Константин Георгиевич спокойно выслушал Никиту и затем открыл свой чемоданчик.
– Эх, нам, охотникам бы такую технику! – воскликнул Никита, увидев аппаратуру спутниковой связи. – Мы тут в тайге пользуемся допотопными рациями, причем на одной волне порой бывает до десяти человек разговаривают одновременно – вот это, скажу вам, еще то искусство разговорного жанра!
Ситников ничего не ответил, только бросил удивленный взгляд в окно и покачал головой, мол, а что делать?
Когда Константин Георгиевич кому-то из своих подчиненных объяснил подробно незамысловатый план Никиты, в деревянной избушке уже стало довольно тепло. Хозяин домика подкинул в гудящую от хорошей тяги печку несколько березовых поленьев и зашаил ее, прикрыв плотно кроме дверцы и отверстия доступа воздуха под ней.
– Константин Георгиевич, – обратился к Директору СВР Никита, с выражением глубокой задумчивости на лице, – скажите, зачем вы решили сами прилететь сюда? Ведь могли же послать кого-то из своих надежных людей… За вашу оперативность и недюжинную смелость вас бы тоже надо наградить, как минимум.
– Когда надо – наградят! – только что предельно сосредоточенное лицо Ситникова приобрело снова хитровато-радушные черты деда Никанорыча. – Думаешь, только у тебя есть охотничий нюх, а? Вот ты мне с упоением объяснял роль лайки в поиске соболя в тайге, а ведь наша вся служба и исполняет для Родины функции такой лайки в метафизическом смысле. Ты меня понимаешь?
Никита согласно кивнул головой.
– И когда вчера ты появился у нас и почти с необъяснимой легкостью помог разрешить, казалось бы, абсолютно тупиковую проблему, – продолжил Константин Георгиевич, – то я почувствовал, что вот тот человек, который наделен способностью совершенной «лайки». Конечно, и меня гложут противоречивые сомнения, но если ты хочешь сам раскрыть все свои тайны, то такое дело нельзя поручить кому-то другому. Иначе эти мои сомнения будут постоянно грызть мое сознание. Ну, а если честно, пожалуй, тебе мог поверить только опытный разведчик: мы те же поэты – у нас нелинейное восприятие мира… Я ответил на твой вопрос, надеюсь?
– Что ж, пора мне вам показывать то, ради чего и прилетели сюда, – сказал с волнением в голосе Никита, выслушав Ситникова. – Также, если честно, я даже сам до сих пор не верю в реальность происходящего вокруг меня, поэтому и проверим сейчас все. Возьмите на всякий случай тактические фонарики. Валера, ты понесешь велосипеды, а я прихвачу лестницу… Да, и там, под горой, теплее, чем здесь…
Агаев недоверчиво поджал губы, но ничего не сказал.
– Транспортный вертолет должен вылететь после моего звонка, – как бы про себя тихо сказал Константин Георгиевич, – сейчас я тогда им подтвержу, и он появится здесь примерно через полтора часа. Мы успеем управиться?
Никита первым спустился на дно впадины по своей веревочной лестнице и помог устойчиво расположить длинную лестницу. По ней к нему медленно сполз Константин Георгиевич и зашел за угол к входу в тоннель. Валера спустил на тросе оба велосипеда и затем появился и сам.
– Вот это и есть тот самый проход в иной мир? – сидя на корточках и светя фонариком на почти полированный гранитный пол, спросил Ситников, когда Никита очутился возле него.
– Да, он самый, – без всякой иронии ответил Никита.
– Ну, что же, мы будем, наверное, первыми, кто поедет туда на велосипедах, – также вполне серьезно, в тон ему, из-за спины добавил Агаев.
– Давайте, товарищ майор, – второй раз таким образом обратился Константин Георгиевич к Никите, – вперед, по коням!
Все трое включили яркие аккумуляторные фары на своих велосипедах, и необычная кавалькада покатила по неведомому тоннелю в черную глубь горы. Ехали быстро, налегке: всю лишнюю теплую одежду по совету Никиты оставили возле входа. Зрелище, конечно, было просто фантасмагоричным: абсолютная тишина (из-за идеальной поверхности пола шины даже не шуршали), яркие фары, черный бесконечный прямой тоннель – ни один художник с самой смелой фантазией вряд ли мог даже представить что-либо подобное! Валера, крутящий педали позади всех, в какой-то момент, пересилив внутренний природный ужас от представления, где они сейчас находятся, хотел было пошутить, мол, пожалуй, они похожи на чертей, спешащих на работу в ад, но от суеверного страха не стал этого делать.
До конечного пункта, где тоннель перекрывал каменный куб, они доехали на самом деле довольно быстро: буквально за пять минут. Никита прислонил свой велосипед к стене и рукой подал знак следовать за ним. Остальные двое последовали его примеру. Зайдя за гранитную перекрывающую стену, Никита не увидел привычную игру светотеней на ней с обратной стороны, которая так его заворожила в первый раз, когда он пришел сюда смертельно больным на издыхании. Он на ватных ногах подошел к углу и заглянул за него, посветив перед собой фонариком. Портал был на месте, но он почему-то был почти черным, и только какие-то тусклые желтоватые блики от фонарика на его поверхности говорили о том, что это все же не просто стена, а нечто особое в своем роде.
– Это тупик, или же тут должно быть что-то? – спросил Константин Георгиевич за его спиной.
Сбоку подошел и Агаев, направив луч своего фонарика туда, куда светил Никита.
– Словно бездонная глубина черной воды, – констатировал он, пытаясь понять природу преграды, вставшей у них на пути.
– Раньше он светился и переливался разными цветами, – прошептал Никита, – к тому же через него можно было проходить. Там, за ним и находится тот таинственный зал, посреди которого стоит не менее загадочное приспособление. Если разместиться на нем, схватившись обеими руками за буквально висящие неподвижно в воздухе два металлических цилиндрика, то непостижимым образом ты как бы оказываешься в космосе, примерно в двухстах километрах, над Землей. Я сказал «как бы», так как не знаю, какая часть моего «я» с его помощью получает способность перемещаться мгновенно куда угодно в пространстве. Надо только захотеть, и немного при этом двигать руками те самые левитирующие в воздухе куски труб…
– Космоса ты сказал? – спросил его Ситников и почему-то схватился обеими руками за его плечи, словно бы вот-вот собирается потерять сознание.
– Да, точно так, – ответил Никита, не понимая, почему именно этот факт, а не все остальное так заинтересовало директора СВР.
Валера, слушая внимательно слова Никиты, медленно, шаг за шагом, приближался к черной глади бывшего портала. Когда он оказался в двух шагах от него, вдруг замкнутое пространство каменного мешка залил яркий свет, словно кто-то взял и нажал на кнопку включателя. Ситников с Агаевым, в потрясении, почему-то оглянулись назад, словно бы надеясь увидеть там источник этого яркого света. Только Никита сразу же поднял голову верх, сразу же догадавшись, что происходит на самом деле: из-под каменного перекрытия прохода, где черный экран соприкасался с ним, появились его старые «знакомые» – светящиеся два шара. Никита молча показал пальцем на них. Валера посмотрел на шары, сделал еще шаг вперед и, выставив вперед левую руку, видимо, собрался потрогать загадочную поверхность. Ни Никита, ни Ситников даже не успели сообразить, как и что произошло в следующее мгновение: раздался страшный треск, словно рядом ударила молния, и тут же Агаева отбросило назад так, что он сшиб стоящего за ним Никиту, а затем оба отлетели к стене. Никита в какой-то степени спас от травм Валеру, приняв удар на себя, хотя все равно тот от такого способа воздействия портала потерял на несколько секунд сознание.
– Где я? – прошептал он, медленно поднимая голову с колен Никиты.
– Ты как, Валера, цел? – спросил Константин Георгиевич, садясь на корточки рядом с ним и впервые при Никите обратившись к нему по имени.
– Что это было? – словно ничего не слыша, выговорил тот не своим голосом.
Никита вместе с Ситниковым взяли Агаева под мышки с обеих сторон и посадили к стене. Тот даже попытался встать, но ноги явно не хотели его слушаться.
– По-моему, я руки обжог, – сказал Валера, невинно улыбаясь и показывая свою ладонь левой руки. – Так болит, зараза…
Действительно, кончики пальцев и часть ладони стали алыми, а подушечка безымянного пальца даже почернела.
Никита, понимая, что теперь настал его черед и отступать ему некуда, ничего не говоря, твердо зашагал навстречу светящимся шарам. Константин Георгиевич хотел было уже окликнуть его и остановить, чтобы тот не делал глупостей: если контузит еще и Никиту, то он один не сможет обеих дотащить обратно. Даже Агаев схватился за рукав своего шефа, чтобы тот остановил таежного охотника и не дал повторить его ошибку. В этот момент глянцевая черная поверхность стены, перегораживающей тоннель, неожиданно вдруг резко стал фиолетовым с пробегающими от центра к краям зеленоватыми проблесками. Необычной красоты опалесцирующая глубина портала их обоих заворожила и лишила дара речи – так они и застыли с разинутыми ртами и с широко открытыми глазами, пока Никита, не останавливаясь, сделал очередной шаг и исчез за этой пеленой. За ним исчезли и шары. В аппендиксе снова стало почти темно, и только чуть потускневший фиолетовый портал продолжил освещать пространство каким-то потусторонним светом.
– Вы это видели? – задал глупый вопрос, все еще пытающийся прийти в себя, Валера, дергая за рукав Ситникова. – Вы хоть что-нибудь понимаете?
Тот молча завалился с корточек на бок, чуть подтянулся поближе к Агаеву и, прислонившись спиной к стене и немного поддерживая своего контуженного офицера, сел рядом с ним, вытянув вперед ноги.
– Ты как, Валера, оклемался? Рука работает? – после долгого молчания спросил Константин Георгиевич.
– Болит, но это ерунда. Кости целы, самое главное. Вы что-нибудь понимаете, что вообще происходит?
– Что я могу сказать?.. Постараюсь сосредоточиться… Ты, наверное, не обратил внимания на стены, потолок и пол в тоннеле и здесь? Посмотри, поверхность будто бы отполирована! Я еще в самом начале посветил ярким лучом фонарика, положив его прямо на пол – идеально ровная поверхность. И нигде нет никаких стыков. Только еле заметные в некоторых местах перпендикулярные линии, словно кто-то провел тончайшим алмазным стеклорезом. По-моему, еще сравнительно недавно тут под горой не было никакого тоннеля. То есть огромные блоки, подогнанные идеально друг к другу, лежали тут как бы цельным монолитом с того самого момента, как образовалась земная твердь. Это – во-первых. Попытаюсь рассуждать логически дальше… Во-вторых, Тот, кто это сотворил, еще до начала времен знал, что в такой-то день здесь появиться некто по имени Никита, охотник по профессии, и у этого охотника собака должна провалиться в яму. Вроде, он так говорил про свою лайку?..
Агаев неуверенно пожал плечами и поморщился от боли в плече.
– Идем дальше. И этот в высшей степени загадочный Творец заставил эти блоки двигаться, чтобы получился проход к некоему порталу. То, что при этом надо было для сдвигания блоков еще и принудить пододвинуть гору – так это для Него не составило никакого труда. Там же, за порталом, как говорил нам Никита, находится нечто такое, с помощью которого можно следить за кем угодно и за чем угодно в любой точке земного шара. Ты понимаешь, Валера, о чем я говорю? Если, конечно, все мои домыслы являются правдой.
Тот снова только беспомощно заморгал глазами.
– Я намекаю на то, что Никита один может заменить чуть ли не всю нашу Службу внешней разведки, так как ты сам убедился: через портал пройти может только он. Это – в-третьих. Ну, а в-четвертых, коли так оно все и есть, нам, а конкретно – тебе и твоим ребятам, придется охранять его так, как не охраняли никого до сих пор.
– Если вы говорите, что некая сверхъестественная сила приготовила с незапамятных времен все это только для него, то неужели она не предусмотрела никакой охраны для Никиты?
Ситников удивленно взглянул на своего помощника.
– Вот ты и, смотрю, отошел от своей контузии, раз так хорошо и тонко подметил такой момент. Но мы же этого не знаем, так? А если что случиться, то будет поздно кусать локти или еще что, поэтому над охраной нам придется крепко подумать. Как ты думаешь, те двое, которые прилетели с нами, годятся для такой работы прямо сейчас? Они же все равно видели в лицо Никиту.
– Ребята они крепкие, – сморщив лоб, ответил Агаев, – только они подготовлены для специфической боевой работы. А здесь зимой жуткие морозы, а летом такой гнус, что дышать, наверное, невозможно. Как они будут охранять его? Сидя в полностью закупоренной бытовке? Вот бы парочку таких же, как и Никита, охотников найти и взять к нам в штат…
Константин Георгиевич хотел было уже похвалить снова своего полковника за интересную мысль, но в это время в глаза им ударил яркий свет, и они зажмурились и прикрыли лицо ладонями.
– Не замерзли? – послышался счастливый голос Никиты. – А вот и я вернулся к вам, так что, пожалуй, нам пора назад.
Рассудок у Ситникова, впрочем, как и рассудок у не пришедшего окончательно в себя Валеры, работали одинаково со странными перебоями: и того, и другого появление человека из ниоткуда уже нисколько не удивило. Скорее, они, не признаваясь себе, ждали этого момента, как само собой разумеющееся.
– А ты не знаешь, Никита, – спросил Константин Георгиевич, вставая с пола, – почему здесь, в конце этого бесконечно длинного каменного чулка так легко дышится? Углекислый газ, интересно, не может накопиться?
Никита подошел к своим товарищам. Почему-то, как только он приблизился к ним, свет в гранитном аппендиксе погас. «Ревнивые какие-то они», – все еще пребывая в отличном состоянии духа, подумал он о своих таинственных спутниках – шарах. Он повернулся в сторону портала и заметил, как цвет поверхности снова стал почти черным. Затем, чтобы успокоить Ситникова, он присел напротив него и, достав из кармана зажигалку, показал забавную мистификацию с засасыванием языка пламени вниз, внутрь камня.
– Видите, какая тут вентиляция? – спросил он, оглядев сперва Константина Георгиевича, а потом Агаева. – Если дотянуться до потолка, то можно удостовериться, что приточка идет через тело плотного гранита…
– А это гранит разве? – покачивая головой, спросил Валера.
– Я, конечно, не знаток минералогии, да и, в общем, какая разница, какое у него название, – ответил Никита. – Суть в том, что воздух так не может проходить через любой твердый предмет, но он, вопреки всему проходит… Ладно, мы все равно не сможем нашим скудным человеческим умом понять структуру строения этого комплекса – так зачем мучить себя бесплотными усилиями?
– Да, нам пора, мои друзья, – согласился с ним Константин Георгиевич. – Нам нельзя опаздывать к прилету тяжёлого вертолета: у него, если задержится, может не хватить горючего на обратный путь.
Ситников стал помогать Валере встать с пола, но тот вдруг, когда оперся на правую ногу, ойкнул и чуть снова не упал – Никита вовремя успел его схватить и прижать к стене.
– Ребята, – сказал он, побелев от болевого шока, – похоже, у меня вывих или сильный ушиб колена – не могу встать на правую ногу.
– Константин Георгиевич, вы садитесь на свой велосипед, – быстро сориентировавшись в обстановке, предложил Никита, – а я посажу Валеру на свой и буду толкать, или как пойдет. Он, видите ли, человек упитанный у нас: на раме, как раньше в детстве катались, вряд ли получиться разместить его…
Так и сделали: Ситников не спеша поехал вперед, а Никита все же усадил Агаева на раму и, встав одной ногой на педаль, другой отталкиваясь от пола, покатил его, словно на самокате. Тот морщился от того, что от болтания болела нога, а узкая, овальной формы, рама впивалась в мягкую часть его тела, что находится ниже поясницы.
С большим трудом вытащив Агаева, привязав его, как Рекса, за конец прочной веревки, Никита и Константин Георгиевич по очереди по узкой, очищенной от снега тропе, еле-еле довели его избушки и взгромоздили на дощатую лежанку. Вертолета пока не было, хотя по времени тот должен был уже появиться. Никита так и не стал спрашивать Ситникова о дальнейших планах на сегодняшний день, ожидая, что тот сам поведает о них. Подкинув в свою печку несколько поленьев, Никита, взяв небольшую пластиковую канистру, по-быстрому сбегал за водой к роднику. Выйдя из избушки, ему вдруг стало так тоскливо от того, что рядом с ним нет его лайки: он привык к тому, что за дверью всегда стоял Рекс, до Рекса были другие собаки, а сейчас было пусто…
– Никита, ты не возражаешь, если мы с тобой пока останемся вдвоем? – спросил Ситников, когда Никита в клубах пара завалился в домик с канистрой. – Мы сейчас, как появится вертушка, загрузим нашего потерпевшего и отправим его обратно, чтобы в госпитале подправили вывихнутую ногу и подлечили обожжённую ладонь, а за нами прилетит Ка-62. Нам надо поговорить в спокойной обстановке и в абсолютной тишине, а потом мы решим, как нам всем действовать дальше.
– Коль вы меня взяли на службу, то, как я могу вам возражать? – спокойно ответил Никита, наливая воду в старый чайник. – Сейчас я заварю травяной чай, вот только, к сожалению, чашек у меня нет – только одна небольшая стеклянная банка вместо кружки.
На раскалившейся печке вода в чайнике вскипела довольно быстро. Только-только Никита стал насыпать из полиэтиленового пакета свою таежную заварку, как послышался равномерный гул вертолета.
– Надо было бы место под бытовку приготовить, – как бы невзначай заметил Валера, приподнявшись на локоть. – Ее, наверное, везут на внешней подвеске. Ох, и снег сейчас поднимется!
Никита, сразу сообразив, о чем сказал Агаев, банку поставил на пол рядом с печкой и выбежал из домика. Мелькнула мысль, что было бы замечательно нагромоздить бытовку прямо над спуском в тоннель, но эту идею он оставил на потом: дрова все же были здесь, возле избушки, а значит и бытовку надо поставить рядом. Да и яма была завалена упавшими соснами. Он достал самодельную лопату, сделанную из тонкой фанеры, и стал проворно готовить площадку в шагах тридцати от дома в сторону оврага, то есть рядом с тропинкой, идущей к провалу. Место тут было самое подходящее: довольно большая ровная площадка из мелкого гравия между двух террасных уступов, островок из кедрового стланика на верхней кромке, а рядом и избушка, и вход в тоннель. К тому моменту, как тяжелый вертолет с подвешенной бытовкой появился с левой стороны горы, Никита чуть подчистил место и обозначил его кедровыми ветками, чтобы летчикам проще было ориентироваться. Действительно, когда тяжелый МИ-26 завис над ним, как и предсказал Агаев, вокруг поднялось такое облако снега, что отцепить крюки пришлось чуть ли не на ощупь. Смотав такелажный трос, вертолет отлетел чуть в сторону и сел на то место, куда утром приземлились они. В это время к Никите подбежал Ситников и попросил его зайти в избушку и не выходить, пока МИ-26 не поднимется снова в воздух. Тот кивнул головой и, пройдя мимо Валеры, который, скача на одной ноге, к этому моменту уже вылез из домика, скрылся за дверью в «интересах секретности». Зайдя в свой домик, Никита поднял с пола свою банку, залил туда кипяток из тихо кипевшего на уголке печки чайника и стал ждать директора СВР.
Прошло где-то с полчаса, пока вертолет снова сильно загудел и, грузно поднявшись, стал, медленно набирая высоту, двигаться по обратному маршруту. Одновременно, как только за окном поднялась снежная стена от могучих лопастей вертолета, в избушку почти завалился Константин Георгиевич и почти обнял раскалённую печку.
– Ну и замерз же я! – воскликнул он и потянулся к стоящей на чурбаке банке с травяным отваром. – Я глотну немного чаю? Такое чувство, будто даже желудок превратился в мороженую плоть.
Никита снисходительно улыбнулся.
– С карабином неувязочка вышла, – продолжил он, – тебя снайперская винтовка устроит?
Никита неуверенно пожал плечами, мол, надо вначале посмотреть, а потом решить: подходит или нет.
– Ладно, Никита, все это мелочи… Да, еще по этим мелочам: бытовка вроде встала хорошо, снегоход «Ямаху» мы тебе выгрузили, десять двадцатилитровых канистр бензина к нему тоже, а также пять баллонов газа к бытовке. Там, у этого специального военного вагончика предусмотрено все, пусть и по минимуму: обогрев от газа, хотя есть и небольшая чугунная печь, биотуалет, варочная газовая панель, две небольшие комнатки по бокам и маленькая прихожая-кухня в середине. Надо будет пойти туда и включить газовый котел – мне сказали, что все там работает со стопроцентной надежностью…
Ситников замолчал, как бы сконцентрировавшись на вкусе травяного чая, время от времени вытаскивая изо рта разварившиеся листики. Выпив все содержимое полулитровой банки, Константин Георгиевич стал рассказывать Никите содержание разговора с Агаевым за время его, Никиты, пребывания за магическим порталом. Когда Директор СВР все повторил почти слово в слово по пунктам свои соображения и замолк, Никита молча забрал у него пустую банку и налил туда новую порцию кипятка.
– Я думаю, что вы остались сами и оставили меня для того, чтобы сказать «а в-пятых» и перейти на основную тему, – с какой-то тихой обреченностью в голосе сказал он, сажаясь на чурбак. – И она примерно должна звучать так: почему именно сейчас, по прошествии миллиардов лет, вся эта конструкция открылась и заработала? Я лично абсолютно без понятия, Константин Георгиевич! Но, видимо, есть какая-то потенциальная опасность, которая может произойти, и нам предстоит пробовать ее отвести от Земли, чтобы сохранить жизнь?… Не слишком патетически я выразился?
Ситников встал с корточек и сел на край импровизированной лежанки. Так он просидел минут пять. Никита тоже молчал.
– Кстати, Константин Георгиевич, пока вы собираетесь мыслями, позвоните в Москву, – обратился он к директору СВР. – На столе никакого листка не было. Почему-то там лежал журнал «Наука и жизнь» под номером десять, то есть за октябрь, за 1984 год. На обложке – электричка, а снизу в углу фото какого-то лазерного прибора.
Ситников недоуменно посмотрел на Никиту, покачал многозначительно головой, выдержал паузу и раскрыл лежащий возле стены чемоданчик спутниковой связи. Константин Георгиевич вызвал своего заместителя и, подав знак пальцем хозяину избушки, мол, включаю громкую связь, как-то равнодушно и без всякого удивления прослушал почти дословно то, что минуту назад озвучил Никита. Директор СВР поблагодарил своего сослуживца и закрыл чемоданчик.
– Я не пытаюсь даже частично объяснить для себя, как все это происходит в действительности и, вообще, возможно ли то, что я вижу и слышу своими глазами и ушами? – сказал он, пытаясь удобнее пристроиться на шатающихся досках. – Собственно, мне, как руководителю своей службы, это и не так важно. Придется мне полагаться на Божественное Провидение: если ты решил прийти именно ко мне, значит так оно должно было произойти… Надо же, я становлюсь фаталистом – так скоро и до мистики можно дойти!
– И зачем же я к вам пришел? – с деловым тоном спросил Никита. – Я же улавливаю в вашем тоне, что вы догадываетесь о причине моего появления в Москве. И дело не в тех заложниках, которых мы спасли, хотя, это тоже очень важно. Но думаю, что ради них вряд ли бы стоило все это городить: за двадцатый век люди бесчисленными миллионами поубивали друг друга – и эти жертвы далеко не последние! Разве я не прав?
– Видишь ли, Никита, какое дело, – как-то неуверенно обратился Константин Георгиевич, словно боялся выглядеть идиотом от того, чем хотел поделиться в разговоре, – когда ты упомянул слово «космос», меня будто ударило током… Не знаю с чего начать… Ты астрономию хорошо знаешь?
Никита удивленно захлопал глазами, подняв брови и сморщив лоб.
– В школе изучал немного, но никогда особо не интересовался, – ответил он, не понимая, к чему этот вопрос.
– Тогда в двух словах я расскажу то, что мне и самому втолковывал один астрофизик для повышения моих знаний в этой области. Тебе, конечно же, известно, что в нашей Солнечной системе кроме планет имеются огромное количество комет и астероидов. Астероиды, как правило, состоят из металла и камня, а кометы изо льда, пыли, скальных пород и еще чего-то там… Все планеты обращаются вокруг Солнца в одном направлении по почти круговым орбитам. Эти же небольшие небесные тела, то есть астероиды, двигаются как в прямом направлении, как планеты, так и в обратном, притом могут и под разными углами к эклиптике. Большинство из этих объектов двигаются по сильно вытянутым эллиптическим орбитам, некоторые же, попадая в поле тяготения разных планет, могут вести себя черт знает как. Это – предисловие. Теперь пойдет и сама история. Дело в том, что один из самых засекреченных наших агентов, который дослужился до больших чинов в Пентагоне, заметил некое периодическое оживление у военных относительно наблюдений далекого космоса. Причем те, кто этим занимались, сами понятия не имели, зачем они это делают. Все данные, которые они собирали примерно раз в шесть-девять лет в течение последних двадцати с лишним лет, отправляли неизвестно куда и непонятно кому. При этом курировали процесс постоянно одни и те же люди, притом непонятно от какого ведомства, но абсолютно с запредельными полномочиями. Такая периодическая активность продолжалась три раза с продолжительностью примерно год-полтора, а потом прекращалась. И что характерно, все три раза наблюдения странным образом совпадали с военно-политическим кризисом вокруг нашей страны. Я сказал три, но, может, я выразился немного некорректно, так как третий этап начался где-то с два месяца назад. Первый же раз, когда наш резидент обратил на это внимание, наблюдали в 2008 году, когда произошел конфликт с Грузией. Второй – в 2014-2015 годах в самый разгар боев на Донбассе. Я изучил график запусков космических кораблей американцев и французов с Куру, когда начинка для них компоновалась военными и выявились необычные совпадения: за год-полтора всегда выводились для изучения далекого космоса от двух до пяти тяжелых спутников. Спрашивается, зачем военным изучать глубины космоса? Конечно, все дезавуировалось в виде научных запусков, и если бы не наш резидент, мы бы даже и не догадывались бы об этих странностях. Также с помощью нашего агента в НАСА мы пробовали узнать об этих спутниках, но, надо же! – их как будто и не было вовсе! Нет никакой информации ни об авариях, ни об управлении и слежении за ними. Куда и зачем они улетели – совершенная тайна. Можно подумать, что так, соблюдая жуткую секретность, взрослые дяди игрались, выкидывая миллиарды в космический вакуум…
Ситников замолк, пристально всматриваясь через круг подтаявшего стекла на закатное солнце, которое висело над самыми верхушками кедров на противоположном берегу Нымды.
– То есть вы хотите сказать, что американцы замышляют что-то нехорошее с помощью какого-то астероида? – спросил Никита.
– Вот бы найти центр, откуда идет постоянное управление за этими спутниками, – ответил Константин Георгиевич, словно не слыша самого вопроса и разговаривая сам с собой. – Те военные, которые периодически наблюдали за ними – именно наблюдали, но ничего не делали. То есть, можно предположить гипотетически, что центр управления находится где-то далеко, и когда этот астероид приближался близко к Земле, то посторонние люди привлекались по причине невозможности следить оттуда круглосуточно или же дублировали этот центр на всякий случай. Или же, наоборот все это делали специально для того, чтобы никто не заинтересовался появлением неопознанного объекта… В том смысле, что если вдруг вылезет лишняя информация – сразу же ее гасит…
Константин Георгиевич полез в карман куртки горнолыжного костюма.
– Вот, черт, стал сигареты искать, а ведь бросил двенадцать лет назад, – рассмеялся он, хлопнув себя по бедру, но тут же снова нахмурился и продолжил: – Все это пока только гипотеза, поелику точно ничего не известно, но то, что затевают что-то очень плохое именно против нас и, возможно, заодно против Китая – это к оракулу не надо ходить. Даже если так, то мы все равно ничего не сможем предпринять, так как не знаем, где этот астероид, или как там его, находится в космосе. Остаётся только разве что ждать, когда нечто тяжелое свалится нам на голову. Можно даже предположить, что этот небольшой небесный объект исполняет роль ширмы или подобие маскировки, а, на самом деле, – если туда забросили термоядерные заряды? Тот же астрофизик из нашей структуры мне объяснил, что астероид должен, скорей всего, как бы догонять нашу планету. Иначе же относительная скорость сближения будет чрезвычайно высока, и злой замысел скорей всего не удастся. Да и в догоняющем варианте все равно скорость будет большой, но теоретически уже вполне возможны некоторые действия…
Директор СВР вдруг пристально посмотрел на Никиту:
– А ты пробовал двигаться куда-нибудь от Земли: к Луне, например?
– Один раз пробовал, – ответил Никита, – но очутился непонятно где: вокруг только звезды, да и те только с одной стороны, а с другой – полная темнота! Даже немного испугался…
– То есть все же ты можешь двигаться?
– Вроде того…
– Тогда попробуем разобраться с этим делом, товарищ майор?
– Займемся, а как же иначе.
– Хочу вернуться к пункту о твоей охране. Мы, как я уже тебе сказал, с Агаевым сошлись на том, что хорошо бы тебе найти такого же сибирского охотника, который и тебе бы подошел, и мы бы нашли с ним общий язык относительно секретности.
– Да, зачем меня охранять? – нахмурив брови, пробурчал недовольно Никита. – И, самое главное, от кого? От медведя? Так они зимой спят. Я двадцать с лишним лет по тайге один работаю…
– Ты меня не совсем понял, Никита, – перебил его Константин Георгиевич. – Дело не только в охране, хотя это тоже имеет значение, и даже не столько в охране, сколько в помощи тебе. Тебе нужно что-то есть, надо будет поддерживать связь, а работать придется чуть ли не по двадцать пять часов в сутки! Я не представляю, как в бездонном космосе найти этот объект размером примерно в сто-двести метров в диаметре… Да, я забыл сказать, что астероид скорей всего должен иметь именно такие размеры, чтобы можно было и подкорректировать траекторию, и в то же время чтобы он смог исполнить свою роль именно так, как мы предполагаем…
Никита задумался.
– Константин Георгиевич! – вдруг он воскликнул так громко, что Ситников даже вздрогнул, от чего из-под доски на пол вывалилось полено. – Я знаю такого человека! Ему около двадцати пяти лет или меньше – точно не помню. Он служил в армии у вас в охранении, и даже до сих пор не закончился у него срок подписки о невыезде… Вот только… Вы могли бы мне присвоить звание генерала…, генерала-майора, а? Так как я буду заведовать отделом по космической разведке по всей Солнечной системе и за ее пределами, то, думаю, мое желание вполне законное. Как вы на это смотрите?