– Устал я от разговоров о другой, которую может быть еще и не знаю. Пока не вижу результатов.
– Будут. Я не знаю, кто она такая, но встретишь.
– Почему ты так уверенна? Мне уже не тридцать, а все не встретил. Думаю так и помру молодым, потенциальным женихом.
– А для чего ты вообще приехал тогда?
– Ну, уж точно не искать невесту. Да сам не знаю.
– Тебе захотелось приехать просто так?
– Да.
– Поговорить с дедом?
– Да.
– Вот и поймешь потом. Твое желание не просто блажь, за этим стоят действия, поступки, мысли. Пока это очередной этап жизни.
– Значит и наша встреча сегодня кем-то устроена. И я подопытный кролик.
– Все бы были такими кроликами. Тело до сих пор стонет, но возможно, что и так. Тогда я крольчиха, а раз так, то не будем разочаровывать сценаристов, – она подошла ко мне, спокойно начала расстегивать халат, глядя на меня сверху, – продолжим!
24
В это время старик сидел за столом и неторопливо писал в тоненькой тетради то, что не хотел говорить, а хотел просто передать.
«Я не помню, каким я был маленьким, я начал воспринимать мир лет с пяти, и то не целостно, а так выборочно, словно кадры прошлого всплывали в памяти. Помню, как моя бабушка сидела и, напевала грустную мелодию, раскладывая травы. Они так заманчиво пахли неизвестностью, и влекли своим магическим запахом. Я забирался на стул, садился по другую сторону стола и смотрел, как ее сухонькие руки, нежно и осторожно, отделяют веточки, раскладывая их по столу. Ее пение усыпляло меня, и я засыпал прямо за столом.
Я своим детским умишком почувствовал необычность, что она может делать то, что не могут другие. Она учила меня впоследствии, не только травам, а как видеть человека, чувствовать его. Наверное, она лечила не столько травами, сколько душой.
От нее не ускользнул мой интерес к ее занятиям и однажды она предложила:
– Хочешь, я научу тебя узнавать травы, научу, как с ними обращаться, что из них можно сделать.
– Хочу.
– Если ты будешь усердным, то познаешь силу трав. Нам природа дала много растений в помощь, но они могут не только помочь, но и навредить. Ты должен будешь понять, что сделав человеку плохо, ты его беду берешь на себя. Не надо помогать и тем, кто обратиться за помощью против кого-то. Все потом вернется к тебе. Завтра рано утром, я тебя разбужу, и мы пойдем в лес собирать травы.
Так началось мое учение. Она брала меня с собой, показывала, где и что растет, когда надо собирать. Сначала я только помогал ей в сборе трав, но потом она стала показывать, как их заваривать. Мои родители видели все, но не вмешивались, хотя явного одобрения с их стороны и не было, время было смутное, они боялись за меня в будущем. Но я оставался мальчишкой, ребенком и мне также хотелось играть. Потом, как и все пошел в школу. Мне удавалось совмещать традиции, нормы того времени жизни, и познания знахарства. Я не показывал свое умение и все обходилось. Я научился не только готовить отвары, но и как ими пользоваться.
Как то летом, я с мальчишками купался на речке и соседский Пашка сильно поранил ногу. Кровь хлестала. Он испугался, да и мы все тоже. Я быстро сбегал в лес, нашел нужную траву, размял ее, пожевал и приложил к ране. При этом я шептал слова, которым учила бабушка. Мне удалось остановить кровотечение. Не хотелось показывать свои знания и умение, но мы были друзья и я хотел ему помочь. Затем я положил свою руку на его рану и почувствовал жжение, словно стягивало руку, но закрыв глаза, я представил, что стягиваю края его рваной раны. Не знаю, сколько времени прошло, но не много и жжение утихло. Убрав руку, я увидел только красный шрам.
– Идти сможешь? – спросил я
Пашка встал на больную ногу, вскрикнул, поднял ее, но тут же встал на нее снова. Я подставил ему плечо, и он хромая, опираясь на меня, дошел до дома. Это был мой первый самостоятельный опыт врачевания.
Вечером, когда я сидел в комнате, то услышал, что кто-то пришел. По голосу я узнал Пашкину мать, она разговаривала с бабушкой.
– Варвара, ты знаешь, что твой Степан, сегодня залечил рану моему Пашке?
– Нет. А что было?
– Порезался сильно Пашка на реке, а Степан травы приложил, а потом руку держал и рана затянулась. Это мне Пашка рассказал.
– Мне Степан, ничего не говорил.
– Ты не ругай его. Если он идет по твоим стопам, значит так Господу угодно. Передай ему.
– Вот этого не надо. Все мы живем сложно и не богато. Забери подарок. А что помог, значит, что-то есть.
– Есть, Варвара, есть. Только ты береги его, время сейчас не хорошее.
Я услышал, как открылась и закрылась дверь, соседка ушла, а в комнату зашла бабушка.
– Это правда? – она поняла, что я слышал их разговор.
– Правда, – не стал я отказываться.
– Откуда силу взял рану затянуть?
– Не знаю. Так представил, что надо делать и все.
Она грустно взглянула на меня.
– Значит уже пора.
– Что пора?
– Передавать тебе и другую силу, которую ты не знаешь, чтобы не натворил беды. Беда в том, что познав ее, ты уже не сможешь отказаться, и всю жизнь будешь думать благо это или кара. Это тяжелая ноша, но дается не всем.
– Ты о чем бабушка?
– Пора тебе, Степан, узнать больше, я скажу, когда придет время.
Ждать пришлось не долго. Однажды она отвела меня в лес. День был солнечный, на небе ни облачка. На поляне она остановилась и сказала:
– Останешься один. Не бойся. Я потом приду, – поцеловала меня и ушла.
Я остался стоять на поляне в ожидании неизвестно чего. Солнце светило, ветер шелестел листьями. Неожиданно я почувствовал, как моей головы коснулось тепло. Я поднял голову, думая, что солнце припекает, но я стоял в тени. Тепло пронизало меня, и услышал:
– Здравствуй, Степан. Не бойся, ты смелый мальчик.
– А кто со мной говорит?
– Ты нас не видишь, мы очень далеко, но мы можем разговаривать без звука. Обмениваться мыслями.
– Зачем вы со мной разговариваете?
– Мы хотим дать тебе силу, способности, которых нет у других людей. Мир не совершенен. Ты сам видишь, как порой страдают люди. Мы не можем им помочь, мы далеко, но ты сможешь.
– Почему я?
– У тебя есть желание помогать. У тебя есть своя сила, мы сделаем тебя еще сильнее. Ты сможешь помогать тем, кто к тебе обратиться. Ты уже знаешь, как лечить некоторые болезни. Ты будешь знать не только травы, ты будешь видеть людей, чувствовать их, сможешь видеть их прошлое и будущее. Как твоя бабушка.
– А разве она может?
– Да, только ты об этом не знал. Это она попросила за тебя.
– Я что буду волшебником?
– Ты будешь колдуном.
– А кто такой колдун?
– Тот, кто может помогать людям, не причиняя вреда. Так понятно?
– Немного.
– Со временем поймешь. Ты сможешь снять горе с человека, вдохнуть в него жизнь.
– Что я для этого должен сделать?
– Согласиться. Если ты согласен, ты получишь эти способности.
– И как долго смогу помогать?
– Пока не устанешь сам.
– А потом?
– Когда сам скажешь, что устал, то мы передадим силу и способности другому, но ты должен будешь выбрать его сам. Мы только поможем, но это будет твой выбор.
– А если мне понадобиться помощь?
– Ты сможешь обратиться к нам. Мы почувствуем твое обращение.
– Мне можно подумать?
– Зачем? Ты уже все решил. Не так ли?
– Да.
– Тогда помни, что делать зло, вредить, ты не должен. Если используешь во вред кому-то, то лишишься всего. К сожалению, ты не сможешь помочь и себе. Если мы заберем способности, то уже никому не передадим и одним человеком, способным на добро, на Земле будет меньше. Понял?
– Да.
Тепло резко нарастало во мне, стало жарко, и я почувствовал, что мое тело наливается не ведомой мне силой, и вдруг все исчезло.
Некоторое время я стоял, не двигаясь, а затем осмотрелся. Вокруг был все тот же лес. Я повернулся и направился к дому, навстречу шла бабушка. Она ничего не спрашивала, а молча, подошла, приобняла, прижала к себе.
– Береги, что даровано. Людям тяжело жить. Не проси ничего в благодарность, если что дадут, то смотри сам, от души или нет. Все сам поймешь и увидишь.
Так я получил возможность получать советы и видеть прошлое и будущее, управлять цепочкой событий.
Жизнь моя ничем не изменилась. Я также ходил в школу, участвовал в мероприятиях того времени, изредка помогал бабушке, она старалась уберечь меня от молвы, но шила в мешке не утаишь. Иногда обращались, если видел плохое, не говорил. После школы пошел на завод. Поступать в институт не стал, мне там было нечего делать, пришлось бы свернуть лечение. Не соответствовало бы это званию.
Потом началась война. Дарованной мне силы хватало, чтобы остаться в живых на фронте. Я ни разу не был ранен. За мгновение успевал почувствовать пулю и уклонялся. Иногда помогал и там, но чисто в качестве лекаря, когда нечем было лечить, когда лекарств не хватало или не было. Говорил, что бабушка научила. Там все средства были хороши, лишь бы выжить.
После войны вернулся в дом, где жила только бабушка. Отец погиб на фронте, мать умерла от болезни. Время было сложное, голодное. Лечить было нечем, вот и стал снова врачевать.
Однажды вечером к нам пришла женщина, пришла к бабушке за помощью. Та выслушала ее, а потом, позвав меня, попросила пойти с той женщиной. На недоуменный взгляд посетительницы, пояснила, чтобы не волновалась, что я сделаю лучше.
И я пошел. Мы пришли на другой конец города. Как сейчас помню, погода была скверная: дождь, ветер. В доме было тихо. В одной из комнат лежала девушка лет пятнадцати. Она была очень бледна. Густые волосы разметались по подушке. Белые руки лежали поверх одеяла. Она с любопытством смотрела на меня. Взгляд был не просящий, а любопытный. Я увидел, что она по моим меркам, не так уж и больна. Нет, она не притворялась. Тогда я и услышал в себе – это девушка для тебя.
Я и не сопротивлялся, даже в своей болезни она была красива. Я понимал, что от меня ждут чуда. Диагноз врачей был, что она протянет несколько недель, об этом мне поведала ее мать, пока мы шли, они поставили диагноз туберкулез. Это было не так, это были симптомы туберкулеза, и помочь было в моих силах. Мой осмотр ее, подтвердил это и я сообщил, что завтра принесу отвар.
Вот так мы и познакомились. Я сделал отвар и после работы принес ей, а потом стал все чаще заходить. Когда она выздоровела, мы стали встречаться. Мы были разного сословия. Я из простой семьи, а она из дворянской, и конечно, ее воспитание, манеры отличались от моих, но она не была избалована. Пришло время, и мы поженились. Потом она училась и стала врачом, а я остался простым рабочим, но эта разница в образовании и воспитании не мешала нам любить друг друга. Мы не обсуждали методы лечения. Да и о чем спорить. Родилась дочь, а когда ей исполнилось пять лет, жена умерла.
Я не Бог. И у меня есть пределы возможностям, а лекарства от всех болезней не бывает. Я поддерживал ее, но как не покажется странным, не всегда можно помочь близким, а уж себе я точно не могу помочь. Почему мне не помогли? Я не знаю. Я тогда очень обиделся на всех и перестал лечить. Время уделял только дочери, но время шло, и я успокоился. Когда проходит время, накапливается опыт, иначе смотришь на события в прошлом. Я понял, что всем нам отмерян срок, и у каждого он свой и не надо искать причины, почему это так. Наверное, она сделала то, что должна была – родила дочку, дала ей азы воспитания, а это не мало.
Жизнь продолжалась, но я устал смотреть в души, мне захотелось покоя. Дочь и внучка выросли, и я стал свободен от житейских обязательств. Теперь у меня появилась такая возможность, и ты мне в этом поможешь. Я видел твои сомнения, метания, но поверь, если я и подсказывал, то не принуждал. Извини меня, я только пытаюсь сохранить то, что даровано людям. Не обижайся на меня. Так случилось, что мой выбор пал на тебя, о чем я не жалею. Я сделал выбор, который дает мне покой, хотя сам ты этой силой обладать не будешь. Когда я пишу эти строки у меня на губах улыбка. Улыбка радости законченного дела. Я знаю, ты согласишься, ты готов к этому. Потому у меня на губах прощальная улыбка Колдуна».
Он закончил писать, подчеркнул последние три слова и закрыл тетрадь с легким вздохом облегчения.
25
Домой я вернулся поздно, по меркам провинциального городка. Пока ехал назад, размышлял о Наташе. Что это было? Страсть, которую хотелось утолить? Так она могла это сделать не со мной. Попробовать назло всему, а вдруг получится, что со мной? Вряд ли. Тогда остается все же попытка совместить страсть с полученной информацией, что мы чужие. Хотела убедиться. Кто ей это внушил? Почему все женщины тянуться ко мне и тут же бегут. Не уверен, что и она убедилась, что мы чужие, но решила, что так будет лучше, а я и сам не знал, что будет дальше.
Тетя Катя еще не спала, когда я пришел.
– Ну, вот теперь пойду спать.
– Ты что меня ждала? А если бы я еще позднее приехал?
– Тогда проснулась бы.
Она прошла к своему дивану, а я в комнату. Раздевшись, нырнул под одеяло и сразу почувствовал усталость. Вспомнил вечер, что усталость была приятной и заснул.
Утро наступило, как всегда неожиданно. В комнате было темно, и я включил свет, посмотрел на часы. Восемь. Рано, но спать не хотелось, и чтобы занять себя взял планшетник и стал читать. Около девяти понял, что пора вставать, услышав шаги тети Кати. Настроение было приподнятое.
– Ты чему радуешься, – встретила она меня на кухне.
– Да просто настроение хорошее.
– Пойдешь?
– К обеду. Он в прошлый раз рассказал мне о своей жизни, не могу сказать, что очень она у него особенная. О жене рассказал.
– Это он ее сюда привез. Красивая была женщина, добрая. Врачом работала. Никому в помощи не отказывала. И как они уживались? Лечили по-разному.
– А может быть любили друг друга?
– Это да. Другого здесь нет. А ты когда полюбишь?
– Вот вернусь и полюблю. Ну, не сразу, к лету.
– О! Это сколько еще ждать. У тебя, что любовь по расписанию?
– Да, так решил, да и не долго.
– Это тебе не долго, а у меня каждый день на счету.
Так за разговорами летело время. Около двенадцати я собрался и пошел к колдуну. Раз приехал, надо идти. Я нажал кнопку звонка, извещая, что пришел и толкнул дверь, она открылась. Войдя в дом, я увидел, что он сидит за столом, перебирая травы, что я уже наблюдал.
– Проходи, садись.
Сняв куртку, я направился к стулу, по другую сторону стола.
– Садись на диван, – и я изменил направление.
Он повернулся на стуле и изучающее стал рассматривать меня. Глаза смотрели серьезно, но холода в них не было, в них я увидел участие.
– Я тебе уже говорил, что события выстроены в цепочку со многими звеньями. У человека всегда есть выбор, какую цепь выбирать. То, что ты сейчас здесь – это твой выбор. Тебя никто не принуждал приезжать. Так?
Я кивнул головой, считая за лучшее промолчать.
– Так сложилось. Я не влиял на твой выбор, хотя и не был к нему безучастен, как и никто другой. Ты, то ли по любопытству, то ли по другим причинам принял решение. Ты мне нужен. Я уже стар и устал, а передавать свои знания, как ты видел сам, мне некому.
– Вы что хотите передать мне? На это нужны годы?
Он махнул рукой: – Какое передать. Трата времени, а его нет. Да и поздно тебе уже. Голова у тебя другим забита.
– Тогда как? А главное, зачем?
– Как это ты узнаешь, если согласишься, а вот зачем объясню. Мои знания, что касается лечения, записаны. Это тебе потом, после моей смерти передадут, как завещание, а вот способности иного рода не прописаны. Этому в книгах не учат. Это дается свыше. Я тебе уже рассказывал. Но дар надо иметь.
– Тогда как же?
– Не перебивай. Ты будешь генетическим носителем способностей. Сам использовать не сможешь, а вот по наследству передашь.
– Да вы что? Какому наследству? У меня нет наследников.
– Будут. Вот твой наследник и будет обладать даром свыше. При том это ему будет интересно самому.
– А почему нельзя также как и вам, ему передать сразу.
– Ты плохо помнишь. Кто его поведет к познаниям? Ты? Ты не знаешь, как все сделать, как разговаривать. Меня же бабушка привела. А здесь чуть иначе. Он, когда будет думать осмысленно, поймет свои способности. Вот тогда и займется. А напрямую можно напугать.
– А почему это способности нельзя передать другому, кто уже живет сейчас?
– А вот здесь не все я решаю. Лучше передавать способности через поколение. Кто сейчас обладает, тот передаст внукам. Почему через поколение, я думаю, чтобы знания могли отдохнуть. Не знания конечно, а восприятие мира. Знания и способности законсервированы что ли. По прошествии поколения меняется обстановка и ребенок взрослея применяет их самостоятельно, сообразно изменившемуся миру, его восприятию. Если последовательно, то сказываться будет близкий временной период. А внуки отличаются от родителей, и уж конечно от дедов по взглядам на мир. Понял?
– Смутно, но почему я?
– А вот этого я не знаю. Не знаю правил выбора. Да и еще. Книги передаются вместе с даром видеть людей, их прошлое и будущее. Книги уже мое, но передается все вместе, все процессы взаимосвязаны. Ксении передать не могу.
– У меня не укладывается в голове.
– А и не надо ничего укладывать. Без твоего согласия, твой ребенок не получит, что может получить.
– У меня есть бизнес и я, наверное, хотел бы передать его наследнику.
– Если он этого захочет.
– Ну, если все будет так, как вы говорите, тогда точно не захочет.
– А ты не думаешь, что у него будут большие возможности? Травы, лечение, это не самое главное для него, а вот влиять на жизнь, на возможность сделать ее лучше он сможет.
– Мне надо подумать. Я не готов вот так быстро принять решение.
Он покачал головой: – А времени нет. Решение должно быть принято на интуиции, чувствах которые в данном вопросе более верны, а если размышлять, то можно найти море, как плюсов, так и минусов.
– А вдруг он не заинтересуется?
– Вероятность есть, но она ничтожна. Даю тебе пять минут, не более, – отвернулся к столу.
Я не был готов к такому развитию событий. Сейчас я должен решить судьбу ребенка, которого еще нет. Это тяжелая ноша для его жизни. Как будут относиться к нему люди? С другой стороны я не был законченным эгоистом, чтобы думать только о себе, меня интересовали судьбы окружающих. Моя задача, получается, воспитать порядочного человека, как и всех родителей, и помочь в выборе. Снова выбор. Какой я сделаю, так и будет.
– А если я откажусь?
Он повернулся: – Тогда поедешь домой и будешь жить, как и прежде.
– А кто мать моего будущего ребенка?
– Она придет сама. Ты уже не осознанно сделал свой выбор, по отношению к ней. Не думай об этом, потом поймешь когда увидишь ее, когда и как ты это сделал. Не сразу по приезде увидишь ее, но не так уж и долго осталось. Она придет, – заверил он меня, – настоящим правит прошлое. Вот оно и постучится в твою дверь.
Я на мгновение задумался, кто же это будет, перебирая в памяти знакомых женщин. Это могла быть просто знакомая. Да что там думать, я уже все решил на подсознании.
– Я согласен. Что я должен делать?
– Ничего. Я тебе дам отвар и ты увидишь и осознаешь, что тебе доверят. Это не моя компетенция.
Он встал, сходил на кухню и принес маленький стаканчик с розоватой жидкостью, протянул мне: – Пей. Вкус приятный.
– Все заготовлено заранее, – констатировал я факт и, взяв стаканчик, понюхал. Пахло малиной. Сделав над собой усилие, я выпил залпом. Вкус был сладковатым. Отдал стаканчик колдуну и посмотрел на него. Ничего не менялось, он, молча, смотрел на меня, но тут в глазах потемнело. Странное ощущение, я снова пребывал в пустоте. Предметы, которые окружали меня, исчезли и были только звезды. Но на этот раз я был один. Все повторялось. Одна была чуть ярче других и мерцала сильнее, но до нее было пространство безвременья и холодная пустота между нами. Пустота и звезда. Они не могли существовать друг без друга, их связь была взаимной. Зрелище мигающих точек было завораживающим, эта мерцающая пустота манила. Я вспомнил, как тогда приближался луч света, и сейчас, как и тогда было ощущение, что за мной наблюдают, рассматривают меня, но и не приближаются, не проявляют себя. Я хотел увидеть того неизвестного мне наблюдателя. Это было обычное человеческое, животное любопытство, когда незнакомцы изучают друг друга. Я, лишенный логических мыслей, пытался на подсознательном уровне, на уровне инстинкта, понять происходящее. Хотя мои надежды были тщетны, все-таки изучали меня, мне оставалось лишь почувствовать эту связь сквозь пустоту, понять отношение ко мне…
Ожидание не могло длиться бесконечно, иначе это было глупо и бессмысленно, усиливать напряжение от неизвестности.
Я чувствовал, что меня ждут перемены, даже не чувствовал, а знал, но не разумом а на уровне интуиции. Я осознавал, что могу видеть, слышать, но видел лишь пустоту и звезды. Тишина накрывала меня. Но я уловил еле заметный нарастающий шум, а луч от звезды стал увеличиваться. Легкий ветерок коснулся моего лица, а луч осветил пространство вокруг меня. Это был призыв успокоиться. Ветерок снимал напряжение моего ожидания. Стало спокойно и легко, словно я вышел на солнечный свет. Луч рассекал темноту, касался меня и исчезал за спиной, словно упирался в невидимую стену. Мне стало казаться, что только теперь я начинаю понимать, что такое существовать, а не просто жить. Я существовал в одном едином с миром.
Все, что я знал, вся моя реальная жизнь: желания, знания, опыт, чувства, все казалось мелким, перед моим существованием здесь и сейчас. Я не знал где я, но мне было спокойно. Из этого состояния блаженства не хотелось выходить. Я не старался понимать происходящего, не искал смысла, мне нравилось мое состояние. Было впечатление, что это гармония, между тем, что мы называем добром и злом, правдой и ложью. Все было едино. Этих понятий для меня в тот момент не существовало.
Во всем этом я чувствовал внимание к себе. Одностороннее внимание. Я был беззащитен и слаб в этом не понятном для меня мире. Я был человек и был здесь чужой. Я не мог говорить, мог только чувствовать. Да и как можно выразить словами мое ощущение. Слова были уродливы, скудны. Мне хотелось услышать себя, но здесь не было звуков для моего голоса.
Время шло. И видимо изучение меня подходило к концу. Мне дали возможность почувствовать, что значит существовать.
Как мне общаться? Я привык все облачать в слова. Я устал. Устал от непонимания, от своих жалких попыток осознать происходящее, почувствовать. Я искал смысл там, где его искать не было смысла.
– Не бойся. Скоро ты вернешься в привычный для тебя мир, – услышал я голос. Он звучал не во мне, я его реально слышал.
– Да ты реально слышишь, тебе так привычнее. Если хочешь, то скажи что-либо вслух.
– Кто ты? – мой голос звучал в тишине, без эхо.
– Я живое существо и реально существую, но ты меня не можешь увидеть, слишком далеко. Мы тебя можем.
– Где я?
– В пространстве. Не удивляйся, что ты дышишь. Физически ты там, где и был, на Земле.
– Значит, я сейчас разговариваю вслух?
– Да, но меня слышишь только ты. Но ты не это хочешь спросить. Верно?
– Я хочу понять, что происходит.
– Тебе объяснили. Ты нужен, как хранитель дара, который передашь, но сам им воспользоваться не сможешь. Да и по прошествии времени, все будет казаться как сон.
– Почему я?
– Мы долго присматривались, изучали окружение вокруг колдуна, даже возможное, малое знакомство, через других людей. Кто бы мог заменить его. Всех с кем он общался, а от них выстраивали цепочку дальше. Так ты попал в поле зрения. Не мог случайный человек с ним. Мы изучали тебя и, лишь потом решили, что надо формировать цепочку событий, которые приведут тебя к нему.
– А если бы все пошло не так?
– Были и другие варианты, но случилось так, как случилось.
– Почему вы не захотели убедить Ксению?
– Должна быть добрая воля.
– Тогда откуда известно, что мой наследник, вдруг он тоже не захочет?
– Он родиться уже со способностями.
– А почему колдун не хочет продолжать сам?
– Ему стало не интересно жить, вот в чем дело. Ты будешь носителем той силы, которой владеет колдун.
– Я не могу так, я все время буду думать, что из-за того, что передано мне, отнимается у него.
– Ты не так понимаешь. Он сам об этом попросил.
– Но почему все же я? Даже не я, а мой потомок?
– Вы подходите, как личность, как человек, который умеет рассуждать. Много различных факторов.
– Значит, цепочку событий вы выстроили уже давно?
– Да, как только определились с выбором. Но согласись, у тебя всегда тоже был выбор. Мы не принуждали.
– И когда это началось?
– Ты все поймешь сам, раз ты согласился, значит готов.
– Тогда зачем я здесь?
– Чтобы ты услышал сам, мог спросить. Колдун не может ответить на все вопросы, да ты мог не поверить.
– А если я состарюсь раньше, чем смогу передать? Разве нельзя ускорить процесс?
– Время не надо торопить. Оно должно идти в установленном ритме.
– Кем установленном?
– Этого мы не знаем.
– Вы можете управлять временем?
– Можем ускорять, замедлять, но в определенных местах пространства, как бы искривляя пространство, и таким образом менять скорость прохождения, получается что дольше или короче. Но управлять временем, нет.
– Поэтому мы доступны для вас?
– Именно.
– Зачем мы вам? Мы что, подопытные существа?
– Нет. Но мир так хрупок и не надо давать возможность его разрушить. Вы же оберегаете тех, кто ниже по развитию. Не все, но все же. Так и мы, не вмешиваемся, но хотим помочь в том, где мы не навредим и не навязываем свое мнение, свое видение развития.
– Вообще обидно. Получается, что дозированные знания. Можно знать то, что дозволено.
– Вы не сможете все понять, что знаем мы. Процесс эволюции надо пройти. Знания надо усваивать и правильно применять. Но мы хотели посмотреть на тебя ближе, поговорить с тобой. Выбор сделан, нет смысла отступать.
– Совсем нет возможности?
– Есть, но надо ли? Вы не сделаете никому ничего плохого. Отказаться теоретически можно, но не разумно, а вы разумный человек.
– И что будет дальше?
– Жить, как и прежде.
– Я не уверен, что жизнь будет, как и прежде.
– Будет, а как иначе. Твои мысли останутся, но это только мысли.
– И я не смогу к вам обратиться?
– Нет. Это сможет наследник, но благодаря тебе.
– Значит это первый и последний разговор?
– Да. Мы хотели, чтобы ты не просто слушал и слепо верил колдуну, а чтобы у тебя в памяти осталась частица нашего разговора. В то, что это реальность. Есть еще вопросы?
– Нет. Наверное, появятся, но потом, когда ответа я не получу.
– Тогда прощаемся.
Потихоньку свет стал гаснуть. Легкий ветерок исчез и забрал мои разбегающиеся мысли. Я снова ощутил себя в пустоте, но воспринимал все иначе. Я почувствовал главное – родство с чем-то или с кем-то. Кого не видел, но слышал.
Все исчезло, и я оказался там, где и был. Открыл глаза. Мягкий свет торшера освещал комнату. Я скосил глаза и увидел, что колдун сидит в кресле. Услышав, что я пошевелился, он посмотрел на меня, встал и подошел:
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – я поднялся.
– Хочешь что сказать, спросить?
Что я мог ему сказать? В том состоянии, что я находился, требовалось нечто большее, чем мой разум. Здесь нужны были опыт и чувства, чтобы хоть чуть-чуть разобраться, что дальше. В голове был хаос. Мысли разбегались, чувства разлетелись, как кусочки зеркала, в которое я еще недавно смотрел и видел в нем себя, но уже другого. Потом приду в себя и буду рассуждать, холодно, расчетливо, о своем положении, на которое согласился.
– Дайте коньяку!
Он налил мне и себе. Мы выпили.
– Они кто Боги? Что ограничивают свободу выбора и проявляют милосердие?
– Выбор они не ограничивают.
– Как бы не так. Они ставят в такие условия, что выбор происходит по их желанию.
– Это не так. Например, когда от тебя ушла женщина, ты мог ее вернуть, остановить, мог с ней поговорить. Выбор был?
– Получается, что был. Вы хотите сказать, что если бы я убедил ее остаться, то все было бы иначе?
– Конечно. И тебя бы здесь не было. Тебе объяснили.
– Значит, цепочка событий выбрана мной.
Он кивнул: – Да, тебе предлагался выбор.
– А знаете, что обидно. Я не могу сказать о тех, кого не видел ни плохого, ни хорошего. Я о них не знаю ничего, а это унизительно и обидно.
– Ничего унизительного. Вреда они не причинили никому. Может, кто-либо сказать, что я навредил?
– Я не знаю. Не слышал.
– Вот так и они. Они не боги. Это мы люди верим в богов и дьяволов. Мы боимся довериться кому-либо полностью, вот и живем между своими фантазиями. Те, кто нам помогает, руководствуются добрыми побуждениями.
– А смена передачи, как скажется на вас? – решил я задать тот же вопрос.
– Никак. Все будет по-прежнему. Я буду жить столько, сколько позволит здоровье. И даже, когда у тебя будет ребенок, мы будем жить одновременно. Не мучайся вопросами. Ты все понял, если не ты, то другой, результат был бы тот же. Так, что не переживай. Не думай, что завтра все закончится со мной.
Он замолчал, обдумывая свои мысли.
– То, что мне дано, я несу по жизни и это становиться тяжело, а сбросить не могу. Мне уже много лет, по земным меркам, но жизнь не перестает меня удивлять и она мне нравится. Я помню всех людей, с кем меня свела жизнь, помню их лица, голоса. Мне стало скучно. Я пережил многих своих друзей, пережил жену.
– А свое будущее знаете?
– Оно для меня закрыто.
– Но вы, же стольким помогли, разве нельзя было приоткрыть?
– Зачем? Но я знаю, что живу не зря.
– Не надо так про себя.
– Я уже могу себе позволить так думать и говорить. Я готов поделиться силой и знаниями. Мне хочется ее передать. То ли это кара, то ли дар, я так и не понял.
– Какая же это кара! Это, безусловно, дар.
– Возможно.
– А если вы будете в здравии, мы можем к вам приехать?
– Можете, но лучше, если он будет уже понимать.
– Что мне делать сейчас?
– Уезжать домой. Ксении ничего рассказывать не надо. Если она о чем-то догадается, так это ее догадки.
Я встал: – Мы еще увидимся?
– Возможно, если будет необходимость.
Для меня стало ясно, что не будет этой возможности.
Он взял со стола тоненькую тетрадку и протянул мне: – Возьми, здесь я коротко написал, как все было со мной.
Я, молча, принял тетрадь.
– Тогда я пошел. Уеду сегодня, ночью. Не хочу больше задерживаться, нет смысла.
– Правильное решение, – и он протянул мне руку.
Я пожал ее и вышел.
26
Когда старик остался один, он продолжал стоять посередине комнаты. Грустная и легкая улыбка промелькнула по лицу и угасла.
«Ну, вот и все. Я не чувствую сожаления о сделанном. Спектакль сыгран к всеобщему удовлетворению. Я не знаю, кто вы, но я не жалею, что прожил такую жизнь. Я не собираюсь умирать, но я человек и у меня есть свой срок. Порой я злился на полученный дар, принимая его за кару, но гнев проходил.
Оглядываясь на свое прошлое, я вижу его не в тумане лет, а ясно, как будто все было вчера. А сегодня я чувствую себя свободнее. Мне стала тяжела ноша колдуна, и я благодарен, что моей просьбе вняли. Я продолжу помогать людям, пока хватит сил, но хочу помогать простым знахарством. Я все-таки человек, а значит, мне присущи эмоции и я способен переживать. Не знаю, способны ли вы на переживания, но мы люди, да. Тяжело чувствовать боль человека. Ко мне приходили делиться не радостью, а когда беда. А куда я ее дену, помогая? Вот и храню в себе, иногда, освобождаясь.