Кыргызстан и Украина. Общее и особенное в развитии политических структур

В то же время следует отметить, что в условиях тоталитарного режима в Кыргызстане и в Украине существовали национальные силы, которые не мирились с существующим положением своих республик, боролись за их полную независимость, расшатывали единство СССР. Наступила же независимость в результате распада СССР, который стал закономерным итогом многих экономических, политических, идеологических, национальных и других процессов.

II. Обретение независимости

Среди историков, политологов, других ученых бытуют различные, порой диаметрально противоположные точки зрений на причины распада СССР. В конечном итоге они в той или иной степени примыкают к двум полярным позициям. Первая из них сводится к тому, что развал СССР – это сознательное устранение идеологического и геополитического конкурента внешними силами в союзе с внутренними силами. Вторая считает распад исторически неизбежным процессом, который должен был произойти именно в эти дни независимо от субъективных и объективных причин.

Нам представляется, что обе эти точки зрения страдают излишней прямолинейностью, что ведет к упрощению сложных процессов, проходивших в СССР в течение длительного периода.

Конечно, нельзя ни в коей мере игнорировать противоборство двух мировых систем в военной, военно-технической и стратегической сферах. Но нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что имея экономический потенциал, измеряемый такими достаточно строгими показателями, как внутренний валовой продукт, национальный доход, производительность труда, СССР примерно в полтора-два раза отставал от США. А если взять в целом соотношение стран НАТО и Варшавского договора, то этот разрыв был еще большим. Между тем попытки сохранить военно-стратегическое равновесие осуществлялись на протяжении десятилетий. Совершенно очевидно, что одной из сторон это давалось со все большим трудом. Тяжким бременем для Советского Союза было предоставление разных видов военной, военно-технической, финансовой и экономической помощи как странам-сателлитам, так и государствам так называемой социалистической ориентации, разного рода национально-освободительным и коммунистическим движениям.

В СССР непосредственно на военно-промышленный комплекс (ВПК) работали девять министерств, которые обеспечивали его всем необходимым в первую очередь и без ограничений. К ВПК были привязаны многие предприятия и т. н. гражданских министерств. Все они создавали огромную часть валового национального продукта, которая учитывалась в статистических показателях как продукция народного хозяйства, на самом же деле тяжелым бременем лежала на его плечах.

Колоссальные расходы на военные нужды не могли не привести к серьезным экономическим последствиям.

Структура экономического комплекса СССР была крайне деформирована. Естественно, она никоим образом не могла способствовать повышению уровня конкурентности экономики. Более того, советская экономическая система, которая была вполне конкурентоспособной в сфере производства вооружений, в условиях смены технологий в конце 70-х – начале 80-х годов оказалась в проигрыше по отношению к Западу. Любому непредвзятому человеку станет совершенно ясна эта ситуация в сфере военной технологии, если вспомнить, что советское оружие было неоднократно бито – и на Ближнем Востоке, и в Афганистане, и в ряде африканских стран. Например, в ходе израильско-сирийской войны, в которой участвовала советская военная техника, выяснилось, что советские танки, находившиеся на вооружении у сирийцев, не имели зенитного вооружения и оказались беззащитными перед израильскими вертолетами.

К сказанному надо добавить, что военные технологии, на которые были потрачены огромные средства, разрабатывались в засекреченных учреждениях и не передавались в гражданские отрасли экономики. В свою очередь общее отставание экономики резко снизило научно-технический потенциал оборонных учреждений.

Симптоматичным было и то обстоятельство, что с конца 60-х годов представители советской науки практически перестали входить в круг наиболее выдающихся ученых мира.

Среди советских ученых резко сократилось количество нобелевских лауреатов, а те, кому была присуждена эта премия, были людьми преклонного возраста. Та редкостная концентрация интеллекта в сфере науки и технологий, имевшая место в 40—50-е годы, была достигнута в годы сталинизма за счет содержания выдающихся ученых в закрытых научно-исследовательских учреждениях. Тогда еще можно было опираться на фундаментальную научную школу, сложившуюся в России в дореволюционное время или в первые десятилетия существования Союза. Но в 70—80-е годы бюрократизированные научные структуры уже не могли конкурировать с научными коллективами, работавшими в ведущих капиталистических странах.

Таким образом, говоря о распаде СССР, нельзя забывать об огромном бремени, которое накладывала гонка вооружений на развитие страны, и о растущем технологическом отставании и экономики, и всего общества в целом.

К 80-м годам все явственнее стали проявляться признаки перенапряжения экономики. Стремление идти наравне с противником, примерно в два раза более мощным экономически, оказалось непосильным. Перенапряжение экономики стало следствием ее военной ориентации и одновременно вело к кризису всей экономической системы. К тому же изменилась экономическая ситуация в мире, к чему СССР оказался не подготовленным.

СССР был крупнейшим и одним из могущественнейших государств мира. Его могущество зиждилось на экономической мощи и внутренней политической стабильности.

Основой экономической мощи СССР в течение длительного периода были богатейшие запасы природных ресурсов, в первую очередь энергетических. Руководство страны подчас умело пользовалось этим преимуществом.

Так, воспользовавшись сырьевым кризисом, охватившим в начале 70-х годов практически весь мир, СССР резко нарастил добычу и экспорт сырья, особенно нефти и газа. В результате удалось не только завоевать мировые сырьевые рынки, но и значительно увеличить поступление в государственную казну иностранной валюты. Благодаря т. н. нефтедолларам, СССР имел возможность покрывать насущные потребности, развивать свою экономику, вести строительство, особенно жилищное, тратить огромные материальные и финансовые средства на гонку вооружений, освоение космоса, в какой-то мере решать социальные проблемы и др.

Однако уже в середине 70-х – начале 80-х годов ситуация изменилась. Введя жесткий режим экономии, ресурсо- и энергосберегающие технологии, развитые страны мира смогли значительно сократить импорт нефти, газа, сырья, что отрицательно сказалось на экспорте СССР. К тому же добывать природные ресурсы становилось все труднее, требовались значительные капиталовложения. Поток нефтедолларов иссякал. Колоссальные энергетические ресурсы СССР того периода не были использованы ни в стратегическом плане, ни в плане создания ресурсной резервной базы на будущее, в том числе и финансовых, золотовалютных накоплений. Они не были использованы для технологического прорыва, а преимущественно шли в экономике на «латание дыр» – предоставление дотаций убыточным отраслям экономики, таким, как угольная промышленность, металлургия, сельское хозяйство.

Что же касается собственно промышленной продукции, то она в силу научной и технологической отсталости оставалась неконкурентоспособной на мировых рынках. Энергетическая обеспеченность 70-х годов породила уверенность в неиссякаемости природных ресурсов и во многом снимала потребность развития новых технологий сберегающего цикла. Внутренняя мотивация на технологический прогресс, по крайней мере в гражданских отраслях экономики, никак не проявлялась. Продукция советской промышленности оставалась энерго- и материалоемкой, что повышало ее стоимость. За последние 25 лет фондоотдача в промышленности не только не росла, но снизилась в полтора раза.

В глубоком кризисе находилось сельское хозяйство, оно в течение уже нескольких десятилетий не могло полностью удовлетворить потребности страны в сырье и продовольствии, СССР вынужден был все увеличивать импорт зерна, мяса, масла и др., что требовало валюты. После 1965 г. в сельское хозяйство было направлено около 1 трлн. рублей, но были использованы они крайне неэффективно, сельское хозяйство оставалось экстенсивным и деградировало, за 25 лет фондоотдача в сельском хозяйстве снизилась в три раза, парк бездействующего сельскохозяйственного оборудования превышал все возможные пределы. Например, при потребности 650 тыс. комбайнов фактически имелось 1 млн. При этом затраты на их ремонт в 5–6 раз превышали первоначальную стоимость. Вообще весь парк сельскохозяйственной техники был крайне изношен, поэтому в ремонтных службах круглый год содержалось около 30 млн. рабочих и специалистов (для сравнения: в США в ремонтных сельскохозяйственных службах было 3–4 млн. человек).

Кризисные явления в экономике порождали огромные трудности в кредитно-финансовой сфере. В 70—80-е годы бюджет страны оставался дефицитным. Несбалансированный и неудовлетворенный спрос населения на товары составлял 70 млрд. рублей, а это пятая часть годового товарооборота. Убытки предприятий достигали 12 млрд. рублей, что составляло третью часть дефицита бюджета или третью часть стоимости жилищного строительства страны.

А расходы на гонку вооружений, содержание армии, чрезмерно раздутых карательных органов, на поддержку т. н.

дружественных режимов и коммунистического движения во всем мире, на войну в Афганистане, развязанную в 1979 г., продолжали расти.

Все вышесказанное приводило к обострению ситуации в народном хозяйстве, которое несмотря на некоторые робкие попытки реформ оказалось неспособным преодолеть возникшие трудности, обнаруживало стойкие тенденции к снижению темпов роста, застою. В СССР назревал глубокий экономический кризис.

Кризисные явления в экономике отрицательно сказывались на материальном положении населения. Средний душевой доход составлял 75 рублей в месяц, его имели около 40 млн. человек; для 10 млн. этот показатель не достигал и 50 рублей. 15 процентов населения страны имели средний душевой доход еще ниже этого уровня и по всем общепризнанным в мире показателям жили за чертой бедности.

Все это приводило к тому, что все меньше людей верило в миф о «реальном социализме»^[42].

Стабильность политической обстановки в стране в течение многих десятилетий обуславливалась всесилием КПСС, единством идеологии, которая с все возрастающей настойчивостью навязывалась всему обществу, безграничной властью КГБ, ведшим антигуманную и жестокую борьбу с любыми проявлениями инакомыслия.

Все это, по убеждению высшего политического руководства страны, обеспечивало монолитность советского народа, его сплоченность вокруг КПСС.

Однако в данном случае желаемое выдавалось за действительное, монолитность была зыбкой, кажущейся. Несмотря на жесткие условия тоталитаризма и разгул политического сыска, в обществе подспудно нарастал протест, накапливалось недовольство существующим режимом.

Подъем гражданского самосознания начался в годы «хрущевской оттепели» (в конце 50-х – начале 60-х гг.) В это время в Западной Украине возникло несколько нелегальных групп и организаций – Объединенная партия освобождения Украины, Украинский рабоче-крестьянский союз, украинский национальный комитет^[43]. Одни из них предполагали мирным, другие – вооруженным путем добиваться независимости Украины. В начале 70-х гг. в Украине уже действовали, по подсчетам некоторых историков, десятки диссидентских групп, насчитывающие более тысячи человек^[44]. Многие из них наряду с общедемократическими идеями ратовали за независимость Украины.

Подобные процессы, хотя и в несколько меньших масштабах, имели место и в Кыргызстане. Среди национальной интеллигенции зрело недовольство состоянием национальной культуры, постоянным сужением сферы применения кыргызского языка, засилием партийной и государственной бюрократии, ограниченностью прав суверенной республики.

Новый подъем гражданского самосознания произошел в середине 70-х гг. Обычно его связывают с подписанием Хельсинкских соглашений о безопасности и сотрудничестве в Европе (1975 г.), в которых делался упор на соблюдении политических прав и свобод человека. Поскольку СССР подписал указанные соглашения, то, казалось, в политической жизни страны появятся отдушины, права и свободы советских граждан из политической декларации превратятся в реальность. В Москве, в Украине и некоторых других местах возникли т. н. хельсинкские группы, которые поставили перед собою цель контролировать соблюдение прав и свобод человека в СССР и информировать мировую общественность о случаях их нарушения. Все они, естественно, были разгромлены. Правозащитное движение ушло в глубокое подполье, а вместе с тем внутриполитическая обстановка обострялась. Все больше людей (особенно из числа научной, технической, творческой интеллигенции) стремилось эмигрировать из СССР, нарастала т. н. волна внутренней эмиграции. Люди разочаровывались в советской системе и коммунистической идеологии.

Важной, а по мнению многих политиков, определяющей причиной распада СССР стал национальный вопрос.

В последние годы существования СССР на фоне экономического и идеологического кризиса власть не просто дала крен, а продемонстрировала свою неспособность контролировать ситуацию. В стране начались волнения, каких не знали предыдущие десятилетия. Особенно опасным в них для империи была явная национальная окраска. События в Сумгаите, Нагорном Карабахе, Вильнюсе, Фергане показали отсутствие какой-либо реальной программы решения национального вопроса, да и вообще стратегии перестройки в этом очень важном ее аспекте, что послужило поводом для острой критики власти. Именно с этих процессов нерегулируемых межнациональных столкновений практически началось понимание того, что власть в советской империи уже парализована, а значит, обречена.

В этой связи бросаются в глаза провинциальность, наивность и архаичность в оценке межнациональных отношений, которые давались в начале 90-х годов и подчас даются и сейчас разными историками и политиками, по-прежнему опирающимися на разработки основоположников марксизма. Нельзя рассматривать систему национальных противоречий и конфликтов в СССР в отрыве от общемировой ситуации. Ведь пробуждение этничности в конце XX века произошло не случайно и в глобальном масштабе, а не только в пределах СССР. Национальные, этнические взаимоотношения, а также внутриэтнические процессы стали вызовом второй половины XX века. Национальный фактор сыграл свою решающую роль не только в разрушении колониальных империй, не только в становлении новых государств мира. Он проявился в таких крупномасштабных по своим последствиям явлениях, как послевоенное восстановление Германии и Японии, экономическом рывке стран азиатскотихоокеанского региона, в объединении Европы. По существу, все процессы, происходящие в мире в самых разных областях: экономике, политике, идеологии, так или иначе связаны с национальным фактором.

Отсутствие у руководства КПСС и СССР какой-либо реальной программы выхода из экономического и идеологического тупика, обострение национального вопроса, просчеты в национальной политике привели к тому, что национальные республики, не видя действенных мер, предпринимаемых центром, сами стали проявлять активность, стремясь, если не освободиться от «руки центра», то хотя бы ослабить его диктат.

Все кризисные явления крайне обострились к началу 80-х годов. К этому времени даже партийным ортодоксам стало предельно ясно, что т. н. развитой социализм давно уже находится в глубоком кризисе. К тому же внутренний кризис дополнялся внешнеполитическим, приведшим к падению авторитета СССР не только в мировом сообществе, но и в мировой социалистической системе.

Выход из тупика слабо забрезжил после смерти Л. Брежнева (ноябрь 1982 г.), ибо встал вопрос о подыскании новой кандидатуры на посты Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета СССР, что неизбежно могло бы привести к определенным кадровым изменениям в высшем политическом и государственном руководстве. Преемник Л. Брежнева на высших постах Ю. Андропов пытался было найти выход из кризиса путем укрепления исполнительской дисциплины, повышения персональной ответственности на всех уровнях партийной, государственной и хозяйственной иерархии, ужесточения контроля. При этом не затрагивались основы партийно-государственной системы. Однако ему мало что удалось сделать, в феврале 1984 г. он умер. Всей полнотой власти после этого был наделен К. Черненко, безнадежно больной человек, поставивший себе целью в полном объеме восстановить все то, что было при Л. Брежневе, а это привело к абсолютному застою. При нем ни одна серьезная проблема ни внутренней, ни внешней политики не была решена, да по-настоящему и не ставилась.

После смерти К. Черненко (март 1985 г.) на высшие должности в партии и государстве был избран М. Горбачев, который может быть больше, чем кто-либо другой в высшем руководстве, понимал необходимость кардинальных перемен.

Перемены начались как безобидная и привычная реформа «сверху» и сводились к трем главным моментам: гласность, ускорение, перестройка. Целью реформ, как неоднократно уверял М. Горбачев, была коренная реконструкция социалистического общества в целом, построение социализма «с человеческим лицом», Сами по себе лозунги, выдвинутые М. Горбачевым, вполне вписывались в рамки марксистско-ленинской идеологии и существовавшей государственности. Но к середине 80-х годов общество устало от многочисленных демагогических обещаний, созрело к радикальным переменам и не могло удовлетвориться «косметическими мероприятиями».

В то же время реформы вызвали неприятие и недовольство партийной, советской и хозяйственной номенклатуры, увидевшей в них угрозу своей власти. Ведь М. Горбачев, по их мнению, посягнул на «святае святых» – саму партию.

Действительно, М. Горбачев считал необходимым «возродить» в партии атмосферу принципиальности, открытости, дискуссий, критики и самокритики, сознательной дисциплины, партийного товарищества и безусловной личной ответственности. Он предлагал отказаться от командного стиля, выборы партийных органов проводить в демократической обстановке, обеспечивающей состязательность кандидатов, ограничить срок пребывания на выборных руководящих постах и, что особенно вызывало сопротивление партноменклатуры, разграничить функции партийных и государственных органов, что вело к ограничению власти партии^[45].

Консерваторы в партийном руководстве, многие руководители республиканских, областных, районных партийных комитетов, работники многочисленного партийного аппарата если не открыто, то внутренне сопротивлялись этим предложениям. Впрочем, доходило и до открытых выступлений против программы М. Горбачева.

В это время резко возросло влияние прессы, других средств массовой информации. Освобожденные в ходе перестройки от цензуры, они вскрывали истинные причины социального, политического, экономического кризиса, разоблачали злоупотребления номенклатуры. А поскольку реального улучшения ни в одной жизненно важной области не происходило, то М. Горбачев, ставший Президентом СССР и сохранивший за собой пост Генерального секретаря ЦК КПСС, стал терять авторитет внутри страны. К тому же он обрел сильного и опасного оппонента в лице Президента России Б. Ельцина, поставившего одной из первых своих политических задач избавление от диктата всесильного центра, который олицетворяли М. Горбачев и Политбюро ЦК КПСС.

Сложные процессы происходили в союзных республиках. Их руководящие партийные и советские органы, подчиняясь решениям КПСС, должны были хотя бы на словах поддержать выдвинутые М. Горбачевым лозунги, продублировать решения центра, но реальных шагов по их реализации почти не предпринимали. В связи с этим Украину, во главе которой стоял В. Щербицкий, с легкой руки средств массовой информации стали называть не иначе, как «бастионом застоя». Неровно, беспорядочно проводились реформы и в Кыргызстане.

В то же время в обеих республиках начатые реформы вызвали небывалое и непредвиденное повышение политической активности «низов», которые требовали безусловного обеспечения гласности, замены скомпрометировавших себя руководителей и привлечения их к ответственности, полной реабилитации жертв тоталитарного режима, повышения функционального значения национальных языков, восстановления правды и справедливости в отношении исторического прошлого народов, их традиций, обычаев, духовных ценностей. Нарастала волна национализма, властные структуры стали расшатываться. К концу 80-х годов в обеих республиках возникли новые политические течения – Демократическое движение Кыргызстана^[46] и Народный Рух (движение) Украины^[47], которые быстро завоевали популярность. В ходе выборов в Верховные Советы республик лидеры и активисты новых течений стали народными депутатами, что повысило их роль в политической жизни. Коммунистическая партия теряла политическую и идеологическую монополию.