Лайка

Помещение, где оказался Макс, являлось исключительно делом рук человека – это было видно невооруженным взглядом даже для Никиты, который ничего не понимал в геологии и в спелеологии. Сразу от дверей лифта шел небольшой коридор метров пять-шест, в конце которого снова имелась массивная дверь, с виду похожая на сейфовую. Здесь снова сканирование пальца, потом еще шестизначный код, и только после этого Макс прошел дальше. Следуя за ним по лабиринтам залов и коридоров, Никита нигде не увидел ни одного человека, пока они не очутились, поднявшись еще выше на лифте, в огромном, похожем на ангар зале размером чуть ли не с футбольное поле. Здесь он насчитал пять человек – троих мужчин и двух женщин – в возрасте примерно от тридцати до пятидесяти лет, которые занимались обслуживанием одной из четырех больших параболических антенн, уходящих своими краями чаш под ажурный купол из неизвестного материала. Макс подошел к своим сотрудникам и вежливо поздоровался, те также уважительно поприветствовали своего шефа и продолжили работать дальше. Пока Макс медленным шагом обошел весь ангар, осматривая все эти огромные антенны, Никита попробовал переместиться наружу, чтобы зафиксировать то место, откуда ему необходимо будет попадать в этот центр, а потом вернуться назад. Снаружи он даже некоторое время полюбовался абсолютно незаметной на фоне ледников внешней поверхностью купола над антенной площадкой – это было что-то! Никита про себя неуверенно даже предположил, что тут запросто могли поработать силы такой же природы, что открыли и его тоннель к таинственному залу.

Макс, прогулявшись мимо антенн, наконец, прошел в свои «апартаменты», которые находились в противоположном от этого ангара ответвлении лабиринта третьего уровня. Оставив его одного, Никита довольно долго перемещался, рассматривая и изучая расположение всех комнат, залов и коридоров этой секретной базы. К его удивлению, тот антенный огромный ангар оказался не единственным: имелся еще один такой же точь-в-точь, и к нему вел длинный наклонный коридор от первого. И, по всей видимости, две антенны из четырех там работали, так как они были наклонены довольно сильно к линии горизонта и даже, как показалось Никите, они очень медленно вращались. Хотя он потратил почти четыре часа, чтобы запомнить хотя бы частично расположение разных комнат и коридоров, ему это удалось с большим трудом, да и то он явно чувствовал, что остаются неразведанными довольно большие куски этого секретного подземелья.

Так прошел у него тот день.

Совершенно другая ситуация наблюдалась в Австралии. Никита хоть и не мог ощущать физически температуру воздуха, но почти чувствовал страшную жару из-за знойного марева, в котором словно тонула бесконечная гористая равнина бледно-розового цвета, выжженная Солнцем. И над всем этим глубокое синее небо без единого облачка…

База США со всеми разнообразными многочисленными системами антенн для слежения за космосом – с куполами и без – и со всякого рода блоками зданий была вся как на ладони. По крайней мере, Никита так подумал вначале, когда еще не нашел под землей многоуровневый комплекс лабиринтов и помещений, который чем-то похож был с такой же системой в Гренландии у Макса.

Пробыв в этом центре почти до полуночи по местному времени, Никита был просто разочарован тем фактом, что по сути никакой информации он за день не раздобыл. Впрочем, то же самое повторилось и на следующий день в Гренландии у Макса: немногочисленный персонал – в Гренландии их и вовсе было восемь человека – занимался своими важными делами, но при этом со стороны совершенно было непостижимо, что они делают.

Для себя Никита уже решил было, что если Агаев не появится на следующий день, то он попробует разыскать логово Алекса. Город Дарвин располагался на северном побережье Австралии, и так как Алекс вряд ли жил в самом городе или еще в каком-нибудь жилом массиве, то шансы найти особняк на пустынном побережье все же были относительно велики. Хотя, он мог построить свою резиденцию и на каком-нибудь острове, которых там хватало. В этом случае задача найти этого Алекса становилась довольно проблематичной. Но Валера прилетел, и теперь Никите все надо было обдумать, раздобытую за две неделю информацию обработать в голове и систематизировать, а затем изложить Агаеву ее так, чтобы Валера все понял и помог разобраться, что ему делать дальше. Сам Никита сейчас, лежа на полу в тоннеле и вспоминая все свои тяжелые дни наблюдений (одни перелеты Гарри от границы с Канадой до Новой Зеландии и Макса из Нью-Йорка до северной оконечности Гренландии чего стоили!), чувствовал, как тонет в потоке информационного материала. Да, он наблюдал и раздобыл очень много ценных сведений как по персонажам из списка Ситникова, так и по астероиду, который являлся его основной темой в поисках, а все эти Алексы и Бобы со всякими Гарри нужны были лишь для того, если говорить охотничьим языком, чтобы «взять след». И вот след он взял, и благодаря этому спасена уже одна человеческая жизнь, а через неделю, возможно, будут известны координаты этого самого злополучного астероида. «Зачем мне дальше тратить время на изучение личной жизни того же Макса в катакомбах гренландского фьорда или в Нью-Йорке? – подумал Никита. – Зачем мне следить за Афиной? Ведь они раз в месяц отчитываются перед своими господами, а следовательно, мне достаточно в эти моменты перехватывать новые координаты астероида, занимаясь в остальное время уже визуальным поиском астероида… Вот это уже будет настоящая задача, хотя с другой стороны, мне эта путаница с часовыми поясами порядком надоела – в космосе их, по крайней мере, нет…».

Никита рассчитывал, что в процессе своих размышлений он незаметно, в конце концов, уснет под воздействием чар тоннеля, но на этот раз почему-то сон не шел, а наоборот, голова работала так, что он даже вспомнил Макса, как тот, валясь голым на полу, продолжал то ли спать, то ли предаваться своим вычислениям. Наконец, утомленный воспоминаниями мельчайших подробностей своих наблюдений за прошлые три недели, ему вдруг пришла неожиданная мысль попробовать испытать сауну. Никите внезапно так сильно захотелось прямо вот сейчас зайти в жарко натопленную парилку, чтобы аж дыхание перехватило как бы от чувства обжигающего воздуха морозного утра, что он вскочил и направился на выход исполнять свое желание.

На улице уже было почти темно, и как ни старался Никита осторожно в полумраке пройти через зал как можно аккуратнее и тише, все же когда он почти дошел до двери в прихожую, Агаев, даже не шелохнувшись, спокойно произнес:

– Что ты крадешься, аки тать в нощи? Прошел бы с шумом – я бы даже не заметил, а так – разбудил.

– Пойду, попробую раскочегарить сауну, – прошептал Никита.

– Ну-ну, – неопределенно пробурчал Агаев и накрыл голову одеялом.

До этого дня Никита как-то мельком заглянул в сауну сразу после монтажа и, будучи в тот момент занятый разгадыванием загадки по имени «Макс», даже не обратил особого внимания на его внутреннее убранство. Сейчас же, когда ему невыносимо захотелось вдруг попариться так, как парился перед Новым годом дома в Сайгире, он с удовольствием оценил качество и изящность отделки. Из-за нагнетаемого из тоннеля воздуха здесь также было вполне тепло, правда, тут радиаторов не было, и потому тут температура была чуть ниже, чем в доме. Неутомимый Серега, словно загодя предчувствовав желание Никиты, выбрал из дровяных запасов березовые поленья и натаскал в специальный ящик в предбаннике, откуда печка сауны и топилась. Даже в самой печке уже лежали аккуратно дрова под самую завязку – оставалось только поднести огонь к кучке бересты снизу, что Никита и сделал с помощью газовой горелки с баллончиком, который, по всей видимости, шел в комплекте с сауной и был пристегнут рядом с огнетушителем в углу за дровяным ящиком. С водой тоже было все в норме, так как Серега накачал воду из родника в емкости под лестницей и подключил гидроаккумулятор на сто литров.

Через час с лишним в сауне температура уже была сто градусов, правда вода, которую Никита налил в водогрейную емкость печи в сорок литров, еще была только теплой, поэтому он продолжил кидать в дрова в прожорливое чрево топки. Минут через сорок вода зашумела, а температура дошла до ста двадцати градусов. Все это время Никита находился в каком-то отрешенном состоянии, впрочем, он и любил топить баню всегда сам именно из-за этого настроения некоей невесомости сознания, когда нет ни прошедшего, ни будущего, а есть только запах дыма и блики пламени в печи.

Никита пошел будить Агаева, надеясь его обрадовать перспективой расслабиться в бане, но тот не оправдал его ожиданий: оказалось, что Валера не любитель париться, и, хотя помыться в сауне не отказался, но само предложение принял довольно прохладно.

– Тогда, если не возражаешь, я пойду вперед один, – предложил Никита, – а ты или попозже подойдешь, или же вовсе один спокойно помоешься с утра. Сейчас там уже, пожалуй, все сто тридцать градусов собрались – если ты не привык, то лучше и не надо пытаться в такой жар лезть. Впрочем, ты это и сам знаешь – не мне тебя учить. Меня же с пеленок таскали в баню, и поэтому и душа и тело просто уже поют осанну сауне…

Агаев кивнул головой, мол, валяй и улегся снова на мягкий диван.

– Однако, ну, и у тебя тут комфорт создали, товарищ генерал! – с долей ехидства заметил Валера после банных процедур за чаем с коньяком и в прибавку со щедро накрытым столом: все же он не стерпел и через полчаса приковылял-таки в сауну, и даже немного попарился, усевшись на нижний полок.

– Так это же твои заслуги, – с улыбкой пикировал, ощущая блаженство, Никита. – Мне и в моей избушке вполне хватало комфорта. Вот диван, на котором ты спал – разве ты для меня имел в виду? И комнату, то есть зал, сразу себе забронировал…

– Однако, Никита, нам надо о деле поговорить, – посерьёзнев, перебил его Валера. – Про комфорт я намекнул потому, что пока тебе запретили летать на самолетах и на вертолетах, то есть ты можешь выбираться только к семье в Сайгир. Поэтому, если захочешь, то тебе привезут три таких дома. Дело в том, что надо исключить любую возможность какого бы то ни было несчастного случая с тобой. С этой же целью завтра утром тебе привезут еще один снегоход, более мощный и надежный.

– Надо бы ангар под технику, – глядя куда-то в сторону, тяжело вздохнул и ответил Никита, – да и дровница с крышей не помешала бы, коль все так серьёзно.

– Да, все очень серьезно, друг мой, – продолжил Агаев, как бы пропустив мимо ушей замечание Никиты, – вот поэтому я тебе и телевизор другой привез – антенну настроите потом. Спутниковую связь стационарную завтра я сам все установлю и настрою…

– А причем тут телевизор? – с удивленным видом перебил его Никита.

– Как это причем? А олимпиада?

– Да я не любитель смотреть спортивные передачи…

– А кто тебе говорит, что ты должен олимпиаду смотреть – смотреть будешь после олимпиады.

– Так значит, зразу после олимпиады начнется?! – сообразив, что Валера подразумевает начало войны, спросил Никита.

Агаев ничего не ответил. Он с таким же сибаритским манером продолжал лежать на диване, закинув руки за голову.

– Так хочется ко всему отнестись с юмором и с иронией! – воскликнул он неожиданно, не пояснив, что он имеет в виду под выражением «ко всему». Потом, немного выдержав паузу, продолжил: – Ты как все это выдерживаешь, Никита, а? Я бы, наверное, просто свихнулся: не может психика нормального человека переварить все то, что с тобой произошло. Константин Георгиевич, кстати, велел передать, что он настойчиво просит тебя поехать к семье и отдохнуть недельку. Так что, давай, рассказывай о своих делах, и мы вместе подумаем, как нам дальше быть. Теперь, по крайней мере, до особого распоряжения я буду как бы связным между тобой и Константином Георгиевичем, а заодно и с внешним миром. Это приказ Президента: никто кроме тех людей, которые уже знают, кто ты есть, не должен тебя видеть. Вот так: я буду курсировать между Москвой и тобой, Кокарев твой будет твоим пособником по всем хозяйственным делам, а Фуралев будет отвечать за снабжение под моим руководством…

Никита после бани расслабился так, что про себя решил: этой ночью он в тоннель не будет спускаться. Его подробный рассказ, начиная с того момента, как Боб появился в том своем особняке, который был указан в папке Ситникова, и заканчивая описанием двух секретных баз в Гренландии и в Центральной Австралии, занял почти три часа. Агаев слушал очень внимательно, иногда некоторые моменты даже переспрашивал и записывал в свой блокнот.

– Центр радиотехнической разведки в Пайн Гэп – место известное и суперсекретное, и то, что ты все там осмотрел – это очень интересно. База же на северном побережье в Гренландии…, – Валера долго молчал, словно потерял дар речи. – Думаю, Константин Георгиевич, узнав об этом, сам появится здесь и, может, даже с Президентом – все это просто невозможно выразить словами! Причем, говоришь, с атомной подлодкой вместо электростанции? Да, грандиозно придумано!

Выслушав Никиту, Валера стал, глядя на свои заметки в блокноте, уточнять некоторые детали. Это заняло в общей сложности еще почти два часа.

– Давай мы с тобой перекусим, – предложил, наконец, Агаев, – а дальше поезжай домой. Своего адъютанта встретишь как раз по пути, а потом он сюда приедет, и я позанимаюсь с ним боевой подготовкой в течение двух-трех дней. После я, не дождавшись тебя, двину в Москву и вернусь, как и говорил, через неделю, если шеф не будет возражать. Наберись сил, а дальше будем заниматься поиском этого астероида. Все эти твои Бобы с Гарри пока неинтересны, кроме Макса и Афины, но и они – ты прав – нам нужны для того, чтобы сверяться с координатами нашего искомого объекта…

– Хотя мы с тобой оба знаем, что шансы наши сперва найти астероид, а потом его как-то остановить, равны нулю, да? – перебил его Никита. – Может выступить в ООН или еще где с заявлением, что, мол, так и так, США заигрались, и из-за них может погибнуть половина населения Земного шара?

– Нас поднимут на смех… А учитывая то, ЧТО сейчас развернется на Украине, от нас могут отвернуться некоторые нейтральные по отношению к нам страны. Хотя, как мне поведал Константин Георгиевич, они с Президентом обсуждали такой вариант, и пока решили его оставить на крайний случай. Пока же нам надо найти астероид и изучить, что на него американцы навешали. Они же якобы давно занимаются исследованием разного рода маленьких космических объектов в Солнечной системе, и, как оказалось, у них было довольно много запусков под этим соусом. Никто в мире, включая нас, на их эту «забаву» не обращали внимания: денег много на разную блажь – ну, и балуйтесь… А пока, значит, я должен ознакомить с твоим материалом этого нашего Волкова-испанца и еще двоих подобных ему, но уже чисто наших, спецов, и мы с тобой через неделю в первом приближении начнем главную часть нашей работы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Никита проснулся в пять утра. Он пролежал в темноте с открытыми глазами минут двадцать, прикидывая, как лучше ему поступить: или выдвинуться на старом своем снегоходе сразу с утра в Сайгир, чего делать не рекомендовал Агаев, или же дождаться прибытия тяжелого вертолета, который должен был доставить еще один новый снегоход, и на нем уже поехать домой. При первом раскладе он мог бы уже к полуночи добраться до семьи, а во втором случае пришлось бы или же делать остановку на основной избушке, или же ехать всю ночь, чего опять же из-за его безопасности делать не советовал Валера. Никита в итоге уже почти решил было следовать просьбам Агаева и, добравшись до базы, там затопить печку и переночевать, а потом уже доехать домой, как в голову пришла неожиданная и дерзкая мысль насчет Макса. Притом она была такой авантюристической, что даже про себя думать казалось верхом нахальства, а не то, что озвучивать, кому бы то ни было. Никита оделся (спал он после бани на этот раз по-домашнему и на чистом свежем белье на своей кровати в своем кабинете), сходил в туалет и спустился в тоннель.

Вернулся он обратно около одиннадцати часов. Поднимаясь по лестнице, Никита услышал убывающий гул вертолета. «Значит, все сегодня по плану», – решил он, когда, уже зайдя в свой кабинет, посмотрел в окно и увидел Агаева, колдующего над новым снегоходом темно-зеленого цвета на том месте, где раньше стояла бытовка.

– Вот, принимай, Никита, – вытирая фланелевой белой салфеткой (видимо, из комплекта машины) довольно большое ветровое стекло, сказал Валера, когда тот подошел к нему. – Универсальная машина, лучшая в своем классе и самая устойчивая – не боится глубокого рыхлого снега. Смотри, какой багажник! А руль с подогревом, а? Обкатка сделана, бензин привезли… Ты, наверное, сани не будешь цеплять, а то я их вон туда оттащил. – Агаев махнул в сторону избушки, где кроме саней еще валялись горой какие-то панели, оцинкованные листы профнастила и ящики из фанеры.

За три дня снега выпало не то, что очень много, но вполне прилично: укатанный след от снегоходов вдоль Нымды вниз по течению был еле заметен. Засим если уж ехать, то надо выезжать немедленно, и Никита, быстро перекусив чаем с бутербродом и взяв с собой полбуханки хлеба и несколько банок с тушенкой, так и сделал.

– Вот и отлично, – помогая ему собраться, напоследок сказал Валера, – мне тоже все надо обдумать, чтобы переварить всю ту информацию, которую ты вчера мне выдал, а затем все это изложить на бумаге, а иначе смогу забыть некоторые детали.

Никита, уже в темноте подъезжая к своей базовой избушке, издалека почуял запах дыма. «Во как забавно складывается, – подумал он, сразу сообразив, в чем суть: – Серега тоже решил ехать с промежуточной остановкой. Так он же мою баню топит!» Ему вспомнилось, как он с мучениями мылся в этой бане еще недавно, и, хотя Никита парился только вчера, все равно после зимней дороги все тело покрылось гусиной кожей только от представления, как он заходит с тридцатиградусного мороза в парилку, где посередке лежат в пирамиде раскаленные камни. Увидев снегоход Сереги возле бани, он тоже поставил свой снежный «трактор» рядом. Как только он заглушил двигатель, в предбанничке мелькнул свет и затем, кашляя, с красными слезящимися глазами, из клубов дыма, словно сказочный ифрит, возник Серега.

– Елки-палки с этой баней по-черному! – воскликнул он неопределенно, поздоровавшись с Никитой и при этом, нисколько не удивившись его появлению, словно он ждал его уже давно. – Никогда не топил такое чудо: думал, что все просто, ан нет – фигушки! Вовремя подоспел, дядя Никита: я уже, грешным делом, думал выгрести головёшки и выкинуть их в снег – дыму много, а толку никакого.

– Смотрю, проникся ты прелестью одинокой жизни в тайге? Кстати, а где наш Рекс? – спросил его Никита и, включив свой фонарик, стал водить лучом света вокруг себя в поисках своего пса.

– Твоя своенравная лайка отказалась со мной вместе ехать обратно, – ответил Серега, вытирая снегом глаза.

Через три часа баня по-черному была готова. Миниатюрная парилка на двоих, перестроенная в паре со свояком Хандогиным прошлым летом, при правильной топке накапливала в своем чреве страшный жар. Серега, в отличие от Валеры, был, как и Никита, охочий до горячего пару, и так как еще оба продрогли на морозе, то они поблаженствовали всласть. Философствуя на банные темы во время этой долгой процедуры, Никита заодно рассказал, что приехал Агаев и что вчера они испытали новую сауну.

– Замечательная штука, скажу тебе, – плеснув из деревянного самодельного ковшика на камни воду и сразу же машинально пригнувшись от волны пара, заметил он. – Удобно: топишь и моешься, а жар только нарастает при этом. Конечно, духа, такого как здесь, в бане по-черному, там нет и не будет, но липовая вагонка на потолке, кедровая на стене, полки из осины, плюс продуманный свет, абсолютная чистота вместо сажи – делают свое дело: отдыхается замечательно!

После бани и Никита, и Серега, утомленные до предела, без задних ног, на автопилоте перекусили и улеглись спать – Никита на откидной лавке, где в прошлые времена ночевал Сашка, когда приезжал к нему иногда помогать с тяжелыми строительными работами, а Серега – на «хозяйской» кроватке.

– Тебя на базе Валера ждет, – прощаясь утром, еще раз напомнил Никита Сереге. – Он тебя научит пользоваться всем нашим арсеналом оружия, настраивать и применять систему спутниковой связи, ну, и остальное – по мелочам…

– Дядя Никита, – с некоторым смущением обратился Серега, садясь на свой снегоход, – как ты думаешь, мне его по имени и отчеству, пожалуй, надо называть или же обращаться «товарищ полковник»?

– Как хочешь, но только не «товарищ полковник», да он сам тебе подскажет. Да ты не беспокойся: ты подчиняешься только мне, а он твой старший многоопытный товарищ.

После обеденного перерыва еще оставались два урока у Насти: английский язык и физкультура. И она, недолго думая, решила отпроситься и пойти домой: английский она и так изучала постоянно без всяких занятий путем чтения разной литературы, а физкультура для сибирской деревни была номинальным уроком.

День выдался морозным, но солнечным и безветренным. Мириады мельчайших, практически невидимых кристалликов льда, казалось, будто бы роились со стороны солнца, поблескивая холодными искорками: и от этого, вроде бы довольно обычного для зимы, вида на душе становилось тепло и уютно, несмотря на тридцатиградусный мороз.

На дворе ее встретил с деловым видом Рекс, который почему-то не захотел вернуться к отцу, как бы ни звал с собой его дядя Сережа. Настя сама эту сцену не видела, так как была в школе. Вечером же, помнится, пришла тетя Нина и живописно рассказала, как пес вальяжно подошел к Сереге, когда тот уже собирался стартовать, смачно зевнул и, направившись обратно в дровяной сарай, полез в свой катух.

Зайдя домой, Настя быстро переоделась, и собралась было пообедать, как послышался рычащий звук мотора за окном. Она ради интереса подошла к окну и, привстав на цыпочки, – окно было почти целиком в инее от сильного мороза, и только на верхней фрамуге оставалась прозрачная полоска, – поглядела на улицу.

– Ой, да это же папа! – воскликнула она и торопливо стала одеваться.

Когда Настя выбежала во двор навстречу отцу, Никита к тому моменту уже, заехав под навес, расправлял, шуршащий на морозе, тент, который лежал до этого на крыше катуха Рекса. Сам же пес неторопливо бродил из стороны в сторону возле своего хозяина, словно хотел подсказать тому, как лучше справиться с этой несложной задачей.

– А-а, вот и наша Анастасия свет-Никитична появилась из терема! – воскликнул Никита, увидев свою старшую дочь. – Привет, тебе, привет! Иди-ка, помоги мне расправить эту мануфактуру: задубел, черт, и пружинит – Рекс, видимо, валялся на ней и своим теплом так заутюжил ее.

Пес лукаво уставился из-за этих слов на него, мол, зря так наговариваешь на меня – купил бы хороший брезент, а не дешевую клеенку, так и мне полежать на досуге было хорошо, и для дела не так муторно было бы возиться.

– О, папа, у тебя опять новый снегоход! – удивленно сказала Настя, словно она и не слышала слов о тенте. – Ну, этот просто монстр по сравнению с предыдущим или вот с этим, твоим старым снегоходом. Два удобных места, большой багажник сзади и два поменьше по бокам, огромное стекло, фары…

– А еще руль и сиденье с подогревом, четырехтактный мощный двигатель, усилитель руля и отличная управляемость на глубоком снегу, – добавил Никита. – Если хочешь, дам покататься…

– Значит, ты надолго? – робко спросила Настя.

– Думаю, что неделю выдержу с вами, – шутливо ответил папа. – Ты сейчас дома одна, да? Опять с уроков сбежала – смотри, выгонят из школы за прогулы… Ритка с мамой?

– Она обычно до вечера в интернате с мамой. Скоро Мишка придет, и я скажу ему, пусть сходит обратно в школу и заберет ее домой, да, пап?

Так как, после каждого прибытия из тайги, отец всегда первым делом парился в бане, то сейчас, думая, что так оно и будет, Настя сверилась у него: когда начать ее топить. К своему удивлению, на этот раз папа равнодушно ответил, что баню топить не надо, мол, зачем жечь дрова, коль вы сами мылись накануне. Настя только собралась было переспросить, не ожидая такого странного ответа, как одна из створок распашных ворот, которые Никита не запер за собой, открылась и во двор быстрым шагом, радостно улыбаясь, вошла Таня. Никита успел сделать только несколько шагов ей навстречу, как она, уже перейдя на бег, кинулась в его объятия. Настя, глядя на своих родителей, присела на сиденье снегохода: она на миг представила, как через десятилетия, когда она сама состариться, а родителей уже не будет в этой жизни, она вспомнит этот день, – и поймет, что она тогда была самым счастливым человеком на земле.

– Ты меня заметила или кто-то тебе доложил? – спросил Никита жену, вытирая слезы на ее щеках. – А младшенькая наша разве не с тобой?

– Рита у сестры на почте… А ко мне Нина прибежала, и говорит, мол, что ты тут сидишь, когда муж твой из тайги только что прибыл? Как она тебя увидела – непонятно. Она же в школе была – работала сегодня, но вот заметила, – быстро проговорила Таня, увлекая мужа в сторону крыльца. – Что же вы тут на морозе стоите? Пойдемте домой, ну?

– А соседка наша – Нина – просто будто помолодела лет на десять-пятнадцать, – шутливо провозгласила она, когда все зашли домой и стали раздеваться. – Она безмерно счастлива, что дочь с зятем собираются жить в Сайгире. К тому же, скоро внук должен у них появиться… Вчера она, после отъезда Сергея, уже поздно вечером, пришла поделиться со мной своей радостью, ну, и поболтали о наших женских делах. Говорит, что зять хочет новый дом строить, а то этот-то у них холодный: верхние венцы, говорит, подгнили и тепло уходит. Сама при этом даже расплакалась от счастья: всю жизнь одна без мужа дочь поднимала, а тут мужчина появился и хочет выправить хозяйство так, чтобы другим на зависть! И при этом через слово все тебя благодарила, говорит, сколько Бог даст дней, столько и будет молиться за твое здоровье и за нашу семью…

Никита, присев на лавку возле печи, с улыбкой смотрел на свою жену, покачивая в такт ее словам головой.

– Танюша, все это замечательно, и я безмерно рад за них, – погладив свою отросшую бороду, сказал Никита. – Только вот…, ладно, об этом не стоит… Только вот с дороги, может, найдется в печи что-нибудь вкусное и горячее, а? Таки проголодался я.

Неделя, которая для Никиты, пока ехал в Сайгир, казалась вечностью, пролетела так быстро, что, остановившись на обратном пути ночью в базовой своей избушке, он в недоумении и с печалью вспоминал ее как счастливый миг. «Когда ты теперь в следующий раз появишься?» – перед самым отъездом спросила его Таня. Почему-то этот вопрос все ему боялись задавать или же жена запретила его озвучивать детям – Никита не знал, да и это было неважно: он и сам сторонился внутри себя этой темы. «Скорей всего, выберусь из тайги к концу сезона на соболя, – ответил он предположительно, – чтобы с Сашкой поговорить-посидеть». «Это как раз после олимпиады будет, да?» – встрял в разговор Мишка (было воскресенье, и все были дома в тот день). Услышав слово «олимпиада», Никита вздрогнул, испуганно оглядел своих детей и, бросив взгляд на черный экран неработающего телевизора, кивнул головой.

Никита на базу добрался семнадцатого января к трем часам. Как он и предполагал, Агаева уже на объекте не было. Не было ни в новом доме, ни в бытовке также и Сереги. Рекс, словно сразу догадавшись, о чем думает хозяин, метнулся сразу влево, потом вправо, сделал круг вокруг жилого комплекса, подбежал к Никите и затем, чуть отойдя в сторону родника, стал в стойку, глядя куда-то правее от него, где виднелся след от лыж.

– Хочешь сказать, что он решил прогуляться верх по Нымде? – спросил Никита, закрывая снегоход тентом. Потом, сделав несколько шагов в сторону лайки, вдруг заметил сразу за сауной небольшой ангар на три снегохода. – О, смотри-ка, Рекс, опять новый корпус у нас появился. Неплохо, однако… Слушай, друг, ты сбегай за Серегой, а? Надо бы с ним провести одно мероприятие сегодня – ты, как, сможешь?

Рекс лукаво наклонил голову, словно бы раздумывая, что делать, потом подбежал к ангару, отметился в сугроб рядом с дальней стеной и мелкими семенящими шагами двинулся по лыжне.

Никита успел пообедать после дороги наваристым рассольником, который стоял на плите в бытовке, и даже немного полежать, когда – уже в сумерках – за окном послышалось жизнерадостное повизгивание Рекса, а затем в прихожую ввалился и Серега.

– Теплый нынче январь выдался, – сказал он, поздоровавшись. – Мне вот дядя Валера велел заниматься усиленно огневой подготовкой, пока тебя нет.

– Значит, у тебя еще один дядя появился? – перебил его Никита, вставая со своей старой кровати. – Кстати, когда он убыл отсюда?

– Так он спросил, как я к тебе обращаюсь – я сказал, что «дядя Никита», – как бы оправдываясь, ответил Серега. – Ну, а он и говорит, что если ты «дядя», то и он тоже. И да: он улетел вчера в первой половине дня.

– Что-то я не слышал стрельбы, – заметил Никита.

– Я закончил стрелять час с лишним назад, а потом поднимался по увалу вверх: Агаев просил разведать местность на предмет того, как и где лучше разместить видеокамеры. С той стороны мы с ним почти все обошли, и он мне попутно объяснял принцип выбора точек для такого рода наблюдения.

– И кого вы хотите наблюдать? Медведи еще в берлогах лапу сосут, волков в последнее время давно не видно – не знаю, не знаю… Ну, да ладно. Слушай, ты если голоден – пообедай, а потом мы с тобой спустимся в тоннель, и я тебе покажу свое рабочее место.

Серега от этого предложения изменился в лице и как-то потерянно заморгал глазами.

– Ты что: испугался? – спросил с улыбкой Никита, заметив его растерянность. – Ты не бойся – я же буду с тобой. Пока ты будешь собираться, расскажи между делом, чем вы тут занимались, и передавал ли что-нибудь мне Агаев на словах…

Пока Серега с аппетитом наворачивал суп, а потом еще гречневую кашу со свиной поджаркой, Никита, слушая его как бы отчет, тоже решил за компанию попить чаю. Конечно же, ничего интересного для него в рассказе своего помощника не было, но для порядка, как он понимал, надо было полюбопытствовать. Серега же кратко, но довольно увлеченно, рассказал обо всех мероприятиях и занятиях под руководством Агаева по дням. Уже закончив свое небольшое эссе, Серега вдруг после короткой паузы с волнением в голосе обратился к Никите с вопросом: