Драма лихих 90-х

7 июля

Жара с духотой ушли, стало полегче. Боже, как я перестал любить лето, и жду прохладу. А тут из-за плохой экологии и отравленного питания высыпали на лице какие-то «красные штучки». А еще пенсия скоро, старость на дворе. А жизни хорошей нет, хотя, возможно, я грешу, у других жизнь в тысячу раз хуже, чем у меня. Все нормально. Поплакался немного в дневничок и успокоился.

 
Разве все мы в наше время
не распяты на кресте?..
 

– строки китайского поэта Ай Цина (род. 1910). Не только китайский литератор попался мне на глаза, а еще «Роман императора» об Александре II и княгине Юрьевской, написанный французским послом Морисом Палеологом, воспоминания историка Кареева «Прожитое и пережитое», сборник «Корона и эшафот», Аверченко и т.д. А пока интеллигенты мучаются, как заработать деньги в новых условиях, страну сотрясают политические бури, в Югославии уже бушует гражданская война, республики, входящие в федерацию жаждут независимости. Словом, пошел процесс… По ТВ показали Испанию, Барселону, потрясающий собор Гауди, – неужели никогда не увижу?.. Мечты иногда странным образом сбываются: купил репринт «Ананасов в шампанском» (1915) – об этом сборнике и не мечтал. Где-то искал строки, тщательно выписывал в тетрадочку и вот нате – лежит Игорь Северянин на моем письменном столе. «Все наслаждения и все эксцессы».

 
И что тут прелесть? и что тут мерзость?
Бесстыж и скорбен ночной пуант.
Кому бы бросить наглее дерзость?
Кому бы нежно поправить бант?
 

(май 1911)

И моя любимая поэза «Валентина»:

 
Все прошло, как все проходит.
И простились мы неловко:
Я «обманщик», ты сердита, то есть просто трафарет.
Валентина, плутоглазка! остроумная чертовка!
Ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред!
 

1 августа

Сегодня Ще – 51 год. Ужасно, но мне еще больше… Ко дню рождения пытался сочинять: «Среди чернухи и распада социалистических затей одна ты бродишь как по саду…». Далее как-то не пошло, лишь рифмы плясали: вестей, гостей, новостей… А потом как-то собрался и кое-что выдал:

 
Первое августа… первое августа…
Как я люблю этот день!
Он необычный – и горький, и радостный,
С мыслями чуть набекрень.
Мир перевернутый, мир озабоченный,
В двери твои я вхожу.
Жаль, что опять все кругом скособочено,
Но и таким дорожу.
Каждой минутой и вздохом приподнятым
Радуюсь без прикрас.
Главное – это то, что СЕГОДНЯ.
Главное, что СЕЙЧАС.
 

4 августа

Первого августа скромно отметили, а завершили походом в кинотеатр «Москва» на скандальный фильм Лилианы Кавани «Ночной портье» (1974) – о палачах и жертвах, о садомазохизме, о сложных отношениях между мужчиной и женщиной. Эдакий сексуальный триллер с патологией и убийством (актеры Шарлотта Рэмплинг и Дирк Богарт). Жуть на день рождения!.. А у Гали Н. произошла своя домашняя жуть: она выскочила из ванны голой и натолкнулась в коридоре на супруга, адмирала Васю, который обомлел, а потом гаркнул: «Чтоб этого больше не было!..». Никакой наготы, никакого «ню», кругом! Ать-два! И на кухню! Женщина, знай свое место!..

И почти на ту же тему. Журнал на сходе, и мистер Фомин решил подзаработать на издании книг. И выбрал дореволюционное издание «Половая сексопатология» Крафта-Эбергарта. Редакционные женщины бурно запротестовали: «Фи!», «Ужас!» Шеф отступил и предложил другую: «Земная жизнь господа нашего Иисуса Христа» (1884, перевод с немецкого). Короче, секс, Христос, что угодно, – главное, получить прибыль!..

1 сентября

Фраза из анекдота: «Наши на Псков не проходили?..». Позади Псков, Пушкинские горы, странный отпуск на фоне путча, пленение Горбачева в Форосе, танки на улицах Москвы, трое погибших. А мы с Ще в это время в отпуске, все в нервных переживаниях и разговорах, припадая то ухом к радио, то глазом к телеэкрану, а там пресс-конференция путчистов и трясущиеся руки Янаева, угрожающая аббревиатура: ГКЧП. И угораздило же в это историческое время уехать из Москвы!.. На смену империи пришла новая эпоха. Смена исторических вех.

Фрагменты из отпуска-91. Пушгоры

Поезд № 70 Москва-Псков не предвещал ничего страшного, а оказалось, что «вагончик тронулся», а позади осталась советская эпоха. Мы вернулись уже в другую страну. В понедельник 19 августа подъехали к Пскову и по радио услышали, что в стране введено чрезвычайное положение, власть взяли в свои руки вице-президент Геннадий Янаев и ГКЧП. Приехали! И сразу демократия, гласность – все по боку! И мой, невышедший еще календарь в Политиздате, написанный с сугубо демократических позиций, уже не выйдет никогда. Позвонили в Москву Татьяне Мих., – сушит сухари. Н-да! И что делать: возвращаться обратно или догулять отпуск, а там хоть трын-трава?!.. Решили догулять.

Поселили нас в гостинице «Дружба» уже в Пушкинских горах, куда повезли сразу вместо экскурсии по Пскову. Это 120 км к югу. Питались в туристическом комплексе и первое блюдо, которое там дали, была пшенная каша. В Москве БТР и танки, а в Пушгорах все тихо и спокойно. Первый день пребывания там – у экрана. Я в нерве и не могу сдержаться: «Ублюдки!..».

20 августа. Михайловское и Тригорское. В справочнике сказано: «Для каждого приезд на Псковщину, в гости к Пушкину, – это праздник щедрый дар судьбы». Дар не совпал со временем. Вернулись и к радио, а там сплошные патриотические песни про Катюшу, которая выходила на берег крутой, и про то, что «Дан приказ ему – на Запад, ей – в другую сторону… Уходили комсомольцы на гражданскую войну…». Трудно комментировать. «Уходили, расставались, покидая тихий край…». Вот именно тихий край застоя и тупика, и отправлялись в непредсказуемый, бурный поход!..

21 августа. Поездка в Петровское – в усадьбу Ганнибала. Жалкие остатки былой парковой культуры, где были беседки и фонтаны, но все равно лучше, чем наша березовая роща на Песчаной… Вечером узнали, что путч провалился, и народ приветствовал Ельцина как героя…

Утром рано 22 августа на автобусе отправились в Тарту. Интересная история города: Юрьев-Дерпт-Тарту, здесь некогда учились Владимир Даль и поэт Языков. Побывали в парке университета, где среди прочих памятников – памятник химику Бергу, голову которого студенты по традиции мыли шампанским (старое, доталонное время!). Ратушная площадь, магазинчики, обсерватория Струве, холмы… все довольно симпатично. На обратном пути мы повстречались с колонной танков, которые возвращались в казармы в Пскове. Зрелище грохочущих танков не самое приятное зрелище. Мы были на грани гражданской войны: еще немного – и полыхнуло! Бог уберег…

23 августа. Посещение Святогорского монастыря. Разговорились с женщиной, ухаживающей за цветами у подножия памятника Пушкину. Увлеклась Пушкиным и переехала из Киева в Пушгоры, ухаживает за всеми памятными местами поэта. Жалуется, что цветы часто воруют. Всенародная любовь и воровство – как это по-русски! Познакомились с классным экскурсоводом Иосифом Будылиным, а потом даже подружились…

24 августа. Ходили сами пешком до Михайловского (10 или 15 км). Прекрасная прогулка. На следующий день – поездка в городок Остров. Третий город в области после Пскова и великих Лук, но смотреть там практически нечего. 26 августа – местечко Велье, русская Швейцария и городишко Опочка. «Все пусто, как Литва прошла!» – миф жителей.

27 августа. Самостоятельно вновь двинули в Михайловское. Вышли к усадьбе, посидели на ступеньках пушкинского дома.

 
Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали селы; здесь и там
Стада бродили по лугам…
 

Когда читаешь вторую главу «Евгения Онегина», то это одно, а когда все это видишь воочию, луга и нивы, и стада (впрочем, какие стада? Это уже чистое воображение), то непередаваемо прекрасно!.. Потом приятно так посидели на лавочке в аллее Анны Керн. То был последний день в Пушкинских горах…

28-го в обратную дорогу. Сопровождающая нас тетя-гид несла околесицу про Пушкина, декабристов, один из которых был, по ее мнению, «высокообразованный, грамотный» (а можно быть, высокообразованным и неграмотным?). Остановка и краткое знакомство с Псковом. Начинаем с Кремля (его тут называют Кром) и снова поражает местный экскурсовод – Ида Флегонтовна, шустрая старушенция и воинственная коммунистка. Поклоняется Октябрю: «А то мы так из смердов и не вышли, если бы не октябрьская революция!..» Брежневская эпоха для нее – лучшее время, а горбачевское – самое ужасное: «В магазине трусы не купишь!». Почему именно трусы – загадка…

Едем по городу. Флегонтовна больше говорит о памятных местах, связанных с именем Ленина, чем о русских церквях. Но, слава Богу, мы видим все сами – эту псковскую красоту, суровую, строгую, аскетичную, без всяких украшений и изысков, – это не Западная Европа.

Далее Печоры, Изборск – холм, Труворов крест, озеро-река… Возвращение в Псков. Осмотр Погашенных палат и даже успели заглянуть на выставку современных наших примитивистов. Картины Григория Кусочкина. Веселенькие картинки с текстами. «Опупеловка». Дебелые грудастые бабы и ядреные мужики, которых нет и в помине:

 
Хочешь чаю накачаю –
сахара накокаю!
Приходи ко мне, Дуняша,
по пупку похлопаю…
 

29 августа мы вернулись в Москву. Вдрызг усталые, невыспавшиеся, грязные. Быстренько помылись и пришли в себя. Потом в течение 3 дней разбирал прессу, вырезал, читал и утопал в информационных подробностях.

30 августа поехали в центр, на площадь Ногина, вышли к зданию ЦК, к оплоту всего темного и реакционного. Здание ограждено, закрыто, на цоколе кто-то лихо написал: «Дошли!» и наверху реет российский флаг. Вышли на площадь, к Лубянке. Феликса Дзержинского нет, один искореженный цоколь и тоже всякие революционные надписи. Так же свергнут памятник Якову Свердлову, на цоколе надпись: «Памятник поету Лукьянову». Именно «поету». В книжном на Тверской купили книгу Раисы Горбачевой, и тут же спекулянты торгуют ею. Смех: «дают Раису!.. две в одни руки!..» Вечером по ТВ праздновали «победу».

 
Капитан Каталкин – козырной валет.
Капитан Каталкин – черный пистолет.
Капитан Каталкин – зоркие глаза,
Нам с тобой защита, мафии гроза… –
 

пел и прыгал Александр Буйнов. Жанна Бичевская ругала Зыкину: «Зыкина – это не народный фольклор, а просоветский режимный фольклор».

Отпуск прошел, а с ним вся старая жизнь. Кругом новости и новации, и даже нет телепрограммы «Время», теперь Татьяна Миткова.

11 сентября

Пришлось делать какие-то дополнения в политиздатовский календарь, а точнее «СП Баян». Был у нас в гостях Витя Черняк. Посмотрел мои переплетенные тетради календарей, архивные папки и сказал, что я собрал «миллионы» и сижу на «мешке денег». И обсуждали с ним издание календаря-детектива. Ну, и, конечно, брильянтовый дым…

9 сентября с утра поехали к Белому дому, обошли его весь, посмотрели на статьи баррикад и читали листовки, наклеенные на стенах:

С неба звездочка скатилась – Лопнула империя.

 
Мой миленок объявил
Вотум недоверия.
Гениальный Михаил
Государство развалил.
Треть державы – отделилась,
А две трети – уморил.
 

* * *

 
У буржуев – шоколад,
У буржуев – мармелад.
А у нас народу
Все дают «свободу».
 

Помимо частушек, различные надписи: «Фашизм плох в любой одежде… Храни нас Господь от КПСС во веки вечные аминь. Слава России… Ребята, не расслабляться. Еще не все!.. Борис Николаевич! Дай вам Бог устоять перед соблазном стать очередным светочем, Солнцем, Великим Кормчим… Большевистских выкормышей – в сталинские лагеря… Здесь стояли, чтобы умереть и выстояли, чтобы жить…» и т.д.

Святое место. Тут отстояли свободу…

Реплика, спустя 19 лет. Отстояли свободу, но какую?

Для кого? Вот мнение Владислава Иноземцева, экономиста и социолога: «Россия – уникальная страна, чье главное несчастье заключено в ее властителях… Под разговоры о порядке и заботе о гражданах санкционировали невиданное разворовывание национальных богатств, сколачивание миллиардных состояний и упадок ранее великой индустриальной державы…» (МК, 2 ноября 2010). И заголовок из Литературки: «Эх, Раш, еще Раш, еще много, много Раш…» (тот же ноябрь 2010). И мне нечего добавить…

12 сентября

Вчера ездили на Ваганьково, на могилу мамы. Около колумбария захоронение трех жертв, отдавших свои жизни на алтарь свободы. Два русских парня и один еврей – Илья Кричевский. Среди цветов лежит листок со стихами Кричевского:

 
И сидя в прокуренном узком сортире,
чего-то хотим мы, чего-то желаем…
А жизнь убегает веселым трамваем,
Зеленой аллеей, хохочущим маем
К последней своей остановке…
 

Пришли домой, пообедали, выпили немного водки на помин души. Вспомнили с благодарностью и Пушкинские горы – воздух, тишина, исторические места… А Москва – сущий ад, с грохотом, вонью и отравленным воздухом.

22 сентября

На работе очередной переезд – с Черкасского проезда на улицу Вернадского. Если ехать с Полежаевской, то 10 остановок и две пересадки, с Сокола – 11 остановок и две пересадки. Более часа езды, муторно и противно. На новом месте ералаш – мешки с бумагами, пишущие машинки – все вперемешку. Да, что об этом!.. Вот какой-то рецензент, доктор исторических наук, ознакомился с моим календарем и изрек: «Пройдет 50 лет и это издание станет раритетом». А я тем временем врубился в новую тему: 1932 год, чем отмечен и знаменит год моего рождения.

7 октября

С политиздатовским календарем беда: дважды запарывали пленку и срывали дату выхода. Пришли ответы из журналов «Нева» и «Даугава»: мой календарь им не приглянулся. Зато все время возникает Чиж, новая идея: дамский журнал. Я ей предложил название «Незнакомка» и даже сходу сделал материал на 11,5 страницах «Знакомые и незнакомки Александра Блока».

 
Да, есть печальная услада
В том, что любовь пройдет, как снег.
О, разве, разве клясться надо
В старинной верности навек?
Нет, я не первую ласкаю
И в строгой четкости моей
Уже в покорность не играю
И царств не требую у ней…
 

Ну, и т.д. «И тонкий стан обняв, лукавить, и мчаться в снег и темноту…». Блок – это замечательно. А на работе не замечательно…

Очереди в буфете и магазине под рокот разговоров: кого уволили, кого назначили, какие отделы слили, разъединили и что, вообще, будет?.. Чиновники, им не до туманов и метелей Александра Блока. Ущербные люди…

В день учителя по радии выступала Маша Распутина и голосила: «…и юбка типа мини с разрезом впереди…». Это точно для учителей. И шутки на КВН: «Три марксиста, три веселых друга основали наш веселый строй…» и еще: «От Кишинева до Барнаула яйца, мясо, как ветром, сдуло!..». Очень смешно. Все смеются, а кто-то рыдает.

Печатаю дневник, а за окном – роскошный голубой день, остатки бледной желто-зеленой листвы, +17.

13 октября

Продолжаю делать календарные выпуски для «Науки», а отрывной печатается в Костроме. Нужна реклама. Сунулся на ТВ, но там только за деньги: «Пару штук – и ты в эфире!». У меня пары штук нет. Как коробейник, пытаюсь продать календарь в разные издания, шустрю везде, пока без успеха. Утешаюсь одним из правил маркетинга: если вам отказали 150 раз, то это не значит, что откажут в 151-й раз. Волка кормят ноги…

19 октября

Не жизнь, а сплошная феерия, то одно, то другое. В воскресенье 13-го по наводке Лени Осиповича разговаривал с Александром Львовичем Яновым, профессором, критиком, политологом, живущим в США и приехавшим по делам в Москву. Я закинул удочку: нельзя ли мой календарь издать в Америке? Он: «Таких календарей в Америке в принципе нет, только академические издания для избранных с небольшим тиражом. А ваши публикации в «Науке и жизни» имеют миллионную аудиторию, – и это счастье». Утешил. Узнал дату рождения Янова: 18 апреля 1930 года, Одесса.

Получил гонорар за свой календарь «Забытые даты 92», гарнитура «таймс», тираж 1 млн. экз. Получил на руки 5.067 – две небольшие банковские пачечки по 25 рублей – легко ложатся в карман. У гендиректора «Баяна» Мокшанцева грандиозные планы: хочет отколоть от Политиздата лучшие силы и издавать свое. Новый Сытин?..

Дебют на ТВ в Останкино, студия 2 (редакция «Слово»). Легкий грим и выхожу на сцену: два кресла и бутафорная библиотека. Ведущая программы «Книжный двор» Татьяна Земскова привела в порядок волосы, последовало слово «мотор!», и она с приклеенной улыбкой начала: «Дорогие телезрители, у нас сегодня в гостях интересный человек – Юрий Николаевич Безелянский…» Странно, но я ничуть не волновался и шпарил, как по писанному, мол, эрудируйтесь! В наше время стыдно быть темным! Себя почему-то назвал «старым календарщиком». Режиссер после съемки сказал, что я обладаю самым ценным – информацией.

Помимо ТВ, ездил в журнал «Отчизна», в «Независимую газету» и еще куда-то, короче, шустрю, или, как говорят евреи: танцую на двух свадьбах. Надо же зарабатывать!..

Что еще? Совсем исчезли конфеты. Безрезультатные попытки достать колбасу. Купил два октябрьских номера «Наука и жизнь» (авторских не дают). Допечатал «1932 год», получилось более 22 страниц. Набросал план для Политиздата (или «Баяна»): 7 различных календарей и 8 книг, – и все это можно сделать, если возьмут и у меня хватит сил. А в Центросоюзе появился новый сотрудник: списанный из ЦК партии Николай Котелевский. Теперь он – рядовой инструктор в управлении кадров. «И не знает, что делать, – злорадно говорил Фомин, который перед ним пресмыкался во времена его цековства. – Он же привык командовать, руководить, а просто работать не умеет». Меня падение Котелевского не обрадовало и не огорчило, для меня парткократы как бы и вовсе не существуют, я живу сам по себе. И у меня есть профессия журналиста: я могу редактировать и могу писать, меня публикуют. И по сравнению с Колей из ЦК я, можно сказать, гигант.

Кстати, для истории запишу-ка я, какие календари я задумал: 1. Природа. Поэзия. Философия. 2. Календарь Российской истории. 3. «Блистательный Санкт-Петербург». 4. «Москва и москвичи». 5. «Был месяц май…» 6. Календарь праздничных дат (не только светских, советских, но и православных). 7. «Календарь мудреца» или «В мире умных мыслей». Мысли и афоризмы на каждый день, исходя из дат рождения какого-то знаменитого лица. Модернизированная идея Льва Толстого и его «Ежедневников». Ну, и книги…

Резюме спустя 19 лет. Из календарей вышли три книги: «От Рюрика до Ельцина», «Огненный век», XX век Российской истории и «Московский календарь» (за 9 веков). Ну, и многие идеи книг были реализованы: 1932 год, Луна, «Коктейль России», роковые женщины – в книгах «Вера, Надежда, Любовь», «Жизнь и гибель принцесс», «Любовь и судьба» и т.д. Мечты оказались вовсе не мечтами, а воплотились в реальность, но в 1991 году я только мечтал… (3 декабря 2010).

2 ноября

Лед тронулся. Отдал 1932 год в «Огонек» некоему Михаилу Залмановичу (фамилию не узнал). Он сказал, что почитает… Дергался со своим планом календарей, а в итоге болело сердце и пришлось сосать валидол… Развалился мой «писательский стул», а нового не купишь. Цены продолжают угрожающе расти и расти. Как жить?!.. По ТВ показали небольшой фильм, сделанный немцами о Бродском: Бродский в Венеции. Господи, сделай так, чтобы мы побывали в Венеции вместе с Ще! Ну, что Тебе стоит!..

9 ноября

Жуткий быт. Кругом темнотища, толковища, грязь, какое-то уныние кругом, много нищих, детей, продающих газеты, – какая-то жуткая забубенность, что кажется лучшим исходом умереть, чтобы ничего этого не видеть. В подъездах вывинчивают лампочки (дефицит) в темноте с удовольствием собираются подростки, курят, плюют, лузгают семечки (им, естественно, мои календари не нужны). Газеты переполнены историями о квартирных кражах и убийствах. На этом фоне семечки – это мелочь. И новенькое: в Москве напряженка с хлебом. С утра выстраиваются длинные очереди, в обед уже вывешивают таблички: «Хлеба нет». За газетами тоже очередь. Вся Россия в очередях.. Американский фильм «Оркестр воспринимается как пародия на нашу жизнь: все в куче рабочие, работницы, пионеры, сотрудники НКВД, флаги, бюсты, портреты Ленина – и все это несется куда-то под барабанную тягучую мелодию Равеля, в финале несут гроб, из которого неожиданно вылезает скелет и падает на людей сверху, погребая их под собою. Эффектный финал!..

7 ноября впервые прошло без железного Феликса и военного парада. Сидели дома. Копошился в чтиве. 8-го отправились на Сокол в поход за капустой. Вместо капусты уперлись в выставленные напоказ эротические журналы. Какой-то военный в кожанке вопил: «Мне, морскому офицеру, неприятно смотреть на голую задницу! Уберите эту порнографию!.. Был указ президента!..». Да, указ был, но жизнь идет вне указов. Пошли на рынок, – и цены! Как кто-то съюморил: «Когда цены поднимаются вверх, штаны падают вниз».

Встречались с Витей Черняком, состыковывали свои части по общей книге «Детективный календарь» (название рабочее). Витя рассказал притчу о том, как в одном американском городке погас свет, и началась паника. Мэр предложил любые деньги тому, кто исправит электростанцию. Пришел человек, постучал молоточком – и свет вспыхнул. Сколько хотите за свою работу? – спросил мэр. Волшебник света ответил: 10 тысяч долларов и 5 центов. Почему именно столько? – последовал вопрос и получил ответ: 5 центов за то, что я постучал молоточком, а 10 тысяч за то, что я знаю, где надо именно постучать… «Так вот, – сказал Витя, – мы знаем с тобой, где надо найти материал для нашей книги».

Заезжал в издательство «Панорама», Жданко показал мне издательский план: «Ю. Н. Безелянский. Календарь российской истории. 20 п.л. 100 тыс. экз. Цена: 10 рублей». Но выйдет ли? У меня сомнения, – время-то сомнительное и просто смутное.

16 ноября

Страдаю от темного времени. И Черняк тоже. Сказал, что есть люди, завязанные напрямую с энергетикой освещения: «Вот я такой. Тускло – и нету сил». У меня такое же самочувствие от плохого освещения, но, несмотря на это, заставляю себя садиться за машинку долбить и долбить, 10–15 страниц в день, как норма. А еще беготня по редакциям. В «Искусство кино» и в «Независимой» не пошел материал об Андрее Тарковском, принес в «Неделю». А еще работа, жуткий быт. Решил порадовать себя: купил журнал «Андрей» (с голыми попками) и том Монтеня «Опыты». Масса тонких психологических наблюдений, типа «уменье держать себя с людьми – вещь очень полезная». Некогда цитировать, но вот еще одно: «Честолюбие, жадность, нерешительность, страх и вожделение не покидают нас с переменой мест. Et post equitem sedet atra cura (и позади всадника сидит мрачная забота – лат.).

Не знаю, как другим, но мне умные книги, философия и поэзия помогают жить и не впасть окончательно в отчаяние…

16 ноября по Первой программе лицезрел себя в «Книжном дворе» (разрыв между записью и эфиром во времени). Говорил, между прочим, и о Блоке и наплывом дали его портрет. Программа вызвала кучу телефонных звонков.

24 ноября

Печатаю календари: в «Науку», в детектив, в российскую историю и прихватывает голову. Ложусь, прихожу в себя и снова печатаю. Как выдерживаю, сам не понимаю… В газете вычитал заголовок «Отпускают цены и зарплату. С чем останемся в итоге?» И посмотрели фильм «Небеса обетованные» о закате коммунизма. В картине обжигал текст: «Бей жидов! Спасай Россию! Жидов всех извели, а Россию не спасли!»

Погода. За окном +4. Хмарь, лишь несколько клочков снега во дворе.

1 декабря

Загоняю себя с этими календарными гонками. Давление, какой-то гербис, аллергия. Усталость организма. Какой-то вирус, и организм плохо защищается. Вкалывают уколы реопирина, хожу на кварц, но печатать не бросаю… На день рождения Гриши набросал стишки:

 
Время сегодня не для акына.
Петь не хочется, увы.
Все мы входим в этот рынок.
И видно: все без головы.
Все же, Гриша, не тушуйся.
Есть выходы, поди.
Суетись. Куда-то суйся.
Новые ищи пути.
 

Советовать всегда легко. А вот суечусь, а Григорий не хочет. Все время звоню в «Неделю», как там мой материал? А мне: «У нас много материалов, не только ваш один… Позвоните еще раз…».

8 декабря

4-го закончил печатать «Мир детектива». 318 неполных страниц. На следующий день поехал в «Огонек» читать гранки про 1932 год. Чего-то, конечно, сократили, перепутали фамилию: Безеблянский. Никак не могу купить свои «забытые даты». Уличный торговец сказал мне, что продал тысячу экземпляров за два дня и больше у него нет: «Да надоели все церковные да церковные, а это настоящее – про Россию…» Продавал «Забытые даты» по 7 с полтиной. Кто-то из знакомых видел и купил, а мне не попадается никак: календарь-невидимка!.. Донимает нездоровье. Лечусь стихами:

 
Ты взгляни вокруг – везде фигово.
На руках совсем нет козырей.
В этой жизни заболеть не ново,
Только выздороветь – попробуй вот сумей!
 

В магазинах что-то страшное. Очереди, драки, кому-то откусили нос. Полный беспредел. Ще сделала вывод; расслоение пошло не на богатых и бедных, а на бедных и нищих. Мы бедные… Наверху все крутят молодые ребята – Гайдар и его команда, по выражению Руцкого, «мальчики в розовых штанишках». Газета «День» вопит, что страну скупил иностранный капитал. Мне трудно сказать, что происходит, у меня нет под рукой конкретных фактов. Только ощущение, что творится деградация и кругом вопиющее убожество. Можно утешаться тем, что в революцию и в отечественную войну было похуже. Но сейчас тоже лихо.

15 декабря

Получил 5 авторских экземпляров «Календаря забытых дат 92» (малое издательско-коммерческое предприятие «Баян»). Маленький увесистый томик. Чтобы вывезти тираж в один миллион – требуется 10 грузовых КАМАЗов. Календарь есть, а вот Советского Союза – нет. Прекратил существование. 8 декабря в резиденции «Вискули» под Брестом Шушкевич, Ельцин и Кравчук подписали соглашение о создании СНГ. И сразу появилась частушка:

 
Эх! Яблочко, да на тарелочке,
СНГ не СССР, а подделочка!..
 

«Независимая»: «Ельцин, Кравчук и Шушкевич пошли ва-банк. Три лидера славянских республик ликвидировали СССР, не предупредив об этом никого…». В «Неделе» появился анекдот в тему:

– Что с ним случилось?

– Умер.

– И каков диагноз?

– Надоело…

В «Советской России» – стихи и такая строчка: «Опять усталая Россия несет чужих ошибок крест…». И Борис Чичибабин:

 
Немилый край, недобрый час,
на людях рожи нелюдские, –
и Пушкин молвил, омрачась:
– о Боже, как грустна Россия!..
 

22 декабря

Новости каждый день. Ликвидирован Центросоюз СССР, теперь есть Центросоюз РСФСР, и Ермаков действует под копирку Ельцина… Вот-вот должны начаться реформы. Народ оцепенел и замер. Тут разговаривал с Милой К. Она: «Тебе хорошо, ты нашел свой нишу». Я разозлился: «А у вас есть дача, а у меня дачи нет…». А Володя считает заработанные мной «штуки». Раньше все были равны и все было спокойно, а ныне появилось неравенство и вылезла наружу черная зависть, у кого что есть, кто чего добился и т.д.

Журнал на краю гибели: в несколько раз повысились тарифы на полиграфические услуги, плюс вздорожала бумага… На работе давали (ох, уж этот советский глагол «давали!») подсолнечное масло, меня не было, и никто не взял и не подстраховал меня: все думают только о себе… Утешила французская комедия Жерара Ури «Ванильно-клубничное мороженое». Давно так от души не смеялся, и как-то сразу стало легче… Как сказал Ширвиндт: «Мы еще живем, хотя бы фрагментарно…»

Всюду развал. Не хватает пространства, воздуха, товаров, добра… Нет и власти. «Кто в этом виноват? – размышляет мной любимый журналист Леня Радзиховский. – Русские просторы и широкая степная душа? История? Большевики? Жидомасоны? Пятна на Солнце?..» Сегодня все стенают – Радзиховский, я сам, окружающие…

Вышел «Огонек» – на двух с половиною полосах мой материал о 1932 годе. Рядом Вознесенский с видеомами, довольно скучными. Вот уж не думал, не гадал, что буду вместе с Вознесенским под одной обложкой! «И невозможное возможно в стране возможностей больших!» – как говорил Игорь Северянин.

29 декабря

Еще одна творческая удача, достижение, а можно сказать проще: напечатан очередной опус. В «Неделе», последней, № 52, в рубрике «Мемуары» опубликованы мои воспоминания об Андрее Тарковском (наконец-то вышли!) и названы «Проходят дни густой лиловой тенью» и приведено стихотворение, которое мы писали с Андреем через строчку (одну он, другую я) в школе, на одном из скучных уроков, 30 ноября 1949 года. Это было 42 года назад, и нам с Андреем было всего 17 лет.

 
Проходят дни густой лиловой тенью,
Летят на крыльях звонкой тишины…
 

Ну, и т.д. Юные декаденты-любители. Стиляги. Неужели это все было?!.. И сразу вспоминается Андрей, который однажды на уроке черчения, когда учитель спросил, где его чертеж, а чертеж отсутствовал, но, тем не менее, Андрей на весь класс возопил с интонацией барона из пьесы Горького «На дне»: «Было! Все было!!..». Собираю урожай. Купил декабрьский номер «Науки и жизни»: 12-й выпуск исторического календаря. Тираж журнала 1 млн. 133 тыс. экз.

Итак, «Неделя», «Огонек» и «Наука и жизнь» – три публикации, три гонорара. Написал цифру «3» и вспомнил магазин на Мытной улице, где мы жили до войны, магазин назывался в народе как «Три поросенка»… Да, еще сделана в этом году и в ударные строки рукопись «Мир детектива». А как «Панорама»? Жданко сказал, что сотрудники редакции дежурят ночью, забаррикадировавшись, опасаясь захвата здания… Мой календарь накрылся лаптей?.. А в Политиздате – Баяне Татьяна Мих. просит ускорить путеводитель по Москве – хотят издать…

31 декабря

Надоело писать про социально-экономические ужасы, про экологию, нездоровье, молотьбу на машинке и прочие страсти-мордасти.

 
Какой разор в стране моей!
Как будто вновь вернулись дни Батыя…, –
 

написал какой-то молодой поэт. Раньше, накануне Нового года шли звонки, присылались открытки, поздравления. А сейчас – тишина. Не до праздника. Что будет в новом году? Тысяча вопросов и ни одного ответа.