О Разуме, его свойствах и переосмыслении структуры общества

Глава 5. Просвещение (1596 – 1789)

Ренессанс в искусстве, появление протестантизма и возросшая роль третьего сословия привели не только к политическим изменениям в Европе, но и способствовали зарождению научной мысли.

До XVII века наука, если следовать классическому представлению об этой области человеческой деятельности, не существовала. Были отрывочные знания о тех или иных областях жизни человека и природы, но полноценной картины мира не существовало. Аристотелевская логика существовала со времён Античности, но применялась зачастую к вымыслам и заблуждениям. Религиозная схоластика существовала до тех пор, пока итальянский учёный Галилео Галилей, английский философ Френсис Бэкон и французский мыслитель Рене Декарт не заложили основы современной научной методологии – основы науки как таковой.

Галилео Галилей стал одним из первых, кто предложил использовать эксперимент, в том числе и мысленный, как метод познания действительности. Так же он начал проводить непрямые измерения (например, наблюдение за звёздами через телескоп, а не непосредственно)¹²⁴.

Френсис Бекон расширил теорию эмпирических методов познания действительности. В своём фундаментальном труде «Новый Органон» философ обращает внимание читателя на ошибки, которые могут быть допущены при изучении того или иного явления. Он назвал их идолами рода, пещеры, площади и театра¹²⁵. Каждый из них – это обозначение предрассудка или нарушения в ходе рассуждения, которые могут стать причиной неверных выводов. Но большую известность философу принесли рассуждения об индукции – методе познания от частного к общему. Ф. Бекон критиковал тех, кто на основе неких аксиом (по большей части вымыслов) выводит частности. Он призывал изучать действительность по крупицам, чтобы потом собрать из них целостную картину мира¹²⁶.

Однако чуть позже увидел свет ещё один фундаментальный труд, написанный французским философом Рене Декартом (1596 – 1650). В своих «Рассуждениях о методе» Р. Декарт критиковал чувственное познание мира¹²⁷. Он справедливо утверждал, что чувства человека нередко обманывают его. Самый простой пример тому – искажённое восприятие объектов на расстоянии¹²⁸. Огромный дом может казаться маленькой точкой, ели смотреть на него на расстоянии. Так как наши чувства обманывают нас, им нельзя доверять. Поэтому Р. Декарт предложил другой путь – отрицать всё до тех пор, пока само отрицание не будет абсурдным. Это суждение и должно стать отправной точкой для дальнейших рассуждений. Этим суждением стало знаменитое «Мыслю, следовательно, существую»¹²⁹.

Названные философы и учёные не были единственными представителями новой эпохи. За ними последовали другие выдающиеся умы Англии, Шотландии, Франции и Германии. В Англии преимущественно развивались прикладные науки, которые требовались для развития торговли, мореплавания и экспедиций. Англия и Шотландия дали миру таких выдающихся философов как Исаак Ньютон (1643 – 1727), Роберт Гук (1635 – 1703), Джон Локк (1632 – 1704), Адам Смит (1723 – 1790) и Дэвид Юм (1711 – 1776).

Французское просвещение больше склонялось к изучению общества, его устройства и процессов. В условиях абсолютной монархии рассуждать на эти темы было опасно, однако именно труды французских философов, так их как Жан-Жак Руссо (1712 – 1778), Дени Дидро (1713 – 1784), Шарль Луи Монтескье (1689 – 1755) и Вольтер (1694 – 1778) стали подспорьем для революции в стране и начала новой либеральной эпохи.

Немецкие философы также отличались глубиной рассуждений и энциклопедическими познаниями. Например, Готфрида Лейбница (1646 – 1716) интересовало абсолютно всё. Он рассуждал не только о познании и общефилософских материях, но даже придумал первый шифровальный аппарат¹³⁰.

Но расцвет философии и научного знания был не единственной чертой эпохи. Собственно само просвещение заключается в распространении знаний среди широких слоёв населения. Отдельные философы, такие как Вольтер, Р. Декарт и Г. Лейбниц состояли в переписке с королевскими особами, и их взгляды повлияли на политику абсолютных монархов Европы.

Правители стран в свою очередь не препятствовали, а наоборот поощряли научные исследования, особенно в области естественных наук. Это позволило их странам модернизировать вооружённые силы, флот и торговлю, что в условиях бесконечных торговых войн было критически важно. А вот к вопросу о естественных правах и лучшем политическом устройстве абсолютные монархии относились весьма настороженно. Идея о том, что у черни есть какие-то права, казалась смешной и абсурдной. Поэтому политические философы были вынуждены всячески избегать острых вопросов. Например, в «Духе законов» Ш. Л. Монтескье буквально на каждой странице можно найти похвалы в адрес монархии и оправдательные фразы вроде «Лечу вперёд поспешными шагами, чтобы предупредить подозрение, будто я пишу сатиру на монархическое правление»¹³¹. Но и политические рассуждения часто шли на пользу монархам: они обосновывали их верховную власть, а церковь ставили в подчинённое положение.

Экономика эпохи Просвещения всё больше становилась на капиталистические рельсы. Появлялись новые мануфактуры, открывались различные производства. Экономисты старались обосновать методы управления торговлей, денежным обращением и банковской системой. Это была эпоха капитализма торговцев и свойственная ей любовь к монополиям, игра с ценностью денег и другие свойственные меркантилизму уловки, которые привели к краху нескольких государств, например Испанской империи.

В Европе стали появляться первые акционерные компании. Их акции предлагались широкой публике. Иногда население стран сходило с ума в спекулятивной горячке. Данная эпоха стала временем трёх громких скандалов, связанных с торговлей фьючерсами на тюльпаны (Нидерланды), акциями «Компании Южных морей» (Англия) и акциями «Миссисипской компании» (Франция). Все эти финансовые пузыри строились по классической для финансовой пирамиды схеме – выплаты старым вкладчикам производились за счёт новых. Спекулятивный скандал с «Компанией Южных морей» привёл к тому, что в Англии был введён запрет на акционерные компании, что создало трудности для развития крупного предпринимательства в стране¹³².

Помимо бурного развития торгового капитализма, правопорядки многие европейских стран сохраняли феодальные пережитки, вроде внутренних таможенных зон, платы за проезд и т. п.

Религиозное влияние продолжало ослабевать, хотя и оставалось достаточно сильным. Ведущие философы эпохи Просвещения, так или иначе, обращались к церковным доктринам о существовании Бога и бессмертной душе, а также к креацинистской теории появления мира. Несмотря на это, наметился исход религии из естественных областей науки, вроде физики, медицины, химии и др. В них всё больше признавалась роль науки и её методов познания. Религия не утратила своих позиций в области нравственного поведения человека, она даже сделалась сильнее. Это, в свою очередь, мешало философам, которые рассуждали об этике и морали и чьи труды нередко подвергались осуждению не только священнослужителями, но и «широкой общественностью»¹³³.

Социальная структура европейского общества не сильно изменилась по сравнению с предыдущей эпохой. Основную массу населения по-прежнему составляли дикари. Класс городских низов рос, сказалось увеличение числа мануфактур и других производств. Середнячки и умные также прибавили в числе. Этот рост был связан с ростом торговли и появлением сложных предприятий, вроде Ост-Индийской компании, центральных банков и др. Также в абсолютистских странах значительно увеличился класс чиновников, дворы монархов уже занимали целые города, вроде Версаля. Все приближённые к королю лица относились либо к середнячкам, либо к умным и интеллигентам.

Действие средств социальной мобильности в эпоху Просвещения изменилось под воздействием внешних обстоятельств – увеличением роли науки, развитием капитализма и абсолютизацией политических режимов.

В рассматриваемую эпоху многие европейские города превратились в настоящие международные центры торговли. Колониальная политика государств, а также монополизация торговли в мире привели к тому, что Лиссабон, Амстердам и Лондон стали огромными перевалочными пунктами и складами для товаров со всего света. Помимо чисто логистической функции в столицах метрополий проживали многочисленные купцы, чиновники, финансисты, юристы, иными словами все те, кто занимался интеллектуальным трудом. Они меняли город по своему вкусу, создавали спрос на красоту, удобство и общественные места. В Лондоне такими местами стали кофейни, где торговцы предпочитали обсуждать свои дела и узнавать новости¹³⁴.

Увеличение числа городского населения, международная торговля и появление общественных мест привели к тому, что эффект коллектива в городах значительно усилился. Более того, в Лондоне не было социальной пропасти между классами общества – бедняки, предприниматели и аристократы ходили по одним и тем же улицам и могли встречаться в других общественных местах. Амстердам же и вовсе превратился в самый свободный город Европы. Именно в нём нашли приют многие деятели эпохи Просвещения, когда скрывались от преследований на родине.

Тем не менее, следует помнить, что города по-прежнему оставались местом жительства незначительной части населения (за исключением Нидерландов), а большая его часть проживала в деревнях.

Европейские семьи по-прежнему оставались консервативными. Родители следовали церковным нравоучениям в деле воспитания детей. Рост мануфактурного производства стал выдёргивать одного или обоих родителей из семьи на продолжительное время. Это вело к ослаблению воспитательного эффекта, дети часто оказывались без надзора. Стал наблюдаться отход от стратегии воспитания «мой ребёнок – продолжатель моего дела», это было вызвано ростом мануфактурного труда и отделением работника от средств производства.

Система образования, несмотря на научную революцию и рост числа знаний о мире, оставалась архаичной. В университетах и школах преподавались старые церковные предметы, лишь изредка они разбавлялись прикладными дисциплинами, вроде медицины. В образовании доминировала устаревшая латынь, которая за пределами университетов теряла позиции по всем фронтам, уступая место национальным языкам. Всё это делало систему образования оторванной от реальности, а эффект обучения постепенно слабел вслед за устареванием преподаваемого материала.

Появление и развитие мануфактурного производства масштабировало работу. Торговые компании и банки тоже перестали быть маленькими семейными предприятиями и превратились в огромные транснациональные компании. Новые компании не только объединяли сотни работников, но и способствовали их обучению. Высшие должности, если они не замещались «своими людьми», предоставлялись наиболее опытным рабочим, тем, кто многолетним трудом смог освоить науку торговли или производства товаров. В то же время однотипный монотонный труд в мануфактуре отуплял человека, точнее консервировал его в классе городских низов.

Армия продолжала развиваться – территориальная экспансия требовала подготовки войск для ведения боевых действий в различных климатических и географических условиях. Флот стал связующим звеном между разбросанными по разным частям света колониями. Корабли постоянно усложнялись, становились больше и обрастали десятками орудий. От матросов требовалось куда больше, чем просто драить палубу и поднимать якоря, теперь они должны были уметь обращаться с пушками, поднимать и опускать гигантские паруса, пристальнее следить за осадкой корабля, а также управляться с многотонной махиной в условиях шторма. Можно сказать, что промышленная революция началась вовсе не с ткацкого станка, а с усложнение корабля. И в отличие от фабричного рабочего, матрос должен был уметь делать практически всё, а не только одно простое действие. Такую роскошь владельцы судов, да и сами моряки в силу высокого риска их профессии, позволить не могли.

Большинство знаний матросы получали непосредственно во время плаваний, это роднит их с ремесленниками. Капитаны судов, помимо свойственных любому моряку знаний, должны были обладать познаниями в снабжении, навигации, географии, менеджменте и дипломатии. Эти знания одни капитаны получали путём проб и ошибок, другие в специальных морских школах при адмиралтействах.

Солдат и матросов в кино и художественной литературе принято изображать как диких злобных созданий, другими словами, этот образ демонстрировал все черты представителя городских низов. На первых порах моряк таким и был, поскольку данная профессия мало оплачивалась и была сопряжена с огромным риском, но по мере службы на корабле, представитель городских низов достаточно быстро становился середнячком. Он мог заниматься различной физической работой, находить выход из сложных ситуаций, обрастал всевозможными предрассудками, желал славы и богатства. Таким образом, можно сказать, что армия и флот в эпоху Возрождения стали сильнее влиять на умственное развитие солдат и матросов, а значит, были эффективным средством социальной мобильности.

Исправительная система оставалась архаичной и построенной на принципе возмездия. Однако в самом конце эпохи Просвещения, накануне Французской революции, в свет вышло удивительное сочинение Иеремии Бентама «Паноптикум»¹³⁵. В нём английский философ рассуждает об идеальной тюрьме, построенной таким образом, что множество заключённых в ней могло наблюдаться всего одним человеком. Более того, заключённые не знали, в какой момент за ними наблюдают, потому всегда вели себя смирно, а это, по мнению философа, способствовало их перевоспитанию и исправлению¹³⁶.

Здесь сразу стоит обратить внимание не на эффективность или неэффективность проекта И. Бентама (1748 – 1832), а на сам тот факт, что исправительная система стала объектом изучения. Более того, не просто с точки зрения как она есть, а какой должна быть. И. Бентам сделал существенный шаг вперёд, когда призвал строить исправительную систему на основе принципа исправления (перевоспитания), а не возмездия.

Чтение и книги всё больше масштабировались, за счёт перехода на национальные языки и повышения грамотности населения. Литература становилась разнообразнее, многочисленней и доступней. Грамотность по-прежнему оставалась достаточно низкой, хотя в передовых странах (Англия, Нидерланды) её уровень был достаточно высок.

Покорение Нового Света принесло не только богатство и влияние колонизаторам, но и много невиданных до тех пор диковинок: причудливых животных, растений, культурных ценностей и предметов быта покорённых народов. Всё это представляло интерес для заскучавшего от обыденности европейца. Для демонстрации иностранных диковинок строились специальные здания – музеи. Музеи также служили доказательством правдивости научных взглядов.

Несмотря на появление музеев как самостоятельных культурных учреждений, большая часть коллекций и шедевров искусства оставалась в частных руках, в особняках богатых граждан, что создавало препятствия для ознакомления с ними широких кругов населения.

Церкви по-прежнему оставались многолюдными и были вторым по значимости местом в жизни европейца. Развитие науки и опровержение многих религиозных догм ничуть не ослабили желания населения посещать духовные учреждения. В плане эффектов, которые оказывала церковь на прихожан (эффект коллектива и эффект проповеди), действие их не сильно изменилось.

Политические партии в одних странах стали формальными организациями, в других продолжали оставаться клубами по интересам. Революция в Англии (1640 – 1660) и последующая за ней реставрация Стюартов (1660) породили вигов и тори (сторонников парламента и короля соответственно). Представители этих партий могли свободно спорить друг с другом в стенах английского парламента. Во Франции при дворе абсолютного монарха официальных партий быть не могло, зато разговоры о политики в Версале велись даже чаще, чем в британском парламенте. Все хотели угодить королю и не попасть под его гнев. Все вели интриги и подставляли своих политических соперников. Особо искусным царедворцам удавалось сделать свои идеи основой государственной политики. Иными словами, политические партии и политическая деятельность в целом не сильно отличались в различных странах Европы, они всё также оставались местом для интенсивной тренировки умственных способностей, а значит, вели к социальной мобильности.

Тем не менее, политикой занимались в основном аристократы и богатые граждане. Это обстоятельство сужало область действия политических партий и уменьшало их масштаб.

Европейцы продолжали осваивать Новый Свет и совершать путешествия во многие уголки земного шара. Новые земли привлекали не только торговые компании и авантюристов, но ещё и учёных, которые исследовали флору и фауну новых континентов. Обычные европейцы путешествовали редко.

В сфере международных отношений наметилось доминирование торговли над всеми другими аспектами взаимодействия народов. Торговцы развязывали войны, строили новые порты в отдалённых землях, колонизировали континенты и порабощали местных жителей, отправляя их на плантации в самые разные уголки своих империй.

Глава 6. Либеральная эпоха (1789 – 1914)

Идеи, озвученные деятелями эпохи Просвещения, стали реализовываться в конце XVIII века. За океаном произошла Американская революция (1776) – колонисты объявили, что не желают больше терпеть тиранию короля Георга III (1760 – 1820), потому считают себя самостоятельной нацией, способной создать собственное правительство. Восстание народа против собственного правительства стало невиданным до тех пор событием. Английская революция и освободительная борьба Нидерландов против испанского господства были похожими процессами, их даже называют буржуазными революциями, но первая велась преимущественно аристократами, а вторая представляла собой обычную борьбу с оккупантами. Мысль о том, что само общество может уничтожить своё правительство, одновременно вызывала страх и воодушевляла.

Божественное право королей стараниями политических философов вроде Джона Локка превратилось в глупость, которая больше не могла обеспечивать право монарха на трон¹³⁷. Он сидел на нём лишь по стольку, поскольку действовал в соответствии с интересами народа. Данное утверждение стало хорошим поводом для буржуазии, которая напрямую стала конфликтовать с дворянством. Монарх, который мог делать всё, что угодно стал главной угрозой для представителей третьего сословия: они нуждались в неприкосновенности своих жизней, собственности и свободе предпринимательской деятельности. Дворянам также был выгоден слабый монарх, но уступить свои позиции «презренным мещанам» они были не готовы. Ещё одним противником буржуазии стала церковь – главный выгодоприобретатель невежества и деспотии.

Либерализм родился в США и почти сразу стал моден в Европе. Борьба колонистов с авторитарным британским режимом стала символом воли и единства народа. Европейские буржуа, поскольку были деловыми людьми, символизм, конечно, любили, но вовсе не он стал главной движущей силой Французской революции. Французские торговцы и ремесленники завидовали своим коллегам из США и Великобритании, в этих странах они были ведущей политической силой. Их права были защищены, утвердилось верховенство закона. Во Франции же было всё наоборот – королевские чиновники разоряли страну, они могли закрыть любое предприятие, а его владельцев бросить в тюрьму без какого-либо формального суда. Король государственными делами особо не занимался и больше любил дарить подарки другим иностранным монархам. Помимо этого Франция проиграла Семилетнюю войну с Великобританией (1756 – 1763) и лишилась Канады, что также выставило правительство страны слабым и беспомощным.

Предреволюционные годы во Франции были спокойными – ничто не предвещало эпохальных событий 1789 года. Но, как это часто и бывает, внешнее спокойствие оказалось лишь ширмой, за которой росло недовольство.

Семилетняя война с Великобританией оказалась разорительным для казны делом, король Людовик XVI (1774 – 1792) созвал Генеральные Штаты, чтобы посоветоваться с представителями всех сословий, как лучше собрать нужные средства. Итоги такого совещания не могли оказаться неожиданными – из трёх собравшихся сословий, только третье всегда платило налоги (церковь и дворяне были освобождены). Другими словами буржуазию вновь попросили оплатить банкет. Но в этот раз всё пошло не по плану. Представители третьего сословия предложили голосовать не по сословиям, а всем вместе¹³⁸. Инициативу поддержали не только буржуа, но и некоторые представители дворян и духовенства. Король был в ярости, когда узнал об этом. Под предлогом ремонта он закрыл зал собраний для третьего сословия, но представители последнего собрались в зале для игры в мяч, где обычно развлекались придворные. Король приказал покинуть и этот зал, но депутаты это сделать отказались. Тогда он приказал солдатам разогнать бунтовщиков силой, но к ним примкнули некоторые представители дворянства, включая героя Американской войны за независимость Жильбера Лафайета (1757 – 1834). Сами же депутаты не дрогнули и остались в зале¹³⁹.

Отказ повиноваться королю зажёг фитиль народного гнева за пределами Версаля, где и собрались Генеральные штаты. На улицы Парижа вышли толпы разгневанных горожан и бедноты. Шумная процессия двинулась к Бастилии – главному символу абсолютной монархии во Франции. Бунтовщикам удалось захватить полупустую тюрьму.

Пользуясь нестабильностью на улицах столицы, депутаты Генеральных штатов объявили себя Национальным собранием и приняли два основополагающих документа – Декларацию прав человека и Конституцию страны. В обоих нормативных правовых актах нашли своё отражения либеральные идеи, закреплялись неотъемлемые естественные права граждан и подчинённая роль правительства. Король же больше казался жалким, нежели опасным, поэтому его было решено не свергать, но власть ограничить. Франция стала конституционной монархией.

Но долго длиться конституционной монархии было не суждено. Король видимо не осознал своё реальное положение, потому попытался найти спасение за границей у других родственных ему монархов. С этой целью он вместе с королевой выехал из Парижа в сторону Германии. Но в маленьком пограничном городке Монмеди его узнал один из сторонников революции. Монарх был немедленно арестован, ему предъявили обвинение в государственной измене. Нашлись доказательства его сговора с иностранными государями, целью которого была военная интервенция во Францию для подавления революции. 21 января 1793 года короля по приговору Национального собрания казнили, а Франция стала республикой¹⁴⁰.

Революция во Франции и казнь короля не на шутку напугали других европейских монархов. Если чернь может вот так просто убить августейшую особу, то когда она сделает это с ними? Главнейшей причиной революционных потрясений монархи считали новомодную либеральную идеологию, которая развращала умы подданных. Сразу после Революции, почти во всех европейских странах была ужесточена цензура. «Просвещённые» европейские монархи тут же прекратили свою переписку с ведущими просветителями, вроде Вольтера, и запретили ввоз иностранной литературы в свои страны.

Помимо внутренних антиреволюционных мер, монархи решили уничтожить гнездо самой революции – Францию. Они стали готовить армии для вторжения в страну. В самой же Франции к власти пришли радикалы якобинцы. Чтобы защитить дело революции, они устроили один из самых кровавых терроров в истории. На гильотину (детище революции) якобинцы отправляли дворян, священников, королевских чиновников и неблагонадёжных граждан. Под конец свою смерть на ней встретили и многие революционеры, вроде Жоржа Жака Дантона (1759 – 1794). Террор закончился лишь тогда, когда головы лишился сам вдохновитель этого безумства – Максимилиан Робеспьер (1758 – 1794).

Террор и нескончаемые восстания по всей стране создали спрос на спокойствие и порядок. Сначала к власти пришла Директория (совет из пяти директоров), а затем в ходе государственного переворота 18 брюмера (19 ноября) 1799 года к власти пришёл молодой корсиканский генерал снискавший славу в борьбе с австрийцами – Наполеон Бонапарт.

Объявление себя императором французов, усиление роли армии и полиции, а также постоянные оборонительные войны, которые вёл Наполеон I, не привели к отмене либеральных реформ, наоборот, они всё больше стали получать формальное юридическое закрепление. Более того, Наполеона Бонапарта можно считать главным распространителем идей либерализма по всей Европе. Он не только обеспечил Франции главенство на континенте, но и приложил усилия по реорганизации старых монархий, ввёл новую систему управления на зависимых территориях, объявил о самостоятельности местного самоуправления и незыблемости прав и свобод человека и гражданина.

Влияние Наполеона I и французского либерализма наиболее заметно на примере Польши. Польша была поделена между тремя её соседями – Пруссией, Австрией и Россией и долгое время управлялась как обычная провинция. После победы Наполеона над Пруссией и похода в Россию, Польша на короткий срок оказалась под властью либерального правительства. Этого хватило, чтобы либеральные идеи надёжно сплелись со стремлением поляков к созданию независимого государства. После того, как Наполеон I был вынужден уйти из России, Польша, по Парижскому мирному договору 1814 года стала частью последней. Однако поляки, даже несмотря на дарованную им конституцию, всеми силами старались вырваться из архаичного российского государства. Неоднократно они поднимали восстания, которые царское правительство жестоко подавляло.

Распространение либерализма взяло короткую паузу в период реставрации Бурбонов на французском троне. Несмотря на царившую в Европе реакцию и жёсткую цензуру французской монархии, общество уже познало вкус свободы и не могло терпеть гнёта устаревшей формы правления. В 1830 году во Франции вновь произошла революция. Король Карл X (1824 – 1830), правление которого отличалось консерватизмом и репрессиями, был вынужден бежать в Англию. Народ надеялся вновь установить республику, но в этот момент другой представитель монархии, родственной орлеанской ветви, Луи-Филипп (1830 – 1848) ловко обернул переворот себе на пользу и провозгласил себя королём французов.

Изначально новый король представлял себя в качестве либерала и короля-буржуа. Он посещал биржу, ходил по улицам Парижа в костюме и с зонтиком и каждый день общался с банкирами и крупными торговцами. Однако такая любовь к богатым резко контрастировала с масштабной бедностью в стране. В 1832 году произошло восстание в Париже, которое весьма красочно описал Виктор Гюго (1802 – 1885) в романе «Отверженные». Оно было подавлено, а король всё жёстче и жёстче стал закручивать гайки. Впоследствии король-буржуа превратился в «короля-грушу» и был вынужден бежать в Англию после революции 1848 года.

На четыре года во Франции вновь установилась республика, президентом которой стал Луи-Наполеон – племянник Наполеона Бонапарта. Желание стать таким же знаменитым как его родственник, привело к новому перевороту и провозглашению Второй французской империи, а сам президент стал императором Наполеоном III (1848 – 1870). Изначально политический режим был репрессивным, но постепенно император под напором общества терял всё больше и больше власти, наконец, в результате Франко-прусской войны (1870 – 1871), Наполеон III был взят в плен, а французское общество быстро провозгласило Третью республику. Началась Прекрасная эпоха, которая продлилась вплоть до начала Первой мировой войны.

В этой главе я уделил много места французскому обществу, поскольку именно на его примере наиболее явно прослеживается непростой процесс трансформации государства и изменение системы мировоззрения индивидов. В других странах либеральные идеи тоже получили развитие, но они встретили серьёзное сопротивление со стороны консерваторов.

В тот же период в Германии и Италии происходил другой процесс – собирание земель и формирование сильного централизованного государства. Сильная правительственная власть стала постепенно ужесточать политический режим. Некогда свободные земли Священной Римской империи оказались чуть ли не под абсолютной властью германского кайзера. Набирало популярность пруссачество – чрезмерная любовь к государству, чиновникам и всему тому, что они говорят и делают. Формировалась вертикаль власти, включающая не только военных и чиновников, но и обычных граждан. Культ силы и социальная иерархия набирали обороты в немецком обществе.

Экономика рассматриваемого периода прочно перешла на рельсы капитализма. Более того, капитализм эволюционировал от применения ручного труда к машинному и от доминирования торговцев к доминированию банкиров. Появление машин привело к резкому повышению уровня жизни за счёт увеличения количества товаров и снижению их цены. Появились новые профессии, требующие знаний в области машиностроения. Города теперь связывали железные дороги, появилось метро. Рост промышленности спровоцировал появление рабочего вопроса. Невыносимые условия труда на фабриках привели к отуплению работников и росту заболеваемости. Европейское общество, с одной стороны, богатело, с другой – впадало в ещё больший социальный кризис.

Право эпохи либерализма стало символом второго расцвета юриспруденции (первый был в Древнем Риме). Либерализм подразумевал верховенства закона, независимость судей и ведущую роль парламента в создании норм права. Изменился и подход к построению права. Место божественной власти короля, воля которого являлась основой для всего права, заняли естественные права и свободы, а государство лишь развивало их и пыталось толковать в условиях конкретных жизненных ситуаций. Либерализм в праве благоприятно сказывался на умственном развитии индивидов, поскольку защищал их свободу творчества и слова.

Религия терла свои позиции ещё сильнее, чем раньше. Во время Французской революции, церковь вообще рассматривалась как главная пособница монархии. Монастыри и храмы закрывались, а священники репрессировались. При Наполеоне Бонапарте церковь перестала подвергаться нападкам, но поддержки со стороны государства она не получила. В этой связи следует вспомнить показательный эпизод, когда Наполеон Бонапарт на своей коронации вырвал из рук папы римского корону и самостоятельно возложил её себе на голову. Реставрация Бурбонов реставрировала и права церкви, но после многочисленных революций, церковь окончательно отделилась от государства. Несмотря на секуляризацию церкви, религия продолжала оказывать сильное влияние на индивидов, хотя масштаб её стал меньше. Увеличилась роль научных знаний, религии же отдавались на откуп лишь те вопросы, где наука пока была бессильна. Свобода вероисповедания и совести способствовали умственному прогрессу общества.