– Но ты ведь хочешь этого? Да, я каждое утро ухожу, боясь, что ты больше не позвонишь. Что ты увидишь себя в зеркало и то, что я сделал. Что я сделал с тобой. И возненавидишь. Но раз ты не способна на другое. Пока не способна. Я буду делать так, как ты хочешь. Чтобы быть рядом. Возможно, нам обоим нужна помощь.

Я понимаю, как родился этот мир. Из маленькой точки. Из маленькой жаркой точки, у которой не было ничего снаружи, у которой было только внутри. И в этом бесконечно малом, бесконечно жарком «внутри» назревало что-то огромное, что-то необъяснимое, готовое взорваться и расширяться до бесконечности.

Он осторожно берет меня и несет в постель. Там все еще простынь с кровавой полосой. Он медленно раздевается и двигается внутри меня так же медленно. Не знает, куда деть руки. Обычно у них много дел, но не сегодня, не сейчас. И он целует меня в тот самый момент, когда моя вселенная взрывается и уносится во все уголки спальни, и за ее пределы, в спальни соседей, и соседей соседей. И я просыпаюсь от долгого сна, длившегося миллионы, а может миллиарды лет. Когда впервые удар понравился мне больше, чем нежное прикосновение. Я не знаю, почему я стала такой. У меня хорошие родители. Добрый и отзывчивый брат. Никаких потрясений. Ни одних похорон. Поэтому я не знаю почему. Я, правда, не знаю. Но сейчас, когда я чувствую тяжесть его тела и от боли и усталости я провалюсь в сон через 2 или 3 минуты, я знаю, что он поцелует меня, когда проснется. И в этот раз я запомню его поцелуй. И впервые посмотрю в его глаза при утреннем свете. И мы будем пить кофе и болтать о всякой ерунде. Как будто встретились только что, а не 2 года назад. Как будто у нас нет будущего, а есть только здесь и сейчас. А потом я спрошу его: «Может, пригласишь меня в гости?»