– Я уже думал на эту тему, – сказал Игорь, – давай так и сделаем. Через сколько дней приедешь?
– Сейчас я со своей работой управлюсь, и недели через две буду у тебя.
Друзья решили идти в обход. На следующий день Таяновский, отходя от выпивки, решил выйти на работу. Видя состояние шефа, сотрудники лишний раз к нему не обращались. В хорошие времена он был всегда веселый и шутливый, а теперь…
Рекламой и юридическими вопросами у него занималась секретарша Наташа, бывшая его одноклассница. В школьные годы она даже бегала за ним, хотела, чтобы дружил с ней, но он выбрал Марину. Сейчас у них были чисто деловые отношения.
Наташа зашла в кабинет к Таяновскому. Он сидел за столом и что-то произвольно рисовал на листке, перевернул его, чтобы она не увидела его художества, и спросил:
– Что у тебя, Наташа?
Та подсела к нему за стол:
– Игорь, у Кольки, сына, сегодня день рождения, приезжай с Танюхой, посидим, я утку запеку.
Коля и Таня были одноклассниками, так же как их родители. У Наташи жизнь не сложилась: со своим мужем она прожила года три, больше терпеть не смогла. Он пил, не просыхая, да еще за ее кровные деньжата, хотя мог бы устроиться на работу, имея кучу специальностей, и поддерживать семью материально. Но он жил одним днем и не хотел ни о чем думать. Наталья его выгнала, а Кольку воспитывала сама.
– А кто там у тебя будет? – спросил Игорь, думая, что если гостей будет много, лучше посидеть дома.
– Предки, наверное, придут, а больше я никого не звала.
– Хорошо, мы приедем, – сказал Игорь, ему хотелось хоть немного забыться.
После рабочего дня Таяновский купил подарок и поехал домой.
– Танюш, ну что, поедем Кольку поздравлять? – спросил у дочери.
– Конечно, поедем, папа, я тоже ему подарок приготовила.
И стали собираться.
– Пап, ну давай быстрей, а то опоздаем, – говорила нетерпеливо дочь, – ведь Колька ждет нас в полвосьмого, а уже семь.
На день рождения они приехали вовремя. Родители Наташи были уже там. Поздравив счастливого Кольку, все прошли в зал, где был красиво накрытый стол. Весь вечер был посвящен имениннику. Родители Наташи говорили о чем-то своем, веселились. Игорь улыбался сквозь зубы, мыслями он был не на празднике. Чтобы как-то его разрядить, Наташа предложила:
– Пошли, выйдем на балкон, покурим.
Он был не против, и они вышли на свежий воздух.
– Таяновский, только не ври, что там у тебя с этой крутизной, а то я слышала звон…
– Наташ, да все нормально, жизнь идет по планам, мы идем в тюрьму.
– Постучи по дереву, дурачок.
Но даже эта предосторожность Таяновского от тюрьмы не уберегла.
– Ну а все-таки? – глядя ему прямо в глаза, продолжала Наташа. – Я тебя со школы знаю, ты врать не умеешь.
– Деда моего в тридцать четвертом посадили, ну а меня – в девяносто четвертом, какая разница? – шутливо ответил Игорь, уходя от ответа.
– Лучше найди золотую середину, – говорила она, понимая всю сложность его положения. – Ты для них песчинка, сотрут в порошок, – выбросила сигарету и посмотрела на Игоря. – Таких честных, как ты, возле икон надо ставить, у нас, ты знаешь, их в России сколько осталось? Два человека – ты и Борис Николаевич.
– Спасибо за комплимент, – поблагодарил Игорь. – Пошли, за это и выпьем.
Танюша и Коля устали, бабушка уложила их спать. Родители еще немного посидели и ушли домой, оставив Игоря и Наташу вдвоем. Они провели эту ночь вместе. Утром, позавтракав, детей завезли в школу, а сами поехали на работу.
В этот вечер Таяновский никуда не собирался и решил побыть вдвоем с дочерью. Часов в одиннадцать раздался телефонный звонок. Гудок был длинный, и Игорь понял – междугородний. Звонил Пашка, у которого тоже никак не могла закончиться черная полоса.
– Что случилось, Паш? – почуяв неладное, спросил Игорь.
Тот раздраженным голосом начал рассказывать другу о происшествии:
– Влип я, Игорек, в одну историю. Представляешь, угодил в BMW одного крутого, а они мне недельный срок дали, чтоб была новая тачка. Если не будет, сказали, что жил-то напрасно. Вечером после работы заехали с Катериной к моим друзьям на новоселье, ну и, сам понимаешь, газ, квас, хорошо посидели. Я был на своей «семерке». После этого застолья поехали к Кате домой, ну и немножко дал по газам, разговаривая с ней. И не понял, откуда взялась эта машина впереди. Тормозить, естественно, было уже поздно. Ну и я со всего маху как дал ей в зад, она аж подпрыгнула, те съехали в сторону, я следом за ними остановился. Вылез, жду хозяина, виноват, оправдываться как-то надо. А оттуда три жлоба вылезли на голову выше меня. Ни «здравствуй», ни «до свидания», сразу стали меня бить, а я в кювет. Катерина выскочила из машины и диким голосом начала орать. Затем из машины высунулся какой-то туз. Я стоял и вытирал рожу платком. Этот, навороченный, сказал только одну фразу: «Если через неделю не будет у меня во дворе новой такой же машины, я с тебя, недоноска, сниму на живую шкуру, а пойдешь в бега – найду из-под земли. Его мордовороты забрали у меня документы и уехали.
– Паш, а сколько сейчас стоит новая тачка? – перебил его Игорь.
– Двадцать пять тысяч баксов.
– Говоришь, всего неделю дали, – задумчиво произнес Таяновский, – у меня есть дома десять тысяч, могу их тебе дать.
– Спасибо тебе, конечно, Игорек, но этого все равно маловато.
Игорь подумал немного:
– Паш, перезвони через час, я к дяде Вове сбегаю, у него всегда копейка водится, думаю, что даст.
Так и условились. Таяновский поехал к Петровичу и объяснил ситуацию, мол, Пашка сделает битую тачку, продаст и сразу деньги привезет. Петрович и не сомневался, что Проскурин из шкуры вон вылезет, но долг отдаст. Молча пошел в комнату и принес пять тысяч долларов, больше у него не было. Он положил деньги на стол и недовольно глянул на Игоря:
– Пить не можете. Водка, Игорек, продается для нормальных людей, тех, кто не создает из-за нее проблем. Я вот Пашку увижу, дам ему чертей! И смотри, чтобы моя жена не узнала, а то я за ваши шкуры переживаю, а своей могу лишиться. Ты же тетку знаешь, у нее кто взаймы попросит, так прямо глаза кровью наливаются.
Игорь был рад, что Петрович помог, поблагодарил его и быстро вернулся домой. Пашка позвонил ровно через час, и Таяновский сообщил, что пятнадцать тысяч долларов уже есть. У Пашки потеплело на душе. А тут и Катя предложила свою помощь:
– У меня есть покупатель на квартиру, я с дочерью давно хочу перебраться к матери, ей одной очень тяжело, почти вся пенсия уходит на квартплату, а на питание ничего не остается. У нее двухкомнатная, поместимся, да и на работу мне будет гораздо ближе.
Деваться было некуда, Павел принял ее предложение, хоть и не хотел втягивать женщину в эту историю. Она тут же занялась продажей квартиры. Нужная сумма была у Проскурина ровно через неделю. Он встретился с пострадавшим хозяином, отдал ему деньги, а тот переоформил битый BMW на него. Пашка сразу занялся восстановлением машины.
После такой помощи Проскурин как-то по-другому стал смотреть на Катю, увидел в ней друга и надежного человека. Они втроем перешли жить к Катерининой матери.
Через две недели восстановленная машина была продана (конечно, после реставрации продал он ее дешевле). Решил в первую очередь отдать долг Игорю и Петровичу, думая, что Катя поймет его. Прижимистая Клавдия Сергеевна даже не узнала, что муж давал взаймы.
После такой профилактики Пашка с алкоголем завязал и собрался ехать в Анапу на помощь своему другу.
Тем временем маховик неприятностей Таяновского раскручивался все сильнее и сильнее, остановить его уже было невозможно.
Без вины виноватый
Одним ранним утром будильник, как обычно, зазвонил в шесть часов. Игорь поднялся с постели и пошел на кухню. Поставил чайник, а сам – в ванную, освежиться. Выйдя оттуда, приготовил бутерброды, посмотрел на часы: пора будить дочь.
– Танюша, вставай, последний сельский петух прокукарекал, – громко сказал он.
– Пап, уже встаю, – сонно ответила Таня.
– Хочется верить, – выходя из кухни, улыбнулся Игорь.
Таня не заставила себя долго ждать, сели завтракать. И вдруг звонок в дверь. Игорь глянул на часы – полседьмого. «Что-то рановато сегодня приехал за нами охранник», – подумал он. Подойдя к двери, посмотрел в глазок и к своему удивлению увидел капитана милиции в форме в окружении четырех его коллег. Капитана этого Игорь знал не только в лицо (они как-то вместе отдыхали на природе в одной компании) и открыл дверь.
– Что за ранний визит? – сразу задал вопрос хозяин, пытливо глядя на милиционера. Подумал, что на работе, наверное, снова какое-то ЧП.
– Вы Таяновский? – спросил капитан.
– А то ты, капитан, меня не знаешь, а в чем дело?
– На вас поступило заявление, причем такое, что требует безотлагательной проверки, – в официальной форме заявил тот.
– Заходите в квартиру, – сказал удивленный Игорь. – Что же все-таки случилось? – в недоумении спросил он, изумленно глядя на капитана.
Наряд милиции зашел в квартиру, быстро все просмотрев.
– Вы можете, в конце концов, мне объяснить? – с нетерпением продолжал Игорь.
– Где находится ваша машина? – строго начал капитан Датько.
– В гараже. Где же ей еще находиться, не в квартире же? – недовольно ответил Таяновский.
– Вчера по улице Советской в одиннадцать часов вечера был сбит человек.
– А я здесь при чем? Что за чепуха?
Капитан стал читать показания свидетелей о дорожно-транспортном происшествии, которое Таяновский якобы совершил на своем BMW.
Игорь тут же отправил дочку в школу:
– После уроков – к бабушке, оттуда – никуда, – приказал он, поняв, что это очередной компромат Белого.
В показаниях свидетелей было написано: «Таяновский Игорь Юрьевич вчера вечером, проезжая по улице Советской, сбил пешехода. Был слышен глухой удар и крик потерпевшего, после чего водитель остановился, вышел из машины и подбежал к нему. Когда убедился, что человек мертв, открыл багажник и забросил тело туда и с пробуксовкой умчался с места происшествия».
Игорь сел на диван и взялся за голову:
– Капитан, что за ерунду ты несешь?!
– Это не ерунда, это – убийство. Нам надо осмотреть вашу машину, – разводя руками, сказал капитан, – может быть, это и бред.
– Да, идемте, какой разговор, – Игорь взял ключи от гаража и повел туда «нежданных гостей».
Хозяин шел быстрым шагом и никого не слушал. Капитан попытался что-то спросить у подозреваемого, но тот не отвечал. Подойдя к гаражу, Игорь открыл дверь. Наряд милиции стоял в оцеплении, чтобы хозяин при случае не мог убежать. Таяновский глядел на машину и все больше понимал, чего от него хотят. Бампер был смят, правые фары вдребезги разбиты, капот в крови, правая сторона стекла тоже забрызгана кровью. Игорь стоял молча, уже не задавая никаких вопросов. «Это самая что ни есть подстава», – думал он, достав сигарету и нервно закуривая.
– Господин капитан, согласно тому сценарию, что у вас в руках, вы можете обнаружить труп в багажнике, – повернувшись к капитану, сказал Игорь, протянув руку с ключами от машины, – теперь у меня никакого сомнения нет.
Капитан кивнул одному из своих коллег, который взял ключи и подошел к багажнику. Все стояли в ожидании. «Достали все-таки, мрази», – мысленно перебирая все в голове, думал Игорь. Он постарался взять себя в руки и спокойным тоном спросил у проверяющего оперативника:
– Ну что, лейтенант, никаких отступлений от сценария нет?
– Капитан, подойди сюда, – тот даже не обратил внимания на слова Игоря.
Осмотрев багажник, капитан подошел к Таяновскому:
– Что ж, Игорек, мы вынуждены тебя задержать, – сказал Датько.
Игорь подошел к багажнику машины и увидел в ней съеженный труп своего сотрудника Виталия Жукова. На голове как будто ножом срезан скальп, рубашка, брюки в крови… Таяновский глянул на капитана замороженным взглядом. Голова не хотела воспринимать все, происходившее с ним.
– Да, у вас есть разрешение на ношение и хранение гладкоствольного оружия?
– Я вижу, капитан, вы лучше меня знаете, что у меня есть и чего нету. Здесь бы еще героину найти килограмма три, и было б все чудесно, – горько усмехнулся Игорь.
– Его машину – в отдел, – распорядился капитан.
Игоря повели обратно в квартиру.
– Показывайте, где ваше оружие, в каком состоянии, может быть, на нем тоже есть следы преступлений.
Игорь открыл оружейный сейф, там были девятизарядный винчестер Mossberg американского производства, двенадцатый калибр, и три пачки патронов. Датько взял в руки винчестер.
– Вот это машина, не хуже автомата, – сказал он, целясь в люстру, – сколько же он стоит?
– Семьсот долларов, – ответил Игорь.
– Патроны три ноля, это на медведя? – спросил другой оперативник.
– На мамонта, – недовольно отозвался Таяновский.
– Берите разрешение на оружие, одевайтесь, поедете с нами, мы вас вынуждены задержать, – сказал Датько.
Игоря посадили в уазик между двумя оперативниками и повезли в отдел. Он был ошарашен всем, что произошло, даже забыл позвонить родственникам и предупредить, что его задержали. По пути в отдел заехали в прокуратуру. Датько туда пошел один, вернулся минут через пятнадцать.
– А вот, Игорь Юрьевич, и санкция на ваш арест, подписанная прокурором.
Таяновского закрыли в камере, и до обеда его никто не вызывал. Камера была размером три на пять, примерно как гараж. Стоял страшный смрад от дыма и грязного белья. От большой влажности со стен скатывались капельки воды. Какой только братвы там ни было! Стоять было невозможно, вверху вообще дышать нечем. Игорь насчитал в камере двенадцать человек.
– Хотя бы, суки, вентиляцию включили, – сказал один из подследственных, – мужика в упор не вижу.
И тут, как бы по его команде, загудела вентиляция.
– Мужики, есть свободное место? – спросил Игорь.
– Да, иди сюда ко мне, мужичок, – отозвался один из бывалых, – и ты втиснешься, не будешь же у двери стоять как статуя.
Игорь кое-как протиснулся к нему, переступая через ноги лежавших на полу подследственных. Тот представился:
– Саня.
– Игорь, – отозвался Таяновский.
– За что тебя повязали? – поинтересовался сосед.
– Пока сам не знаю.
– Все мы не знаем, за что нас берут, – поддержал разговор Саня. – Потом, в конце концов, выясняется, что за дело, после того как менты по печени надают, не только про свою делюгу рассказываешь, но и чужую прихватишь.
Один из подследственных, по кличке Одессит (он действительно был родом из Одессы), тут же «перехватил микрофон» в свои руки:
– Вот, например, я. Познакомился с одной лялей в баре, она вся прикоцаная, ну ля-ля, три рубля. Время позднее, пора в люлю, повел ее провожать, а когда Галочка завела меня в квартиру, мама родная, чуть у меня глаз не выкатился, эта хата на музей похожа. Все, думаю, женюсь: завтра с утра расписываемся, после обеда начинаем детей делать. Галя все на стол, что было, ну, стол столом (не сидеть же мы сюда пришли?), чуть посидели и под одеяло.
– Ну а в постели как она? – спросил один из заключенных.
– С ума сойти, профессор, – ответил Одессит, поцеловав три пальца, – я говорю, Галина Сергеевна, вам в вузе это ремесло преподавать надо.
– И что дальше?
– А что дальше? Сердце-то у меня слабое, цацки все она с себя поснимала и аккуратно положила к себе в шкатулочку. Слышу, спит, аж всхлипывает, ну, думаю, вот и время прощаться нам. Я, как кот, через нее тихонечко перелез, думаю: «Любовь, неподкрепленная материально, недолговечна, ла-ла-ла здесь не прокатит». Потихонечку оделся, конечно, прихватил с собой шкатулку, в шифоньере шмон навел. Таким образом, у меня получилось две сумочки. Целоваться на прощанье с Галей не стал, она так сладко спала, что жалко было будить, закрыл тихонько дверь и ушел оттуда.
Она, падла, оказалась мусорской дочкой, и утром в десять часов меня и выцепили возле рынка с этими же сумарями. Шел к другу, думал, отсижусь недельку, а там видно будет, а у меня на роже написано, кто я таков, и тут же: «Ваши документы?» Сразу меня привезли в до боли знакомое учреждение. А в отделе меня уже ждет новоиспеченный тесть, правда, без цветов встречает, сразу ядом стал дышать на меня. Через некоторое время и Галюня моя появилась и вещи свои, естественно, опознала. Меня, соответственно, завели в камеру два мусора и стали подмолаживать. Я кричу: «Признаюсь во всем, не бейте», а они, скоты, еще сильнее, да приговаривают: «Чтоб не воровал».
Эти устали, зашли другие двое. Я забился в угол, думаю, все, хана, угрохают. Говорю: «Мусора, вы что, убить меня хотите? Если убить, то хоть на природе, чтоб красиво было». Один из них: «За тебя сидеть?! Жить ты будешь, но недолго». А другой кричит: «Возьмешь еще на себя ларек, тогда перестанем бить». А я – чуть живой: «С удовольствием!» Вот так и подженился, неделю ни есть, ни пить не хотелось.
Саня подозвал к себе Игоря:
– Ты, Игорек, меньше языком здесь, в камере, трепи, что почем. Тут всякой шушеры хватает, сам такой правильный, в душу лезет, чтоб из тебя вытянуть что-нибудь, а потом мусорам весь расклад. Вон, видишь, сидит, – и показал на одного парня лет двадцати, – наркоша, голимый, сейчас его мусора выцепят к себе, покажут баян, он и мать родную продаст.
С другой стороны от Игоря лежал Толик, кинули его сюда по двести шестой – бакланка.
– Братан, ты где такой куртец оторвал? – щупая французскую кожаную куртку Игоря, поинтересовался он. – Подари, до пенсии помнить буду.
Игорь с презрением посмотрел на него:
– Если ты до нее доживешь.
Тот вскочил, обиженный:
– А что ты раньше времени меня хоронишь, фраер нашелся, снимай куртку, ты, клоун.
– А ключи от квартиры не надо? – ответил Игорь и встал.
– Да ты наглый, как танк, – не унимался Толик.
Вся камера была в ожидании, чем закончится их спор. Саня, сосед, тоже молчал, хоть он и присматривал в камере за порядком, видимо, хотел посмотреть, на что способен Игорь. Таяновский понял, что мозги Толика ничем, кроме кулака, не пробьешь, и изо всех сил ударил его в грудь, по лицу побоялся. Тот упал на других подследственных и, видимо, наступил кому-то на ногу. Еще двое поднялись и направились к Игорю. Тут показал свою власть Саня, он скомандовал:
– А ну, упали все.
Драка была приостановлена. Вдруг дверь в камеру открылась, дежурный, видимо, услышал шум:
– Что за крик у вас, может быть, успокоительную профилактику провести? – сердито спросил он.
В защиту камеры выступил все тот же Саня:
– Командир, да все нормально. В натуре, дурачились мужики.
Успокоенный дежурный закрыл дверь, следом открылась кормушка. В это время был обход врача. Все подследственные выстраивались в очередь и говорили, кого что беспокоит. Через некоторое время врач приходила снова, называла фамилию и выдавала лекарство. Игорь в эту очередь становиться не стал. Одессит стоял последним и очень серьезно спросил:
– Доктор, у вас брома нет?
– А зачем тебе?
– Чтоб девушки по ночам не снились.
– Я тебе завтра топор принесу, – так же серьезно ответила врач, хлопнув кормушкой.
В два часа дежурный окликнул:
– Кто Таяновский?
Игорь встал с деревянного пола.
– Как фамилия? Таяновский? – спросил дежурный.
– Да.
– Пошли со мной, – скомандовал молодой милиционер.
Его привели в комнату дознаний, где уже сидели три оперативных работника. Один из них, мужчина лет сорока, с темными, уже седеющими волосами, вежливо сказал:
– Пожалуйста, присаживайтесь. Моя фамилия Прохоров, я буду вести ваше дело.
Второй оперативник был старший лейтенант лет тридцати, а третий, одетый в гражданское, сидел за столом и что-то писал. Прохоров перечитывал показания свидетелей и вынул из стола чистую бумагу.
– Вот вам бумага, ручка, – протяжно сказал он, – распишите весь свой вчерашний день по минутам, где были, что делали.
Старлей внимательно разглядывал Игоря. Тот долго сидел, вспоминал, чтобы ничего не пропустить. После того как все написал, Прохоров стал читать показания.
– Вы правду написали? – обратился он.
– Правдивее не бывает, – ответил Игорь.
Дежурный опять отвел его в камеру. Следователь сомневался в искренности Игоря, и у него были веские на то причины: сбитым пешеходом оказался сотрудник фирмы «Прогресс», кладовщик и реализатор пиломатериалов Виталий Жуков.
Через одного знакомого милиционера Игорь сообщил родственникам, что задержан по подозрению в убийстве. Те, зная характер Игоря, были в страшном недоумении: как же это могло произойти?
В мастерской у Петровича многие милиционеры ремонтировались, и поэтому, когда он приехал в отдел, знакомые пропустили его к битой BMW. Внимательно осматривая машину, Петрович понимал, что на ней был сбит человек, а шестое чувство ему говорило: «Да не мог Игорь этого сделать, здесь что-то не так, хотя, с другой стороны, факт налицо». Расстроенный Петрович уехал домой, к родственникам.
Прохоров, предварительно опросив рабочих «Прогресса», зацепился за один факт. Таяновский однажды хотел уволить Жукова за недостачу обрезной доски, но тот погасил ее и сослался на то, что где-то обсчитался, отпуская материал клиенту. Два грузчика слышали, как Таяновский ругал Жукова. Опросив еще нескольких рабочих, Прохоров пришел к выводу, что этот факт подтверждает причастность Игоря к убийству. Ну а, может быть, произошла случайность, когда Жуков возвращался домой пьяным, так как экспертиза показала, что он был в состоянии алкогольного опьянения.
Следователь ехал в отдел, обдумывая дело Таяновского. «Ну почему же он не избавился от главной улики: машина в крови, фары разбитые, бампер и, тем более, труп в багажнике?» Он мысленно поставил себя на его место: «Если я убиваю Жукова, то какой мне смысл рисковать, выезжать на разбитой, окровавленной машине куда-то за город? Это так – до первого гаишника, – рассуждал следователь. – Таяновский – неглупый малый, будучи даже пьяным, обстановку оценил бы правильно. Машину – в гараж, а днем – на другой, все концы в воду, да и рихтовщик он неплохой, работы там немного, вымыл бы и отстучал ее за день. Может, и дядька помог бы, – Прохоров хорошо знал Петровича, – а то, что он говорит про какие-то звонки, рэкетиров, это он пургу метет, чтобы замести следы. Понятно, что не хочется от таких денег идти в тюрьму. Резко континентальная жизнь получается, а то, что дочь говорит, что он с семи часов был дома», это еще не доказательство его невиновности», – подъезжая к отделу, закончил свои рассуждения следователь.
Вечером в камере открылась кормушка, другой дежурный подозвал Игоря к себе и передал малевку. Игорь отошел в угол ближе к свету и стал жадно читать: «Слушай, ты, предприниматель хренов, если не возьмешь эту делюгу на себя, то распрощаешься со своей дочерью и матушкой. Пока ты там будешь сидеть в КПЗ, им здесь уже по сорок дней отметят. А мусорам можешь эту малевку даже и не показывать, они решат, что ты их за нос водишь, тем более они заинтересованы, чтобы дело было раскрыто».
У Игоря все оборвалось внутри: «Вот так послание», – подумал он. Дочитав малевку, он кинул ее в камерный унитаз, и присел на свое место. «Как же быть, как выйти из этой ситуации? – думал он. – Скорей бы приехал Пашка, чтобы переоформить фирму на него».
Таяновского вызвали на следующий допрос. Следователь зачитал свидетельские показания. Они подтверждали, что, действительно, именно его машина стояла с включенными фарами, когда они услышали стук и крик пострадавшего, и запомнили номер.
– Вы сделали правильно, что не стали избавляться от трупа с такой машиной. Я представил себя на вашем месте, в принципе, я поступил бы так же, машину бы подрихтовал в гараже, тем более вы хороший мастер, – рассказывал свою версию следователь.
Игорь сидел на стуле, прибитом к полу, и смотрел на него. «Оторвать бы этот стул от пола и дать им тебе по башке, да так, чтобы мозги по стенкам разлетелись, – думал про себя Таяновский, сжимая край стула пальцами, но потом успокоил себя: – Прохоров здесь ни при чем, ему даже зацепиться не за что».
– Игорь Юрьевич, я понимаю, что каждый человек сам для себя адвокат, но все факты против вас. Вы сейчас в КПЗ паритесь. Согласитесь, что в тюрьме легче, и время при работе летит быстрее, – уговаривая, рассуждал следователь.
– Вы что, капитан, хотите, чтобы я сам себе приговор подписал? – стукнув по столу, сказал Таяновский.
Прохоров разозлился:
– Тебе придется писать, только не приговор, а честное признание, а приговор тебе вынесут судьи. Ты здесь девку нетроганую из себя не корчь, к нам не такие умники попадали, по пять-шесть судимостей за плечами, и те кололись!
В это время дежурный позвал Прохорова к начальству по какому-то неотложному делу. Один из оперативников подошел к Игорю:
– А ну, встань!
Игорь встал, держа руки на животе. Опер ударил его локтем в грудь, и он упал на стул.
– Встать! – вновь крикнул опер. – Ну что, писать правду будем? – и опять ударил его в грудь.
«Да, сдачи здесь не дашь», – подумал Игорь.
– Уважаемый, вы медкомиссию проходили? – обратился он к оперу, имея в виду психиатра.
– Ой, как мы дерзим, ой, дерзим! – повторил старлей и куда-то вышел.
– Да по тебе зона плачет, – убеждал тем временем другой.
Зашел оскорбленный оперативник и, подойдя к Игорю, ударил его два раза дубинкой по голове. Таяновский потерял сознание и упал со стула. Через несколько минут, придя в себя, он понял, что этим «блюстителям порядка» грубить не стоит. Тут вошел Прохоров и предложил сигарету:
– Игорь Юрьевич, пишите правду, не будем портить нервы друг другу, ни мы вам, ни вы нам, – на полтона ниже говорил следователь.
В голове Таяновского стоял такой гул, как будто работал дизель. Игорь курил и думал: «Напишу показания следователю, как он сватает, а на суде откажусь, скажу, что на меня надавили следственные органы».
– Ну что, надумал? – обратился к нему Прохоров.
– Меня до суда выпустят под залог? – спросил Таяновский, не обращая внимания на вопрос следователя.
– Ну, конечно, если напишешь всю правду, – продолжал свою песню Прохоров.
Игорь подумал и попросил бумагу и ручку. «Слава богу, на свободе я что-нибудь сделаю», – думал Таяновский, когда писал липу для следователя.
На следующий день Игорь через знакомого передал записку Петровичу. Еще через день в девять утра тот приехал и заплатил пятьдесят миллионов, чтобы племянника выпустили под залог. Игорь подписал подписку о невыезде и был отпущен до суда.
Чтобы сохранить жизнь своим близким, Таяновский решил это ДТП взять на себя, понимая, что шутки с бандитами слишком дорого обходятся. Родственникам стал говорить, что это он сбил Жукова. «Даже если дочь скажет, что я приехал в семь вечера, – думал он, – совру. Мол, в десять она заснула, а в пол-одиннадцатого я уезжал. Пашке тоже ничего не скажу».
Вечером собралась вся родня Игоря и покойной Марины. Он рассказал все, что с ним произошло за это время, за исключением применения к нему силы.
– Тебя там не били? – спросила мать, что-то почувствовав.
– Нет, – ответил Игорь.
Мать все равно плакала и причитала: «Что за напасть на нашу семью? Беда за бедой идет в дом, проклял нас кто, что ли?» Петрович сидел молча, теперь он не сомневался, что это сделал его племянник.
Через неделю Игорь встречал в аэропорту Пашку. Друг воспринял это ЧП, как взрыв бомбы.
– Давай, Паша, быстро переоформим предприятие, так как я не знаю, когда придет повестка в суд: может, через месяц, может, через неделю.
Уже через три дня фирма «Прогресс» была переоформлена на Проскурина Павла Ивановича, и все движимое и недвижимое имущество перешло к нему в собственность. После этого Таяновский вместе с Пашкой, не подавая виду, что они друзья, решили провести общее собрание сотрудников. Всего в «Прогрессе» работало пятьдесят человек, включая охрану. Все без исключения пришли, даже уборщицы, так как по предприятию давно ходили разные слухи, но никто толком ничего не знал. Игорь открыл собрание такими словами:
– Я прекрасно понимаю, что сейчас очень тяжело с работой, и каждый за нее держится, как только может, тем более зарплату мы здесь получаем своевременно. Поэтому хочу вас успокоить: ни один человек из этой организации уволен не будет, только хозяином фирмы будет другое лицо, – и показал рукой на Пашку, – Проскурин Павел Иванович. А что касается меня, вы прекрасно знаете, что я совершил дорожно-транспортное происшествие, и через некоторое время будет суд.
Кто-то из грузчиков не выдержал и крикнул:
– Игорь Юрьевич, мы не верим, что это сделали вы, скорее всего, это те козлы подстроили.
То, что Таяновский не платит рэкетирам дань, не было секретом.
– Нет, Коля, это я, – ответил Игорь.
Пашка пробыл в городе еще неделю, ближе познакомился с рабочими, зама оставил того же, договорился, что документы будет подписывать из Челябинска по факсу, пообещал Игорю приехать на суд и улетел домой.
Все дни до суда Игорь проводил у матери. У нее уже было плохое здоровье, мучилась с давлением. Бывал он и у Натальи. Ровно на двадцатый день пришла повестка в суд, дни свободы Таяновского подходили к концу. Он нанял хорошего адвоката, разумеется, за приличную плату.
– Постараюсь сделать все возможное, ну, чтобы срок сбить до пяти лет. Ты же понимаешь, Игорек, что судить тебя будут по двум статьям: наезд на пешехода со смертельным исходом и сокрытие преступления. А что касается сокрытия, нужно придерживаться только этой позиции, другого выхода у нас нет, – говорил адвокат с сочувствием. – Говори, нервы не выдержали, одним словом, страх заставил бежать с места происшествия.
Игорь морально настроился. «Пусть лет пять дадут, а там – хорошая работа, а может, амнистия, выдержу, – думал он, держа повестку в руках. – Да и эти козлы пусть пока позлорадствуют».
Таяновский позвонил Пашке, сообщил, на какой день назначен суд, тот приехал, как и обещал.
– На ежемесячную помощь рассчитывай на меня, – успокаивал он Игоря, – питаться будешь не хуже, чем дома, это я тебе обещаю, а этих козлов…
Игорь погрозил пальцем и сурово посмотрел на Пашку:
– А вот этого делать не нужно, еще придет время собирать камни.
Суд начался в одиннадцать утра. Зал был заполнен до отказа. Впереди сидели матери Игоря и Марины, Наташа, дочь и Павел, остальные друзья, сотрудники – сзади. Игоря завели в клетку для подсудимых. Государственный прокурор Куц зачитал приговор по данному преступлению.
Таяновский согласился с обвинением и подробно рассказал о дорожно-транспортном происшествии. Так как его судили по двум статьям, прокурор запросил восемь лет лишения свободы в колонии общего режима. Судьи ушли на совещание. Родственники, не переставая, плакали. Игорь сидел в клетке, склонив голову, и только мышцы дергались на скулах. После небольшого совещания заседание суда продолжилось, и судьи вынесли приговор: «Таяновского Игоря Юрьевича лишить свободы на пять лет с содержанием в колонии общего режима».