньги туда положить?
– А вы идите в Сбербанк и посмотрите сами – сколько там денег. Вы же, пожалуй, не пользовались ими до сих пор, не так ли? Вот и потренируетесь. К сожалению, у меня нет такой информации – это все должен был сделать Валерий Иванович, в смысле, он должен был привезти вас сюда и все рассказать.
Никита, в каком-то смысле, даже обрадовался внутренне тому, что ему надо прямо сейчас ехать к Ситникову. Он, представляя, как жена с дочкой будут рассматривать квартиру в Москве, еще, будучи дома в Сайгире, про себя в душе радовался, но отдавал в полной мере отчет, что затем все равно они будут спрашивать: за что им просто так дали в собственность квартиру в столице? А дальше будет еще масса мелких вопросиков, которые его запутают так, что ему придется начать лгать и, как его учил Константин Георгиевич, эти свои выдумки превращать в сознание за правду и запомнить их в мельчайших деталях. А так, если он исчезнет до ночи, то Таня с Настей попривыкнут к новой обстановке и вообще к новому повороту в жизни, и заодно сами в разговоре между собой невольно ответят на те самые вопросы, которых боялся Никита.
– Вы не хотите прогуляться по Москве? – спросил Никита, глядя лукаво в глаза своей жене. – Только, если осмелитесь, держитесь подальше от московских вокзалов.
– Если захотите – во сколько прислать машину? – Никиту поддержал и Данила. – Водитель будет этот же, что сейчас ждет нас внизу. Он, кстати, знает Москву, как пять своих пальцев. Если вы не готовы в данную минуту ответить, то он минут через двадцать наберет номер того телефона, что лежит на кухне, и вы тогда уточните этот вопрос.
Никиту не очень интересовал вопрос: где его ждет Ситников? – поэтому он молча уселся в салоне минивэна (Фуралев уселся рядом с водителем) и стал равнодушно глядеть на мелькающие за стеклом дома, заметив только, что направились они в сторону центра, когда выбрались на проспект Мира. Свернув на Садовое кольцо, машина долго петляла по каким-то улочкам и переулкам и, наконец, остановилась, проехав через чугунные решетчатые ворота, которые вручную открыл Фуралев, поколдовав над кодовым замком, в глухом дворе-колодце. «Тут дверь одна, – повернувшись в сторону Никиты, отметил Данила, – вряд ли потеряетесь. Константин Георгиевич ждет вас на втором этаже. Вы только кнопочку нажмите, и вас проводят. Потом я сам лично приеду за вами… Вы, пожалуйста, наденьте медицинскую маску».
Никита кивнул в ответ и вышел из салона.
В зале, куда вошел Никита, было прохладно и довольно темно из-за опущенных снаружи окон рольставен вкупе с плотными шторами, которые вместе создавали почти непроницаемый барьер для солнечного света. Он даже поначалу решил, что Ситников должен вскоре подойти и поэтому плюхнулся в полумраке в кожаное мягкое кресло, стоявшее в простенке между двух окон.
– Здравствуй, – услышал он почти синхронно голос Константина Георгиевича и от неожиданности вздрогнул, – а я ждал-ждал тебя, составил даже план нашего разговора и потом прилег и задремал. Включи, Никита, свет – переключатель от тебя с правой стороны чуть выше подоконника.
Когда зажегся свет, Никита с удивлением отметил про себя, что Ситников с того момента, как видел его последний раз, как будто даже помолодел. Чтобы сгладить неловкий момент, он отметил вслух про это, желая сделать приятное своему шефу.
– Кстати, да – ты прав! – заулыбался Константин Георгиевич. – Мой внук то же самое говорит. Лично у меня такое чувство, что виной тому твой тоннель: не поверишь, но после крайней, как говорят летчики, ночевки там, с моим организмом какие-то странные трансформации произошли. На первый взгляд вроде малозаметные, но конкретно для меня они очень важные… Но с этим потом… Надо же, как ты своеобразно начал нашу беседу! Давай-ка, друг мой, наперво займемся нашими делами.
Ситников вышел из зала в другую дверь, – не в ту, откуда зашел Никита, – и вскоре послышался шум воды, а затем Константин Георгиевич вернулся обратно и уселся за стол, который стоял рядом с диваном, на котором минут пять назад он дремал.
Пока Директор СВР принимал водные процедуры, Никита осмотрел довольно большое помещение, где он очутился: паркетный пол с узорами из разных пород дерева, потолок в помпеянском стиле, стена напротив него уставлена шкафами с книгами до потолка, по углам – мраморные колонны, настенные светильники в античном стиле – все смотрелось очень уютно и даже как-то музейно.
– Присаживайся сюда, Никита Алексеевич, – позвал его Ситников, – разговор у нас будет долгий… Кофе или чай не хочешь? Ну, ладно – потом.
Никита уселся на деревянное кресло старинной работы напротив Константина Георгиевича.
– Давай попервоначалу решим вопрос с твоей дочерью, – глядя на исписанный листок бумаги, сложенной пополам, со строгим изменившимся голосом, начал Ситников. – После того, как ее сфотографируют, она получит новый паспорт на имя Никитиной Анастасии Алексеевны. Ты не возражаешь из-за новой фамилии и нового ее отчества? – Никита пожал плечами. – Отец согласен – прекрасно. Кстати, банковская карта уже оформлена на Никитину Анастасию. Квартира будет также оформлена на ее имя. Идем дальше… Пока у нее есть время, Фуралев научит ее водит машину и к сентябрю, думаю, получит права. Машину я сам подберу. Это, значит, у нас – во-первых… Есть какие-нибудь пожелания по этому моменту?
Никита встал, походил туда-сюда по залу, сел на свое место и спросил:
– Ей бы гида на первое время, как думаете?
– Я же сказал, что Фуралев будет ее телохранителем до сентября… Давай теперь начнем разбираться с тобой. Вылетаешь ты завтра вечером в Нью-Дели. Паспорт и билет получишь завтра перед вылетом. В Индии тебя встретит наш человек и вручит паспорт на гражданина Чили, с которым ты вылетишь в Сантьяго. Там, то есть в Южной Америке, куда ты так рвался, тебе дается две недели. Из Чили добираешься до Мендосы, а там тебя встретит другой наш человек, и с его помощью ты станешь гражданином США с настоящим штатовским паспортом. Это был самый сложный и дорогой момент для нас. Ты станешь жителем Аляски, охотником по роду деятельности, прибывшим в Латинскую Америку отдохнуть к другу. Некоторые нюансы этого дела мы еще обсудим потом… Почему ты захотел провести пол месяца именно в Аргентине – мне , конечно, очень интересно, но пытать не буду – расскажешь потом… Да, странное слово: «потом»…
Ситников встал и долго ходил вокруг стола, о чем-то раздумывая.
– Как ты думаешь, какие у тебя шансы вернуться назад? Я даже не говорю «с победой» – просто вернуться назад, а?
– Почему это не надо говорить про победу? А зачем я тогда еду? – ответил Никита, почти не раздумывая. – Шансы хорошие. Дня два назад предполагал, что они примерно один на миллион, а сейчас могу сказать, что, как минимум, пятьдесят на пятьдесят…
– Даже так! И что такое произошло у вас в Красноярском крае? Ты же вроде два дня назад был у себя в поселке? Ладно-ладно, молчи – не буду пытать…
– А знаете, Константин Георгиевич, я вот сейчас поймал себя на мысли, что я боюсь не провала, а именно удачного завершения нашего дела с этим астероидом… Вернее не боюсь, а опасаюсь…
Ситников застыл, услышав крайне неожиданные парадоксальные слова Никиты.
– Да-да, именно так, – улыбнулся грустно тот. – Представьте, я выполню свою невозможную миссию, но подумайте, что произойдет после: тоннель сомкнется и исчезнет, а потом ко мне вернется моя смертельная болезнь – рак в последней стадии. Конечно, это всего лишь предположение, но дело в том, что это тело, – Никита развел руками, – не мое… Можете думать что угодно, но это на самом деле – факт. И вот, когда как в избитом дурацком кино мир будет спасен, мне вернут мое старое тело, которое уже невозможно вылечить…
– Но это только твое предположение, – ничего не понимая, но пытаясь опровергнуть трагический вывод Никиты, перебил его Константин Георгиевич. – Зачем Им, – он поднял наверх указательный палец, – заниматься таким крохоборством, затевая игру космических масштабов?
– Возможно, я и ошибаюсь, но только скажу вам, что прошедшие полгода были самыми счастливыми в моей жизни: я выздоровел, находясь в полушагах от смерти; встретился с вами, с Агаевым; помог доктору Ерохину; спас семью Кокаревых, – а теперь за все это надо платить. Смерти, Константин Георгиевич, как это ни будет звучать громко и патетически, я нисколько уже не боюсь – я один раз уже умер, – поэтому я сделаю свое дело. Другого пути для нас нет: астероид существует, и он летит к нам… Извините, мысли мои путаются…
Так они просидели почти до десяти вечера. Ситников подробно зафиксировал свои обязательства для выполнения плана Никиты, в суть хитросплетений которого тот так и не посвятил Директора СВР. Впрочем, Константин Георгиевич был только рад такому положению вещей по понятным причинам.
Вечером, приехав на квартиру, Никита огорошил Таню с Настей, пребывающих в состоянии эйфории от прогулки по Москве и от собственной квартиры в столице, тем фактом, что якобы ему надо срочно вернуться на свой охотничий участок. Этот план был им заранее обдуман, чтобы все успеть и никуда не опоздать, притом чтобы все выглядело абсолютно правдоподобно. Таня оставалась в Москве со старшей дочерью до первого августа, пока не появится приказ о зачислении ее на первый курс пограничного института. Затем она должна была возвратиться в Сайгир к Мише с Ритой и ждать якобы возвращения Никиты из тайги примерно в первых числах сентября, а возможно и позже.
С утра они все вместе поехали на ВДНХ, потом вернулись к часу дня и, пообедав, Никита с Фуралевым поехали в Шереметьево. Никита боялся этого момента – расставания с женой и со старшей дочерью, – зная, что может случиться так, что он больше их никогда не увидит, но, слава богу, все прошло довольно спокойно и даже обыденно. Они же не знали, куда на самом деле он отправляется…
Прибыв в аэропорт, Данила вручил ему паспорт на имя Левинсона Бориса Ефимовича, чем удивил и даже развеселил Никиту. Когда он уже собирался выйти из салона, Фуралеву кто-то позвонил, и он попросил его подождать, мол, его ожидает небольшой сюрприз. Действительно, не прошло и десяти минут, по стеклу двери с той стороны, где в задумчивости сидел Никита, вдруг кто-то резко стукнул кулаком. Он, вздрогнув от неожиданности, раздраженно открыл дверь и почти сразу очутился в объятиях Агаева.
– Думал, опоздаю, – помогая выйти из машины, начал прояснять свое появление Валера, – застрял в пробке. Ты извини, я специально Фуралева попросил тебе не говорить, что приеду тебя провожать: точно не знал, успею или нет. Иначе опоздай я, а ты бы перед такой дорогой огорчился…
– Рад, очень рад! – воскликнул Никита и даже прослезился: он так хотел без всяких переживаний сесть в самолет и начать выполнять свой, никому не известный кроме него, план, но не получилось…
Уже перед посадкой Валера крепко обнял его и прошептал:
– Значит, в условленный день я буду ждать тебя в Пекине? Или не в Пекине – там видно будет…
– Если тебя не затруднит, – ответил Никита, похлопав его по плечу. – И проследи, пожалуйста, за моим свояком, чтобы он не удрал на войну – ей, Богу, он с возрастом стал как мальчишка.
– Сделаю все, как ты приказал, товарищ генерал, – улыбнулся Агаев.
В Нью-Дели самолет приземлился в четвертом часу. Индия встретила его проливным дождем. В здании аэропорта, сразу после выхода из пункта таможенного контроля, Никиту встретил типичный, по внешнему виду, индиец лет сорока, державший в руке картонку с новой паспортной его фамилией. Назвался он именем Джон, что Никиту вполне удовлетворило. Разговаривал Джон по-английски довольно прилично с легким характерным акцентом. Он посадил его в какой-то ретро автомобиль, в котором, несмотря на приличный возраст, имелся кондиционер, а салон был полностью отделан кожей и деревом. Никита из-за дождя, заливавшего стекла, не видел почти ничего. Джон привез его, по всей видимости, в свой довольно роскошный дом где-то в пригороде столицы Индии.
Накормив своего гостя, Джон вручил ему запечатанный конверт, где был его новый паспорт гражданина Индии и билет до Сантьяго с пересадкой в Сиднее. До рейса оставалось примерно шесть часов. Предложив гостю немного отдохнуть перед долгим перелетом, Джон оставил его одного в комнате, а сам тактично ушел.
Под шум тропического ливня Никита продремал часа три на мягком диване, когда его разбудил хозяин дома и предложил попить чаю, на что Никита с радостью согласился. Чай был просто восхитительным, и он выпил четыре чашки к радости Джона.
– Желаю тебе, дорогой друг, удачи, – с грустью в голосе прошептал Джон на прощанье перед посадкой в аэропорту. – Слышишь, дождь пахнет циннией? – все должно случиться так, как ты планируешь – верь. Будешь в Дели – обязательно дай знать, а если я буду в Москве – втайне буду надеяться, что ты меня пригласишь к себе в гости… как-нибудь…
За время долгого до Сантьяго перелета, включая томительное ожидание стыковочного рейса в Сиднее, Никита продумывал план своей неосуществимой миссии. Он понимал, как в сложившейся обстановке было сложно нелегалам СВР добывать ему настоящие документы за довольно короткий срок. Но это было даже не началом в реализации его планов, а всего лишь преддверием. Никита умышленно ни Ситникову, ни Агаеву не стал раскрывать детали намечаемых им действий, так как, во-первых, объяснить их словами даже сам себе он не мог – все было как в тумане; во-вторых, если мы смог, то его точно уже никуда из страны не отпустили бы. Они знали в общих чертах, что цель его миссии добраться до Нью-Йорка без приключений и там – легко сказать! – уговорить Макса уничтожить астероид с помощью добытого Никитой кода. Но вот зачем он наметил пребывание около двух недель в Аргентине – для Агаева и Константина Георгиевича было совершенной загадкой, и лишь приказ Президента максимально помочь и ни от чего не отговаривать Никиту снял с него необходимость что-либо разъяснять против его воли. И вот, если бы он рассказал всю правду о цели своей остановки в Аргентине, то его путешествие закончилось бы еще до его начала.
Все дело в том, что уже после того, как Максу был вручен пакет с ложным кодом, те есть после пресловутой встречи на Гаваях, почти случайно Никита выяснил, наблюдая за Гарри во время его беседы с Алексом в Новой Зеландии, ошеломляющую деталь. Оказалось, что если даже ввести настоящий код из Гренландии, то ровным счетом с астероидом ничего не произойдет. Для срабатывания детонатора необходимо было подтверждение этого самого кода из Пайн Гэпа от Афины. Причем сперва команда от Макса доходила до спутника связи, сопровождающего астероид, потом оттуда закодированный сигнал шел в австралийский центр, и только после подтверждения эта команда попадала на заряд самоликвидации. Причем все было разработано так, что этот сигнал от спутника распознавала и регистрировала только аппаратура в Пайн Гэпе.
Таким образом, получалось, что Никите следовало подговорить уничтожить астероид не только Макса, но и Афину, которую на самом деле звали Николь Мейси. Эта самая Николь почти пять лет неотрывно руководила слежением и корректировкой орбиты этого злополучного небесного тела, отлучаясь из базы в Австралии на сутки раз в месяц для отчета у Гарри. В июне, когда управление полностью перешло в Гренландию, то есть когда Макс и Николь поменялись ролями, двое из пяти ее непосредственных помощников, которые на самом деле не знали истинной цели своей работы, перешли в Хьюстон, в НАСА, а она же сама впервые взяла заслуженный «отпуск». Правда, для этого Гарри с Алексом пришлось немного ее поуговаривать.
У Николь Мейси, потерявшей родителей примерно двадцать лет назад в автокатастрофе, из близких родственников оставался только двоюродный брат покойного отца. Тот еще лет сорок назад перебрался в Аргентину, купил там виноградник и занимался довольно успешно виноделием. Детей у них с женой не было, поэтому раз в год на Рождество дядя неизменно присылал открытку с поздравлением и приглашением погостить у них. Никита косвенным путем для себя подсчитал, что виделась Николь с дядей-виноделом в последний раз на похоронах родителей, когда они вместе с женой прилетели в Калифорнию. Естественно, двоюродный брат отца понятия не имел, чем занимается ее кузина, и когда та вдруг связалась с ним по телефону, озвучив свое намерение прилететь в Аргентину и прикупить виноградник с домом и со всем хозяйством в Сан-Хуане, тот потерял дар речи от изумления и радости. По крайней мере, так подумал Никита…
Никита точно не знал, где находится и как называется населенный пункт или некое винодельческое хозяйство этого самого родственника Николь Мейси. Скорей всего, он пропустил некий ключевой момент, так как старался следит кроме нее и за Максом, и за его слугой Рони, и немного за Гарри и Бобом. Может быть, останься он на базе еще несколько дней, то мог бы выяснить этот момент, но перед дорогой ему обязательно надо было побыть с семьей…
Долетев до Сантьяго, дальше до Мендосы Никита планировал добираться на автобусе, где, встретившись с нелегалом СВР, должен был стать на время гражданином США. Получив все документы, Никита собирался взять в прокат машину, и осторожно, под видом потенциального покупателя виноградного участка, проехать вдоль границы провинций Сан-Хуан и Мендоса, надеясь при этом и выйти на следы Николь. В принципе, все это должно было занять от силы два дня: скорей всего, агент Мейси уже заключил сделку или же она вот-вот должна была свершиться, а значит, об этом должны знать многие поблизости от данного хозяйства.
Уже сев на борт самолета до Сантьяго, Никита, отодвинув вовсе в сторону проблематику Макса в будущем, в тысячный раз стал обдумывать многоуровневый, с массой возможных ответвлений, сценарий своих действий в Аргентине, когда он разыщет Николь. Наблюдая, начиная с апреля и вплоть до последнего дня перед отбытием в Сайгир перед поездкой в Москву, за Максом и Николь, Никита пытался узнать о них всю их подноготную. И в целом, он считал, что знает о них очень много и даже, может, больше, чем они знают о себе сами. Осведомленность о личных пристрастиях, о характере, о некоторых тайнах прошлого, о мечтах и надеждах – все это ему надо было для безумной, на первый взгляд, игры, где эти знания представляли довольно значимые козыри для перетягивания их на свою сторону…
Никита в общих чертах заранее изучил свой маршрут из Сантьяго до Мендосы, а затем и предполагаемый район в Сан-Хуане вдоль южной границы региона. Поэтому, пройдя строгий чилийский таможенный контроль, он сразу сел в такси и просто озвучил название компании, занимающейся автобусными перевозками. У Никиты была возможность взять в прокат автомобиль сразу в Сантьяго, но он был не уверен в своих шоферских навыках для преодоления сложной серпантинной дороги через Анды, а на самолете он и устал, да и хотелось полюбоваться величественными пейзажами Анд наяву, а не только посредством возможностей таинственного зала.
Столица Чили встретила его хмурой серой дымкой над городом, из-за которого казалось, что горная гряда вдалеке сливается с небом, отчего складывалось ощущение, будто бы город погружен в огромный, космического масштаба, мешок.
Вдоволь насмотревшись воочию величественных пейзажей Анд, в какой-то момент Никита задремал, и притом так крепко, что проснулся только в Мендосе – столице одноимённой провинции Аргентины.
Выйдя за территорию автобусной станции, Никита направился к стоянке автомобилей, где его должен был ждать человек, очень важный для СВР нелегал из Канады, в темно-бордовом «Додже Караване», номер которого ему сообщил Ситников в Москве. Что интересно, он тогда намекнул, что в лицо этого человека даже он не знает, и что им пришлось изрядно потрудиться и потратиться, чтобы уговорить того заняться сопровождением Никиты на определенном этапе его миссии.
Увидев минивэн гранатового цвета с затемненными стеклами и с оговоренными номерами, он направился к нему уверенной походкой. Когда Никита подошел к водительской двери и уже поднес руку, чтобы постучать по стеклу, как та бесшумно и довольно быстро опустилось примерно на двадцать сантиметров, и твердый мужской голос с легким французским акцентом на хорошем английском попросил его сесть сзади с правой стороны, что он и сделал.
– Летели из Индии, а из багажа – среднего размера рюкзак. – Из зеркала заднего вида на него на секунду посмотрели пронзительные карие глаза в очках. – В Сантьяго, пожалуй, долго вас мытарили во время осмотра после прилета?
– Я даже не заметил, – пошутил с серьёзным голосом Никита.
Они ехали примерно с полчаса, выехав куда-то за черту города, пока не остановились во дворе небольшого одноэтажного каменного дома, утопавшего в тени каких-то странных на вид хвойных деревьев с причудливыми кронами.
– Дом пустой и он в полном вашем распоряжении, – выйдя из салона, сказал мужчина, приглашая жестом Никиту следовать за ним.
Лет пятидесяти – одного с ним примерно возраста, подтянутого телосложения, среднего роста, волосы черные с проседью, лицо гладко выбрито, нос прямой – импозантный на вид человек, и, как приметил про себя Никита, он был весьма похож на одного российского киноактера.
– Мне сообщили ваш размер одежды, – сказал он, открыв входную дверь ключом и пропуская Никиту в дом. – Здесь сейчас, как вы уже, наверное, заметили, зима. Конечно, она не такая, как в России, но все же… Если будет нужна ветровка или куртка потеплее – все есть… – Уже зайдя в дом и закрыв за собой дверь на щеколду: – Ужинать будете или вас автобусная компания Аргентины накормила?
Никита все ждал, когда хозяин (или не хозяин?) дома назовет свое имя, чтобы можно было обращаться по-людски к нему, но тот почему-то медлил. Самому же Никите было немного неудобно представляться, тем более у его собеседника должен был быть его новый паспорт с новым именем, и следовательно, ему называть свое настоящее имя по законам жанра не стоило.
– Если предложите еду путешественнику, то почему бы не поужинать в хорошей компании? – ответил Никита и добродушно улыбнулся.
– Тогда я сейчас закажу из кафе. – Мужчина улыбнулся приветливо в ответ. – Вы пока пройдите в зал и зажгите камин, если вас не затруднит.
Никита кивнул в ответ: зажечь приготовленный камин, где надо было всего-то поднести специальную спичку к уложенным дровам – это ли не забава для сибирского охотника!
– Прошу прощения, – зайдя в зал минут через пять, обратился к сидящему возле камина на кресле Никите хозяин дома, – я никак не представлюсь первым – вы это ждете, я вижу. – Он достал из барного шкафа бутылку красного вина, уверенным движением открыл ее, потом поставил на журнальный столик два больших бокала и налил на донышко каждого немного содержимое бутылки. – Ну, что же, я ваше имя знаю, а меня зовут Роберт, Роберт Мартель, если угодно. Давайте, выпьем за знакомство.
– А как меня зовут? Вы забыли озвучить мое имя, – спокойно глядя в глаза, сказал Никита.
– Да, конечно! Но давайте все же сделаем по глотку этого чудесного шираза из Сан-Хуана.
Выпили. Затем Роберт, словно заправский фокусник, вытащил из-под столика кожаную папку и раскрыл его перед Никитой.
– Вот ваш паспорт гражданина США. Вы на самом деле Хенри Дэвис. Это – ваши водительские права…
Роберт последовательно выкладывал все, что должен иметь при себе обычный североамериканец: потертый бумажник с приличной суммой наличных долларов и аргентинских песо, банковские карточки, карточку соцстрахования и еще кое-какие нужные мелочи. Он даже протянул Никите пакет с монетами для полной достоверности и связку ключей от «дома на Аляске», откуда по легенде и прибыл на отдых в Аргентину Хенри Дэвис. Закончив с папкой, Роберт также неуловимо выложил на стол небольшой ноутбук, и объяснил, что он Никите нужен будет для покупки авиабилетов, а также для связи с ним через чат компьютерной игры. Он даже включил и показал уже установленные и настроенные программы, а также растолковал подробно способ и время связи.
– А теперь, – наливая вторую, уже поприличней по объему, порцию вина в бокалы, сказал Роберт, – выпьем за Хендри Дэвиса, чтобы ему сопутствовала удача и чтобы он был здоров!
Вскоре прибыл посыльный с едой. После ужина и допитой бутылки вина, Роберт достал из все той же папки несколько листков бумаги с каким-то текстом на английском и протянул их Никите.
– Я сейчас покину вас на некоторое время, – сказал он, – а вы выучите свою биографию и все то, что касается личности Хенри Дэвиса. Потом, если возникнут вопросы, мы вместе разберем их…
– Скажите, а машину здесь не сложно взять напрокат. И вообще, вы можете мне растолковать саму процедуру этого акта?
– Вы хотите попутешествовать по Аргентине или же намереваетесь поколесить по всей Латинской Америке? – с ноткой иронии в голосе спросил Роберт.
– По Аргентине… Видите ли, мне всего-то нужно поездить по южной части Сан-Хуана и разузнать, кто покупал виноградные участки за последние полгода. Причем, скорей всего, это делала женщина…
– А зачем ездить? – перебил его Роберт. – Я могу это выяснить как раз во время своей, так сказать, прогулки: у меня есть хороший знакомый, который может все разузнать довольно быстро. Виноградники продаются и покупаются довольно редко – это же не пирожки!
Роберт ушел. Никита сначала бегло прошелся глазами по выданным им листкам, затем, усевшись удобно в кресло рядом с камином, стал внимательно читать все об этом самом Хенри Дэвисе, «шкуру» которого ему надо было потаскать ближайший месяц, а то и больше.
Роберт вернулся довольно поздно. Никита, проштудировав «свою» биографию за полчаса, к тому времени уже дремал в мягком кресле, вытянув ноги на каминный приступок. Услышав шаги, он вскочил и бросил взгляд на каминные часы – было половина первого.
– Прошу извинить меня, – сказал Роберт, заходя в зал, – но моей задержке виноваты вы… Одним словом, мне пришлось потрудиться и, опуская все подробности, хочу только сказать, что завтра к середине дня вы получите информацию о сделках со всеми земельными участками в интересующей вас зоне. У вас дополнительно имеются вопросы?
Никита пожал плечами и отрицательно качнул головой.
– Тогда завтра я покину вас, а потом, когда вы закончите полностью все свои дела, включая в США, мы встретимся, и я заберу у вас все документы, а взамен выдам другие для возвращения в Россию. О способе связи мы уже договорились, так что, сэр Дэвис, давайте-ка, будем почивать: ваша комната наверху, а я размещусь здесь. Вход в ванную комнату на втором этаже прямо из вашей спальни. Разберетесь?
На следующее утро, за завтраком, немногословный Роберт вдруг сам заговорил о себе.
– Я занимаюсь нефтяным бизнесом, – глядя во двор через окно, сказал он, попивая крепкий кофе, который сам и заварил. – Наша компания занимается добычей нефти в Канаде, в США, здесь в Аргентине и даже немного в Африке. Очень удобно для такого человека с «двойным дном», не правда ли?
Никита, занятый своими мыслями о способах поиска Николь Мейси, вздрогнул и недоуменно уставился на Роберта.
– Мы давно с вами договорились, что я больше не работаю на вас. Видите ли, мне уже пятьдесят семь лет, и до пятидесяти двух я прожил убежденным холостяком; но потом встретил одну женщину, – и она стала матерью моего сына. Ему сейчас три года… И я не хочу, чтобы он стал сиротой и рос в нищете! Вы меня понимаете?