Шестеро с викингом
Не долго ждал. Месяца два с половиной.
Второй из моих новых товарищей, из бывших спортсменов Игоря, тот, который умудрился нанести мне больше всего урона – обеспечил ушиб и случайно разбил мой фарфоровый чайник, сам пришел в мой спортзал.
Я, конечно же, все внимание, ритуалы уважения. Но с вопросом, зачем пришел, не откладывал. Да вот, говорит, изредка в его зале собирается группа ранних учеников Игоря, те, которые изучали вместе с ним еще другие, не олимпийские единоборства. Может кто из них Что-то знает из казацких секретов.
Не скажу, что во мне опять вспыхнул факел надежды. Но огонек интереса все же пробудился.
Махать кулаками и ногами уже не хотелось. Да и противники предстояли бы поопытнее прежних. Стал раздумывать о изменении стратегии в раскрытии цели. Все же и переговорами может что и получится узнать.
Хотя… Наверняка будет один из первых боев – с «лейтенантом», а другой – с «злым скоморохом». По такой схеме они обо мне смогут узнать поболее.
Почему то группа старых игоревых последователей мне представлялась немного аристократичными, с суровыми прищурами и достаточно умудренными в единоборствах. Их то почивший тренер был весьма реальным и многознающим практиком. И яблоки от яблони вроде не должны далеко откатиться.
На пути к мастерству и не только в единоборствах взращиваемый дух греется об образы лейтенантов, скоморохов, магов, аристократов и тому подобных. Вот спортсмен старается, искренне верит Что-только тот метод, которому он обучается приведет к максимальному эффекту. И все что он узнает о своем направлении становится абсолютом, микрорелигией. За веру в правильность пути такой студент готов пойти на все. Именно таких правильно-послушных удобнее называть солдатами. Ну а более менее продвинутых – лейтенантами.
Их вера в правильность своего пути дает порой сказочные силы. Но все же есть еще и другие пути, не менее правильные. Да и отличаться они могут кардинально. Мастер каллиграфии может многого не знать в искусстве изготовления барельефов.
Не обязательно знать все пути. Желательно побольше освоить свой. Плюс немало про направления вероятных противников.
Ну а что же эффективно при жизненных сюрпризах? Сейчас век, когда за пару десятков часов лета можно оказаться в на другой стороне планеты. Вот и придет со своей претензией кто-то из антиподов. Не обязательно австралиец. И способы у него неожиданные но эффективные.
Но мы то верим в наш абсолютный путь. Тогда ура-ура. Вперед на штыки? Кто после первого боя останется, тот уже познает силу и слабость пришлых.
Можно, конечно и так. Но у нас с вероятным противником есть все же одно общее. Принципы механики тела. Даже при разных ритмах движений, наполненность внутренними силами, неожиданные изменения внешних форм, оси наших скелетов подобны.
Отличия можно обыгрывать, точнее обтанцовывать.
И мы уже не смотрим в глаза, чтобы уловить мгновение начала атаки. Зато мы играемся с ритмами изменений своих форм. Как с партнером по танцу находим общую гармонию. А там, то наверняка найдутся моменты для контратаки.
Это сокращенно мы называем состоянием злого скомороха.
В учебных поединках и спортивных боях, где по договоренности исключаются сильно травмирующие и реально приводящие к гибели действия, настрой лейтенанта и скомороха используются в противовес зажато – прыгающего, с перепугу отмахивающегося новичка.
Это я так размечтался. Но не угадал.
Теплый июньский вечер. Парит после дождя. В спортзале у товарища еще более душно. Сразу футболка становится мокрой. Но запахом пота и отсутствием кислорода в помещении нас не запугать.
А вот на скамейке в спортивных костюмах сидят шестеро игоревых ветеранов. Возраст двадцать-тридцать лет. У двоих четкая осанка. Или занимались танцами, или капля аристократизма проявляется.
Вид троих в душе вызвал у меня некоторую грусть. Куча мышц, рост сантиметров на десять – пятнадцать повыше меня. При моих ста восьмидесяти трех роста, для немалого количества оппонентов, я казался тоже немного громадиной. Но тут то роли поменялись.
А шестой парень своим видом мне напоминал мне тип людей, которые приходят в спортзалы чтобы почесать кулаки об неопытных новичках. С улыбкой подонка, нагло нарушая правила боя по договоренности, наносят никому не нужные травмы.
В свое время первое ощущение приближающегося мастерства я ощутил, даже не когда меня стали особо выделять восточные спецы с высокими рангами. А когда подобных неприятных типов, которые внутри группы спортсменов внедряли правила животной стаи, а не сияющей чести и силы духа коллектива, я прилюдно достаточно красиво побеждал. Не избивал, а жестко определял его статус среди остальных.
Даже нет, немного раньше. Во времена, когда гопники все чаще на меня стали посматривать и с уважением и с осторожностью. Такое внешнее проявление внутренней силы было исключительно значимым.
Очень уж шестой паренек напоминал гопоту, но при каких то опасных умениях. Что ж, и у него может быть Что-то из казацких искусств.
Очень было приятно, что когда я приблизился к шестерке, все встали и поприветствовали с исключительным уважением. Подобные простые ритуалы не расслабляют, но убирают статусную неопределенность.
В основном со мной разговаривал один из великанов. Длинноволосый блондин очень напоминающий образ викинга из мультиков.
Да, они тоже пытаются восстановить не полностью переданную информацию от мастера. Готовы показать то, чем владеют, и, конечно же, хотелось бы узнать что я могу им предложить.
Не будем называть это торговлей, а скорее определение уровнем общения. Тем более, что цели у нас общие.
Я только за. На словах сказал, что из внешних техник, то есть тех, которые определяют более эффективную динамику боя, мною получено от Игоря методы работы по осям, развитие боя по мальтийскому кресту, техника контроля по иксу. Ну а более интересно, конечно же, работы с изменениями внутренних состояний и методы подготовки для роста внутренних возможностей.
Яков, второй громадина, сидевший правее викинга, сразу же ответил, что мальтийский крест им Игорь объяснял, а вот про технику контроля по андреевскому, он упоминал как немецкие методы незадолго до гибели, но не показывал. Кроме того, они, то есть шестерка меня конечно же знает, но для дальнейшего сотрудничества, хотелось бы узнать уровень друг относительно друга. Короче, чтобы знать как относиться друг к другу, надо бы испытать силу.
Куда деваться. Придется поподвергать здоровье опасности. Викинг, давай с тобой продемонстрирую технику контроля по иксу. Да-да, заодно покажи, что ты имеешь ввиду рассказывая о технике с таким красивым названием – управлением осями, – ответил викинг.
Учебный бой был без травм. Очень тяжеловато работать против более крупного партнера. Но я выбрал достаточно удачный настрой на поединок. Как рассказывали гиды в Непале, на слонов нападают только тигры. Они запрыгивают на шею и начинают терзать. Так вот и я ощутил себя немалым полосатым котом против громадины.
Имитация, конечно же, была в ритме движений и рисунке траекторий перемещения. Никто не становился на четвереньки и не грыз партнеру шею. Даже не было атак растопыренными пальцами в форме лапы тигра. Но более замедленные движения поодаль и огибая кулачищи решительное мощное приближение и растерзывание всеми разрешенными ударам показало мое реальное преимущество.
Если бы я выбрал игру двух буйволов, реально бы проиграл. А хищник против сильного защитника травоядных периодически выигрывает.
Контроль по иксу был скорее по лямбде или по игреку. Ведь для управления этой громадной мышечной структуры даже мне приходилось напрягаться двумя руками, ведь даже с учетом хитрого места приложения силы, где по правилу рычага, я вроде бы мог управлять и в десять раз более здоровым соперником, оппонент, наверное, был крупнее уже в раз двадцать. Но класс, все же, показал. Похвастаюсь, были реально моменты, когда контроль конечностей в направлении базовых осей реально потряс накачанное тело.
Главное не опозорился, да и без потерь. Значит можно и себе что-то повыторговывать.
Жаль, но ребята могли похвастаться более проработанной техникой атаки по мальтийскому кресту, а из внутренних настроев знали только запуск мысленного вращения в животе и вокруг талии по шести направлениям.
Подобную методику я встречал и в восточных направлениях. Так что в зачет особых западных секретов не принял.
Но ощущения пустоты от встречи не было. Может должны посоветоваться. Или не вся группа все знает. Тогда на меня выйдут индивидуально, и продолжится западная работа.
Мирон и оборотни
Меньше чем через неделю объявились ребята из шестерки ветеранов. Хотя я и оставил им свои визитки, но они ожидали меня возле спортзала. Ожидал я конечно одного из великанов, но пришли осанистый то ли аристократ, то ли танцор, и парень, очень похожий на гопника.
Сами они, так же как и я пытались развить казацкое направление. Зерна, вброшенные Игорем в их души, искали развития. Но рыскать по мастерам им не очень то и нужно было, потому что знали второго специалиста, также как и их ушедший тренер, обладавший некой частью старой традиции.
Мне повезло в том, что они оценили мой уровень как более высокий и решили для развития темы познакомить со своим новым тренером.
Хотя, кому еще повезло от нашей встречи.
Мирон был художником – оформителем. Кучерявый рыжеволосый дядька, лет на десять меня старше. Мастерская в полуподвале старого дома в центре города. Старые скрюченные деревья, островки невытоптанной неухоженной травы и громадные одичавшие кустарники – шикарнейшая и помилому уютная картина представилась передо мной. Но самый кайф я испытал, когда увидел вместо скамеек насколько старых деревянных стульев. На одном вязала Что-то серое старушка с длинным носом. Ну впрямь одесский дворик из фильмов по Бабелю.
Художник был занят. Просто кивнул в ответ на представления меня. Через пару минут вышел. Зазвучало журчанье воды в рукомойнике. Мирон вернулся с полотенцем в руках, с радушной улыбкой протянул мне руку, крепко пожал. Теперь знакомство состоялось.
Неожиданно достаточно властно выпроводил моих сопровождающих. Еще раз извинился, но попросил минут десять подождать – уж очень срочная работа.
Ждал пол часа. Но не пожалел. Собеседник был необычный и интересный. Крепкий зеленый чай с карамельками – и разговор обо всяком. Так мы стали постепенно узнавать друг друга.
Мирон неплохо ориентировался в методах восточных единоборств. Даже, похоже, был увлечен некоторыми из них. Но секреты казацких предков – это самое главное. Здесь славянский дух, здесь славянами пахнет! Это я в стиле Пушкина.
Первые общие работы в спортзале с Мироном были по дальневосточным техникам. Вещи не секретные, в настоящее время упоминание о них я встречал в нескольких книгах. Но в то время все позиционировалось как тайна.
Мы оба присматривались друг к другу. Разговоры о ушу и йоге – были, конечно же, фоном, но пару слов об искусстве и о нюансах дегустации алкогольных напитков помогали получить хороший общий настрой и стать добрыми товарищами.
Не ожидал я фэнтэзийной техники. В первый же день, когда мы, созрев, решили поприоткрывать карты друг другу, Мирон стал обсуждать методы внутренней стабилизации при работах с техникой оборотня.
Да, как это сказочно не звучит, но техника подобия оборотня была, притом прагматична и эффективна. Здесь я говорю не только о бое, но и о влиянии на организм, да и на общее качество жизни занимающегося.
Жаль, но в подобных делах нет мистики и волшебства.
Немало людей изучающих ушу, выполняют суставную гимнастику Дамо. И могут подтвердить, вроде просто скручиваются, наклоняются и потягиваются, а уровень тестостерона почему то зашкаливает. И даже в очень преклонном возрасте. Плюс к этому, остальные железы перестают атрофирываться и работают как у молодых.
Так вот, подобно и в игре в оборотней. Простые движения подготовки дают замечательный результат. Кое-какие внутренние органы выделяют побольше своих соков. Кровообращение в полуатрофиррованных, пока спящих участках мозга усиливается. И начинаешь меняться. Но не так как в кино. Хотя, при первых же занятиях, когда я возвращался с тренировок, собаки с поджатыми хвостами и коты со вздыбленной шерстью, в истерике уносящиеся прочь от меня, показывали мне, что в моей внутренней природе, в моем запахе и взгляде, происходят явные изменения.
И не нужно обрастать шерстью. Не нужно выть в потолок или на четвереньках рычать. Метод то не в этом. Цель не стать животным. А напротив, оставаясь человеком, вернуть силы и качества зверя, сильно позабытые из-за счастья в цивилизованной жизни. Не в запугивании и не в завораживании образами хищников смысл то. А вот из неудобной позиции сделать сумасшедший прыжок вверх и вперед, с невиданной скоростью пробежаться через буреломы, когда тебе за сорок, мышцы и сухожилья уже не как у ребенка, и без разминки. Вот это немного, но сказка.
В минуту опасности в нас пробуждаются невиданные силы. При стрессе мы можем вытворить невообразимое. А тут такая техника! Не нужна опасность и не нужен источник стресса. Фитиль резерва сил ты поджигаешь сам.
Меня немного подкупили акценты при изучении оборотнего искусства. Даже реально выросло доверие к информации. Традиционно при освоении боевых техник упор чаще делается на правильную форму, очередность позиций, на правильность использования внутренней и внешней силы. Ну, для этих целей, еще и на привязку к дыханию. А далее, рассказы как настоящий мастер должен все это выполнять. И где же работа с ритмами, внутренние и внешние соединения, настрой и намерение для каждой серии приемов, мол догадывайся сам. Неофиту без этого трудновато освоить мастерское исполнение. Внутренний тонус будет в поиске, и хорошо, если в голове будет образ движения грандмастера. А если какую-то часть передается через старших учеников. Вот и не будет правильного образа. Плохо.
Мирон же дал вначале ритмы, затем настрои, и, под конец, ключи к соединениям. Подобные акценты – для меня всегда казались признаками искренности и открытости при передаче боевого искусства.
Что такое работать с разными настроями – дело не секретное. В боевых искусствах, особенно в спортивных разделах ратного дела, настрои – дело очень нужное. Да, если ты серьезный мастер, с боевым опытом, настрой не так уж важен. Но не все рождаются с четвертыми данами и не у всех профессия убивать. Так что настрои для обычного человека – полезное дело. Это нечто типа внутреннего политрука, который не позволяет душевным смятениям помешать победить врага.
Когда по телевизору смотришь выход боксеров профессионалов на бой, поединок взглядами перед началом – очень шикарное и возбуждающее шоу, на котором начинаешь ощущать некие настрои.
Даже на простом региональном турнире по какому-нибудь единоборству, то, как показывает свое волнение, вызывающее возбужденное состояние, или подчеркнуто спокойное осанистое ожидание, является любительским прототипом самонастроя.
Хотя, пару раз я видел выход на состязание шагом палача, так что не только у оппонента появился холодок ужаса. Но бой доиграть образ не всегда позволяет. И грозные в начале бойцы дешево скатывались до истеричного нарушения правил, а то и просто проигрывали.
Наверно уже только с начального мастерского уровня, настрой можно показать на весь поединок. А лучше «осознанную игру» смены образов.
Как у дальневосточных стилей – дерешься то мощно и длинными размахами, то скоростными короткими с более гибким движением корпуса, то растопыренными пальцами, то кулаком, то ладонью. Но смена тактик – всего лишь чтобы доставить максимум неудобств противнику, да и с меньшими потерями выиграть.
Всплыли немного болезненные воспоминания из юношества. Пару лет в середине семидесятых я занимался дзю до. Школа под управлением великого тренера, хожу, стараюсь. Но успехов нет. Проигрываю на соревнованиях. Даже стал задумываться о том, что в боевых искусствах я бездарен, и нужно оставить тренировки. Но отец, пользуясь связями, устроил в секцию джиу джитсу при мощном правоохранительном органе, и, я там как будто раскрылся, стал побеждать. Появилось реальное уважение у остальных занимающихся.
Гораздо позже я понял причину проигрышей в старом добром дзюдо и побед в джиу джитсу. Молодой и доверчивый, наивно пытался применить лозунг – поддаться, чтобы победить. Но, по неопытности, не знал до какого момента поддаваться, и упускал момент для победы. А в простом и непоэтичном джиу джитсу, тренер настраивал под другой лозунг – коль начался бой, превратись в свирепого хищника, рвущего добычу. В хищника не превращался, но дух становился более агрессивным, жадно ловил момент слабости противника, что в бою на ученическом уровне было более адекватно.
Стал я рассказывать о технике оборотня с теории потому, что первые работы с Мироном каким то странным образом вылетели из головы. Совсем забыл начало. Саму технику помню, но с чего мы начали, вспомнить не могу. Просто мистика какая то.
Но упражнения, которые я стал использовать то в утреней разминке, то в вечернюю тренировку, стали родными. И отлично помню, как их впервые показал Мирон. И тот настрой в его глазах, и звук дыхания.
Обычно, для того чтобы лучше разобрать скоростное движение, понять все принципы его динамики, нужно сделать все медленно. В нашем деле, особенно для упражнения замедленный бег, все, что делается в статике или очень замедленно, рассматривалось сперва на большой скорости.
То, что для зверя естественно, нам приходилось выполнять с особым пристальным вниманием и самоанализом. Особенно имитация того, как юные хищники играются, обучаясь взрослым навыкам.
Это не позы йоги, хотя некоторым образом похоже. Это статика и сверхзамедленные движения приучает все нутро раскрыть силы животного.
Когда поднялась тема пробуждения звериных сил, ожидал питья крови, сырого мяса, полуголодной жизни – дабы уподобиться животной жизни. Но, слава богу, было напротив – запрет каких-либо стрессов на почве питания. Только лишь стояния в необычных позициях, и работа с замедленным бегом. Плюс ко всему – нужно много и часто петь, особенно во время занятия. Не мантры, а что нибудь легкое, типа народных частушек или попсы. Меня природа слухом обделила, так что к песням был не приучен. Пришлось начать вполголоса, чтобы не шокировать близких. Все же странно, чтобы пробудить звериные зоны мозга, нужно заниматься очень человеческим делом – пением. Хоть и в моем исполнении, но по сути искусство. Хотя, песни нужно использовать примитивные, и, обязательно не хором, а индивидуально.
Сверхмедленную ходьбу я ранее изучал. Хорошая и эффективная методика в восточных стилях, хотя и с разной смысловой нагрузкой – у японцев акцент для боя, у китайцев – для здоровья. Но тело интересно так собирается, сухожилия и мышцы обретают готовый взорваться тонус, всего лишь при перемещениях столь медленных, что если не присматриваться, кажется что человек просто замер в странной позе.
А вот сверхмедленный бег действовал больше на состояние головы. Опьяняющая полудинамическая, полустатическая медитация. Но был и некий красивый, художественный настрой – ассоциировал себя не несущимся зверем в замедленной съемка, а древним греком, таким, каким их рисуют на старинных сосудах. Именно позы бегущих на амфорах, Мирон мне показывал как основной пример формы упражнения.
Неужто греки практиковали оборотневые хитрости? И традиция наша многовековая? Не могу знать, ответил Мирон. Всякое может быть.
Я был уверен, что наш образ, духовный тотем – волк. Не тот, что живет и охотится в стае, а матерый одиночка, возникающий из ниоткуда и несущий неотвратимую смерть своей цели.
Но не так то. Медведь. Притом причин тому немало. Он ближе нам и в системе пищеварения и строении опорно-двигательного аппарата, плюс, самый умный зверь после дельфинов. Да и куча всякого к этому можно понаходить в литературе.
Что ж, тоже круто. Мишки и бегают быстро, да и резвы и мощны. Был в соседнем зоопарке несчастный случай – паренек решил угостить медведя, все было хорошо, тот подсунул морду к прутьям клетки. И тут молодая глупость позабыла, кто перед ним, и попробовал сделать шелбан зверю в нос. Я не представляю эту реакцию, свидетели говорили про что-то невообразимо быстрое, но косолапый успел убрать нос и оттяпал зубами палец.
Позже, этот образ пальцелюдоеда из зоопарка мне помог при подготовке в разделе соединений. Та часть, когда еще бой приближается, и идет обмен словами, взглядами. Попытка прощупать слабину в психике оппонента.
На спортивных состязаниях все более-менее просто. Молча вышел, типа покланялся, отвалял или получил. Молча ушел. В военных делах также не до разговоров. Вот враг. Надо – обездвижить – обездвижим, надо прикончить – на то и война, сделаем. В партизанско – диверсионных делах самое серьезное дело в первом соединении. Но для нас это, слава богу, сейчас не актуально.
Но улица – дело то совсем другое. Это разговор вопросами на вопрос. Ведь тот, кто отвечает на вопросы, тот дал слабину, и стал подчиненным. Значит ниже уровнем, и, уже кулаками потруднее опровергнуть этот статус, особенно, когда противников многовато.
Но мы еще говорим вопросами на вопрос. Теперь резко меняем скорости разговора. Но медленную речь – противопоставляем паузы и быстрые отрывочные фразы, на скорость – затормаживаем беседу.
Все, у нас нормально идет гопническое общение. Но кулаки то чешутся, да и мой кошелек все еще интересует оппонентов. Ждем провокаций. Где же слова, за которые с натяжкой, но можно наказать. Да вот же они. Все, предъявляем претензию – и пошел мордобой.
Это подростково – юношеская схема первых соединений. Далее более интересно. Но в каждом направлении развитие техники начала общения перед боем имеет свои особенности. Хотя один вариант я встречал у разных тренеров.
Это тогда, когда мы вынуждены идти мимо опасной агрессивной группы, и нам не получается сразу убежать.
Здесь не малолекти – беспредельщики. Взрослые нарушители закона могут отведать и пару сюрпризов. В словесной баталии можно не напрягаться в выборе вопросов. Хотя, отвечать на их вопрошание также ни в коем разе не стоит. Полуулыбка-полуоскал и показать внешне настрой, что самосохранение дело не самое главное. Напротив, ребятки, а дайте ка мне повод на вас наброситься и терзать тела с отсутствующими мозгами. И ваши пинки мне безразличны. Кровушку то вашу повыпускаю.
Но такую вещь придется играть до конца. Тогда то будет эффект. Мелкие провокации типа толчков, придется немного стерпеть. Даже показать воспламенную радость, что сейчас будет реальный повод разорвать новых знакомых. Но, при этом, тело должно принять позу поудобней.
Так вот, в технике оборотня нечто похожее, но без оскала. И мелкие провокации не позволяются. Но, с другой стороны, нет и взгляда хищника. Это когда на оппонента смотрят не как на противника, а как на еду, которая, теоретически, может и посопротивляться, но все равно не человек рядом, а пища. Со всею вытекающею от такого общения жутью.
Хорошо, конечно же, обрести силу и резвость подобного серьезного прототипа. Но, почему то, в душе все же разгорался огонек только лишь любопытства, а не мечты и, тем более, увлеченной страсти. О чем и поделился я с Мироном. Тот, совсем не разочаровался в работе со мной. Напротив, стал утверждать, что это самое правильное и безопасное отношение к подобным методикам.
Никому не нужно самому себе внушать любой неестественный бред, добровольно превращаться в шизофреника и психопата.
Да, кое-что спящее мы пытаемся разбудить в голове. Но это в ограниченном виде, согласно правилам за много веков проверенных предшественниками.
В средние века в Европе немало людей заболевали и телом и психикой, отождествляя себя волками. Нам такое ни к чему.
А для того, чтобы не опуститься к уровню хоть и сильного, но животного, мы то должны параллельно с оборотневыми техниками работать еще в паре направлений. Это то и есть самое интересное для нас. Это получать эффект от работы с природными стихиями, а, во-вторых, мощь нашей человеческой самореализации.
Если с ветром, солнцем, дождем и так далее, мне некоторым образом довелось поработать, в объеме – возбуждения некоторых внутреннх секреций при специфических движениях из восточных методик. То сейчас, огонь, вода и прочее не являлось для меня ни пилюлей, ни антенной, для подключения к вселенским силам, ни катализатором.
Я начинал обтанцовывать свое взаимодействие с природными явлениями. Тело движется скупо, не размашисто. И дождь с ветром, костер и восходящее солнце – становится не партнером по танцу, не ведущим передо мною хореаграфическую линию, а проявляющим свой непознаваемый божественный танец, я же посзади на скромной подтанцовке сзади, в кордебалете.
Вот такое особо скромное свое позиционирование не мешало получить очень ощутимые эффекты. Реально после подобных занятий ощущал себя подзаряженным, проблемы и мирские стрессы уже так на давили на психику. Как после сауны – ощущалась свежесть и легкость, даже больше чем на неделю.
Откровенно скажу, этот противообортневый стабилизатор, меня очень впечатлил, и, если бы Мирон со мной поделился бы только им, мне бы хватило. Может быть.
Что же там у нас с техникой проявления человеческой самореализацией. Философские теории с красивыми фразами я наслушался и начитался ранее. У Мирона все оказалось просто и прагматично. Всего лишь дополнительные усилия для возбуждения традиционно используемых участков мозга.
Сейчас вместо того, чтобы детально вспоминать все окружающее за три предыдущих дня, можно просто пару часов поиграть в логические игрушки на компьютере. А тогда такое дело не использовалось. Вот и приходилось играться в контрразведчиков или шпионов.
Если бы у меня не отыскалось бы хоть какое-нибудь умение в изобразительном искусстве, пришлось бы учить новый иностранный язык. Это когда наступает сорокалетие, дабы не повторить подвиг соседских старушек, впавших в маразм, нужно или учить наизусть длинные стихотворения, или дополнительный язык. Тогда нужные места головного мозга дополнительно стимулируются и деградация откладывается.
В нашем же противооборотневом стабилизаторе, с аналогичной целью изучается язык. Но цель даже не подготовка к общению, а всего лишь научиться думать на новом языке.
Но у меня было художественное образование, так что Мирону было проще со мной, младшим коллегой. Творческое возбуждение радовало, но гениальных творений наверх не выдавало. Да и главным было не самореализация личности через искусство, а сам процесс, когда срабатывает эффект обращения к Музе.
Признаюсь, может быть я был слишком критичным к своим творениям, но, на всякий случай, стал учить еще один язык.
Хотя… Несколько деревянных статуэток и пара граффити на стенах дач, я считаю достаточно удачными.
Вот тут-то я подошел к самому интересному. Нет, ни к моим новым обретениям и знаниям. А к ящику статуэток, которых он наизготовлял, в периоды стабилизации психики.
Мирон по специализации был скорее графиком, а во вторую очередь художником оформителем. По работе, с объемными творениями он сталкивался очень редко. Так что статуэтки, которые он вырезал то ножом, то фрезой были необычными, но ни как не гениальные.
Очень остроумная серия была из прорезанных бороздок в деревянных и малахитовых шариках. Если покрутить в руках, проявлялись образы черепах, рыб, драконов. Но все как-то недоработано, сыро. Некоторые не закончены.
Мирон уловив мой взгляд, стал оправдываться – изготовление статуэток не для выставок, а для изменения внутреннего духа, так что экспертную художественную оценку можно не делать.
Неожиданно я уловил особое ощущение – то непередаваемое чувство, которое возникает при выходе их зон, в которые мы с Андреичем и Эдиком погружались. Как будто завеяло чем-то родным, аж в сердце заныло тоскливо.
Отчего же это произошло. Вроде ничего особенного, сижу в кресле в мастерской Мирона, возле ящика поделок. Несколько разложил себе на коленях, парочка у меня в руках. И, вот, какая то вибрация меня встряхнула.
Самое главное, один из предметов, который я ранее достал в погружениях Андреича, мирно лежащий в портфеле, как то ожил. Может быть показалось. Но явно ощутил, что он подал о себе некий сигнал.
Это могло помочь нашей троице, погружавшимся в особую часть пространства, и достающих оттуда разнообразные предметы, получить средство оценки. Ведь на словах сказать, что вот артефакт, приносящий удачу, достали из другого мира, маловато. Необходимо иметь или прибор, или химический реактив, при помощи которого можно отличить артефакты от простого старья.
Мы, сперва, надеялись на рамки экстрасенсов, магические кристаллы, и прочее в том же стиле. Но выделить наши артефакты было нечем. Если подзабыть и не привязать бирку с названием, легко можно было спутать трофеи черных археологов и наши.
И тут, у Мирона, настоящая надежда. Все, наберу с собой полудоделанных статэток, и начну строить прибор!
Но не все так легко оказалось. Во первых Мирон не захотел расставаться со своими творениями. Говорит, что внутри периодически просыпается намерение довести до совершенства свои выкрики души в камне и дереве. Я же, будучи немного суеверным, пока не хотел раскрывать тайны.
Так что для начала взял статуэтки на время. Но дома ни творения Мирона, ни мои добытые артефакты никакой реакции друг на друга не проявляли. В том числе и те, которые среагировали в мастерской.
Будучи в душе немного научным работником, решил провести ряд экспериментов. Прежде всего – в присутствии каких лиц все работает, нужна ли определенная обстановка, конфигурация местности. Соберу базу, обработаю статистику, и, может быть, в этот раз будет чем поразить Эдика.
На следующий день я приехал в мастерскую к Мирону перед обедом. Рассчитывал, Что-тот традиционно пойдет на перерыв в кафе. Повезло вдвойне. Ушел и мой товарищ, и его коллега. Я стал экспериментировать с тремя принесенными мною артефактами.
Главный результат – работает. Видно пока только в зоне мастерской. Присутствия особых людей не требуется. Хотя, интересно, я влияю на качество эксперимента? Позже проверю.
Лучше всего работают статуэтки сделанные на две трети, точнее на одну треть недоделанные. В искусстве трудно реально определить в процентах, насколько что либо завершено. Все можно совершенствовать очень долго вплоть до бесконечности. Но я определял для себя просто уровнями этапов обработки статуэтки. Если все линии заметно обозначены, а главные прорезаны достаточно глубоко, часть плоскостей и изгибов обработана – для меня это две трети. По времени доводить до красоты может придется и дольше, но душевных напряжений для поиска развития формы будет заметно поменьше.