Миры

Только мы сели, я почувствовал, что капсула пришла в движение. Это была не отчётливая регистрация направленного движения, а смутное ощущение то ли головокружения, то ли потери ориентации. Мы начали разговор. Кстати, что разговор начинается, я тоже отчётливо и вовремя понял. До сих пор не понимаю, откуда брался столь ясный уровень взаимопонимания. Либо в том состоянии кристаллизации и сосредоточения сознания естественные интуитивные психологические маркеры, позволяющие нам невербально контактировать с собеседником и синхронизировать с ним свои действия, воспринимаются как отчетливые, непосредственно передаваемые невербальные сообщения или, действительно, как мы с Грлахом передаём вербализованные мысли, так же мы, если надо, способны передавать невербальные. Интересно, способны ли мы мысленно обмениваться звуками или образами?

– Ваши научные знания о мире пока что несколько одномерны, они охватывают лишь одну сторону физической реальности. Правду о другой стороне повествуют различные мистические тексты, но они тонут в море бреда, их губит отсутствие методологии верификации, поэтому эту информацию нельзя назвать валидной, до зерна истины в ней обычному человеку всё равно не добраться. Если же расширить картину мира, мы увидим, что вся таблица Менделеева – лишь одна достаточно узкая группа материальных структур. Вообще, различия между материей и энергией довольно размыты, слегка мы смещаем одно из свойств материи, и вот она уже не видна и не имеет плотности, взаимодействие её с тем миром, который остался видим и ощущаем, тоже становятся довольно сложными.

На планете Земля, так же как на других планетах, существует целая система миров, взаимодействующих лишь комплексными причинно-следственными связями, основная связь между ними – разумные существа, которые могут жить в разных своих формах в том или другом мире. Вы – представитель одного мира, я – представитель другого. Но вы не представляете, какой уровень практически вселенского торжества разума сделал возможным то, что вы увидели меня в моей оригинальной телесной оболочке внутри своего мира и сейчас посетите в своей оригинальной оболочке мой мир. (Грлах улыбнулся). Даже если я объясню вам технические детали этого процесса, вы всё равно не впечатлитесь так, как следовало бы, поскольку не знаете, сколько ступеней ведёт к этой пирамиде и высоту самой пирамиды.

В процессе разговора мне показалось, что движение капсулы стало более явным и направленным, я стал чувствовать, какой конец капсулы передний, а какой задний.

– А что это за помещение? Где пространственно находится ваш мир?

– Капсула сначала трансформирует материю, переводя её через промежуточные состояния, в которых она способна преодолеть твёрдую оболочку земли и переводит её на уровень материальности нашего мира, который пространственно находится в нескольких километрах ниже поверхности планеты, поверхности вашего мира. – Грлах сделал паузу.

– Я даже не знаю что спрашивать. Просто тут нужно спрашивать всё.

Пока мы разговаривали, вдали появилась небольшая красная точка, только сейчас подтвердилось моё предположение, что капсула прозрачная. За пару секунд точка увеличилась, и мы вылетели с огромной скоростью из тёмного тоннеля в воздух высоко над поверхностью нескончаемого города. Мир, залитый красным светом, в небе висит красное солнце. До горизонта горные массивы, многие из них имеют правильную геометрическую форму, тысячи транспортных систем пронизывают горные гряды, миллионы летающих механизмов перемещаются, кажется, даже не соблюдая законов гравитации. Мы поднялись выше, я с каждой секундой всё больше поражался индустриальной красоте и величию этого бесконечного мира-мегаполиса. Поражался интеллектуально.

– А кто-нибудь из людей, кроме меня, уже посещал ваш мир?

– Да, у нас давние и серьёзные связи с вашим миром. Учёные, деятели искусства, политики и общественные деятели постоянно посещают наш мир, а наши представительства в вашем мире вообще стали обыденностью.

– Вам есть чему поучиться у наших учёных? – этот вопрос пришёл мне в голову, глядя на простирающийся внизу мир, мне казалось, что они несколько впереди людей по уровню развития.

– Нет, нам нечему учиться у ваших учёных, наша наука далеко впереди. Наши контакты направлены на обогащение вашей науки и культуры.

Я взглянул на Грлаха. Он понял мой немой вопрос.

– Всякая цивилизация, как и всякий биологический организм, стремится к экспансии. Период экспансии дикой, подобной тому, что вы можете наблюдать в биологических сообществах, остался в нашей истории далеко позади. Впрочем, он остался позади у большинства развитых стран вашего мира. Я говорю о концепции открытого общества. Под экспансией мы подразумеваем культурную экспансию, если мы будем существовать на достаточно общем культурном поле, границы между нашими мирами, как и между самыми развитыми вашими странами, станут простой формальностью, наша цивилизация – слишком сложная и тонкая, хотя и устойчивая система, войны и катаклизмы нужны нам меньше всего. Мы верим, что когда-нибудь мы сможем свободно жить в вашем мире, как и вы – в нашем. Такой мир имеет максимальный потенциал развития, он наиболее безопасен и устойчив. Поэтому мы делаем со своей стороны шаги к развитию в вашем мире тех достижений, которые может предложить наша культура.

– Вы сказали, что существует система миров, и в них есть жизнь?

– Не во всех, но во многих. Если жизнь разумна и цивилизация достаточна развита, чтоб с ней можно было адекватно взаимодействовать, мы работаем в этих мирах тоже.

– То есть, для вас уже нет белых пятен в освоении мира?

– Белые пятна есть всегда. И не малые. Но не все миры заинтересованы в сотрудничестве с нами.

– Почему же? Они ещё более развиты, чем вы?

– Их развитие другое. Иные базовые принципы. Разум и технологии – это по сути нечто абстрактное, отделённое от природы окружающего мира, то, что пытается взаимодействовать с миром, как бы находясь в стороне от него. Хотя, этот путь вполне эффективен и, в конце концов, безграничен, но природа существ иных миров сама по себе содержит безграничный потенциал развития, они не абстрагируются от мира, работая с ним как бы изнутри. Поэтому интеллектуальное и техническое развитие для них второстепенно. Кроме вашего мира мы совместно инспирируем и создаём законы существования целого ряда миров, и наш подход несколько отличается от их подхода. Мы – приверженцы системы и закона, они же более волюнтаристичны. Не то чтобы их законы были не обязательнее или менее строги, это трудно объяснить, они более нелинейны что ли, менее формальны. Нам приходится создавать чёткую формальную систему организации общества, как и систему познания мира. В этом вы ближе к нам, чем к ним. Но мы все искренне стремимся к устойчивости, развитию, максимальному взаимопониманию, расширению своих связей. Все мы, жители системы наших миров, и системы миров внешней Вселенной искренне считаем, что наша природа и наш путь перспективнее, оптимальнее и совершеннее, чем у кого бы то ни было, все мы объективно и неустанно работаем над собственным развитием и совершенствованием, становясь день ото дня совершеннее.

– Чем же таким отличается ваша природа? Разве может быть, чтоб мир, породивший столь совершенный разум, как ваш, обделил вас в сравнении с существами иных миров?

– У разумных существ подавляющего большинства других миров природа принципиально иная. Мы – создания, можно сказать, искусственного мира.

– Кто же вас создал?

– Одна из самых мощных разумных единиц нашей планетарной системы. Сама материя нашего мира принципиально иная, она не связана с материей системы ваших миров физическими связями. Поэтому взаимодействия между нашими мирами столь сложны. Когда-то мы организовали высадку на поверхность вашего мира в тех пространствах, которые наиболее близки нашей природе. В тех пространствах поверхность вашего мира безжизненна. Но и там мы зарегистрировали следы присутствия вашей расы. Как я уже сказал – ваша природа безгранична. Некоторые ваши практики развития тела и разума позволяют вам силой собственной воли менять материальность своей природы и путешествовать внутри всей системы миров вашего мироздания. Такие путники чрезвычайно редки, но они существуют. Конечно, они не могут проникнуть в наш мир, потому что он находится вне природы вашего мира. Но, мы существуем, и мы открыты для контакта. Наш разум к вашим услугам.

– То есть, вы хотите сказать, что вся Вселенная создана естественным путём, а ваш мир – это амбициозный план какого-то отдельного существа? И много во Вселенной других таких обособленных миров?

– Во Вселенной всего хватает. В нашей планетной системе были и другие попытки создания миров с нуля, но наша оказалась наиболее успешной. Нельзя сказать, правда, что наш мир вообще не имеет физических контактов с природой вашего мира, поскольку разумные начала создатель нашего мира не создавал, игвами и иными одухотворёнными разумными существами нашей системы миров становятся разумные единицы внешнего мира. То есть, и тот, кто когда-то был человеком, может стать игвом, и игв может стать человеком.

– И часто так бывает?

– В последнее время всё чаще. Особенно любят наш мир ваши учёные и представители некоторых старых наиболее эффективных практик развития сознания. Им у нас есть, где развернуться. Но не всякий человек способен стать игвом.

Мы медленно летели между гигантскими скалами, превращенными в небоскрёбы. Меня потрясал и захватывал масштаб этого города.

– Вы используете, как я вижу, естественные горные массивы?

– Да, в этом отношении развитие технологий нашего строительства пошло иным путём. Возможно, потому, что ваши предки на ранней стадии разумной эволюции покинули пещеры, переселившись в леса, на просторы прерий и, главное, на побережья крупных водоёмов, осваивая технологии строительства зданий с нуля на ровном месте. Наш народ не был привязан к побережьям водоемов и источникам пищи, произрастающей на открытых пространствах, возле которых селились люди, мы смогли остаться в пещерах, развивая технологии преобразования горной среды обитания. Впрочем, наша горная порода гораздо более удобна для освоения, чем ваша по своей однородности и строительным свойствам. Впрочем, в наше время, как вы могли заметить, параллельно с освоением скальных массивов, мы также успешно строим небоскрёбы и отдельные невысокие здания с нуля, так же, как это делаете вы. Наша архитектура, как и искусство в целом, в последние века имеют много общего. Конструктивизм, модернизм, индустриальные стили, стиль городских апартаментов характерны как для вашей архитектуры, так и для нашей. Большинство образцов интернационального стиля ваших высотных зданий вы можете встретить в нашем мире. Это обусловлено как нашим влиянием, так и естественным развитием вашей культуры. Всякая традиционная культура в мирах, подобных вашему, заканчивается цивилизацией, а последняя порождает смесь математического, натуралистически-интеллектуального творчества, в смеси с хаотическим.

– Как же рациональность и математика сочетаются с хаосом?

– В математике и рациональности воплощается строгость единства формы, функциональность, сочетаемая с эстетикой больших объёмов. Хаос же оживляет конструкцию, в вашем мире это биоморфность форм, растительность сама по себе или моделирование форм растений, структуры, порождаемые самоорганизацией, паутины, пористые фигуры, текучий сюрреализм, эдакая природная иррациональность, она есть и в нашем мире.

Мы подлетали к центру мегаполиса, гигантские статуи, огромные кристаллоподобные строения, составляющие гармоничные комплексы, окружали несколько титанических остроконечных сооружений, напоминавших растущие с земли сталактиты. Мир игв, несмотря на то, что я действительно находил в нём разбросанные то тут, то там формы современной земной архитектуры, производил гораздо более фантастическое и урбанистское впечатление, чем земные города. Архитекторы этого мира проявляли более смелый полёт фантазии и масштабность в реализации форм интернационального стиля.

– Нам пора возвращаться. Действие вашей таблетки скоро пройдёт.

Я заметил на горизонте озёра и моря какой-то светящейся белой и розоватой лавы, делающие ландшафт ещё более фантастическим. Мы облетали вокруг сталактитоподобного комплекса, казалось, возвышающегося своими остриями до самых небес, мы находились при этом где-то на уровне высоты его средней линии. Видимо, здесь уже начинался закат, на теневой стороне комплекса зажглись миллионы огней. Я увидел невероятную по красоте, масштабности и смелости задумок подсветку большинства зданий, небо осветилось трансформирующейся сетью лучей мощных прожекторов, огромные экраны замелькали яркими красками, гигантские изображения появлялись как на двумерных экранах, так и в трёхмерном пространстве, начался праздник жизни вечернего мегаполиса. Мне неудержимо захотелось туда, вниз, окунуться в этот неведомый сверкающий мир. Кажется, я только сейчас ощутил его не как идею, не как что-то абстрактное, но как город, реальный город, самый фантастический и невероятный из всех, которые только может посетить человек. Я даже не представляю, какие чудеса я мог бы встретить там, у меня не хватит воображения, как не хватило бы воображения у человека из XVII века, если бы его прокатили на вертолёте над Нью-Йорком. Грлах поймал мой взгляд:

– Надеюсь, у вас ещё будет возможность не раз побывать в наших городах.

– А почему же вы не начинаете контактировать с нами открыто, на уровне государств?

– Мы начинаем такие контакты, но только со странами первого мира, да и то ограниченно, ваша раса ещё слишком непредсказуема и агрессивна для нас, пока принципы рационального развития и разумного мирного сотрудничества не проникли в ваше сознание прочно и окончательно, вы остаётесь потенциально опасны для нас.

– Мне понравилось то, что я увидел, я согласен сотрудничать с вами. Расскажите, в чём будет заключаться наше сотрудничество?

– Вы обязуетесь реализовывать в своей работе стили, инспирируемые нами, а мы обязуемся делать всё возможное для обеспечения Вашего благосостояния и карьерного роста. Всё просто. Под инспирацией мы подразумеваем как теоретическое ознакомление с особенностями рекомендуемых стилей и направлений, так и непосредственная инспирация Вашего творческого «я».

– Вы и такое умеете?

– Мы умеем больше, чем Вы можете представить, привыкайте ничему не удивляться.

– Но если вы сможете повлиять на такой интимный и глубокий процесс, как моё вдохновение, почему же тогда вы, в целях естественной экспансии, не обработаете сознания всех людей на земле и не соедините, таким образом, наши культуры?

– Во-первых, мы встретили бы большое сопротивление со стороны миров вашей природы, они так же инспирируют ваш мир, мы находимся в отношениях со многими из них в состоянии политического нейтралитета, а с некоторыми – в состоянии холодного противостояния, между нами действуют определённые договорённости, и постоянно идёт напряжённая борьба за сферы и величину влияния. Всё, что мы можем, это агитировать людей вашего мира сотрудничать с нами по своему свободному выбору. А во-вторых, всякое развитие должно осуществляться естественно, проходя все характерные для своей среды естественные стадии, иначе рано или поздно такой конструкт рухнет. Так что мы – рациональные гуманисты. Итак, если мы договорились, вскоре наш агент передаст Вам для подписи договор, там Вы найдёте все теоретические материалы, их просмотрите просто для ознакомления, детали мы оставляем за Вами, нам интересно лишь общее направление. В качестве вознаграждения мы начнём с того, что отдадим Вам дом, из которого мы начали сегодня наше путешествие. Это наш подарок. Наверное, не стоит напоминать, что никто не должен знать о подвальных этажах этого дома ниже третьего. Да и Вам самому я не рекомендую посещать их без нашего сопровождающего, эти этажи в высшей степени технологичны, уже в коридоре Вы подверглись глубокой перестройке Вашей материальной природы, как, впрочем, и я, лишь благодаря такой перестройке, мы физически смогли встретиться друг с другом, и лишь благодаря ей, я смог показать Вам свой мир. Кроме того, через два месяца будет объявлен международный конкурс на строительство высотного делового центра в новом строящемся сейчас районе Шанхая. Можете начинать работать над проектом сейчас. Документы, касающиеся проекта будут также переданы Вам агентом. Надеюсь, Вы хорошо поработаете и выиграете этот проект.

– Спасибо, не ожидал такой щедрости. Вы меня в очередной раз удивили. Это же проект колоссального масштаба.

– Не за что. Сотрудничество всегда взаимовыгодно, иначе мы бы его не предложили. Скажите, Вы хотели бы ознакомиться подробнее с проектными образцами нашей архитектуры, которую Вы обозревали сейчас с высоты?

– Непременно, если это возможно.

– Конечно, агент передаст Вам подборку проектов некоторых из самых интересных проектов нашего мира. Только сохраняйте свою творческую оригинальность, когда-нибудь близость наших миров приведёт к постановке вопроса об авторских правах, не хотелось бы, чтоб тогда начались проблемы, к тому же, мы хотим лишь инспирировать Вашу архитектуру нашей, а не заменить её.

– О, не беспокойтесь. Я не откажусь от творчества даже ради вас.

Мы вернулись назад. Агент встретил меня в той же комнате, в какой оставил и передал мне все документы на дом, контракт, бумаги по проектам. Несколько дней я занимался переездом и обживанием своего нового дома. Вечерами я до глубокой ночи, не в стоянии удержаться, изучал проекты архитектуры мира игв, делая по ходу заметки и зарисовки в своих рабочих блокнотах. Когда же я окончательно переехал и, наконец, решил вплотную вернуться к работе, я почувствовал колоссальный творческий подъём и жажду деятельности, осознал, сколько мне теперь нужно сказать людям в своём творчестве, я буквально захлёбывался идеями. Наброски следовали один за другим. Общий план уточнялся россыпью проявляющихся следом нюансов и более мелких ноу-хау. Проработав в общих чертах одну идею, я оставлял её и начинал следующую, принципиально другую. Но было в моих проектах что-то общее. Они были крайне фантастически урбанистичны. Перед моими глазами стоял простирающийся до горизонта мегаполис, утопающий в огнях, раскрашивающий небо сетью лучей прожекторов и лазеров, пестрящий огромными экранами, формирующими гигантские изображения прямо в пространстве.

Базовый уровень

Учиться, учиться и ещё раз учиться. Мир стал так сложен, что человек учится всю жизнь, а половину жизни вообще ничего полезного больше не делает, только учится. Правда программисты и психологи постарались сделать процесс обучения максимально интересным, но рано или поздно надоедает всё. Позавчера была логика. Математическая логика, внецелевые игры, пространственная логика, вербальная логика. Вчера весь день был посвящён истории. В пространстве передо мной раскрывались огромные карты с динамически меняющимися во времени областями. Я оказывался среди монгольских степей, реконструкции полчищ кочующих варваров, осаждающих города и казнящих пленных, я видел, как меняется со временем облик народов, их традиции и психология, как они сдают свои позиции, и на их место приходят новые народы, оказывающиеся сильнее старых. Сегодняшний день посвящён развитию памяти. Последующие несколько дней мы будем заниматься играми: социально-политические игры, реализации сценариев изменения истории, законов природы, технологического прогресса, экономические игры. Игры на постижение законов и динамики развития систем от физического и астрономического до социально-исторического уровней.

Затем, наконец, наступят выходные. Но, возможно, я просто перейду из школьной виртуальной комнаты в свою собственную. Мы встречаемся с друзьями в своём пространстве, каждому хочется показать остальным созданное им самим пространство, это прерогатива творческого самоутверждения пацанов нашего времени. Двое из нас теперь в другом городе, а мы договорились встретиться все вместе, так что придётся перенести встречу в виртуальный мир. Впрочем, цифровые миры теперь не на много менее реальны, чем сама реальность и чаще всего более интересны и разнообразны. В воскресенье, наверное, опять весь день буду играть. Игры сейчас вообще не отличимы от реальности, кроме того плюса, что в них можно мгновенно перемещаться в пространстве и времени, и в играх всегда даётся ещё один шанс. Боевые действия, исторические квесты, которые лучше не показывать нашим историкам, я, например, король средневекового германского королевства. И я побеждаю французов, вооружая свою маленькую армию настоящими танками, вездеходами и ракетами дальнего действия. Это забавно. Все относятся ко мне как к богу.

Но всё это не значит, что мы вообще не выходим наружу. Кинотеатры, торговые центры с сотнями кафе и ресторанчиков превратились в целые города и органично соединились с парками. Я не знаю человека, которому было бы не интересно там гулять. Мне кажется, только в пределах одного мегаполиса можно прожить сто жизней и это не станет менее интересно. Но вот наступает возраст, когда меня садят в машину и увозят в лес. Лесные учителя – одни из самых маргинальных людей нашего мира. Наверное, родители из современных мещан больше всего боятся, как бы их дитя, выросши, не стал лесным учителем, как в прошлых веках они боялись, как бы их отпрыски не стали писателями или актёрами. Действительно, в лесных учителях есть какая-то почти мистическая глубина, они излучают доверие и уверенность, будто их природа опирается на что-то незыблемое, в отличие от природы обычных людей. Я впервые за пределами города. То есть, я видел сверху, со стратосферы, эти уходящие за горизонт бесконечные сопки, покрытые лесом, но никогда не был внутри. Все мои соприкосновения с природой всегда ограничивались полянами и видовыми площадками в тщательно прибранных лесах и на побережье вокруг города.

Я выхожу из машины, плавно опустившейся на поляну, окружённую лесом, мои первые шаги по действительно дикой природе. Пока всё нормально. Похоже на лес вокруг города, там тоже создаётся максимально естественная среда. Мы углубляемся в чащу. Пожалуй, она как-то более хаотична что ли. Или мне так кажется, потому что я знаю, что это дикая чаща. Идём полчаса. Теперь я точно ощущаю, что лес более хаотичный. Паутина постоянно цепляется за моё лицо, это ужасно, я судорожно со страхом и отвращением смахиваю её с лица. Слава богу, самих пауков пока с себя не снимал. Проваливаюсь в ложбину полную листьев. Под листьями болотце, промочил ногу. Комары уже достали, я весь искусан и чешусь. Почему, если в этом лесу так много паутины, все эти пауки не переловят всех комаров? Продираемся сквозь кустарник, натягиваю рукава на ладони, чтоб не осталось ни одного оголённого участка кожи на руках и ногах, кустарник оцарапывает всё. Продираюсь практически с закрытыми глазами, боюсь, что ветка, отскочив, выколет мне глаз. За зарослями кустарника сразу же крутой обрыв. Скользим по обрыву вниз, цепляясь за мелкие деревца. Набираю полный ботинок земли, пару раз падаю. Цепляюсь за ветку, покрытую колючками, причём мелкими, как теперь вытащить из руки это оперенье из заноз? За полчаса ходьбы по этой местности я измотался, как никогда. А ведь ещё идти назад. Такое ощущение, будто лес высосал из меня всю энергию, чувствую себя разбитым, уставшим, грязным, мне кажется, мои волосы и тело под одеждой полно каких-то насекомых, я весь чешусь от чего-то, правда в реальности никого на себе не нахожу. Видимо, это от пота. На обратном пути начинаю чихать. Ну, вот ещё и аллергия на что-то. Добрели назад до машины. Заснул по дороге домой. Дома доковылял до своей комнаты, заставил-таки себя принять душ, есть не хотелось, только пить. Буквально упал на свою постель и тут же отключился на всю ночь. Нет, современный человек – мутант. Лес, из которого он когда-то вышел, теперь для него чужеродная среда обитания, как иная планета.

Второй поход в лес был посвящён ориентации. Я показал полную и безоговорочную неспособность к ориентации в лесу. Отойдя за пару деревьев, я уже не был способен вернуться назад. Лес для меня со всех сторон был супер симметричен. Учитель сказал, это придёт само, когда я получше пригляжусь к лесу. А пока он обучал меня рациональным методам ориентации: по звёздам и солнцу, по деревьям, по характеру растительности склонов, учил делать компас из подручных материалов. Чтобы приглядеться к лесу, я бродил там один. Учитель прикрепил мне на запястье датчик, показывающий моё местоположение, и отправил гулять по лесу. Я проходил много раз по одному и тому же месту, ломал голову, вспоминая зигзаги своего пути, искал и искал, пока не вышел к поляне с машиной. Второй заход мы сделали на следующий день. Тут я не смог выйти назад и учителю пришлось помогать мне, включая сигнал на датчике, когда я начинал двигаться в правильном направлении.

Следующие несколько недель мы посвятили детальному знакомству с лесом. Я поразился, сколько в лесу видов деревьев и трав, и убедился в своей полной неспособности различать породы деревьев, меня самого удивляло, как у меня всё сливается в единый неразличимый массив листвы и травы. Учитель рассказывал, как определять те виды растений, которые мне придётся научиться находить, и какую пользу из них можно извлечь. Съедобные растения, лечебные, ядовитые, растения, привлекающие или отпугивающие определённых животных или насекомых, растения, из которых можно построить жильё или соорудить лежанку, растения, вызывающие сон и, наоборот, тонизирующие. Массив информации, который мне пришлось освоить на этом этапе, впечатляет. Это и не удивительно, я знал, что природа – сложнейшая гармонично устроенная и многокомпонентная система. Пока я в свободное время сидел в своей виртуальной комнате и учил флору родного края, я дополнительно порылся в информации о взаимоотношениях растений в сообществах, о времени сбора лекарственных трав и влиянии сезона и времени суток на биохимию растений, о вариабельности ядовитых свойств ядовитых растений, о том, какими растениями кормятся какие животные и птицы, обитающие в наших лесах. После учитель начал учить меня находить грибы, ягоды, орехи, съедобные травы. Я уже научился ориентироваться в лесу, я знал в теории, какие грибы, где стоит искать. Но на практике, как всегда, что-то начинает получаться, когда мистически вживёшься в среду и заплатишь свою цену усердия и труда. Тогда грибы и ягоды постепенно сами начинают показываться на глаза там, где их раньше не было. На первое время учитель дал мне электронный прибор для определения ядовитых грибов. Теперь я, с горем пополам, мог прокормить себя в лесу и знал основы лесной медицины, а возможно и не только основы.

Через два месяца мы впервые попробовали срубить и распилить дерево. После мы развели наш первый костёр. На методы сложения костровища, поиск и определение сухих веток, методы поддержания костра ушло два дня. В будущем мне предстояло научиться, также, добывать огонь, используя лишь подручные средства природного происхождения, но это – одна из конечных стадий обучения. Пока что меня ждало поддержание однажды разведённого огня в течение недели. Предстояло научиться защищать сухие дрова и сам огонь от сырости, топить сырыми дровами, учиться греться, не замерзая и не сгорая, спать у костра, вовремя просыпаясь. Я узнал, какие породы деревьев славятся треском и искрами, какие дают самый хорошо заметный дым, а какие, наоборот, позволяют развести максимально незаметный костёр, хотя основу этого уменья составляет умение найти сухие дрова и сложить костёр определённым образом.

К этому заданию параллельно добавилось другое: ночёвка в лесу. Мы строили шалаш трое суток. Шалаш то разваливался, то продувался, то протекал. Сбор материала для шалаша оказался тяжёлым занятием. Особенно важно было научиться сооружать подстилку, чтоб тепло тела не уходило в землю. Начали мы просто с шалаша, первые пару ночей я спал на искусственном коврике с высокотехнологичным одеялом, в котором можно было спать, кстати, и под открытым небом, и у костра. Одеяло не промокало, не потело и не горело, поддерживая внутри строго заданную температуру. В последующие ночи от одеяла пришлось отказаться. Впрочем, учитель оставил мне обычное одеяло. Первая ночь прошла ужасно. Я засыпал лишь ненадолго, постоянно просыпаясь то от холода, то от неудобно твёрдой подстилки, то от звуков шуршания снаружи, то от жужжания какого-то залетевшего насекомого, то от ощущения, что по мне кто-то ползает. После того, как мы начали ночевать в лесу, мы переехали туда безвылазно на две недели.

Через несколько дней я то ли привык к лесу, то ли моя усталость достигла порогового уровня, но я перестал просыпаться по ночам. Но спать, не просыпаясь – не столь безопасно в лесу. Учитель стал подбираться ко мне ночью и бить меня палкой. Это подействовало на меня на удивление быстро, видимо, подсознание действительно не дремлет. Я начал просыпаться от малейшего шороха именно его приближения, не реагируя на другие звуки. Я так хорошо различал его среди всех остальных звуков, что ему пришлось менять тактику, имитируя приближение того или иного крупного животного или спокойно бредущего человека, чтоб настроить моё подсознание на действительную опасность. Переселившись в лес, мы дни напролёт учились строить ловушки, ловить и убивать животных, разделывать их, готовить на костре мясо. Правильно выбрать место для ловушки, сделать её незаметной и работающей оказалось не в пример сложнее, чем построить шалаш. Убийство животных – это чудовищно. Даже в лесу я постараюсь избегать этого, мне было нетрудно понять бродячих охотников ушедших культур, просящих прощение у убитых ими животных. Мы тоже просили прощение у тех, кого убивали своими руками и использовали их смерть по максимуму. Мы расширили наш шалаш, построив настоящий домик из некрупных веток и тростника. Там, под крышей мы работали, когда шёл дождь: выделывали шкурки животных, точили ножи, собирали ловушки, разделывали пойманных животных. В ясную погоду мы работали возле костра, сразу же сжигая всю ненужную органику. Мы жарили мясо, варили из него похлёбку с добавлением трав, особенно учитель акцентировал моё внимание на растениях, богатых витамином С, мы сушили мясо, вялили и солили его. Я научился на глаз отличать больное животное от здорового, есть ли у него паразиты, какими растениями прокладывать его для большей сохранности и отпугивания насекомых. А впереди было много искусств, которые ещё предстояло освоить: поиск и выслеживание крупных животных, ночёвки на дереве, искусство сливаться с лесом, становясь невидимым, бесшумно передвигаться, нейтрализовать свой запах, неделями жить без огня, шить из шкур себе одежду, создавать своими руками домашний скарб и орудия охоты и рыбной ловли… Я стал другим. Мысли, темперамент, манера говорить, даже движения. Иной ритм, может, иной уровень напряжённости труда, или иной паттерн приложения усилий, то, что так утомило меня в первые мои пол часа путешествия по лесу, теперь изменило меня. Жизнь и труд в городе был формой узкоспециализированной активности, я как бы встраивался в уже существующую, контролируемую и хорошо отработанную систему, я был, как бегун на беговой дорожке, который делает марш броски, а потом в комфорте отдыхает. Здесь же я оказался среди первозданного хаоса и пытался сам структурировать этот хаос. Я дозировал свои усилия, которые приходилось прикладывать беспрерывно с утра до ночи в различных направлениях. Внутри меня развилась способность концентрироваться на том, что я делаю, возможно, потому что сил на то, чтобы отвлекаться не осталось. В перерывах я стал способен сидеть по часу неподвижно, любуясь течением реки или движением облаков, и совершенно ни о чём не думать. Я стал ощущать лес, я заранее чувствовал, где имеет смысл ставить ловушку, где забрасывать удочку, где искать сухие дрова. Конечно, я использовал объективное знание, но в начале моей жизни в лесу это далеко не всегда помогало, рыба не клевала там, где, теоретически, она должна была клевать (кстати, в том же месте у учителя она клевала отлично), рядом с шалашом оказывался муравейник с довольно агрессивными муравьями, а чтобы найти действительно сухие дрова нужно было побродить пару часов, тогда как теперь я иду наугад и нахожу их в десяти минутах ходьбы. Лес – слишком сложная и хаотичная система, чтоб можно было эффективно жить в нём, не используя интуицию.