ЧАСТЬ 4. Чудесная встреча.
Маму обезьянки Капы искали по всем джунглям.
Тандо попросил помощи у своих родных. Все слоны джунглей трубили хоботами сигнал тревоги, передавая другу другу призыв Тандо о помощи. Все слоны в джунглях искали маму бедной малышки.
Удав Абома попросил помощи у своих родных. Все змеи джунглей громким шипением передавали друг другу призыв Абомы о помощи. Все змеи в джунглях искали маму Капочки.
Бабочка Геликония попросила помощи у своих родных. Все бабочки джунглей передавали друг другу призыв о помощи. Все бабочки джунглей искали так тщательно, как только было возможно.
Олень Аксис попросил помощи у своих родных. Олени джунглей на многие сотни километров вокруг выстукивали копытцами сигнал бедствия и передавали друг другу просьбу Аксиса о помощи. Все искали маму маленькой обезьянки.
Но найти ее не удавалось.
Благодаря заботе слоненка Тандо и его друзей, Капа через неделю была здоровенькой, весело прыгала, игралась мандаринами, как маленькие котята играют с клубками ниток, и повизгивала от восторга. В такие моменты казалось, она не вспоминает про маму и про несчастье, которое с ней случилось. Но это только казалось. По вечерам Капа забиралась на самую высокую финиковую пальму, смотрела на звезды и пищала от горя.
Среди обезьян-капуцинов была одна грустная обезьяна, у которой злой орел украл самое дорогое на свете – маленькую дочку Капу. Каждую ночь эта грустная обезьяна забиралась на самую высокую пальму и смотрела в черное небо джунглей. Она верила – небо грустит вместе с ней и плачет россыпью сверкающих звезд. На что же было надеяться несчастной безутешной матери, если даже небо не могло ей помочь!
Ночное небо озарилось золотым месяцем. Двурогий весельчак не ведал грусти. Он всегда был веселым и счастливым. Месяц любил рисовать цветные сны и посылать их спящим детям в подарок. Это забавляло и украшало его ночное существование. Если какой-нибудь малыш улыбался во сне, месяц понимал – он делает что-то очень хорошее. Ему было невероятно приятно делать хорошее для других.
Золотой месяц взошел на небо. Пока он отдыхал от ночной работы, тут что-то произошло. Присмотревшись внимательно, он увидел сверху, как одна грустная обезьяна-капуцин сидит на самой высокой пальме и плачет, злой орел утащил ее маленькую дочку. И теперь ничто никогда не сможет вернуть ей родную крошку. А на другой высокой пальме сидит малышка-обезьянка и горько плачет, что не может найти свою маму.
Месяц задумался. Два родных существа плачут от горя и не могут встретиться! Это нелепо и неправильно! Ведь если бы они смогли посмотреть с небесной высоты вниз, то сразу перестали бы переживать, потому что увидели бы друг друга!
Месяц не любил, когда кто-то страдает и плачет. Ему от этого становилось очень тяжело. А ведь тяжелым месяцу становиться никак нельзя – он же может не удержаться и сорваться с неба вниз. «Нет, так не годится. Нужно обязательно помочь!» – подумал он и подплыл к грустной маме-обезьяне.
– Не горюй! Я тебе помогу, – сказал он. У месяца не было голоса, поэтому он лишь посветил ярко-золотыми отблесками на одинокую обезьяну, и она угадала его мысли, – Иди, садись на мою спину, прокачу!
Не прошло и нескольких секунд, как обезьяна оказалась рядом со своей дочкой!
Месяц взмыл обратно на небо и наслаждался радостью чудесной встречи. «Дарить счастье легко», – подумал он, – «гораздо труднее смотреть на несчастье».
Мама Ирина Михайловна не успела даже немного помолчать, как обычно делают настоящие сказочники, когда хотят завершить повествование. Маленький Тошка громко закричал, подпрыгнув на кровати:
– Ура! Я знал, что они увидятся! Ура!
К удивлению мамы, Минька с Санькой ни о чем не захотели спорить, и тоже подпрыгивали на кроватях, радуясь за Капу и ее маму.
Мама сказала:
– Вот и сказки конец, а кто слушал…
– Узнает, что дальше, – опередили ее хором близнецы Данька и Гринька.
– А что, сказка на этом закончилась? – разочарованно поинтересовался Минька.
– Точно это не известно… – улыбнувшись, сказала мама.
Она поднялась с кресла, по очереди поцеловала всех своих шалунишек и ушла. Сон победил утомленных героев. Только кресло еще некоторое время слегка покачивалось в темноте.