25 часов

С каждым его пламенным предложением мне было всё труднее уловить то, к чему он клонит.

– Ведь это, как мне кажется, не совсем простая книга. До этого мне никогда не приходилось наблюдать такого рода явления. И до тех пор, пока я не встретил вас, я считал, что найти остальных трёх путешественников будет невозможно.

– Остальных трёх – то есть, нас? – Оживлённо спросила Джесс. – Разве есть ещё кто-то?

– Да. Я и моя дочь. Я прошу вас, помогите мне вернуться к ней, она осталась там совсем одна.

– Так стоп, – скомандовал я. – А вот с места про путешествия более подробно, пожалуйста. Вы имеете в виду путешествия во времени?

– Ну да. Вся проблема в том, что я не знал многих правил и запретов из-за того, что я не видел тех страниц, что видите вы. И поэтому я прошу вас о помощи.

Джеймс поднял вверх правую руку в жесте, призывающем к молчанию. Затем, он полистал наш "портотип" книги, что он не выпускал из рук всё это время, и, наконец найдя нужную страницу, прочитал:

– На пребывание в том или ином временном промежутке отведено не больше двадцати четырёх часов. За это время необходимо успеть открыть временную брешь и пройти сквозь неё. Это оно?

– Да-да. Именно оно. И теперь мой единственный шанс вернуться обратно – это вы, ребята.

– Хорошо, допустим, что мы вам поверили. Но как вы себе представляете ваше спасение? Вам нужно помочь деньгами?

Сестра и друг смерили меня взглядом, открыто говорящим о том, что я – дурак. Да уж, я и сам понимал, что деньгами здесь не поможешь.

– Нет-нет, что ты? У нас разная валюта, да и потом, если бы дело было в деньгах. По факту, всё, что от вас требуется – открыть брешь и пройти сквозь неё вместе со мной. А потом обратно.

– И всё? – поинтересовалась Джесс.

– И всё. Больше я не стану даже пытаться путешествовать и проведу свою старость в зелёном Флипсбурге 1713 года.

Я облегчённо выдохнул. Спасибо, что больше у нас не будит таких проблем, как человековорон, сбежавший из прошлого.

– Расскажите об этом более подробно, – попросил я. – Ведь мы должны знать, что от нас требуется.

– Как вы сами уже знаете, в этой книге много вырванных страниц. Первые страницы тоже утеряны. Но мне были видны парочка страниц в самом начале, сразу после вырванных. Там я и нашёл, скажем так, рецепт порошка, который поможет открыть брешь.

– Его нужно употребить? – спросил Джеймс. – Я просто всё записываю, нужно более подробно.

– Не думаю, что смесь из золота, агата, меди и прочей ерунды можно употребить, – спокойно ответил Билли. – Я как-то даже и не думал об этом. Её – смесь – нужно распылить в полночь в том месте, откуда ты хочешь сделать прыжок. Потом чётко и без запинки произнести необходимый год и пройти, сквозь брешь.

– Вау, – протянула Джесс. – Это действительно интересно.

– Но, откуда у вас все эти необходимые вещества?

– Ты недооцениваешь прошлое, друг мой. Великие учёные имели доступ ко всему.

– Так Вы – учёный? – спросил Джеймс. – Великий?

– Если можно так сказать, – пожал он плечами. – По своей профессии я – алхимик. И я всю свою жизнь не видел ничего, кроме своей лаборатории. Вся моя жизнь шла медленно и монотонно, казалось, что я просто трачу её впустую.

Мне тоже казалось, что моя жизнь слишком проста и монотонна, но потом в нашей семье случилась трагедия, наш отец слишком быстро нашёл для нас "замену" матери, и мы, наконец, переехали сюда. Вот теперь-то моя жизнь чересчур наполнена всякими волнениями.

– Но однажды я обнаружил эту книгу у себя в лаборатории. Она небрежно валялась на полу, словно кто-то второпях бросил её, а затем убежал. Сначала я не придал ей особенного значения, полистал её, а после убрал далеко и надолго. Тем же вечером я спросил у своего помощника, не знает ли он откуда она. Он лишь пожал плечами. Сказал, что впервые видит её. Но потом о ней узнала Саманта, которая почему-то сразу взялась изучать её.

– Прямо как ты, Джесс, – сказал я.

– Наверное, все девочки похожи, – сказал Билли и иронично рассмеялся.

– Эй, я вообще-то здесь, – возмутилась сестра, когда весь мужской коллектив нашей комнаты залился нервными смешками.

– Это было сказано не в обиду, а даже наоборот, – объяснил мистер Смит. – Даже наоборот. Так вот, она-то и заметила, что с этими страницами что-то не так. И какого было моё удивление, когда она сама заставила меня создать этот порошок.

Не успел Джеймс задать ещё один наводящий вопрос, как Билли сразу пояснил:

– Все ингредиенты требуются в маленьких пропорциях, так что достать их не составило особенного труда.

– А как быть с тем, что вы превращаетесь в ворона? – спросил я. – Это тоже чудеса вашей алхимии?

– О, это длинная история.

– Ничего страшного, – оживилась Джесс. – Расскажите!

– Да-да, было бы интересно послушать.

Мистер Смит посидел несколько секунд в раздумье, а после начал свой рассказ:

– Однажды, когда мне в очередной раз отказали в повышении зарплаты, ссылаясь на то, что я за весь свой трудовой стаж так ничего и не добился, я отправился домой в паршивом настроении.

– Да уж, я бы тоже расстроился, – подбодрил его Джеймс.

– Вот-вот. И я в порыве эмоций вошёл в свой кабинет и принялся сливать весь свой запас материалов в одну колбу, чтобы потом выплеснуть всё это и забыть, как страшный сон. А потом мне пришла в голову одна глупая идея. До сих пор не понимаю, что подтолкнуло меня на это. Я решил, что такому неудачнику, как мне нет места на белом свете. И я решил выпить то, что получилось в колбе. Когда я сделал один глоток, то подумал, что хорошо, наверное, быть птицей. С большими крыльями и красивыми перьями.

– И Вы превратились в ворона? – с восхищением спросил я.

– Да, именно так. Однако, одного глотка было слишком мало для превращения на длинный срок. В таком состоянии я провёл несколько часов, а затем, когда вновь стал человеком, принялся создавать всё больше и больше этого вещества.

Он достал маленький пузырёк с фиолетовой жидкостью.

– Собственно, вот она. Позже, в ходе экспериментов, выяснилось, что это вещество действует так же при попадании на кожу.

– Правда? – спросил Джеймс.

– Ты бы хотел проверить?

– Я?

В этот момент у меня затряслись поджилки. У Джеймса, видимо, тоже.

– А это не опасно? – спросил он.

– Ну, как видишь, я остался живым.

Джесс затаила дыхание, а Джеймс, тяжело вздохнув, подошёл к Билли и протянул ему свою левую руку.

– Учтите, в нашем веке ещё не научились пришивать новые конечности.

– Всё будет в порядке. Сейчас я капну тебе на руку, а ты представь, вместо неё крыло.

– Хорошо, – его голос дрожал. – Постараюсь.

Затаив дыхание, мы все наблюдали за тем, как вязкая фиолетовая капля летит прямиком на его кисть. Сначала не произошло никаких изменений, и Билли спросил:

– Ты когда-нибудь видел крыло хоть какой-нибудь птицы?

– Да.

– А какое помнишь более чётко?

– Крыло утки.

– Отлично, так давай же, представь его.

Джеймс закрыл глаза и напрягся всем телом. Капля на его кисти заискрилась и заблестела. Его рука издавала яркое белое свечение, словно световой меч, а после ослепила всех наблюдающих. Когда я смог распахнуть свои глаза, то просто не поверил тому, что увидел. Вместо левой руки Джеймса действительно было большое утиное крыло. Очень большое. И, чёрт возьми, это было крыло.

– Отлично. Ты можешь открыть глаза.

– Я боюсь, – признался Джеймс, но всё-таки приоткрыл один глаз.

Он постоял в оцепенении ещё несколько секунд, а потом попытался пошевелить крылом. Да уж, выглядело всё это очень странно.

– Оно двигается, – сообщил он, словно мы сами не заметили. – Двигается, понимаете?

Джесс шокированно хлопала глазами.

– И как долго оно у него будет? – спросила она.

– Ещё несколько минут, – ответил Билли. – Капля была очень маленькой.

Через пять минут крыло Джеймса действительно трансформировалось обратно в руку.

– Это было незабываемое ощущение, – сказал он.

После того, как все более-менее оправились от шока и восхищения, Джесс вновь тактично предложила всем чаю, который был действительно очень кстати. Она отправилась на кухню. Джеймс испуганно щупал свою руку, а затем нащупал в ней что-то.

– Мне кажется, тут что-то осталось, – оповестил он.

Я подался чуть вперёд, чтобы разглядеть его руку.

– Это пёрышко, – сказал я. – Знаешь, как из подушки иногда выбиваются.

– Да в том-то и дело, что знаю. Мистер Смит, и что с этим делать?

– Оу, я забыл сказать, что при первом употреблении возможен побочный эффект, – Билли озадаченно почесал затылок. – Я тогда весь день плевался перьями.

– А много ещё людей до меня испытывали?

– Если честно, то только я. Ну, и, наверное, Саманта, я уже не вспомню.

Джеймс издал нервный смешок, и, уронив голову на руки, которые упирались в колени, начал смотреть в одну точку.

– Всё плохо, – сказал он. – Всё очень плохо.

– Замри! – скомандовал я и потянулся к острию пёрышка, которое топорщилось из его локтя.

– Что ты собираешься делать? – Он испуганно одёрнул руку, но я вовремя успел её схватить.

– Как что? Я собираюсь его вытащить. Раз и всё.

– Знаешь, что-то мне это не внушает спокойствия.

– Как комарик укусит, – подбодрил его мистер Смит.

– Ага, в детстве тоже так говорили! А потом хотели отрубить руку шприцом.

– Я сейчас сам тебя отрублю, если ты не перестанешь дёргаться, – серьёзным тоном сказал я.

Эти слова, как ни странно, подействовали на него. Он перестал пытаться выдернуть руку из моей стальной схватки и уставился на торчащий кончик пера, который уже выпирал наружу на несколько миллиметров. Я осторожно подцепил его краешками пальцев и слегка потянул.

– Больно?

– Нет.

– Отлично, – сказал я и резко вытянул оставшееся перо.

Джеймс пискнул:

– Твою за ногу, Хью! Не нужно было так резко!

Из малюсенькой дырочки сочила алая кровь, а у меня в руках было маленькое утиное пёрышко, такого же красного цвета.

– Джесс? – крикнул я. – Принеси аптечку.

– Зачем? – спросила она, выглядывая из кухни.

– Я давно хотел сказать тебе. Настало твоё время. Просто неси сюда аптечку.

Когда рука Джеймса была обработана, и все мы пили чай. Я размышлял о том, стоит ли помогать мистеру Смиту.

Внутри меня появились воображаемые весы. Одна мисочка которых была подписана "причины верить", а другая "причины не верить". В первой находилось несколько аргументов.

Первое – внешний вид.

Он полностью соответствовал прошлому (в хорошем смысле). На нём были надеты классические брюки со стрелками грязно-болотного цвета, пожелтевшая, то ли от старости, то ли от того, что долго не подвергалась какой-либо обработке, рубашка, поверх которой был натянут вязаный жилет горчичного цвета. Образ дополняли ужасной формы туфли такого же горчичного цвета. Одним словом – полная безвкусица. Старая супер модная безвкусица.

Не думаю, что уважающий себя человек оделся бы так в наше время.

Второе – характер.

Как я уже успел отметить про себя, он был сверхэмоциональным. А так же, он добрый человек, попавший в беду. Билли Смит очень сильно любит свою дочь, а это уже плюс, значит он заботливый отец. Ну, и наконец, он был тем ещё простачком. Хотя и боялся рассказать всё это хоть кому-то, но нам он доверился (и свято надеялся, что мы его помилуем и не отправим в лазарет). Одним словом, черты его характера подкупали меня.

На противоположной чашечке были небрежно накиданы все несостыковки.

И книга, и всякие там бреши и различные зелья.

Кстати, зелье, которое превращает его в ворона, было между этими двумя чашечками. Допустим, я видел всё собственными глазами. Но ведь алхимию запретили, и сейчас это можно назвать вполне незаконным.

Я отпил немного сладкого чая, а затем спросил:

– Значит, Вы хотите, чтобы мы вернули вас обратно?

– Да, именно так.

– Я думаю, нам следует подумать над этим предложением, – я словил на себе гневный взгляд сестры. Разумеется, ведь я такой злой человек! Даже не в состоянии помочь несчастному старику вернуться домой. – Так ведь, ребята? Нам же нужно всё хорошенько обдумать, правда?

Билли понимающе кивнул:

– Конечно-конечно, я понимаю, что такие решения не понимают на ходу.

Я был рад, что он понимает. Вообще, если не брать во внимание его немного безумные доводы про машину времени, то он был очень даже неплохим человеком. Можно даже сказать, отличным. С горечью отметив, что таких хороших людей на свете очень мало, я подложил на воображаемые весы ещё один грамм на сторону 'причины помочь мистеру Смиту'.

Прежде, чем мы удалились из гостиной на задний двор, он достал из нагрудного кармана жилетки помятую фотографию симпатичной девушки и сказал:

– Это моя дочь – Саманта. Она примерно вашего возраста. Пожалуйста, подумайте о ней, когда будете принимать решение.

Девушка на фотографии робко улыбалась, словно через силу. В уголках её чёрно-белых глаз были слегка заметны лучики мимических морщинок. Волосы её были распущены и имели холодный чёрно-серый оттенок с маленькой белой рябью. Её острый узенький носик был чуть вздёрнут вверх. Аккуратный острый подбородок и горлышко платья, которое прикрывало ровно половину её шеи, были практически стёрты. Видимо, её отец всегда носил с собой этот снимок. Возможно, как талисман удачи. Или просто потому что он действительно очень сильно любил свою дочь. Я старался прочесть в её равнодушном взгляде хоть что-то, но мои попытки были тщетны, однако, Саманта Смит чем-то зацепила меня.

Я словил себя на мысли, что она достаточно красивая, и прибавил ещё один грамм на воображаемые весы. Разумеется, на сторону аргументов "за".

Мы стояли на заднем дворе около большой старой яблони. Мелкий дождик противно моросил, а прохладный ветер заботливо направлял капли прямо в лицо. Я слегка поёжился от холода, а Джесс, смачно выругавшись из-за непогоды, яростно стянула с себя очки и убрала их в карман ветровки.

– Итак, дамы и господа, я собрал вас здесь, чтобы решить один весьма важный и наболевший вопрос.

Джеймс закатил глаза:

– Можно и без прелюдий. Не на свидании же.

– Да, Хью, давай ближе к делу.

– Ладно, – сказать, что я был подавлен из-за сорванной речи – ничего не сказать. – Тогда поставим вопрос прямо: мы будем ему помогать или нет?

Джесс снова стрельнула на меня своим взглядом, наполненным злобой и осуждением.

– Ты ещё и спрашиваешь?

– Ну… Да.

– Неужели тебе не стало жаль его?

– Это говоришь мне ты? Напомни-ка, кто это разбил о его голову кружку, а потом попросил вызвать полицию?

– Но ведь я тогда о нём ничего не знала.

В разговор вмешался Джеймс:

– Так, давайте без ругани, умоляю.

– Ты это ей скажи, – обиженно буркнул я.

Джесс снова из разъярённой тигрицы превратилась в дипломата:

– Так, ладно, я полностью спокойна. Отвечаю на твой вопрос. Да, я готова помочь ему вернуться обратно в прошлое, – она повернулась Джеймсу. – Что на счёт тебя?

– Если честно, я даже не знаю.

Сестра развела руками в стороны.

– Значит, вы хотите бросить человека в беде? Или вам прельщает перспектива жить с вороном-человеком, который ночами бродит у нас на чердаке?

Мы виновато переглянулись, а потом уставились в пол. Носы моих кед были испачканы мокрой почвой, а на левый носочек прилипла одна залёная травинка.

– Ну, вы даёте! Мужчины, тоже мне.

– У меня в голове столько противоречий, – попытался оправдаться я. – С одной стороны, у нас совершенно нет причин доверять ему. Он вполне может подойти на роль какого-нибудь фанатика фантастических романов, который сбежал из психиатрической больницы и теперь пытается убедить нас в своей глупой выдумке, чтобы потом нас забрали вместе с ним, и ему не было так одиноко. А с другой стороны, почему бы ему не поверить. Это всё так чертовски запутанно, но в то же время и убедительно, у меня от этого голова идёт кругом. Да и вообще, с чего бы вдруг нам поверить незнакомому человеку?

– Возражаю! – вскрикнул Джеймс. – Ты себя вообще слышишь? Он же рассказал нам о том, что в своём 1713 он занимался алхимией. Да и его превращение из ворона мы видели своими глазами. Это уже весомое доказательство, чтобы поверить ему, что скажешь?

– Точно, – подхватила его Джесс. – И он уже нам не незнакомый. Он вообще-то душу излил.

– Ладно, – согласился я. – Окей, Сделаем вид, что я поверил ему. Тогда, у меня больше нет аргументов против его спасения, – я сделал воздушные кавычки пальцами на слове "спасение". – Я думаю, будет здорово помочь ему вернуться к дочери.

Все согласно кивнули.

– Значит согласен?

– Согласен.

Теперь я мог спокойно выдохнуть. В любом случае, если у нас ничего не получится, то мы просто посмеёмся над этим все вместе. А после, возможно, позвоним в 911 и вызовем всех, кого следует, чтобы несчастного старика отправили на заслуженный отдых.

– А что же мешает тебе, мистер Уэбстер? – поинтересовался я.

– Да не знаю я. Это всё как-то слишком быстро свалилось на нас. Я, наверное, просто не привык к таким приключениям. Да и потом, будет очень глупо, если мы пообещаем ему что-либо, а сами не справимся.

– Я, наверное, не привык к таким приключением, – спародировала его Джесс. – Имеешь в виду путешествия во времени?

Я бросил нервный смешок. В некоторых ситуациях шутки бывают слишком неуместными. Сейчас был как раз тот самый случай.

– Да брось, будет весело.

Джеймса это утверждение, похоже, мало убедило. Его взгляд бегал от неё до меня. Но моя сестра всегда имела козыри в рукаве, и в этот раз воспользовалась одним из них строго по назначению. Она смахнула одну, намокшую от дождя прядку волос, вскинула вверх подбородок и, взяв обе его руки в свои ладони, уверенно сказала:

– Неужели ты не хочешь совершить какое-нибудь безумство, вместе со мной?

Я хотел театрально откашляться на заднем фоне. Эй, Джесс, я буду вместе с вами, ничего? Извини, что у тебя имеется такой братец-обуза. Но потом я взглянул на Джеймса, глаза которого загорелись азартным огоньком, и понял, что план Джесс сработал. По его взгляду можно было понять, что это был действительно тот куш, который он надеялся сорвать. Приключение с девочкой, которая ему приглянулась. Хах, а какой бы дурак отказался от такого? Вообще, за сегодняшний день, он пялился на неё ровно тридцать раз. По крайней мере, я посчитал те разы, которые мне удалось заметить. Хотя, о чём вообще идёт речь? Это было настолько заметно, что будь я слепой, то всё равно бы увидел. Внутренний голос вытащил меня из этих размышлений, напоминая о том, что совсем недавно я доказывал, что у меня нет сестринского комплекса.

– Ну вот и отлично, – с улыбкой пролепетала она. – Как я поняла, мы решили, что поможем ему?

– Так точно.

– Тогда, давайте отправимся в дом, я уже вся продрогла.

Узнав о нашем согласии, Билли решил, как говорится, тряхнуть стариной. Он присвистнул, спрыгнул с дивана, а затем, хлопая в ладоши, пропел что-то невнятное. После своего победного танца он пожал всем нам руки и вновь приземлился на диван. Всё это было очень забавно. Вот она, широкая и чистая душа.

Мне вдруг стало как-то стыдно за то, что я, как последний дурак сомневался в правдивости его слов. Так же, я не мог выкинуть из головы образ его дочери. Интересно, какого цвета у неё глаза, волосы, какая манера речи, и ровная ли у неё походка. Мне хотелось взглянуть на её платье, узнать какой оно длины. Носит ли она под ним корсет. Так, стоп. Что-то я стал думать совершенно не в том русле. Сделав выводы из небольшого рассказала мистера Смита, я пришёл к выводу, что она очень умная по сравнению с девушками того времени. Она умела читать и писать, а это уже считалось престижным. А ещё она помогала своему отцу в его лаборатории, а значит, тоже что-то смыслила в точных науках. Интересно, как она отреагирует, когда узнает, что все остальные путешественники родились в двадцать первом веке. Будет ли она разговаривать с нами на "вы" или же, как со своими сверстниками. А может быть мы все придумаем друг другу смешные клички и будем их употреблять. В своих мыслях я убежал уж слишком далеко. Кто знает, может быть нам и не доведётся даже увидеться с ней. Может быть, она сейчас живёт у своих близких друзей или наоборот у дальних родственников и каждый вечер тяжело вздыхает и сдерживает подступившие слёзы, вспоминая ту роковую ночь, когда её отец вошёл в пространственную брешь и просто исчез.

– Ты чего завис? – спросил Джеймс.

– Да так, задумался, – отмахнулся я.

Потом, как-нибудь, поговорю с ним по-мужски по поводу чрезмерного любопытства и облачных фантазий о человеке, которого впервые увидел на фотографии. Сейчас не самое подходящее время.

– Так вот, у нас осталось совсем мало времени, – сказал мистер Смит, сверля взглядом часы. – Как я уже и говорил, брешь необходимо открыть в полночь.

С тех пор, как мы оповестили старика Билли о нашем согласии, прошло трёх часов. Сейчас стрелки часов близились к девяти вечера. За это время мы успели обговорить все правила путешествий во времени ещё раз (чтобы уж наверняка), покушать и найти подходящую одежду, чтобы не шокировать людей того века своими рваными джинсами и домашними трениками. Джеймс проспонсировал меня одеждой а-ля винтаж, объясняя такое количество старинных вещей тем, что его покойный прадед бредил идеей, что мода рано или поздно вернётся, и перед смертью завещал всё своё "молодёжное" барахло любимому правнуку. Вещи выглядели достаточно опрятно. Когда-то отпаренные и отглаженные по швам хлопчатобумажные рубашки с ужасными яркими пуговицами, которые совершенно не сочетались между собой ни по цвету, ни по узору. Они казались своеобразными яркими пятнами на нежно-жёлтом полотне рубашки. Брюки из непонятной ткани больше напоминали чехлы на рояль и имели странный сероватый цвет. Они были на два размера больше моих ног, и поэтому издалека могло показаться, что это широкая юбка в пол. Для надёжности мне пришлось закрепить их широким кожаным ремнём и немного подвергнуть снизу. Старик Билли (кстати, он разрешил называть его так, как мы хотим) лично оценивал каждую вещь нашего гардероба. Увидев наши чудо подвороты он всплеснул руками, а затем серьёзно сказал:

– Лучше подметайте пол штанинами, только не позорьтесь.

Да уж, наши вкусы совершенно не совпадают. С горем пополам и слезами на глазах, мы развернули наши повороты и осторожно подогнули штаны внутрь. Завершали образ лаковые чёрные туфли, заботливо купленные Мэри мне на выпускной. Мне не хотелось её расстраивать и говорить, что мой выпускной ещё совсем не скоро, и что моя нога может вырасти раз так в двадцать, поэтому я принял её подарок. Что ж, видимо, пришло их время.

У кого проблем с выбором наряда совершенно не возникло, так это у Джесс. Платьев у неё было хоть отбавляй, так ещё в её распоряжении был целый шкаф с вещами Мэри (не думал, что все эти * чемоданов окажутся полезными). Мистер Смит быстрым взглядом окинул все предложенные варианты, а затем указал пальцем на серое платье в пол, украшенное ажурными вставками на длинных рукавах. Мы сидели на чердаке и молчали. Каждый думал о своём. Во мне смешались чувства радостного смятения и страха перед неизвестностью.

– Значит, мы должны распылить эти маленькие крупинки вертикально, а затем чётко и без запинки произнести год? – в очередной раз поинтересовался я, хотя и без этого уточнения я помнил всё на зубок.

– Да-да, так точно.

Я потеребил в руках чёрненький мешочек, данный мне лично мистером Смитом. Как-то странно, что все единогласно выбрали именно меня для того, чтобы открыть эту брешь. Может быть для того, чтобы, если что-то пойдёт не так, в этом можно было обвинить именно меня. Но я был твёрдо уверен, что всё будет хорошо. Вернее, старался убедить себя в этом.

Особенных причин для паники не было, поскольку всё до этого шло по плану. Джеймс очень легко отделался от нежелательных вопросов со стороны родителей, сказав, что он снова собирается к нам на ночёвку. Джесс позвонила отцу и Мэри и заверила их в том, что у нас всё супер.

Старику Билли было интересно узнать у нас как можно больше про наш век. По правде говоря, я хотел задать ему не меньше вопросов. Поэтому, мы решили задавать и отвечать на вопросы по очереди. Первое, что его очень сильно волновало – светящиеся и, издающие разные звуки, штуки. Это был телефон. Да, очень ожидаемо. Какого было его удивление, что общение теперь стало настолько простым и доступным. Что в мире существует вещь, знающая ответы на множество вопросов. Стоит только нажать на кнопку и твоё сообщение, ладно, ему мы объяснили это, как письмо, дойдёт до получателя. Его удивлению не было предела. После этого он долго пытался осмыслить всё сказанное нами.

Ну, а после последовал вопрос, которого не ожидал совершенно никто.

– А почему в вашем веке всего двадцать четыре часа?

Его голос звучал твёрдо и уверенно, так, словно он действительно не понимал этого и хотел узнать ответ.

– В смысле? – спросил я. – А сколько же их должно быть?

– Двадцать пять.

Джеймс залился смехом:

– Ладно, старина, пошутил и хватит.

– Но я не шучу! – всплеснул он руками. – Сейчас-сейчас, – он пошарил в кармане брюк. – Вот, глядите.

Он протянул нам свои наручные часы, которые, по видимости, сломались. Циферблат был весьма странным. На нём было, как и на всех часах всего двенадцать чисел, но они были как-то сближены, а на самом верху была нанесена римская цифра двадцать пять. Минутная стрелка замерла на тройке, а часовая на девяти.

– Они сломались, – пояснил он. – Но, уверяю вас, у меня есть другие, точно такие же.

– Это точно не декоративные часы? Или это игрушка и вы нас разыгрываете?

– Да нет же! Моя ошибка была в том, что я не знал сколько можно прибывать в другом времени, и поэтому решил остаться на сутки. А в нашем времени сутки равны двадцати пяти часам. И я больше не смог открыть брешь.

Джесс задумчиво потёрла виски:

– Что-то я не припомню, чтобы нам рассказывали о подобном на уроках истории.

– Тоже самое, – сказал я.

– И я никогда не натыкался ни на что похожее в интернете, – подтвердил Джеймс. – Но, как такое вообще возможно?

Билли пожал плечами:

– Не знаю. В любом случае, в ближайшем будущем, с моей точки зрения, должно произойти какое-либо изменение, которое повернёт привычный ход времени.

– Не думаю, что это какая-нибудь война или государственный переворот, или же обычное празднование нового года, – сказала Джесс. – Максимум, что может произойти – перевод часов с летнего на зимнее время и наоборот. Но, опять же, у нас нет гарантий, что из-за этого время изменится настолько, что количество часов в сутках укоротится.

– Но факт остаётся фактом, – твёрдо подытожил Джеймс. – Что-то должно было произойти. Когда мы вернёмся обратно, я обшарю всю Википедию.

– А я прогуляюсь до библиотеки, – сестра подхватила его настрой.

– Есть ли у вас свои догадки по этому поводу? – обратился я к мистеру Смиту.

– Что такое википедия? – поинтересовался он.

– Это мы вам объясним в следующий раз. Вы не ответили на мой вопрос.

– Я не особенно в этом уверен, но мне кажется, что в этой книге явно что-то есть. Ведь не с проста всё так запутанной с этими путешествиями во времени, верно?

– Верно, – словно по забвению сказали мы все хором.

– Но, опять же, будьте осторожны когда начнёте узнавать обо всём этом. Может сработать эффект бабочки, и тогда, кто знает, что может произойти.

– К чему вы клоните? – спросила сестра, чуть наклонив голову в бок.

– Какие же вы недогадливые! Ведь сами мне не хотели верить по началу. А теперь думаете, что вас воспримут всерьёз?

Тут он был прав. Узнай об этом кто-либо ещё, и нам троим светит прямая дорога в лазает. То есть, в больницу.

– Да и я ничего не могу с этим поделать, – продолжил он. – Мне тоже никто не поверит.

– А как же ваша дочь? – спросил я.

Билли тепло рассмеялся:

– Разве, что она. И всё же, я буду хранить молчание для всех остальных. Ведь будет слишком неразумно с моей стороны объяснять другим про ваши теплофоны.

– Телефоны, – поправил его Джеймс.

– Ну да, теплофоны.

Мы все рассмеялись, а мистер Смит недоумевающе спросил:

– Чего смешного я сказал?

– Всё в порядке, – заверила его Джесс. – Просто будет очень забавно.

– Поэтому, молчите, – переводя дух от смеха, добавил Джеймс.

Глава 6

Для того, чтобы не опоздать, мы завели будильник на 23:59. С каждой минутой близился тот момент, когда я должен был открыть брешь. От этого я волновался всё больше и больше. Честно говоря, мне очень хотелось именно сейчас выпить весь тюбик того странного зелья, превратиться в какую-нибудь сойку и улететь в маленькое оконце куда подальше. Просто потому что я не привык к такой ответственности у себя на плечах. Разумеется, бывали моменты в жизни, когда от меня что-либо зависело и все надеялись на меня, но сейчас был случай весьма критический. Я боялся нескольких вещей. Во-первых, того, что моя рука случайно задрожит и я просыплю всё содержимое мешочка на пол. Потому что я могу. Во-вторых, я боялся того, что из-за волнения, я буду слишком долго колебаться, и у нас истечёт время, которое отведено на то, чтобы открыть брешь. Ну, и в-третьих, я боялся, что открою её в том месте, где в 1713 году стоял какой-нибудь стол с препаратами или хуже того, какими-нибудь скальпелями. Мистер Сит хорошо описал нам свою лабораторию и указал на место, в котором было бы более удобно совершить прыжок. Я не знаю, что было более гениально, планировка или же сама идея сделать личную лабораторию на чердаке. Джесс загорелась идеей тоже что-нибудь обустроить на чердаке. Например, домашний кинотеатр или настроить здесь освещение и сделать зону для всяких там рукоделий. Но об этом я волновался меньше всего. Мне вообще было как-то безразлично то, что произойдёт в будущем. Больше всего сейчас меня волновало и в какой-то степени манило прошлое. И ещё эта Саманта не выходила у меня из головы. Я даже набрался смелости и спросил у мистера Смита не может ли он нас познакомить. Но он был тем ещё жуком и сказал, что если сегодня мы её не встретим, то он будет ждать нас завтра ночью на чаепитие. Это будет ещё более неловко. И ещё это означает, что нам снова придётся сделать прыжок во времени.

Мистер Смит пообещал дать каждому из нас по такому же маленькому мешочку в награду за нашу доброту. Ведь у него такой смеси было спрятано (с его слов) целая тонна. Но даст он нам их под строжайшим секретом, что мы никогда и никому об этом не расскажем и будем хранить их до конца нашей жизни. Ведь все легендарные тайны уходят вместе с их обладателями.

Что же касается нашего пустого чердака, на котором сейчас находились лишь несколько табуреток (на которых мы и расположились), то мистер Смит немного расстроился, когда впервые увидел в каком состоянии была его лаборатория спустя столько лет. Но, к сожалению, время не щадит никого и ничего. Зато он выяснил один интересный факт. Все запасы порошка были либо утеряны, либо использованы. Из этого следует, что альтернативная временная дырка – извиняюсь, брешь – осталась совершенно секретной. Наверное, поэтому наши учёные до сих пор не могут изобрести настоящую машину времени. Ведь всё дело в том, что они создают техническую модель, а здесь необходимы знания алхимии восемнадцатого века. Это вам не гайки да болты соединять.