Лайка

– Дядя Никита, как ты считаешь – война будет?

Никита спокойно посмотрел в глаза Сереге.

– А ты Валере этот вопрос не задавал разве? Он сказал, что сразу после олимпиады начнется.

Серега отрицательно часто-часто закачал головой, словно отмахиваясь от неприятных мыслей.

– Ты имеешь в виду Украину? – спросил он, хотя тон голоса был такой, как будто бы он констатировал то, о чем спрашивал. – То, что начнется там «специальный военный хаос» после закрытия олимпиады в Пекине – так про неразбериху дядя Валера сказал, не я – это по телевизору американцы даже уже говорят.

Никита недоумевающе, но при этом с крайним интересом посмотрел на Серегу, словно впервые его увидел.

– Я имел в виду настоящую, в смысле, мировую войну. Я об этом спросил Агаева, а он вот именно так, как ты на меня сейчас смотришь, взглянул и посоветовал обратиться к тебе, мол, ты обо всем на свете знаешь… Что он имел в виду под этими словами – он не сказал, а мне уже неудобно было приставать к нему. Вот я и решил полюбопытствовать…

– Да уж: любопытный ты не в меру! – Рассмеялся Никита. – А тебе обязательно надо знать об этом именно сейчас или же можно чуть попозже проинформировать о том, когда начнется третья мировая война? Ты допивай чай, а то он уже остыл, и пошли в тоннель – там продолжим разговор.

Зайдя в новый дом, Никита поинтересовался, где Валера спал в его отсутствии. Серега ответил, что тот жил здесь, в комнате с диваном.

– Он сказал, что хорошо бы все же еще один такой же корпус или вторым этажом сюда, или к торцу бытовки буквой «Т», чтобы соединить крыльцом оба входа.

– Ты ключ от люка брал? Где моя связка, кстати? – не слушая особо слова о строительных планах, перебил его Никита, снимая с себя верхнюю одежду.

– Я там, в твоем кабинете на тумбочку положил, – ответил Серега и, пройдя через зал с диваном, потряс в дверном проеме связкой ключей.

– Как это ты ушел в тайгу на полдня и при этом ни одну дверь не закрыл, а тем более люк в тоннель, а? – недовольно пробурчал Никита.

Серега пожал плечами, мол, а в чем криминал?

– Мне дядя Валера так посоветовал делать, – наивным тоном в свое оправдание ответил он. – Он мне сказал, мол, двери входные на защелках, и, значит, плотно закрыты. А что касается тоннеля, то мне же туда время от времени надо заходить, чтобы следить за вентилятором и уровнем воды в баках при закачке. Агаев, заметив, что я постоянно закрываю люк, даже как-то странно засмеялся и говорит, чтобы я бросил ерундой заниматься. Он сказал, что любой, кто полезет в глубь тоннеля без твоего разрешения – живым оттуда все равно не вернется…

– Вот что значит?! – воскликнул Никита и рассмеялся. – Должно быть, ты из-за этого так побледнел, когда я тебе сказал, что после обеда спустимся в тоннель, да?

Серега в ответ растерянно почесал голову.

– Он про себя тебе ничего не рассказывал, как его чуть не убило там?

– Нет, – оживленно и с интересом покачал отрицательно головой Серега, – а что, там есть нечто такое, что может запросто убить даже такого крепкого мужика, как дядя Валера?!

Никита молча взял ключи с рук Сереги, положил их себе в карман брюк и направился к дверям каморки над входом в тоннель.

– Верхнюю одежду лучше сними, – бросил он, – а то неудобно будет на велосипеде кататься. И да: я поеду вперед, а ты двигайся позади меня в метрах тридцати. Если я остановлюсь, ты тоже сразу тормози и ко мне не приближайся, пока я не позову.

Больше всего Никита беспокоился насчет светящихся своих «фамильяров», которые могли появиться слишком рано еще до того, как они доберутся до портала, и сильно испугать Серегу. Когда он двигался один в тоннеле, то они обычно могли начать сопровождать с произвольного места, иногда даже прямо от входа. Но вот когда они в декабре втроем – Константин Георгиевич, Агаев и он – ездили здесь, то шары эти появились как бы с большой неохотой непосредственно из портала, когда уже не появиться им вроде бы уже нельзя было. По счастью все получилось именно так, как Никита и предполагал: вот уже впереди луч от велосипедной фары уткнулся в гранитную стену, а в тоннеле все было без изменений. Подъехав к ней, он поставил свой велосипед в левый обходной вокруг этой стены карман и, сделав остановившемуся невдалеке Сереге сделать то же самое и идти потом за ним, исчез в правом проходе.

– Вот видишь черный прямоугольник в центре стены? – обратился он к Сереге, когда тот подошел к нему и встал сзади в двух шагах. – Не дай Бог тебе подойти слишком близко к ней, а тем паче попытаться дотронуться рукой до его поверхности.

– Там вроде какие-то зеленые блики мерцают, да?

Никита оглянулся и строго посмотрел на него.

– Я пойду вперед, а ты стань на мое место и больше никуда не двигайся, – сказал он и для пущей доходчивости пригрозил пальцем. – Смотри, что сейчас начнется. Даже вот что: подойди ко мне и сядь сюда на пол спиной к стене – тут тепло везде, не простудишься. Я появлюсь примерно минут через двадцать.

– Ты хочешь обратно поехать? – испуганно не своим голосом прошептал Серега.

– Не обратно. Короче, ты смотри и не болтай.

Никита уверенным шагом подошел к порталу, и когда над ним вспыхнули два огненных шара и подлетели к нему, мерно покачиваясь верх-вниз, Серега издал странный испуганный писк. Никита повернулся в его сторону и, рассмеявшись, снова пригрозил пальцем – молчи-де. Серега, до этого не послушавшись совета Никиты присесть, вдруг почувствовал, как ноги подкашиваются. Он схватился левой рукой за стену и медленно, опираясь о нее, сполз на пол, не спуская своих глаз с Никиты. Тот сделал еще шаг вперед в сторону черного прямоугольника, и вдруг его поверхность загорелся чарующим мягким фиолетовым светом. При этом зеленые, почти невидимые, блики стали отчетливо переливаться как бы внутри, и даже на довольно большой глубине, за загадочной поверхностью, словно бы там за ней находилась некая жидкая субстанция. Пока Серега завороженно таращился на метаморфозы странного проема в стене, Никита вдруг уверенно сделал еще несколько шагов вперед и исчез в нем. Серега даже не сообразил, что произошло, а когда до него дошло, то от удивления выронил свой фонарик, направленный в сторону портала, и тот закатился под колено. Одновременно с этим исчезли светящиеся шары, а проем из фиолетового снова стал черным. Серега, ошеломленный от увиденного, никак сперва не мог сообразить: отчего погас свет? Он долго мотал головой, пытаясь фокусироваться взглядом хоть на чем-то, пока глаза не привыкли немного к темноте и постепенно на стене снова замелькали еле видимые зеленые искры. Серега, не контролируя себя, конвульсивно задергал ногой, будто бы тело без его ведома захотело убежать отсюда наверх, и в этот момент фонарик выкатился из-под колена и осветил ярким лучом каменные стены пространства вокруг загадочного портала, где исчез Никита. Серега от этого света немного пришел в себя и, вспомнив слова Никиты о том, что надо тихо сидеть, пока тот не вернется назад, подобрал фонарик и, направив луч в сторону черного проема, стал ждать. Впав в состояние оцепенения, ему показалось, что просидел он в таком состоянии на полу, когда разум даже не пытался что-либо понять и анализировать, целую вечность.

Когда же вдруг снова вокруг стало светло, словно в яркий солнечный день, а из стены вслед за этим перед ослепленным Серегой появился Никита, то он только как-то беспомощно заморгал глазами и кротко заулыбался.

– Пойдем наверх, – сказал Никита, помогая встать обессилевшему от потрясений своему помощнику. – Тебе надо прийти в себя. На велосипеде сможешь ехать?

– Конечно, могу, что за глупость спрашиваешь? – каким-то неестественным голосом пропищал Серега и, сделав несколько шагов, зашатался и чуть не упал – Никита вовремя успел его схватить под руки.

– Эх, что ж это я не сообразил: надо было тебе двести грамм коньяку налить! – воскликнул он и несколько раз легонько встряхнул Серегу. – Дыши глубже! Вот так. Ну, еще раза три глубоких вдоха и выдоха!… Приходишь в себя?

Серега несколько раз конвульсивно пожал плечами, словно пытаясь освободиться от рук Никиты, потом обмяк и прошептал:

– Вроде бы да…

Добравшись кое-как обратно (Серега три раза падал по пути с велосипеда), Никита помог ему подняться по лестнице и затем посадил его на диван. Он никак не ожидал такой реакции от своего товарища из-за портала. «Елки-палки, Валера еще застращал его, – подумал про себя Никита, заметив появившуюся испарину на лице Сереги. – Так бы порадовался, словно дите, чудесному видению, а тут – на тебе! Как бы сознание не потерял».

Никита увидел на полу рядом с подлокотником дивана коробку с коньяком и, быстро сходив на кухню, принес оттуда стакан и налил туда на три четверти спиртного напитка.

– На, выпей, Серега, – предложил он, протягивая коньяк. – И полежи потом здесь, чтобы ты был у меня на виду.

Серега с виноватой улыбкой посмотрел на него и, сказав: «Я сейчас», встал и прошел в прихожую. Вскоре он вернулся, держа в руках яблоко.

– Как же без закуски можно выпить сразу столько ценного коньяку, дядя Никита? – В его голосе слышалось оживление.

– Слава Богу, стал шутить, – громко ответил Никита. – А то я уже подумывал вызвать вертолет психиатрической помощи.

– Что же это было? – снова голос Сереги надломился. – Но этого же быть не может, дядя Никита!

– Ты не разговаривай – пей, – строго сказал Никита, отбирая у него яблоко и всучивая вместо него стакан с коньяком. – Сейчас он подействует, и я тебе расскажу все: как было, и как есть сейчас. Пожалуй, я тоже с тобой выпью… Помнишь, как мы с тобой посидели в Туруханске у тебя дома?

Никита пошел за стаканом, а когда вернулся, то Серега уже жевал яблоко, держа в левой руке пустую посудину.

– Давай, я еще тебе налью, а то ты не дождался меня, видишь? – Никита сел рядом с ним на диван и налил коньяк себе и Сереге. – Пей – сегодня можно, тем более, если тебе приказывает твой командир. Давай за нашу работу, чтобы она закончилась успешно. А если мы успешно ее закончим, то и страна наша победит в войне при любом раскладе! Я имею в виду Украину. А третьей мировой так попросту не будет…

Никита рассказывал Сереге до двух часов ночи о том, что происходило с ним начиная после того дня, как он приехал в Сайгир из Туруханска в конце сентября. Повествуя о тех событиях, из-за которых они оба в итоге оказались в этот нынешний момент здесь, в тайге, в довольно комфортных условиях и на полном государственном обеспечении, Никита все больше и больше осознавал, что эта беседа нужна преимущественно именно ему, а не Сереге. До сих пор он плыл по течению, удивляясь меняющимся фантасмагоричным картинам, не успевая бросить взгляд назад и осознать свою роль в той игре, которая затевалась исподволь, как бы невзначай. И сейчас, заканчивая пересказывать о своей эпопее, Никита вдруг как бы заглянул в будущее, и почувствовал, как его лицо и все тело покрывается испариной точь-в-точь, как у Сереги после выхода из тоннеля.

– Теперь и тебе пора, дядя Никита, выпить вторую порцию коньяка, – грустно заметил Серега, увидев изменившееся состояние Никиты.

– Да, давай еще добавим, – согласился тот.

– Так вы думаете, что если даже получится решить проблему с астероидом, то по большому счету все равно катастрофы нам не избежать? – как бы резюмируя, все сказанное Никитой за прошедшие пять часов, многозначительно спросил Серега, перейдя на «вы». – Проблема же получается не в небесном этом объекте, а в тех людях, которые этим занимаются, как ты сказал, уже давным-давно… И даже не в тех только людях, но и в нас, так?

– Вот поэтому и появился этот тоннель… Появился портал… Появился загадочный зал за ним…, – бормотал Никита, все пытаясь уловить ту нить, с помощью которого мысленно заглянул в будущее, чтобы затем попытаться разглядеть в нем свое предназначение. – Спасибо тебе, Серега: ты мне сегодня очень помог…

Серега хотел было спросить, что Никита имел в виду, говоря о его помощи, но почувствовав, что тот напряженно размышляет о чем-то очень важном, решил промолчать.

От Агаева на следующее утро пришло сообщение, что прибудет он через три дня, но конкретно дату не назвал.

Никита все эти три дня пребывал в каком-то растеряно-задумчивом состоянии, что никак не было похоже на него: всегда сосредоточенный, словно охотничья лайка; пытливый пронизывающий взгляд и всегда попадающий в цель тонкий юмор. После ночного разговора с Серегой он будто ушел в глубины своего сердца, словно бы он разумом и душой заперся там, за порталом, а наружу выходило только тело, которому было абсолютно все равно, что происходит вокруг и кто рядом с ним находится, будь то Серега или старый друг Рекс.

На самом же деле Никита, мучительно размышляя обо всех тех событиях, в которых он играл главную роль и которые и, на его взгляд, произошли только из-за него, – все больше и больше горько стал сомневаться в правильности своих действий. С одной стороны, они были очень логичны и закономерны, если учитывать главную опасность – астероид, начиненный, по всей вероятности, ядерными зарядами. Но, с другой стороны, за все это время, по сути, дело не сдвинулось с мертвой точки, и в обозримом будущем сулило то же самое: все-таки он что-то знал и понимал в физике, и мероприятие с запуском к астероиду чего-то там такого, что может воспрепятствовать его движению, казалось крайне маловероятным. Те, кто стояли по сторону невидимой стены, занимались им уже, как минимум, в течение двух поколений, и при этом в условиях строжайшей секретности, что говорило о том, что у них постепенно все получалось, так как были одержимы идеей уничтожить то, что не подчиняется им – обычный закон власти! И как теперь им, даже зная координаты этого небесного объекта, добраться до него, причем не на ближних подступах, а как можно дальше от Земли?

Поэтому и размышлял-анализировал Никита все свои действия с первых дней своего чудесного выздоровления за порталом. «Потратив такие огромные усилия на воздвижение тоннеля и фантастического зала, могли бы эти силы мне хотя бы каким-то образом намекнуть о тех вариантах, которые могут спасти нас, – сокрушенно думал он постоянно. – Вдруг мы на ложном пути, и все наши потуги нам, кроме напрасной траты времени и средств, ничего не дают? А астероид двигается к нам, преодолевая десятки километров в секунду!» Никита несколько раз даже пытался истово, сев на колени, молиться, чтобы хоть во сне ему подсказали: есть ли шансы на успех, если он будет продолжать, ничего не меняя, следить за небожителями из списка и искать в космосе астероид? Но никаких откровений не последовало…

Никите стало скучно и неинтересно наблюдать за своими «подопечными» из списка, хотя он на третий день после прибытия на базу таки нашел «обитель» Алекса. Его временное (видимо, на зимний период) логово находилось не совсем рядом с городом Дарвин, и даже не на побережье самой Австралии, а на южной стороне острова Мелвилл – довольно крупного острова севернее Дарвина. Как ни странно, особняк здесь у Алекса в отличие от американского был довольно невзрачным и даже аскетичным, хотя охрана по периметру обширного участка была такой же внушительной как со стороны суши, так и со стороны моря. Никита все эти три дня, можно сказать, медитировал, изучая звездное небо с разных точек, запоминая названия созвездий и самых ярких звезд в них, время от времени подсматривая за Максом и Афиной. Макс, вернувшись из Гренландии в Нью-Йорк, вел себя скучно и очень необычно: читал книги, выезжал на прогулки в дальние пригороды и парки, иногда смотрел глупые фильмы по телевизору – и все это в одиночестве. Никите даже стали подкрадываться сомнения: здоров ли он психически?

Афина тоже была немного схожа с Максом своей внутренней тягой к одиночеству, но она была постоянно в гуще немногочисленного коллектива секретной военной базы США. И так как она руководила людьми, которые следили и корректировали непонятным образом движение астероида, а Макс только занимался вычислениями его движения, то женщине приходилось почти круглосуточно трудиться, и поэтому Никита даже не мог составить ее психологический портрет. Но то, что это была железная «леди», умеющая начальствовать над очень серьёзным коллективом, и что ей почти безоговорочно доверяли Гарри и Алекс – это говорило о многом. Конечно, она не умела делать, как Макс, невообразимые вычисления, решая дифференциальные уравнения второго рода в голове, держа в уме координаты расположения планет Солнечной системы чуть ли не по минутам, но это ей и не надо было: на это была команда, а она, как многоопытный дирижер, руководила ею.

И Макс, и Афина нравились Никите из-за их влечения к одиночеству, поэтому он не так даже уставал, когда наблюдал за ними – ему было довольно интересно следить за ними, особенно за Максом. И вот, накануне прибытия Агаева, у Афины было запланировано какое-то путешествие. Никита про себя даже решил, что если она полетит в сторону Новой Зеландии, то караулить ее не будет, но самолет направился на север. Это было уже любопытно, так как Алекс где-то обитал именно на той стороне. И когда этот самый Алекс появился в бельведере особняка на побережье острова Мелвилл после посадки самолета и стоял там, пока не показалась Афина, а потом, помахав рукой, зашел обратно в дом, Никите даже стало скучно.

На встрече с женщиной у Алекса находился невзрачный худой мужчина лет шестидесяти. Разговор, длившийся минут сорок, шел о финансировании проекта и о премиальных команде Афины. Также из их беседы Никита узнал, что к астероиду должны пристыковаться еще три космических корабля, которые были запущены уже давно, и теперь они двигаются в сторону Марса, набирая скорость и ложась на траекторию астероида. Что несут на борту эти искусственные небесные объекты – не было сказано ни слова. Управление этими кораблями осуществлялось также из секретной базы под командой Афины. Управившись со всеми вопросами, она улетела обратно. Вскоре вылетел за ней и присутствовавший в беседе худой мужчина, направившись на север. Никита последил за Алексом до тех пор, пока к нему не приехала на лимузине женщина лет тридцати. Наблюдать за разными интимными сценами из жизни своих «подопечных» Никита не любил, а так как вдобавок еще пошел сильный ливень, то он свой рабочий день на тот момент решил завершить. Вроде бы между делом, но он узнал на этот раз довольно много, и к тому же нашел одну из зимних резиденций Алекса.

Никита в день прибытия Агаева с утра поработал примерно до одиннадцати часов и вернулся назад. К этому времени на площадке за ложбиной, где раньше размещалась бытовка, уже стоял огромный вертолет с неработающими винтами. Из его черева Валера с Серегой выгружали на новые большие сани снегохода какие-то коробки и мешки, видимо продукты, так как невдалеке большой кучей стояли канистры, фанерные ящики, баллоны с газом и еще много чего. Помогали им два пилота вертолета. Рекс с любопытством наблюдал за работой, стоя на крыше своего старого катуха рядом с избушкой. Никите было строго приказано Ситниковым не показываться пред лицами, непричастными к проекту «Лайка», и поэтому он стал ждать, когда выгрузка закончится и вертолет улетит. Это заняло минут двадцать.

Когда на вертолете заработали винты, в прихожую ввалились Валера с Серегой и стали таскать коробки из саней.

– Вот тут вам огромное количество витаминов, – перекрикивая шум двигателя, вместо приветствия воскликнул Агаев и продолжил заниматься своим делом.

Вертолет улетел. Валера же потащил на снегоходе Серегу обратно к месту выгрузки, и они вместе аккуратно стали складывать на сани фанерные разнокалиберные ящики.

– Это у тебя самые хрупкие витамины, да? – спросил Никита, когда те вернулись назад и стали бережно заносить их в зал.

– Биологически активное для мозга учебное пособие, – пошутил Агаев. – Будешь по нему изучать нашу Галактику вместе с Солнечной системой. – Потом серьезно добавил: – Это то приспособление для тебя, про которое я тебе говорил, помнишь? Вместе с Волковым Владимиром Кирилловичем, он же Габриэль Пинто, сфантазировали устройство, а уже наши умельцы из Королёва воплотили его уже в материальном виде. День и ночь работали, кстати, но немножко все же сделали не то, и поэтому я задержался, пока довели его до ума именно так, как представлял его этот наш товарищ Волков.

Серега, все еще после посещения тоннеля пребывающий в несколько смиренно-молчаливом состоянии, бросил кроткий взгляд на Никиту и вышел на улицу.

– Я с остальным справлюсь один, дядя Валера, – быстро проговорил он, закрывая входную дверь.

– Честно говоря, я изначально сомневался в моем новоприобретенном племяннике, – сказал Агаев, когда за окном послышался звук удаляющегося снегохода. – Теперь вижу, что я был неправ: усердие, исполнительность и аккуратность во всем – лучшего помощника вряд ли можно найти. А самое главное – настоящий сибиряк. Я вот лично ужас как не люблю полчищ разнообразного гнуса! Пятидесятиградусный мороз по сравнению с ним – ерунда… И стреляет Кокарев отлично.

– Ты про еще один такой же корпус дома пошутил или всерьёз можно попробовать заказать? – спросил Никита, помогая Валере раскладывать разнокалиберные непонятные предметы, которые тот доставал из ящика и, глядя на какую-то схему, старался размещать в некотором порядке. – Думаю, если это бюджету государства не в напряг, то ты постарайся тогда: я лично не против.

Агаев, весь погруженный в инвентаризацию деталей некоего устройства, как-то вдумчиво и строго взглянул на Никиту и кивнул головой.

– Это – запросто, – закатив к потолку глаза, протяжно ответил он. – Что-то голова не работает – запутался я… Давай лучше мы с тобой пообедаем, попьем чайку, исправленного шестью каплями коньяка, как говорит моя теща, и потом мы с «племянником» тут все разберем и соберем. Ты только скажи Сергею, что мы без него тут посидим, ну, чтобы без обид: нам нужно, сам понимаешь, потолковать…

– Он уже проинструктирован по вопросу субординации и секретности в наших делах…

Обед с чаепитием продлился часа три. К этому времени за окном началась метель. Тайга шумела гулко и залихватски. Под это «музыкальное» сопровождение, своеобразно приглушавшийся внутри дома из-за стен с множеством разнородных слоев материала, Никита вначале подробно рассказал о своих успехах и, в частности о том, что в поле его зрения появилось еще одно лицо из списка Ситникова. Закончив своеобразный отчет за последние несколько дней, он, сделав продолжительную паузу, вернулся снова к встрече Афины с Алексом, проинформировав Агаева о группе космических кораблей, запущенных американцами довольно давно.

– Как ты думаешь, а мы успеем…, вернее, какие у нас шансы? – поделился Никита своими сомнениями. – И вообще, кто и когда будут заниматься общим планом действия – есть какая-то группа специалистов?

Агаев неопределенно покачал головой, и уже хотел было ответить Никите, но тот сделал рукой знак, чтобы он ничего говорил: мол, в целом я знаю ответ и так. Никита тяжело вздохнул и вдруг стал пересказывать о том, как они, после его, Никиты, возвращения из Сайгира, с Серегой ездили к порталу.

– Надо же, я у него спросил деликатно об этом, – прервал на минутку его Валера, – а он промолчал. Извини, я тебя перебил. Продолжай, пожалуйста.

Кратко обрисовав картину того впечатления, которое на Серегу произвели портал, светящиеся шары и само исчезновение и потом появление Никиты из портала, он стал с волнением в голосе делиться своими мыслями и сомнениями, вызванными после этого совместного посещения тоннеля.

– Да-а, соображения твои крайне серьезные и абсолютно логичные, – медленно и немного обескураженно подытожил рассказ Никиты Агаев, – хотя и довольно сумбурные. Надо будет подумать про твой план «Б», обмозговать, так сказать. А пока вот какой план в целом на ближайший месяц. Мы сегодня-завтра соберем макет солнечной системы – очень увлекательная игрушка, скажу тебе, – и я тебе укажу предполагаемое нахождение искомого нашего астероида. И после этого ты займешься поиском только его: если выдержишь, хоть двадцать четыре часа в сутки можешь не выходить из своего портала – ищи изо всех сил! На мой взгляд, иногда только стоит заглядывать в Гренландию и в Австралию на всякий пожарный. Я понимаю, что шансы невелики у нас найти астероид, но пока другого пути у нас нет… Это не мои слова, а приказ шефа… Наш президент во время открытия олимпиады в Пекине проинформирует в беседе тэт-а-тэт об американских планах китайского лидера, и вполне возможно, что китайцы смогут помочь в снаряжении космических кораблей. Вот из-за этого крайне важно было бы обнаружить и исследовать поверхность астероида до четвертого февраля. Да, отлично понимаю, что это просто хотелки, а в реальности это практически невозможно, но пока будем надеяться на удачу, на тебя и на то, что твои покровители – некие высшие силы – направят тебя в минуты отчаяния туда, куда надо.

Валера замолк. Он снял с себя свитер, почесал задумчиво голову и, покачав головой, хитро улыбнулся.

– Этот наш Волков-Пинто постоянно восхищался твоим Максом (я его так и называл этим именем), – сказал он. – Я когда невзначай намекнул, что те числа, которые ты нам дал, получил в результате двухдневных вычислений один человек, то он сперва наглядно объяснил, что это в принципе невозможно. Я еще помню курс уравнений математической физики, поэтому в общих чертах я его понял. Так вот, он мне растолковывал, что для нахождения координат в динамике надо решать очень сложные дифференциальные уравнения второго порядка, причем в разных системах координат – геоцентрических и гелиоцентрических – и переходить постоянно туда-сюда. А так как в движение астероида вмешиваются еще и гравитационные поля планет, то все это просто невозможно одному человеку: тут нужна целая группа гениальных математиков со строгим распределением ролей внутри этой группы. Ну, с компьютерами тут все понятно – они у американцев есть под любые требования… Это я к чему говорю: за ним таки надо постоянно следить, пожалуй… Ты как думаешь?

– Я давно уже так думаю, – ответил Никита. – И я даже не исключаю того, что план «Б» – это и есть наш Макс, хотя какой к черту план «Б», когда даже план «А» абсолютно в космической туманности… Но Макс этот – личность презанятная. Мне кажется, что он даже с какими-то психическими отклонениями: что-то вроде аутиста… Хотя он с увлечением читал как-то «Войну и мир» Толстого, причем на русском языке…

– Вот как?! – удивленно воскликнул Валера. – Ты про это не говорил. Хотя, если честно, меня больше почему-то волнует Афина… К тому же, если ты говоришь, что она еще и красива… Как жаль, что она хочет нас уничтожить…

За окном, из-за постепенно усиливающейся силы южного ветра, казалось, что на стекла натянули белую марлю. Никита с детства любил бывать в лесу в такую погоду: что-то сказочное было в симфонии ирреальных звуков и белой круговерти вьюги, которые навевали, как ни странно, внутреннее ощущение покоя.

– Ты куда это в такую погоду? – недоуменно спросил Валера, заметив, как Никита после долгой паузы в разговоре вдруг начал одеваться. – Видишь, что за окном твориться?

– Вы тут с Серегой собирайте свой макет, а мне надо подумать? – коротко ответил Никита и вышел из дома. – Там же тепло – всего минус восемь – погода просто прелесть!

– Не забудь взять карабин! – крикнул вдогонку Агаев.

От сильного ветра в лицо у него сладко перехватило дыхание. Неутомимый Рекс, видимо уже заранее по звукам почуявший, что его хозяин хочет бросить вызов таежной метели, подбежал к нему, вынырнув из темноты в пятачок света под окном, чтобы показать всем видом, что он-то уже давно готов к походу, а Никита все медлит.

– Давай чуть прокатимся вдоль Нымды, – предложил он лайке, на что Рекс одобрительно зевнул, а затем встряхнулся от носа до кончика хвоста, показывая свою боеготовность.

Никита приторочил свои охотничьи самодельные лыжи к багажному контейнеру и завел двигатель снегохода. Услышав звук мотора, из бытовки выскочил Серега и, посветив на него своим фонариком, выключил его и направился к крыльцу дома.

– Подожди-ка! – окликнул его Никита. – Будь добр, принеси автомат, нет, лучше карабин.

Вернулся Никита в девятом часу.

– Ты словно переродился, товарищ Шадрин! – воскликнул Агаев, бросив на него взгляд из-под очков.

Никита действительно хорошо встряхнул себя физически и психически во время долгой прогулки по тайге. Вначале он, в сопровождении Рекса, прорезая светом четырех фар пелену метели, проехал вниз по Нымде почти до распадка, за которым условно начинался его участок, относящийся к другой избушке. Здесь он повернул обратно, проехал назад до того места, где охотничий путик выходил к Нымде, и надев лыжи, прошел по глубокому снегу, преодолевая местами с трудом через свалившиеся деревья. В какой-то момент его мощный двойной налобный фонарик выхватил из белой снежной мглы его старую кулёму, и внутри вдруг сердце заныло от ностальгии по ушедшим дням. Он подошел к ловушке и долго стоял под старой могучей елью, под которой снега было не больше полуметра, вспоминая, как позапрошлой весной в марте переделывал ее.

– Ну, что ж, Рекс, – обратился к лайке Никита, хотя он адресовал слова к самому себе, – славно же мы с тобой охотились, а? Да, были времена… Однако, надо возвращаться назад: а то, не дай Бог, подумают, что мы с тобой потерялись в тайге и пойдут нас искать. Метель, видишь, как и время, заметает следы – будь здоров! Мы-то с тобой дома, а если они выйдут за нами, то заблудятся моментально. И я не предупредил их насчет этого, так что давай, возвращаться.

Поэтому Никита, порядком встряхнувший себя вылазкой в тайгу, вздохнул с облегчением, когда увидел, как Валера с Серегой увлеченно занимаются хитроумным приспособлением и никоим образом не волновались его долгим отсутствием.

– Вот ты как вовремя прибыл, – спокойно констатировал факт появления Никиты Агаев, глянув при этом на свои наручные часы. – Давайте, все мы поужинаем тем, что нам Бог пошлет, и кто что найдет, а потом я тебе, Никита, покажу, как работает этот агрегат. – Валера оглядел огромную – от пола до потолка – полусферу, занимавшую треть зала и обратился к Сереге. – Ты собери удлинитель и подсоедини питание, а я сейчас из сегодняшних свежих овощей соберу витаминную кучу и сварю замороженные пельмени.

В состав замысловатой конструкции, которая уже была практически собрана, кроме белой полусферы, расположенной открытой стороной вертикально, входил еще громоздкий и сложный аппарат, удерживаемый на четырех штативах как бы на весу. Этот аппарат чем-то смахивал на гибрид механизма из планетария с обычным прибором, который демонстрируют на уроках природоведения или географии для схематичного показа вращения Земли вокруг Солнца. Покоренный видом и размерами необычного устройства, Никита уже хотел было начать расспрашивать Валеру о принципах его работы и о его предназначении, но тот только замахал руками, мол, все потом, к тому же еще и электричество не подведено, а сейчас надо подкрепиться.