Железный поток
Свежий морской ветер, как будто соскучившись по настоящему делу, с легкостью нес вперед разношерстную эскадру. На носу передового корабля стоял Ричард и с трудом сдерживая нетерпеливое биение сердца, всматривался в вырастающий из воды остров. Перед узким проходом во внутреннюю гавань Мессины суда убавили паруса и один за другим осторожно проскользнули в тихие воды главного порта Сицилии. Их приветствовали моряки со стоящей там армады французского короля. Грандиозное зрелище украшенных вымпелами кораблей и воинов в сияющих на солнце доспехах вызывало всеобщий восторг! У многих паломников при виде сокрушительной мощи объединенных сил христиан невольно увлажнились глаза.
Филипп с распростертыми объятиями встретил высадившегося на берег Ричарда:
– Рад твоему прибытию. Однако навигация заканчивается и нужно спешить с отплытием. Я выхожу немедленно!
– Мне нужно повидать сестру Иоанну и короля Танкреда. А потом я последую за тобой.
Союзники попрощались, и французский король отправился на флагманский корабль.
В порту бурлила разноязыкая толпа. Совершенно незнакомые воины пожимали друг другу руки и обнимались в знак принадлежности к великой корпорации крестоносцев. Но радость единения была недолгой и едва успев познакомиться, они начали прощаться. Вскоре первые суда французов потянулись к выходу из гавани. Окрестности огласились криками «До встречи на Святой земле!», подняв в небо множество птиц, доселе скрывавшихся в пышной береговой растительности. Вскоре последний корабль исчез из поля зрения оставшихся в Мессине воинов.
Но не успело беспокойное птичье племя спрятаться под зеленым ковром, как прекрасный солнечный день померк. С востока налетел порывистый ветер и пригнал черные клубящиеся тучи. Над морем поднялась жестокая буря. Тут же у входа в гавань забелели паруса ушедших было кораблей. Они торопливо протискивались через узкий пролив в безопасные воды, убегая от неминуемой гибели.
Множество тоскливых глаз встретило незадачливых мореплавателей. Люди были подавлены плохим предзнаменованием. Внутри Ричарда все похолодело от нехорошего предчувствия, но переживать по поводу печального происшествия не было времени. Его ждал приехавший из Палермо король Танкред.
Они расположились в крытой беседке посреди густого сада, примыкавшего к отведенному для Ричарда дворцу. После сдержанных приветствий он спросил:
– Где находится моя сестра Иоанна?
– В Палермо…
– Под стражей?
Сицилийский король изобразил удивление:
– Как можно?.. Она совершенно свободна…
Ричард почувствовал поднимающуюся изнутри ярость, сжал кулаки и глухо сказал:
– У меня другие сведения…
Танкред посмотрел в багровеющее лицо английского короля, перевел взгляд на его кулаки размером с детскую голову и решил не испытывать судьбу. Он был наслышан о внезапных приступах бешенства Ричарда. Да и как можно было ссорится с предводителем сильнейшей христианской армии?! И он кротко ответил:
– Она будет доставлена туда, куда ты прикажешь…
– Она должна быть в Мессине через пять дней!
– Будет исполнено…
Обиженный неласковым приемом, он встал и хотел откланяться, но Ричард движением руки остановил его:
– Это еще не все!..
Танкред внутренне напрягся, предчувствуя подвох и осторожно сел в кресло.
– Ты захватил корону, не имея права на сицилийский трон!
– Меня короновали в кафедральном соборе Палермо с одобрения папы Климента. Я принял власть в потрясаемой бунтами стране, усмирил мятежников и обеспечил единство Сицилийского королевства! Разве тебе не нужен сильный и преданный союзник?!
Успокоенный смиренным ответом Танкреда, Ричард сказал:
– Мне хорошо известно о твоей верной службе Вильгельму. И я признаю тебя королем, если ты выплатишь Иоанне компенсацию за ее вдовью долю в наследстве покойного мужа…
Танкреду стоило большого труда скрыть радость от простого разрешения конфликта, и он сдержанно склонил голову:
– Я согласен.
– Было бы справедливо, если бы ты выделил и некоторую сумму на поддержку нашего похода в Палестину!
Танкреду пришлось принять и это условие:
– Поручим нашим доверенным людям договориться о деньгах.
Ричард поднялся, и они пожали друг другу руки в знак примирения.
Медленно потянулись скучные дни ожидания начала навигации. Недостатка не было ни в чем, и жизнь крестоносцев на новом для них месте постепенно наладилась. Лишь теснота приводила к неизбежным стычкам с местным населением, но недоразумения в конце концов как-то утрясались. А вот отношения между английским и французским королями не задались с самого начала. Подспудная борьба самолюбий ежедневно рождала недопонимание и мелкие обиды. Да и ловкий Танкред постоянно подкидывал им всевозможные поводы для ссор, рассчитывая побыстрее сплавить их в Палестину. Однажды Ричард решил показать всем, кто здесь хозяин: водрузил свое знамя над Палермо и захватил две ключевые крепости в Мессине. Филипп приказал сорвать знамя, недвусмысленно дав понять английскому королю о своих претензиях на лидерство. Ради сохранения единства Ричард стерпел публичное оскорбление, но накрепко запомнил его.
Наконец, на освеженную зимними ветрами Сицилию пришла весна! В Мессине, под веселое щебетание вернувшихся с юга ласточек, высадилась королева Алиенора. Узнав о ее прибытии, Ричард бросился в порт. Там он встретил лучезарно улыбающуюся мать в сопровождении молодой прелестной смуглянки, в которой он сразу же узнал Беренгарию, дочь короля Наварры Санчо. Галантно поцеловав ручки прекрасных дам, Ричард осведомился у матери:
– Никак не ожидал столь раннего приезда, ведь море еще очень неспокойно! Неужели вам не было страшно?
– В основном мы ехали по суше. От Наварры добрались до Альп, благополучно преодолели их, пересекли Ломбардию и на побережье начали искать корабль до Сицилии…
Беренгария, поощренная взглядом Алиеноры, продолжила рассказ о совместных скитаниях:
– …И убедились лишь в том, что истинные мореходы-смельчаки вымерли! Нам отказали и в Пизе, и в Неаполе, и в других городах. И только в Реджио нашелся сорвиголова, взявшийся доставить нас в Мессину!
Ее томные с поволокой глаза остановились на Ричарде, и она улыбнулась ему так открыто и подкупающе, что у него сладко заныло сердце. И он выпалил:
– Я с восторгом вспоминаю турнир в Памплоне, устроенный твоим братом, и мои стихи, посвященные прекрасным черным глазам, сразившим меня наповал…
Ее щеки слегка порозовели, она смущенно опустила голову и пролепетала:
– Да, я помню те строки…
Алиенора поняла, что задуманное ею дело пошло на лад, и теперь она могла перейти к другому волновавшему ее вопросу:
– Где Иоанна и что с ней происходит?
– Я разобрался с ее притеснителем, новым королем Танкредом. Сейчас она находится в Мессине, у нее все в порядке, и мы едем к ней.
– Какой же ты молодец!.. А я, наверное, и не узнаю мою младшенькую! Ведь мы выдали ее за Вильгельма в одиннадцать лет, а сейчас ей уже целых двадцать пять!
– Она стала настоящей королевой! После смерти мужа ей, конечно, неуютно на Сицилии, и я не смог отказать ей в просьбе присоединиться к нашему паломничеству. Она мечтает побывать в Иерусалиме…
Беренгария оживилась, захлопала в ладошки и воскликнула:
– Я тоже хочу увидеть Святой город!
Ричард с обожанием посмотрел на девушку и торжественно изрек:
– Я почту за высочайшую честь быть вашим с Иоанной защитником на трудном пути!
И он со сладостной дрожью в сердце ощутил на себе благодарный взгляд Беренгарии.
Алиенора провела в Мессине несколько дней и ей захотелось куда-нибудь скрыться от бушевавшего здесь вселенского хаоса. Казалось, весь мир дрожал от визга пил и стука топоров, разноголосых криков суетных торговцев, ржания боевых коней, грохота колес бесчисленных повозок, тащивших поклажу в порт, скрипа уключин множества лодок, перевозивших на корабли воинов, амуницию и припасы. И она засобиралась домой.
Ричард не хотел расставаться с матерью и напомнил ей о славном времени второго великого похода, в котором она принимала участие:
– Когда-то ты говорила мне о весне и цветущих розах Антиохии. Сейчас ведь тоже весна. Разве тебе не хочется уплыть в волшебные восточные страны?
– С того времени прошло больше сорока лет и между двумя веснами вместилась вся моя жизнь… Антиохия и вправду сказочное место, там восхитительно пахнут розы и безумно красиво цветет миндаль… Иногда я как будто слышу оттуда чей-то голос:
И будет мучительно-сладостный миг:
В лучах отлетевшего дня,
С другим заглянувши в бессмертный родник,
Ты вздрогнешь, и вспомнишь меня.68
– И я вспоминаю… Но что толку?.. Ведь в Антиохии меня никто не ждет…
Она встряхнула головой, отбрасывая взволновавшие ее мысли и продолжила:
– Поговорим о твоих делах. Я встречалась с королем Санчо… Он благословил Беренгарию на брак с тобой. А я благословляю тебя. Свадьбу сыграйте тогда, когда сочтете уместным… Теперь о твоем брате Иоанне. Когда-то ты в шутку назвал его «Безземельным». Прозвище прилипло к нему, хотя сегодня, благодаря твоей щедрости, его можно назвать «Многоземельным». Во время твоего отсутствия я удержу его от новых приобретений и, тем более, от захвата королевского трона. Отбрось все сомнения и иди к своей цели!
Ричард молча кивнул и с чувством благодарности подумал: «Мать, как всегда, лучше меня знает, что мне нужно! И она никогда не ошибается!» На этом они распрощались. С невыразимой грустью он смотрел вслед одинокому кораблику с белыми парусами, уносившему в бескрайнюю даль самого дорогого ему человека.
На другой день Филипп холодно простился с английским королем и отплыл в Палестину.
Ричард задержался на несколько дней. Соблюдая скрытность, он поехал в горы, где обитал набожный отшельник Иоаким, постигший тайны Апокалипсиса и способный предвидеть будущее. С внутренним трепетом предстал Ричард перед седым старцем и спросил:
– Благочестивый Иоаким, ответь мне. Что священные книги говорят о судьбе Иерусалима и как быстро я заберу его у сарацин?
Отшельник посмотрел гостю в глаза, прикрыл веки и сказал:
– Господь ниспошлет тебе славу великого победителя неверных… А Святой город может быть завоеван только через семь лет… – он замолчал и углубился в свои мысли.
Едва заметным наклоном головы Ричард попрощался со старцем и вышел. В его взволнованном сердце плескалось беспокойство. Неужели его ждет неудача? Или ему придется осаждать Иерусалим целых семь лет? Будущее по-прежнему было укрыто густым туманом…
Через два дня он покинул гостеприимную Мессину и направился на восход солнца. В виду острова Кипр его флот попал в бурю. Когда она закончилась, обнаружилась пропажа корабля с Иоанной и Беренгарией. Ричард бросился осматривать побережье и нашел обломки их корабля. Сестры и невесты нигде не было! Он высадил на сушу сильный отряд рыцарей, который прочесал окрестности и осадил крепость с засевшим там деспотом Кипра Исааком Комниным. После недолгих переговоров выяснилось, что Иоанна и Беренгария живы и находятся у него в плену! Обеспокоенный Ричард прибыл под стены крепости, вызвал деспота на переговоры и выдвинул ему ультиматум:
– Сдавайся, и я сохраню тебе жизнь!
Исаак оказался грубым и раздражительным человеком. Время от времени в нем без явной причины вскипал гнев, его подбородок трясся, лицо искажалось гримасами. Он был союзником пиратов, пользовавшихся покровительством короля Сицилии и потому дал предводителю крестоносцев в высшей степени оскорбительный ответ:
– Все, что море выбрасывает на остров – это моя собственность! Уходи, покуда цел!
Ричард рассвирепел:
– Ты видишь малую часть моего войска. Когда подойдут остальные, я сотру твою крепостцу с лица земли и всех продам в рабство!
Получив грубый отпор, Исаак испугался. Он уважал силу и после короткого размышления предложил:
– Я готов сложить оружие, если ты оставишь мне свободу…
Король усмехнулся:
– Ты самозваный деспот и потому достоин рабского ошейника. Но я уважу твою просьбу и обещаю: никакое железо не будет на тебя наложено!
Исаак с радостью согласился. И каково же было его удивление, когда он оказался в специально изготовленных для этого случая серебряных цепях!
Ричард спросил растерявшегося пленника:
– Разве я не сдержал своего слова?! В твоих оковах нет ни грана железа!
Ответом ему было угрюмое молчание затравленного зверька.
Вызволив дорогих его сердцу женщин, Ричард объявил о своем венчании с Беренгарией. Оно состоялось в кафедральном соборе Лимасола и за ним последовали пышные торжества по случаю завоевания Кипра. В разгар веселья пришло сообщение о прибытии представителей крестоносцев, осаждавших Акку.
Перед королем предстали Гвидо де Лузиньян и Онфруа де Торон. Лузиньяны были дальними родственниками и вассалами Ричарда. Когда-то давно он изгнал из Аквитании двух братьев, Амори и Гвидо, за убийство графа Солсбери. Но сейчас он не стал вспоминать прошлое и встретил делегацию с распростертыми объятиями.
Де Лузиньян изложил цель приезда:
– Сир, мы два года осаждаем Акку с суши. Нам очень мешает египетский флот, снабжающий гарнизон припасами. Если твои корабли блокируют гавань с моря, мы с легкостью захватим важный город.
Ричард подумал и спросил:
– Зачем терять время у Акки? Не проще ли высадиться в Тире, а потом направиться к Иерусалиму? Христианский мир ждет от нас освобождения Святой земли!
Де Торон умоляюще посмотрел на короля:
– Сир, если Акка останется у султана, мусульмане будут постоянно угрожать нашим тылам. Ее надо занять и разместить там гарнизон. И тогда ты будешь контролировать важнейшую часть побережья.
Однако этот довод не произвел на английского короля особого впечатления. И де Лузиньян решил открыть ему глаза на важные обстоятельства:
– Тиром овладел Конрад Монферратский. Этому проходимцу нельзя доверять! Он бросил в Константинополе жену, принцессу Феодору. Здесь он обманом женился на Изабелле и тянет свои цепкие руки к Иерусалимской короне!
Ричард ядовито заметил:
– Ты проиграл Хиттинское сражение, потерял Святую землю и Иерусалим с Гробом Господним! А Конрад удержал Тир… Так кто же из вас достоин доверия?
Де Лузиньяна до глубины души уязвило упоминание о неудачной битве, он вспомнил уловки сладкоречивого де Ридфора, бросил вкрадчивый взгляд на короля и смиренно сказал:
– Что случилось, то случилось. Господь воздал нам по грехам нашим… – и он решил воздействовать на мнительность Ричарда. – При всех своих достоинствах Конрад склонен к своеволию и от него нельзя ждать преданности. Он родственник французского короля и будет служить только ему!
Стрела подозрительности попала в цель! Король набычился, его лицо побагровело, и он громогласно объявил:
– Пожалуй, ты прав! Направляемся к Акке!
Ликующий де Лузиньян немедленно отбыл к своим войскам, неся им долгожданную весть о скорой подмоге. Наконец-то судьба остановила на нем свой благосклонный взор, и он станет правителем сильнейшей крепости на побережье!
Ричард объявил о создании королевства Кипр, продал его ордену тамплиеров и в жаркий июньский день отплыл к Акке.
Тайны ассасинов
Купеческий корабль привычным курсом приближался к Тиру, ориентируясь по двум каменным башням, охранявшим вход в его гавань. Береговой стражник равнодушным взглядом скользнул по знакомому судну и по его сигналу железная цепь, протянутая между башнями, медленно опустилась под воду, пропуская мирных гостей в чрево могучей крепости.
Ренье высадился на берег, нанял повозку для своей невеликой поклажи и направился в дом, который они с Робером когда-то сняли. За время его отсутствия город похорошел. Во всем чувствовалась твердая рука рачительного хозяина. По убранным улицам деловито сновали воины, пленные мусульмане в оковах куда-то тащили тяжелые камни, в чистеньких источниках журчала живительная вода, повсюду благоухали аккуратные цветники.
И вот он въехал в знакомый дворик и остановился, оглядываясь по сторонам. Внезапно хлопнула дверь, из дома выбежал Робер, бросился к Ренье и обнял его:
– Возмужал! Набрал силушку!
Юноша отшутился:
– Куда уж мне до тебя?
– Как добрался?
– На удивление легко. Стояла прекрасная погода и дул попутный ветер! А как дела у вас?
– Отбиваем мелкие нападения сарацин и со дня на день ждем прибытия английского и французского королей. Ты приехал вовремя, мы вот-вот двинемся на Иерусалим!
Откуда ни возьмись, появились слуги и с восторгом приветствовали молодого господина. Передав им вещи, Ренье с Робером пошли в конюшню. Увидев любимого коня, юноша бросился к нему, обнял его за шею и прошептал:
– Здравствуй, здравствуй, «Обгоняющий ветер»!
Тот тихо ржал и терся головой о щеку хозяина. Конь был ухожен, здоров и подвижен. Повернувшись к Роберу, Ренье сказал:
– Я очень благодарен тебе за заботу о нем.
– По-другому и быть не может! Он все понимает, верно служит и я его воспринимаю, как равноправного воина!
Юноша вспомнил об абиссинце:
– А где же Масум?
Робер помрачнел:
– После твоего отъезда он загрустил, стал погружаться в глубокие раздумья и иногда говорил о поиске какой-то долины правды и справедливости. А недавно пропал вместе с осликом и мышкой!..
– Наверное, ему наскучила оседлая жизнь…
– Скорее всего, так… Думаю, поскитается по миру, да вернется.
– Пожелаем ему удачи, ведь он добрый и отзывчивый человек.
Робер хлопнул Рене по плечу:
– Хватит расстраиваться понапрасну! Проедемся-ка по городу, порастрясем кости!
– С удовольствием!
Оседлав коней, они направились к главным воротам Тира, миновали большой источник ключевой воды, забранный в красивую каменную беседку со ступеньками и вскоре оказались перед невзрачным домиком, окруженным редкими деревьями.
Спешившись, Робер сказал:
– Навестим одного человека… Тебе надо с ним познакомиться. В походе на Иерусалим мы примкнем к его отряду. Он происходит из северных франков, его зовут Симон де Монфор. Ему около тридцати лет, он решительный и отважный рыцарь. И еще, он очень набожен и часто ведет беседы со священниками… Мне этого не понять, ведь я смолоду не доверяю клирикам, хотя искренне верю в Господа нашего, – и он перекрестился.
Из домика вышел высокий, крепко сбитый воин с копной нечесаных черных волос на голове и обросшим густой бородой лицом. Его движения были уверенными и неторопливыми. Увидев Робера, он скупо улыбнулся, шагнул навстречу гостю, и они обнялись. Робер представил своего подопечного:
– Это Ренье де Арди. Я рассказывал тебе о нем, – он улыбнулся. – А ему – о тебе…
Симон протянул юноше руку:
– Будем знакомы… Уважаю за то, что вернулся на Святую землю!
И он задал вопрос, который, по-видимому, не давал ему покоя:
– Я слышал, Лотарио Конти, граф Сеньи и Лаваньи, стал кардиналом. Так ли это?
– Да, это правда.
Глаза Симона вспыхнули огнем торжества:
– Он известен, как твердый сторонник первенства церкви над светским властями. В последнее время наша вера подверглась большим испытаниям и без сильного вождя мы пропадем! С внешними недругами мы справимся. Но самые опасные враги – внутренние!
Поймав недоуменный взгляд Ренье, он пояснил:
– Я имею в виду еретиков! Отцы церкви говорят: «Ересь распространяется по христианскому миру подобно расползающемуся клубку гадов, своим ядовитым дыханием отравляющих все живое!» Надеюсь, Лотарио Конти объединит подвижников истинной веры, и мы уничтожим этих слуг дьявола!
Робер помрачнел:
– Знать не знаю никаких еретиков! Я воин, и мое дело – сражаться с сарацинами.
Глаза Симона блеснули недовольством, но он сдержался и примирительно сказал:
– Не будем спорить. Время покажет, кто прав…
Он бросил взгляд на коня Ренье, и его глаза потеплели:
– Какой красавец!
Робер не упустил случая погордиться:
– Чистокровный арабский скакун!
Остаток дня они провели, увлеченно обсуждая достоинства разных пород лошадей.
Ренье быстро врастал в новую жизнь и ежедневно общался с собравшимися в Тире рыцарями. Однажды поздним вечером он возвращался с дружеского ужина и когда до дома оставалось сотня-другая шагов, почувствовал за собой слежку. При свете ущербной луны он разглядел мелькания неясных теней, как будто кто-то перелетал с крыши на крышу. Когда он вошел в полосу густой тени, в воздухе что-то прошелестело, и он ощутил слабый укол в плечо. Звездное небо повернулось в его глазах и погасло…
Он очнулся в небольшом домике, окруженном цветущими деревьями, поднялся с ложа, вышел наружу и осмотрелся. Вокруг были крепостные стены с башнями. Он понял: его похитили! Но кто и зачем?!
Не успел он поразмышлять над этими вопросами, как раздался звук чьих-то уверенных шагов. К нему шел высокий седой старец в монашеском одеянии. Его морщинистое лицо было спокойно, немигающий взгляд глубоко посаженных глаз был устремлен на юношу.
Ренье поздоровался первым:
– Мир тебе!
– И тебе мир!
– Где я нахожусь?
– В замке Масиаф…
Юноша похолодел: это было знаменитое убежище ассасинов! По слухам, оно находилось в неприступных горах, лежащих далеко к северу от Тира. В одиночку выбраться отсюда и найти дорогу к соотечественникам на побережье было совершенно невозможно! Даже если бы верный Робер узнал о его беде, вряд ли бы он смог его выручить… С тоской он вспомнил мать и Исмилю, с нетерпением ждущих его возвращения…
Но он знал, что ни при каких обстоятельствах нельзя опускать руки. Нужно сохранять холодную голову и искать пути к освобождению. Сохраняя спокойствие, он спросил старца:
– Зачем меня привезли сюда?
Тот скупо усмехнулся:
– Ты интересовался нашим союзом: кто мы такие и что можем… Думаю, лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать. Идем со мной.
Они прошли через сад и по каменным ступенькам поднялись на стену крепости. Открывшийся вид поразил Ренье. По зеленой долине протекала неширокая извилистая река. Высокие горы, изрезанные узкими ущельями, громоздились до самого горизонта. Редкие ниточки дорог убегали в мглистую даль.
– Как видишь, крепость неприступна! Но главная наша сила не в этом!
Он повернулся к стоящему невдалеке часовому и сказал:
– Приблизься и внемли!
Тот подошел и остановился в ожидании приказа. Юноша успел разглядеть лицо воина. Это был крепкий молодой человек с румяными щеками и холодными глазами. Он был облачен в белую одежду с красным поясом, его голову покрывала красная шапка.
Старец поднял сухую руку и указал вниз, на подножие крепостной стены. Не раздумывая, воин шагнул в пропасть! Звук трепещущих одежд сменился звуком ломающихся костей и все стихло…
Предводитель ассасинов повернулся к другому часовому, но Ренье догадался о его намерении и воскликнул:
– Больше не надо! Я все увидел и понял!
Его мутило от страшной и бессмысленной смерти юноши.
Старец сказал:
– Цвета его одежд говорят о невинности и готовности пролить свою и чужую кровь. Теперь ты убедился, что никто и ничто не остановит мстителей! Моя карающая рука дотянется до любого врага, будь это король, кардинал или князь! Франки принесли с собой много бед. Ваш рыцарь убил моих посланников к королю Иерусалимскому, христианский правитель Тира захватил наш корабль, казнил моряков и присвоил груз. Но ни одно преступление против нас не останется безнаказанным! Кое-кого из ваших предводителей я скоро отправлю в ад. А чтобы ты никого не смог предупредить, тебе придется побыть у нас год-другой. Потом я тебя отпущу, чтобы ты рассказал своим соплеменникам о том, с кем они имеют дело!
Ренье подавленно молчал. Ночью он не мог уснуть, пытаясь составить план побега, но в голову не приходило ничего путного. Под утро что-то мягкое ткнулось в его ладонь. Он инстинктивно отдернул руку и посмотрел на неведомого посетителя. Перед ним сидела белая мышка… Это была питомица абиссинца! К ее шее на тонкой нити был привязан скрученный обрывок ткани. Дрожащими пальцами юноша развернул его и прочитал: «С наступлением ночи приходи к лестнице». Масум назначил ему встречу!
Множество вопросов зароилось в его голове: «Как он оказался здесь?.. Что собирается делать?.. Знает ли путь к побегу?..» Но ответов не было, и он в лихорадочном нетерпении ждал вечера, мысленно подгоняя неторопливое солнце к концу его дневного пути. Как только стемнело, он осторожно двинулся к каменной лестнице. Затаившись за деревом, он всмотрелся в заросли кустарника у ее подножия. Вдруг одна из веток едва заметно шелохнулась. Это абиссинец подавал ему сигнал! Ренье прокрался к убежищу друга, и они молча обнялись. Сердце юноши переполняла радость. Вместе они не раз выходили из опасных передряг и теперь что-нибудь придумают для своего спасения!
Он шепотом спросил:
– Как ты меня нашел?
– Я был у ворот, когда ассасины привезли свою очередную жертву. И мое сердце почему-то тревожно забилось. Мне стало ясно, что это знак свыше и я пробрался в домик, куда обычно помещают «гостей». И узнал тебя!
– А сам как оказался здесь?
– Однажды попал в компанию немногословных людей в монашеских одеяниях и поведал им о своих поисках долины правды и справедливости. Их старший сказал: «У нас ты ее и найдешь!» Прибыв в Масиаф, я понял, что тут живут очень суровые люди и обратной дороги нет! Они пытались рекрутировать меня в федави…
Ренье с недоумением спросил:
– В кого?
– В федави. Это люди, способные выполнить любой приказ старца. Ни своя, ни чужая жизнь не имеют для них никакой ценности. У ассасинов это вторая степень посвящения. А всего их семь!
– И как тебя вербовали?
– На редкость изощренно. Однажды я проснулся в саду, полном ароматных роз и деревьев, отягощенных сочными плодами. Стол был накрыт аппетитными яствами. Мне прислуживали полнобедрые и пышногрудые гурии. Бездонные черные глаза этих податливых девушек манили в вечность… Я наслаждался сладкой жизнью несколько дней, а потом проснулся среди ассасинов. Старец объяснил, что он своей великой силой дал мне возможность побывать в раю! И если я приму посвящение в федави, а потом погибну при выполнении его приказа, то навечно поселюсь там!
– Любопытно…
– Вся эта история показалась мне очень подозрительной. Я сделал вид, что поверил объяснению старца, а сам начал незаметно обследовать территорию крепости. И однажды я нашел тот самый «райский» уголок! Он находится в глухом месте сада и был окружен непроходимым колючим кустарником. И я понял, каким образом старец пополняет ряды послушных ему слуг. Юношей опаивают дурманом и помещают на пару дней в «рай», а потом снова усыпляют и возвращают обратно. Так наивные молодые люди попадают в смертельную ловушку и спешат обменять никчемное земное прозябание на вечное небесное блаженство…
Юноша вздохнул:
– Чем больше ты рассказываешь про ассасинов, тем скорее хочется бежать отсюда!
– Мне удалось выяснить, какие дороги есть вокруг и куда они ведут. Восточнее Масиафа находятся Хама и Хомс. Нужные нам Триполи и Тир лежат южнее. Наш путь ясен и уходить надо прямо сейчас, пока стоят безлунные ночи…
– Приказывай!
– Держись за мной и будь предельно осторожен… Я знаю тайный выход из крепости.
Он подхватил с земли свой мешок и направился к неприметной нише в стене. Подойдя к ней, беглецы увидели в ее глубине железную дверь. Повернув скобу, Масум открыл тяжелые створки и шагнул внутрь длинного узкого коридора, скупо освещенного редкими светильниками и заканчивавшегося небольшой дверью. Абиссинец подошел к ней, положил мешок на пол и внимательно ощупал руками стену. Найдя скрытый засов, он сдвинул его в сторону и дверь бесшумно распахнулась. И вдруг среди ночной тишины что-то едва слышно заскрежетало. Масум бросился к Ренье и оттолкнул его от дверного проема. В то же мгновение мимо них одна за другой прогудели две тяжелые железные стрелы и улетели в непроглядную тьму. Абиссинец вытер рукавом пот со лба и сказал:
– Кажется, больше ловушек нет…
Друзья вышли на свободу и при неверном свете факелов, горевших на башнях крепости, направились к загону, где паслись кони. Пока Масум разыскивал своего верного ослика, Ренье выбрал из табуна молодого поджарого жеребца и оседлал его. Потом он взял мешок друга и подвесил его к седлу коня. Груз показался ему тяжелым, и он спросил:
– Зачем тебе эта тяжесть в дальней дороге?
– Посмотри его содержимое, и ты все поймешь!
Юноша развязал мешок и был поражен разноцветным сиянием, исходившим оттуда. Мешок был набит драгоценными камнями!
Абиссинец победно улыбнулся:
– Как видишь, я не терял времени даром! А тебе по справедливости принадлежит половина добычи! Ты всегда был добр ко мне, и я рад, что смогу отблагодарить тебя.
– Это я в большом долгу перед тобой. Но пока рано делить твой трофей. Вперед!
К утру беглецы выехали на торговый путь, и чтобы запутать следы, решили присоединиться к какому-нибудь купеческому каравану, идущему на юг. Но дорога была пустынна и им пришлось отправиться в путь вдвоем. Немало дней они осторожно продвигались вперед и уже считали себя в безопасности, как в один прекрасный солнечный день увидели скачущую к ним группу всадников. Вглядевшись, Масум вскричал:
– Сарацины!
– Это лучше, чем ассасины. Будем сохранять спокойствие, глядишь, как-нибудь выкрутимся…
Конники подлетели, размахивая обнаженными саблями, но увидев безоружных путников, успокоились и вложили оружие в ножны. Старший спросил Ренье:
– Кто такой и куда направляешься?
Юноша туманно ответил:
– Я – гость этой земли и рассчитываю на милостивый прием благородного Салах ад-Дина.
Воины озадаченно переглянулись. Старший подумал: «По виду – это франк. А вдруг он и вправду гость султана? Тогда за нанесенную ему обиду можно будет поплатится головой! Доставим чужеземца повелителю и пусть он сам решит его судьбу!»
И он почтительно сказал:
– Султан сейчас пребывает в Дамаске, и мы сопроводим тебя к нему.
Абиссинец прошептал:
– О, славный юноша, если ты знаком с грозным повелителем, значит тебя ждут все радости жизни… А если нет?.. – и его глаза округлились от ужаса.
Ренье ободряюще улыбнулся товарищу по несчастью:
– Пока мы в седлах, для нас ничто не потеряно!
И они последовали за всадниками.