Пока тот самый чистил зубы, ему молнией на секунду показалось, что его волочение остаётся волочением, всё остаётся бредом и чепухой что он делает, что не то, не то и всё на том, мол я запутался в своём выборе, в выборе между нулём и всё равно в уравнении, выбор между гранитом твёрдым и деревом, шёлком и синтетической тканью. Это абсолютно сраная мысль. Откуда берётся подобное, ведь жалок человеческий ум, как и говорил Прапорщик. Человек плюёт Богу в самое сердце возможностью выбора. И она вновь заставила меня стучать пальцами по тумбе в нервозности ощущая свою ничтожность перед выбором. Женщина что есть осколок ребра мужчины, вновь заставляет рвать меня волосы на голове. Опять тварь. Да прав абсолютно Прапор, ничтожно.
Киска зарёвано встаёт перед зеркалом скорчившись в гримасе и не знает, что дальше делать. Плачет и наматывает на кулак. Осматривает и зачем-то открывает рот. Смотрит внутрь.
– У меня экизкзистенкэкизстенциальный крисиз!
Экзистенциализм – это корона, носи её с гордостью, дружочек! И что вот дальше делать? Край умывальника скользкий. Закончить в раковину и закончится самому. Смыть и забыть, самому смыться, свалить. Кто вспомнит Генерала Киску с его кризисом? Его и без кризиса то.
Пока Генерал Киска корчился возле раковины и плакал в неё же, свечерело. Вернувшись в комнату звучит щелчок. Ещё один и следом ещё один. Ничего не происходит. Так быть не должно, должен зажечься свет. Но его не было. Судя по всему, последствия кризиса.
– Бог украл у меня свет!
Без малого легендарное восклицание. Раз украл, значит нужно возвращать. Без света никуда не получится, ничего не выйдет. Бог в лампочке сбежал или укрался. Куда теперь биться моли, об какую пружину раскалённую, бить свой мохнатый лобик. Так и Генералу не о обо что было биться. Свет фонаря за окном позорный, не тот что нужен. Отблеск на стекле, очках купидона. Тени вращают комнату, монстра что создал Генерал. Он выныривает из комнаты в чём было. Бежит за лампочкой, новой лампочкой.
– Бог украл! Бог украл мой свет! Мою лампочку! Бог укрался! Твою то мать!
Он ушёл и забрал от Генерала самое главное. Противная скользкая улица после вчерашнего непогодия мазала по лицу капли. Генерал наконец-то рыдал, рыдал что есть сил. Это не просто кризис, это блять Великая Депрессия, котёнок бизнеса умирает. Поскальзывается и падает в лужу. Лежит и крутится, это агония Киски. Так плохо он ещё не чувствовал. Мокрый до всего. Вот он экзистенциальный ужас, здесь и сейчас. Ад во плоти с его трубами и трассами, мокрым асфальтом и гнилыми домами. Дьявол протягивает руку. Нужно срочно за светом, быстрее и быстрее. Усилие и Киска встаёт. Усилие, которое стоило ему всего. Только бы быстрее достать лампочку, вернуть свет, вернуть свет, вернуть свет. Он бежит, несётся по лужам, самый главный глупец и слепец. Не может всё закончится темнотой, просто не может. Не существует такой темноты какую чувствовал Киска. Он до каждого своего атома прочувствовал тоску, смерть, ад, яму. Дрожащий от холода и страха, магазин, наконец-то добрался. Хватит, хватит. Только лампочка, только спираль, нагреваемая током. Кто там Томас Эдисон хрен бы с ним, со всеми хрен. Карл Маркс хрен, все хрен. Лампочка.
– Мы не продаём лампочки!
Конец. Ничего больше. Никуда не надо. Закончился. Вот сейчас закончился. Клоп там или червь уже без разницы. В темноте то всё равно не видно.
у нас в стране -
спички с синими самолётами
на красном фоне
с чем это связано?
с яркой картинкой наверное
за счёт чего коробок всегда легко найти
на полке среди специй и чаёв
поджечь плиту и кинуть сгоревшую
почти до конца в пепельницу
специально приготовленную для
спичек.
В комнате темно. Страшно. В голове мысли, повешенного, последнее остаётся лёгкая фантазийка о быстром сексе в подсобке овощного магазина. Быстрая любовь и здоровое блядство. Мелка мысль по заявлению истинного христианина, произносившего женщинам с такой гордостью мол, жить по-христиански невозможно, по-христиански можно только умирать. Ну, выходит навстречу в рай по дороге жизни, куда деваться. Лёгкое покачивание сквозняка раскрытой форточки, огонёк столичного софита ни черта не давящего жёлтого света.