Миры

Вернувшись домой через три недели жизни в лесу, я почувствовал, как сильно я изменился, и как изменилось моё взаимодействие с городом. Раньше, выходя на улицу, я бессознательно попадал в сильнейшую, как я понимаю теперь, зависимость от взглядов окружающих. Как-то я поцарапал ступню, царапина стала быстро воспаляться, на второй день я уже встал с таким воспалением на ноге, что еле мог наступить на неё. Но всё-таки я оделся, обулся и вышел на улицу. Быстро я вообще перестал чувствовать боль, расходился – решил я. Проведя на ногах весь день, я вернулся домой, разулся, разделся и тут же почувствовал такую боль, что опять не смог даже наступить на воспалённую ступню, хотя ходил весь день очень быстро и не хромая. Всё, что я делал в обществе, даже если мне казалось, что я непосредственен и свободен в своих проявлениях, было на самом деле как бы работой на камеру. Я прилагал усилия, чтоб быть свободным и независимым, чтоб не думать об окружающих, когда садился на скамейку на улице, когда вставал с неё, когда поправлял штанину и завязывал ботинок. Я чувствовал, что нахожусь на виду. Теперь же, вернувшись из леса, я физически почувствовал, что какие-то нити теперь не связывают меня. Я мог идти по улице в грязной лесной одежде, без носков, хоть босиком, и меня это не волновало. Я стал спокойной, устойчивой, истинно самостоятельной и независимой от толпы единицей. При необходимости, я мог пройтись босиком по городу и раньше. Но всегда это сопровождалось внутренним напряжением, которое нужно было преодолевать работой над собой, созданием соответствующего настроя, подбиранием себе соответствующего образа, который оправдывал бы такое действие: «демонстративный асоциал», «хиппи», «счастливый идиот», «хочу и имею право и мне всё равно». Сейчас же работа была не нужна, не стало этих патологических связей. Я просто делал то, что мне было нужно. То же и во взаимоотношениях с учёбой, с виртуальным миром, с моим кругом. Я стал принципиально эмоционально независим от них. Я взаимодействовал с ними так, как считал нужным, я сам посылал им свои нити, но не стало тех нитей, которыми они связывали меня когда-то. Внутри меня восстановилась тишина, и моё тело сказало мне, что моё теперешнее состояние гораздо ближе к понятию гармонии, здоровья и силы, чем то, которое было раньше. Ощущение почвы. Ощущение естественной определённости верха и низа, в том числе в нравственных вопросах. Это не значит, что я стал непрошибаемым традиционалистом-почвенником в нравственных вопросах. Это значит, что я начал лучше отличать большое от мелкого. Как-то я видел ускоренную видеосъёмку ночного неба, меня поразило, как чётко на таком видео облака отделяются от небесного свода. Глядя на небо своими глазами часто не можешь понять, то ли в каком-то участке неба мало звёзд, то ли их загораживает облачко. На прокрученном с высокой скоростью видео облака мельтешат низко-низко, прям над головой, небесный свод же величественно поворачивается где-то в бесконечной вышине. Видимо, «видео» моего нравственного мира, соединённое с концами и началами всех наших помыслов и действий, стало прокручиваться с такой же скоростью. Я перестал играть во многие игры, в которые играл автоматически, бессознательно, перестал обманывать себя. Я не потерял интереса ни к чему, чем занимался раньше, но стал делать это более сознательно, не теряя независимости и внутреннего контроля. Хотя нет, кое к чему я потерял интерес: к компьютерным играм в виртуальной реальности, к играм ради игр. Я почувствовал, что они сильно затягивают меня, быстро разрушая мою независимость, они с невероятной скоростью плетут снова те нити, которые связывали меня с городом и делали тем, кем я был. Я почувствовал, что игра ради игры сможет, возможно, за сутки сделать меня прежним. А мне не хотелось терять свою свободу так быстро. И я решил не играть. Но дни шли, и нити города прорастали в меня, и я ничего не мог с этим поделать. Я внутренне зафиксировал своё состояние по возвращении из леса и был способен возвращаться к нему, но постепенно это состояние вырождалось до уровня призрачной умственной идеи, и вскоре я с грустью поймал себя на мысли: а не играю ли я в это состояние? Не преодолеваю ли я сопротивление, чтоб натянуть на себя образ под названием «я вернулся из леса»? Тогда я собрался и поехал к учителю.

Когда благополучие становится тотальным, и человек уходит от борьбы за существование в виртуальные миры, где всё меняется слишком часто, смыслы, цели и ориентиры, как призрачные замки, возводятся, чтоб чуть ли не через месяц исчезнуть или трансформироваться, человек начинает рассеиваться в пространстве своего духа, своей личности, как тающее облако. Это не значит, что динамизм и скорость это плохо. Это не значит, что не меняющиеся веками и тысячелетиями внушённые мировоззренческие стереотипы прошлого, типа религиозных, государственных и социальных верований в христианского «бога», царя батюшку и кучу ребятишек, сидящих по лавочкам – лучше, чем динамизм нашего дня. По крайней мере, сегодня все карты раскрыты, каждый сам выбирает свой путь, имея на руках всю информацию, которая ему нужна, мир рождает то, что он может и должен породить, и рождает он это свободно. Но человеческий дух лишь крайне не многих личностей столь устойчив, чтоб на него не нашлось нитей, игр, виртуальных воздушных замков, которые подняли бы его и понесли в свободный полёт, в котором верх и низ меняются местами неоднократно. И я не утверждаю, что борьба за существование первобытного мира, привязывающая человека к созданным эволюцией ориентирам победы и поражения – это идеальная и единственно возможная система смысловой и нравственной ориентации. Но я утверждаю, что не много найдётся людей, которые смогут противопоставить ей что-либо более прочное, глубокое, синтетическое, здоровое и перспективное в плане влияния на развитие личности.

Человечество стало слабеть. Человечество потеряло даже те ложные ориентиры, которые имело раньше. Человечество стало вырождаться в благополучии, как когда-то начинали вырождаться все великие цивилизации. Но наша цивилизация достигла такого уровня, какого человечество не достигало никогда. Человечество переселилось на другие планеты, оно овладело синтезом антиматерии, подчинило себе биологическую эволюцию и смогло разобрать по клетке и снова собрать человеческое тело. К чему привело бы вырождение такого человечества? Как выглядела бы картина его конца, и насколько растянулась бы его агония? Но наша цивилизация достигла такого уровня, поскольку научилась наиболее эффективно и системно соприкасаться с окружающей объективной реальностью, вовремя регистрируя и решая возникающие проблемы. Так проект «Спарта» родился в нашем «мире наступившего будущего». Каждый ребёнок в определённом возрасте должен пройти обучение в лесу. Должен соприкоснуться с диким миром, с началом, в котором зародилась человеческая природа. Должен научиться жить и выживать в лесу. Именно в лесу, в дикой природе, потому что выживание в жёстких условиях иерархии и конкуренции среди себеподобных только уродует человека, поскольку ему приходится бороться с уродствами окружающих. Ребёнок или его родители могут отказаться от проекта, но тогда этот ребёнок не сможет не только занять любую ответственную социальную должность, не сможет стать ни врачом, ни юристом, ни администратором государственного учреждения, он даже не будет иметь права голосовать на выборах. Общество максимально обезопасит себя от такого человека. Большинство заканчивают обучение на той стадии, которую прошёл я. Но некоторые никогда не смогут забыть свою обретённую свободу. Такие ученики добровольно выбирают следующую ступень – год одинокой жизни среди лесов. После, как правило, такой человек остаётся достаточно лёгок на подъём, чтоб, почувствовав, что нити города снова начинают изменять его, самостоятельно уйти в лес на некоторое время и восстановить своё «я». Интересно, что этого не могут, как правило, сделать прошедшие лишь первую ступень. Рано или поздно город затягивает их, и они могут лишь с грустью внимать своему бессилию, но, тем не менее, лес меняет всех и навсегда. Сама память о себе другом меняет человека необратимо. Я выбрал следующую ступень. Ничего не имеет смысла, пока я не свободен.

Рассмотрите цветы, вырастающие на границе разложения культуры. Вглядитесь, например, в образы поэтов серебряного века. Да, они ярки, они ценны для человечества. Но возникает ощущение их тепличности, как возникает ощущение тепличности любого аристократа, уверенного, что он рождён и самой природой создан для тех условий и того образа жизни, которые ведёт. Двадцатый век своими кровавыми шестернями развеял антропоцентичные мифы о предопределённости образа жизни и судьбы талантов, гениев и аристократов духа, расстрелами, ссылками, переселением в коммуналки, смешиванием с пролетариатом и с землёй. Каким необъяснимым хаосом, не выводимым из личного бессмертного надмирного пути и призвания, смотрелась после революции жизнь и смерть Цветаевой, Мандельштама, Гумилёва. Их декадентство было началом виртуальности нашего мира. Вернувшись из леса, попробуйте представить себе, каким вы видите человека будущего. Вы прочувствуете возникшим в вас непосредственным чутьём, что, несмотря на бесценность личностей и творений декадентов, они уже свернули на боковую, тупиковую дорожку в сторону от мировой эволюции. На дорожку виртуальности, тепличности, вырождения. У них самих ещё достаточно было сил, чтоб творить нечто ценное, но у идущих за ними таких сил уже не будет, за ними придут воздушные замки и мыльные пузыри. Представьте себе, что человек проживает не одну жизнь, что в следующей жизни он возвращается и, сублимировав опыт прошлой жизни, начинает свой путь по земле с новой ступени, став более совершенным. Каков будет следующий шаг ярких личностей серебряного века, идущих к совершенству? Мне кажется, их следующим шагом станет лес. Станет независимость от системы, независимость от виртуальности города и способность к созидательному творческому труду в любых условиях. Люди будущего. Они не опаздывают туда, где их ждут, они отвечают за каждое своё слово и дело, они всё учтут и всё предвидят, их не встретишь в праздности, или будучи сам праздным, каждая минута их существования наполнена смыслом и созидательным трудом, в котором они безупречны. Для них нет границ, для них не существует дверей. Трудности этого мира – лишь дополнительная закалка поступи их несокрушимого духа. Они сильнее день ото дня, и вот уже мир не может не только победить их, но и заметить их существование. Они сами приходят, когда таков их план.

Флэшка

Знаете, вокруг меня очень много странных соседей. Они такие серьёзные, увлечённые, склеивают модельки техники, разводят тропических бабочек или игуан, строят в гараже автомобиль будущего. Если вы начнёте расспрашивать об их хобби, они сначала будут отвечать, насупившись, и несколько скупо, но на самом деле им хочется рассказать об этом, не так много людей интересуются делом их жизни, хоть их и много в целом, каждый из них одинок. Одно из популярнейших развлечений странных людей нашей культуры – изобретение машины времени. Когда-то выходила газета под названием «Гравитон», посвящённая альтернативным научным теориям и загадкам науки. Половина газеты была посвящена бесплатным объявлениям, половина всех этих объявлений было от доморощенных изобретателей, изобрётших или почти изобрётших машину времени и «нуждающихся» в какой-то сумме денег, чтоб доработать своё изобретение или сделать действующий образец. Мой сосед был скромнее. Он изобретал машину времени сам и собственными же силами делал действующий образец. Замкнутый, творческий, в серой неприметной китайской курточке, всегда по деловому суетливый, с круглой головой и нечесаными волосами, весь в своих исследованиях, открытиях, преподавании кружков в клубе и школе, в подработках и заказывании новых книг и деталей. Я не очень разговорчив с соседями, но он меня забавлял, правда немного, и я частенько задавал ему какие-нибудь короткие простые вопросы. Он сурово, но охотно отвечал. Я задавал 2-3 вопроса, потом мне надоедало, и я делал вид, что теперь мне всё окончательно ясно, и я должен идти. Представляю, в какой культурной изоляции он жил, раз он полюбил меня за эти «разговоры». Со временем он стал разговаривать со мной первый, продолжая начатые раньше темы, вдавался в детали механизмов создаваемых когда-либо машин времени, поддельных и потенциально реальных, любил подробно описывать парадоксы поведения электромеханизмов необычных конструкций. В конце концов, доверие ко мне поднялось до изложения его альтернативной концепции устройства пространства-времени, на что потребовалось где-то два с половиной часа. В принципе, мне не очень трудно было слушать, полезное дело, к тому же, сталкивались мы редко, и наше общение было сильно размазано во времени. В следующий раз оказалось, что это ещё не предел доверия. Мой любезный сосед согласился, то есть сам предложил, показать мне свою недоделанную машину времени. Тут я в первый раз побывал у него в квартире. Выглядело действительно наворочено. Мало того, через месяц-другой, по уверению изобретателя-самоучки, машина времени будет доделана и, если испытание пройдёт успешно, он покажет мне её в деле. Я знаю, чем обычно заканчиваются подобные испытания. Изобретатели машины времени, конечно, не какие-нибудь идиоты-адвентисты, но неудачное испытание не вылечивает заболевание, игра продолжается, следует исправление ошибок, перерасчёты и новые испытания до бесконечности. Но через месяца три-четыре, когда я уже и забыл про планируемое испытание, на моё удивление он мне сам про него напомнил. Причём, напомнил явно в приподнятом настроении, сообщил, что эксперимент прошёл успешно. «И что, перемещались во времени?» – спросил я. «Нет, перемещал кошку. Теперь собираюсь попробовать сам, хотел попросить вас, чтоб поприсуствовали, на всякий случай». Ну что ж, мне несложно. В долгий ящик откладывать не стали, договорились на сегодняшний вечер. В 5 вечера меня угостили чаем, и мы, наконец, перешли к эксперименту. В работе эта симметричная груда оборудования выглядит ещё импозантнее. В ней что-то раскручивалось с большой скоростью, менялись показания разных цифровых датчиков, что-то где-то подсвечивалось и подмигивало. Оказывается, для создания машины мой самозабвенный изобретатель использовал даже сверхпроводник. Но самое интересное, что залезший в машину сосед, когда мигание и раскручивание достигло необходимого максимума, наконец, исчез. Секунд на пять. Да, это меня удивило. Видимо что-то он всё-таки изобрёл. Оказалось, по рассказу самого соседа, он был в прошлом веке, провёл там час и вернулся в то же время, из которого переместился, на пять секунд позже, чтоб накладок не было. Видя, что с соседом ничего плохого не случилось, я, конечно же, попросился тоже совершить путешествие куда-нибудь в прошлое или будущее, на следующей неделе (вдруг за неделю с соседом проявится какой-нибудь отсроченный эффект перемещения). За неделю с соседом ничего не случилось, даже кашлять не начал, поэтому я снова оказался в его квартире за кружкой чая. Сосед позволил мне самому выбрать, куда я хочу попасть. Я выбрал перемещение на пятьдесят лет в будущее. Хотелось бы подальше, но я не был уверен в сохранности человечества, за пятьдесят лет с ним, конечно, тоже могло что-нибудь произойти, но мне казалось, что с увеличением срока вероятность катастрофы возрастает, пятьдесят лет стало для меня, после некоторого размышления, компромиссом между интересом и опасностью. Кстати, шанс увидеть будущее будет у меня один, поскольку сосед – аскет заявил, после того, как я спросил у него, на что он собирается расходовать Нобелевскую премию и миллиард долларов за продажу патента, что человечество не готово к такому изобретению, и сделал он его исключительно для себя, для того, чтобы найти себе подходящее время для жизни. В качестве подходящего времени сосед избрал либо далекое доисторическое прошлое, до возникновения человека, а возможно и до появления млекопитающих, либо далёкое будущее, в котором люди станут адекватны. Короче, разберётся по ходу. А в «эффект бабочки» он не верит. Впрочем, если он создал саму машину времени, то и с фундаментальными аспектами воздействия на прошлое и на будущее тоже мог не прогадать.

Как бы то ни было, напившись соседского чаю, я залез в машину, получил подробные инструкции по практике и теории работы, управления и настройки машины, мы вместе установили параметры перемещения и возвращения, и я нажал кнопку пуск. Всё это дело замигало, поработало и остановилось, перейдя в режим ожидания. Я оказался в какой-то чистенькой подворотне. Солнечный день, приятный свежий ветерок, мягкие звуки города. Ну, что я могу сказать, пусть путешествие моё длилось всего час, прошло оно на славу. Я не променял бы его ни на какое путешествие по поверхности земли в нашем времени. Конечно, пятьдесят лет – достаточно маленький срок, мутанты и киборги по улицам ещё не ходят. Летающие машины уже есть, но мало. В основном очень красивые и бесшумные обычные, на колёсах. Всё красиво, чисто, зелено, уютно и приятно. Очень красиво. Но фундаментально не сильно отличается от красивых современных улочек развитых стран. Хорошая новость для всех путешественников во времени: в будущем царит такой эклектизм и разнообразие в стилях, поведении, психотипах и привычках, что шифроваться вообще не нужно. Если ваш внешний вид и манеры будут отличаться от доминирующих, все подумают, что вы чудак, и даже не обратят на вас внимания. Там чудаков и пооригинальнее вас хватает.

Слишком далеко за час я не мог уйти, поэтому можно было расслабиться и погулять в округе. Я сел на лавочку и попытался вжиться в этот мир, как можно лучше почувствовать его, как можно чётче запомнить этих людей, звуки, запахи, представить, что я живу тут, что мне не нужно никуда спешить. Мне хотелось понять, чем живёт этот мир. Но через 10 минут мне стало жалко тратить время на размышления, и я решил снова прогуляться по округе. Через улицу напротив я увидел рядок магазинчиков и направился туда совершить window shopping. Среди магазинчиков оказались банк, цветочный магазин, кафе, заведение непонятного назначения и маленький магазинчик гаджетов и электроники. Зайдя в последний, я встал перед дилеммой: хотя мне страшно хотелось посмотреть, на что способна современная техника, но вдруг окажется, что я её и в руках-то правильно держать не умею? Оказаться идиотом мне совсем не улыбалось. Я бегло осмотрел витрины, стараясь поддерживать рассеянный вид. Хозяин за прилавком поздоровался со мной. Я обратил внимание на цены, они, конечно, были огромны. Интересно, в ходу ли у них ещё банкноты нашего времени? Я, на всякий случай, сразу же придумал легенду о бабушкиной заначке, переданной внукам после её смерти. Кстати, сосед строго настрого запретил мне привозить что-либо из будущего, поэтому я автоматически искал глазами что-нибудь мелкое, что свободно помещалось бы в карман. Гаджеты необычной формы или с большими экранчиками стоили больше, чем у меня было с собой денег, хотя я, заранее подготовившись к этому путешествию, взял с собой почти всё, что у меня было. Рассматривая товары, я ожидал, что в магазин войдёт покупатель, отвлечёт от меня внимание продавца, уже готового подойти ко мне со своим навязчивым сервисом, которого я боялся, и, кроме того, мне хотелось посмотреть, как будут расплачиваться другие покупатели. Ну, представьте себе, вдруг уже денег нет нигде на земле, а я спрошу, можно ли заплатить наличкой. Или, например, я скажу, что ищу телефон, который бы мне понравился, а у них давно уже телефон телефоном не называется, или эти самые телефоны вшиты как-нибудь в мозг. Покупатель, действительно, вскоре появился, но расплатился, паразит, приложив браслет на руке к экранчику, который подставил ему продавец. Вот чёрт. Ладно, попробую. Может я такой фрик-старовер. Я заметил на витрине флешку, по-видимому, настоящую флешку, причём с ЮСБ разъёмом. Стоила она почти все деньги, что у меня были. Когда в магазине снова не осталось покупателей, кроме меня, и продавец снова повернулся ко мне, я сказал: «Можно мне это?» и улыбнулся, показав на флешку. Я решил не называть флешку флешкой, потому что не был уверен, что это флешка. Продавец сказал: «Конечно», взял из-под прилавка такую же, упакованную в коробочку, и достал экранчик для браслетов. «А можно наличкой?» – спросил я? «Конечно» – ответил продавец. Я отсчитал и подал ему бумажки. Он пересчитал банкноты и немного завис, рассматривая их, но виду не подал, положил передо мной на прилавок флешку и, улыбнувшись, проводил словами: «Хорошего дня». Выйдя из магазина, я ударил себя в лоб: зачем я отсчитал ему без сдачи, я же мог заполучить деньги будущего! Но было уже поздно исправлять этот косяк. Я положил флешку в карман и пошёл к своему переулку долгой дорогой, заходя во все подворотни, чтоб как можно лучше рассмотреть и прочувствовать этот мир, прежде чем покину его на пятьдесят лет.

В квартире меня встретил мой серьёзный сосед, выслушал мой восторженный рассказ, делал комментарии специалиста и при мне стал собираться в дорогу. На следующий день я его проводил. Он нагрузил два больших рюкзака всего, что может быть ему необходимо, поставил клетку с котом себе на колени, простился со мной и нажал кнопку. По его плану, он будет перемещаться в будущее с периодичностью в пятьдесят лет пять раз, так что, если окажется на территории исчезнувшей жизни, мгновенно, без остановки, повернёт машину назад. Он планирует проверить состояние человечества через двести пятьдесят лет, потом, если нужно, через пятьсот, потом через тысячу. Если человечество окажется так же подло, как и сейчас, тогда он уйдёт в доисторическое прошлое, по дороге вернувшись туда, где можно достать оборудование и инструменты для организации жизни в диких условиях.

Оставшись один, я достал, наконец, флешку и вставил её в компьютер. На моё удивление, флешка опозналась компьютером. Вот эту философию я уважаю, девайс поддерживает порты и протоколы пятидесятилетней давности. Одно это говорит о будущем всё, что мне нужно было знать. Девайс опознался как флешка, не знаю, может это что-то ещё, кроме памяти, но пока я открыл только эту сторону девайса. Решил посмотреть объём флешки, побежали цифры, «м» сменялся на «г», тот сменялся на «т», те на «п», тот на «э», а цифры всё бежали. Либо он не понимает, какой у флешки объём, либо её объём почти бесконечен, с нашей точки зрения. Решил проверить её объём экспериментально, подключил другой диск и стал копировать с него информацию. Поразительно, флешка, а так быстро копирует. Кажется, скорость ограничивается лишь самим компьютером. Вроде, всё скопировалось, проверил, запустил с флешки пару фильмов и музыкальных треков – всё работает. Тогда делаю образ дисков компьютера и копирую их на флешку. Всё влезает. Решаю начать более долгий эксперимент – начать копировать содержимое всех своих внешних жёстких дисков, пока место на флешке таки не закончится. А внешних жёстких дисков у меня много. Бесконечные папки с видео, документальным и художественным, с высочайшим разрешением и портативные, доставшиеся мне коллекции малоизвестных и «некоммерческих» никому не нужных фильмов, оцифрованых прямо с телевизора и скачанных мною опер и рок-фестивалей в формате наивысшего качества, музыка в мр3, в основном вся сосредоточенная в первом моём терабайтнике, начало моей музыкальной коллекции, потом в lossless форматах с CD качеством, и, наконец, DVD аудио, супер аудио CD, оцифровки винила с частотой дискретизации 96 и 192 кгц. Бесконечные папки с литературой в текстовых форматах, гигантские коллекции с точными, естественными, гуманитарными науками на русском и английском языках, с медициной и историческими первоисточниками, с журналами и моими собственными оцифровками книг, с аудиокнигами, звуковыми семплами, коллекциями картинок, моими собственным фотографиями и видео. Терабайты шли за терабайтами, а флешка всё не кончалась. Время от времени я проверял, читается ли то, что я скачиваю. Знаете, китайцы навострились подделывать флешки, отображается большой объём, всё копируется, но реально объём флешки минимальный, и копируется туда всё по кругу, после чего, конечно, не читается. Нет, я не подозреваю технологии будущего в таких проколах, но от того, чтоб проверить, время от времени не удерживаюсь. Наконец, после недели копирования мне уже нечего было копировать. Копирование с собственных дисков – ужасно геморройная вещь. Казалось бы – поставил на копирование и занимаешься своими делами. Но в реальности, как только отойдёшь, программа найдёт какой-нибудь системный файл или файл, который почему-то не копируется, задаст вопрос и спокойно висит, пока не ответишь. Когда уже кто-нибудь изобретёт проводник, который будет продолжать копировать при любых условиях, вообще не задавая вопросов.

Так, надо всё-таки попытаться эту флешку заполнить. Поставил скачивать прям на флешку несколько подборок фильмов в высоком разрешении и коллекций бутлегов Led Zeppelin и The Rolling Stones с рутрекера, самые большие, которые только там были, скорости позволят закачать их за пару суток. Это нереальное концептуальное замусоривание места на диске, заодно посмотрю, как флешка справляется с многопоточной записью. Кстати, когда драйвера устанавливались, флешка что-то написала во всплывающем сообщении, не успел заметить, наверное, ругалась на то, что могла бы работать и быстрее, если вставить её не в такой древний компьютер, как мой.

Да, похоже уровень USB нашего поколения для этой флешки ничего не значит, ни при какой из тех скоростей, на какую способны наши компьютеры, и вне зависимости от числа потоков записи. То есть, всё, что теоретически может этот USB на моём компьютере, может и эта флешка. Потом поставил на закачку ещё несколько коллекций, и ещё. По ходу возникла идея действительно создать себе масштабную подборку. Прошёл месяц непрерывных высокоскоростных закачек. Флешка всё ещё готова принимать новый материал. Надо придумать что-нибудь действительно экстремальное. Открываю шару, в которой расшаривают свои файлы двадцать тысяч клиентов моего провайдера. Общий размер расшаренного в локальной сети – несколько петабайт. В программе оказалось возможным нажать правой кнопкой на имени пользователя и выбрать в меню пункт «скачать». Так, а если выбрать их всех? Выбираю, нажимаю правую кнопку. Программа думает минуту, но контекстное меню появляется. Нажимаю «скачать всё» и указываю свою чудо флешку. Закачка пошла со скоростью в 10 раз большей, чем из интернета. Наверное, 90% расшаренного в локальной сети – повторы одного и того же, но зачем перебирать, если у меня есть такая флешка. Качается.

Ещё через полтора месяца скачалось всё, что могло скачаться, остались только висящие файлы, которые, видимо, исчезли из сети навсегда. Так, на флешке всё ещё есть место. Что предпринять сейчас? Дома мне больше нечем её заполнять, по крайней мере, быстро. Можно, конечно, снова поставить её под торренты, и пусть продолжает качать из интернета. Но я придумал более быстрый метод её заполнения. Несу мою флешку на работу. Вечерами делаю бэкап всей информации всех компьютеров нашей лаборатории и всей локальной сети. Пора выходить на промышленный масштаб. Пишу письмо своему знакомому в суперкомпьютерную лабораторию института Технологий и программирования, что выглядывает из-за деревьев у нас за окном, предлагаю бэкап всей их информации и информации, обрабатываемой суперкомпьютером. Объясняю, фантазируя, мистифицируя, сочиняя. Прихожу в их институт, подключаю флешку, за час показываю, что она может. Этого времени хватило, чтоб скачать на неё объём информации, превосходящий объём самого вместительного из существующих жёстких дисков, так показываю им, что у меня действительно есть что-то необычное. Откуда я взял флешку, рассказать отказываюсь, сказав, что иначе меня убьют, как и всех, кому я рассказал. Напугать наших людей легко, они верят в непобедимые и могущественные силовые сферы собственной страны, владеющие сверх-технологиями. Ставим на глобальный бэкап каких-то мощных научных систем плюс всей межинститутской локальной сети. Гм, тамошние суперкомпьютеры копируют во много раз быстрее моего совсем не плохого домашнего компьютера. Мой знакомый утверждает, что скорость копирования – это скорость работы компьютера, практически совпадающая со скоростью самого протокола. Оставляем на несколько дней. Всё, скопировано. Проверяем. Вся информация скопирована верно и остаётся рабочей. Ну что ж, мои идеи кончились. Выходить на ещё более высокий уровень не хочу, так как не хочу распространяться о технологиях, которые ещё не изобретены. Буду продолжать потихоньку скачивать интернет-коллекции, коллекции моих друзей и знакомых, кстати, у кого-то, помнится, была терабайтная коллекция тяжёлого рока, раз в месяц буду заходить в Институт технологий, делать суперкомпьютеру глобальный бэкап. И ждать. Пока появятся технологии, объясняющие, как можно вместить в такие размеры такой объём памяти или когда у меня появятся такие объёмы информации, которыми станет возможно забить эту флешку. А то когда есть свободное место на дисках как-то… непривычно, что ли.

Кстати, я один раз слышал шум в квартире соседа. Видимо приезжал за какими-нибудь инструментами или деталями.