Сделав выдох, я, как мог быстро и сильно, вонзил нож Трикстеру в грудь, целясь в сердце.
Я вскинул взгляд на Хлою: ее губы безжизненно распались, глаза были остекленело раскрыты – она умерла. Крохотная распростертая на песке фигурка Хлои выглядела жалкой.
Мне казалось, что служители теперь набросятся на нас, но они лишь отступили, ворча: видимо, последний приказ их хозяина не трогать меня действовал даже после его смерти.
Наконец, я поспешил к Елисею. Служители расступились, когда я приблизился к паланкину. Брат медленно выходил из транса и слабо улыбнулся мне: «Точно не помню, что говорил, но, надеюсь, что-то правильное». «Да, Лис, ты всё сделал верно», – сказал я и взял его под локоть, желая помочь встать, но он снова усмехнулся, на сей раз грустно: «Нет, Дель, я опять не могу ходить…».
Боги живут, пока их помнят. Вот почему я очень хотел забыть Трикстера и его печальную подругу Хлою, но не мог, как ни старался. И никогда не узнаю, почему мне было дано видеть больше других, если я все равно не имел власти что-то изменить, и все, чего когда-либо хотел – лишь печь золотой хлеб.