Хроника смертельной весны

Десмонд взял один из журналов «Пари Матч», валявшийся раскрытым на диване: – О ней?

Это была статья, посвященная Le Fond d’aide aux victimes de violence^[122], и на фотографии Жики была вместе с новой звездой балетной труппы Opera de Paris – Анной Королевой – недавно назначенной общественным куратором фонда.

– Вы следите за моей жизнью? – неприятно поразилась Жики.

– Вы особа публичная. А я читаю прессу. Итак?..

– Да, это она.

– Разве у нее есть дети?

– Ребенок не ее, вы это прекрасно понимаете.

– Но шантажируют Анну Королеву?

– Да.

– Не понимаю. Каким образом ее шантажируют чужим ребенком?

– Вы чудовище! – вспылила Жики. – По-вашему, Анне должно быть плевать на ребенка, раз это не ее собственное дитя? Не судите по себе!

– Ни в коем случае, – на его лице не дрогнул ни единый мускул. – Так чей же этот ребенок?

– Это дочь ее покойного мужа.

– Pardonnez?^[123]

– Это дочь ее мужа, – повторила Жики и пояснила: – жестоко убитого несколько лет назад здесь, в Париже, на площади Вогезов. Его застрелил один мерзавец.^[124]

– Дочь, значит, – пробормотал Десмонд. – Выходит, муж ее не был образцом супружеской верности…

– Это не ваше дело! Я вас спрашиваю – готовы ли вы помочь мне… и Анне?

– Чем ее шантажируют?

– Требуют, чтобы она отказалась и вернула то, что ей не принадлежит.

– Что она должна вернуть?

– Пока не знаю.

– От чего она должна отказаться?

– Неизвестно. Но у меня есть предположение.

– Любопытно было бы послушать.

«Проклятие, – Жики молчала, но мысли в ее голове проворачивались, подобно мельничным жерновам, с таким же неприятным скрипом. – Проклятие… Проклятие…. Во что я оказалась втянута… Во что я втянула Анну? Теперь мы зависим от этого ужасного человека. Но есть ли кто-то еще, способный помочь несчастной девочке? Где она, бедняжка, что с ней? Если б не она, я бы никогда, никогда не попросила о помощи такого мерзавца».

Десмонд тем временем не сводил с нее внимательных голубых глаз – но на его бесстрастном лице было невозможно прочитать его истинные чувства. Возможно, он сейчас испытывает сладостное злорадство от того, что она, Жики, оказалась зависимой от него?.. И зачем она тогда поддалась на уговоры? От этого человека исходила затаенная угроза – рядом с ним Жики чувствовала себя, точно у логова дикого зверя, коварного и опасного, тревога не отпускала ее ни на мгновение. Но выхода нет, и ей придется ему довериться.

– Некоторое время назад я предложила Анне занять пост командора в Палладе, – отчеканила она.

– Что? – недоверчиво усмехнулся он, вернее, попытался усмехнуться – не изуродованная шрамом сторона его рта просто изломилась в болезненную гримасу.

– Я предложила ей пост командора.

– И она согласилась?

– Она попросила время на размышление.

– Вот как? – он закрыл глаза, словно оценивая информацию. Потом спросил:

– Кто еще знает о ваших планах?

– Никто – покачала головой Жики. – знала Моник Гризар, Магистр Ордена. Но она умерла еще на Рождество.

– А кто ее заменил?

– Это закрытая для вас информация, – Жики покачала головой. Ей очень не нравились его вопросы. А он продолжал их задавать:

– Как Моник Гризар отнеслась к вашим планам?

– Это что, допрос? – возмутилась Жики. – С какой стати я должна обсуждать с вами дела Ордена?

– Но вы ведь пришли ко мне за помощью, мадам? Я ничего не путаю?

– Все это не имеет отношения к делу, – отрезала Жики.

– Как знать? Ведь то, что вы видите Анну командором вашего иезуитского Ордена, стало известно еще кому-то.

– Не факт, что от нее требуют отказаться именно от поста командора.

– А какие еще варианты?

Жики замялась… Она не была уверена, что Франсуа сделал Анне предложение – но как знать? Может кто-то из его семьи, достаточно высокопоставленный и подлый…

– Брачное предложение, От очень влиятельного человека.

– От кого – вы, конечно, мне не скажете?

– Не имеет значения. Просто поверьте – он очень важная персона.

– Принц Гарри? На черта ей сдался этот рыжий?

– Заткнитесь, наконец! – раздраженно приказала Жики. – Положение крайне серьезное.

Как ни странно, он повиновался, и уже без тени ерничанья, прокомментировал:

– Не думаю, что это предложение о браке. Нет, нет… выбрали бы другой способ – скандал в прессе, что-то такое… Скорее всего речь идет о предложении, которое сделали вы. Кто еще знает о нем? У вас же есть соображения на этот счет.

О да! Соображения у Жики, несомненно, были. Но как такое произнести вслух – это же все равно, что вынести приговор делу, которому отдана жизнь.

– Поставим вопрос по-другому, – Десмонд пошарил за диваном и извлек оттуда бутылку. – Хотите скотча, мадам?

– Налейте, – вздохнула тангера и, когда он протянул ей стакан, опустилась на диван. Сам Десмонд устроился со стаканом на полу, у стены. – Итак, поставим вопрос по-другому. На этот пост есть другие претенденты? И насколько влиятельные? Кто их поддерживает?

Жики не собиралась отвечать на его вопросы – еще не хватало! С каменным выражением лица, она смотрела куда-то поверх его головы. Наконец Десмонд понял, что его любопытство удовлетворять никто не будет.

– И вот еще что! – наконец добавил он. – Раньше вам не требовалась охрана – вы передвигались как простая смертная – одна, на такси…

– Не зарывайтесь! – проворчала она. – Я просто старая. Мне тяжело выходить из машины.

– Ну конечно! – фыркнул он. – Послушайте, мадам! Если я вам нужен…

– Иначе я бы не обратилась к вам. Более того, мне нужна срочная помощь. Каждая минута на счету. Иначе мы бы справились и без вас!

– Разумеется, – язвительно обронил он. – Итак, мадам, срочно купите лэптоп последней конфигурации, – он быстро написал что-то на обрывке бумаги. – И мне нужен мой собственный лэптоп.

Жики вопросительно подняла брови.

– Тот, который отобрали у меня при аресте.

– Никто вас не арестовывал. Вас поймали, как нашкодившего в курятнике лиса.

– Это всего лишь игра словами. Верните мой лэптоп.

– Понятия не имею, где он, – пожала она плечами. – Скорее всего, его уничтожили. Ведь залезть в него не удалось никому из всего нашего технического отдела.

Десмонд усмехнулся: – Да неужели? Так и поищите в этом вашем техническом отделе. И побыстрее. И пошлите кого-нибудь, чтоб купили то, что я написал. Но учтите, такая машина стоит примерно десять тысяч евро.

– Неважно, – Жики отдала приказ одному из своих людей, и тот бесшумно испарился. – И что теперь делать?

– Ждать. Но если вы не можете сидеть сложа руки, узнайте для меня мобильный номер девочки и его IMEI.

– Что, простите?

– Идентификационный номер. Даже если сим-карту вытащили, аппарат можно отследить по его IMEI. Хотя, скорее всего, телефон отключен, даже выкинут в Сену… Как пропала девочка?

– Она была с мамой в спортивном центре. Мама занималась в зале для взрослых, а ребенок – в детской группе. Вышла в туалет и не вернулась.

– Когда именно это произошло?

– Сегодня утром, между десятью и одиннадцатью.

– Во сколько похитители дали о себе знать?

– В семь тридцать вечера. Лиза как раз разговаривала с Анной.

– Лиза – это мать девочки?

– Да.

Десмонд задумался. Он молчал, а попутно его длинные пальцы бегали по клавиатуре «металлолома». Что-то, видимо, ему удалось из его недр извлечь, так как спустя несколько минут он удовлетворенно воскликнул: – Так я и думал!

– Что значит – так вы и думали? – подозрительно спросила Жики.

– Лиза Эвра, урожденная Гладкова, училась с Антоном Ланским в Московском университете, на юрфаке. Сейчас замужем за председателем совета директоров крупного банка Шарлем Эвра. Дочь Антуанетт, двенадцати лет, учится в le Lycée Des Francs Bourgeois в четвертом округе… Две недели назад сменили шофера, который возит маму и девочку по их нуждам. Они наняли некоего Андре Готье, он, кстати, был под следствием по подозрению в похищении людей в 2011 году, но обвинения сняли… Как неосмотрительно, однако, он что, этот банкир, вообще его документы не проверял?..

– Как вы все это узнали? – в шоке пробормотала Жики.

– Google, мадам…

– Никогда не поверю, что материалы уголовной полиции находятся в открытом доступе!

Десмонд пожал плечами: – Я бы не рискнул с этого допотопного агрегата ломиться на полицейские сайты. И десяти минут не пройдет, как к нам нагрянет группа захвата. Когда привезут мой лэптоп, мадам?..

– Я попросила его поискать, но ничего не обещаю. Терпение.

– Еще скотча, мадам?

– Пожалуй, – Жики протянула опустевший бокал. – Превосходный скотч. На какие деньги куплен?

– Я его украл, мадам. В Nicolas^[125] напротив.

– Какой кошмар! – ахнула тангера.

– Надо же мне что-то пить, – хмыкнул Джош. – И ей! – он обратился к Бриджит: – Правда, детка? You really enjoy jigging with such a cool guy as me, don’t you?^[126]

Лицо ирландки вытянулось, и она что прошипела по-гэльски.

Жики было открыла рот, дабы потребовать объяснений – английского она не знала, и поэтому не поняла ни вопроса Десмонда, ни реакции Бриджит – но тут на пороге появился ее помощник. В одной руке он держал большую коробку с огрызком яблока на крышке, а в другой – завернутый в прозрачную упаковочную пленку лэптоп. – Вот, мадам. Айтишники отдавать не хотели – они там пари заключили на тысячу евро, кто взломает защиту.

– Не видать им бабок, – злорадно буркнул Десмонд, сдирая упаковку с лэптопа. Он провел рукой по крышке, словно лаская любимую собаку. На его губах Жики впервые увидела искреннюю улыбку. – Ну, приятель, сейчас мы с тобой зададим жару…

…Наверно, ей снится сон. Сейчас она проснется и все будет хорошо – мама накормит ее завтраком, папа завезет на машине в школу, поцелует ее в нос на прощание. Тони рада, что в школу ее завозит папа – почти всегда, если только не уезжает по делам из Парижа. И тогда ее везет в школу Андре – странноватый дядька с внимательными глазами – неужели мама не видит, какие у него внимательные глаза? Такое ощущение, что он видит ее насквозь. Когда ее с мамой возил Жан, то в машине играла приятная музыка, мама улыбалась, Жан шутил, а ей всегда доставалась от него шоколадка, чем родители ее не баловали – мама вечно ворчит, что шоколад вреден для зубов и фигуры. Так вот – сейчас она откроет глаза…

Девочка таращилась в темноту, но ничего не могла разглядеть. Она чувствовала запах пыли и сырости – так пахнет в подвале их дома на авеню Фош – однажды она спускалась туда вместе с горничной Анастасией. Тогда в квартире погас свет, Настя вызвала электрика и отправилась вместе с ним в подвал – Тони она не оставила одну в квартире и взяла с собой. Но в их подвале горел свет, с ней была Настя. А сейчас девочка очень боялась – а больше всего потому, что совсем не помнила, как сюда попала. Она вышла из гимнастического зала в туалет, ее кто-то окликнул по имени и… все. Когда она пришла в себя, ее руки были связаны за спиной, также были связаны и лодыжки. Рот ей залепили скотчем, и она с трудом дышала…

Тони, девочка умная, много читала – и не только книги, а также газеты и интернет-новости – чего мама категорически не одобряла. Но в современном мире бороться с потоком негативной информации с помощью запретов – все равно, что сражаться с ядерными ракетами репеллентом от комаров. И поэтому девочка была в курсе существования педофилов, насильников и похитителей детей. И сейчас у нее не было ни малейшего сомнения в том, что ее украл вот такой урод. Она хотела крикнуть, но у нее вырвалось лишь жалкое мычание.

– Тихо, тихо, – вдруг услышала она спокойный ласковый голос. – Ты ведь хорошая девочка, не правда ли? Тебя учили, что взрослых надо слушаться?

Девочка услышала, как щелкнула зажигалка и тьма, окружавшая ее, немного рассеялась. Но говоривший находился за ее спиной, и поэтому она никого не увидела.

– Молчишь? – продолжил голос. – Это хорошо. Дети должны говорить только тогда, когда им разрешают взрослые. Хочешь пить? Кивни.

Тони затрясла головой и тут же услышала звук, будто кто-то наливал воду в стакан. Чья-то рука сорвала липкую ленту с ее рта. Тони взвизгнула.

– Тихо! – приказал голос. – Будешь шуметь, я сделаю тебе больно. Пей!

К губам Тони поднесли стакан, и она стала, захлебываясь, торопливо пить. Но только стакан был убран, как она отчаянно закричала: «Помогите!» и тут же рот ей зажала грубая рука: «Ах ты, маленькая сучка! – в голосе не осталось и следа от ласки, звучавшей минуту назад. – Будь моя воля, я бы тебя прямо сейчас…»

Он озвучил, что бы он с ней сделал, и Тони инстинктивно сжалась: из общения с одноклассниками она уже знала, откуда берутся дети, что их рождению предшествует и разнообразный vocabulaire^[127], который этот процесс описывает. Голос высказался совершенно недвусмысленно. Вероятно, ей следует вести себя тише.

– Есть хочешь?

Девочка покачала головой. Есть совсем не хотелось, ее слегка подташнивало и единственное, чего она страстно желала – попасть домой, к маме.

– Я принес тебе гамбургер, – Тони почувствовала неприятный запах фаст-фуда. – Ты любишь кока-колу?..

В то же время, Москва, Петровка, отдел убийств.

Наконец-то Глинскому удалось получить записи камер наружного наблюдения на въезде в дачный поселок. Чудесным образом они отыскались в архиве дирекции. Как же он не изъял их полтора года назад? Но тогда уголовное дело быстро прикрыли и отправили в архив. Чего уж там, поморщился Виктор, зачем лукавить перед самим собой? Он был так разочарован тем, что Олег Рыков вновь ускользнул от него – пусть даже и мертвый – что ему было просто недосуг. Грандиозная ошибка! Как же они накосячили полтора года назад – чистое везенье, что дирекция поселка хранила записи так долго…

И вот он просматривает данные с видеокамер за 12 ноября позапрошлого года. Нудное, надо сказать, занятие…

14.18 – у шлагбаума – черный, точно ворон, «Инфинити». У него даже пропуск проверять не стали – шлагбаум услужливо поднят. Водитель, однако, благодарно мигнул фарами и покатил себе дальше.

15.03 – у шлагбаума – корейский внедорожник SsangYong Actyon. Номер заляпан грязью и не читается. Лобовое стекло затемнено. Охранник выходит из будки и проверяет пропуск водителя. Пропуск, видимо, у водителя в порядке, так как кореец беспрепятственно пропущен на территорию элитного поселка.

15.14 – к поселку подъезжает голубая «Победа». У Виктора от удивления глаза на лоб полезли – откуда здесь это допотопное транспортное средство? Однако, сверившись со списком проживающих на территории, он нашел фамилию известного коллекционера раритетных авто советского времени.

15.55 – к шлагбауму подруливает лихая блондинка на «Мустанге». Тоже – никаких позывов проверить у нее пропуск. Значит, своя. Виктор заглянул в список – Потоцкая Э. П. Кокетливо помахав обитателю будки, блондинка удаляется в сторону заката.

16.13 – Глинский напрягся – белый «Сааб» Мигеля Кортеса, предположительно – земля ему пухом! Охранник вразвалочку покидает будку – документы проверены, Сааб пропущен с вежливым кивком – машина дорогая, очевидно, что новая. По разумению опытного охранника, хозяин – человек небедный, скорее всего, влиятельный. За лобовым стеклом просматривается водитель – это явно Кортес, рядом с ним – Анна Королева – бесстрастная камера оказалась в состоянии передать напряженное выражение ее лица.

18.40 – «Сааб» покинул поселок. Водителя уже не было видно, но Виктор знал – за рулем была Анна Королева, на заднем сиденье истекал кровью Сергей Булгаков и плакала его жена….

Итак, по словам свидетелей – Сергея и Екатерины Булгаковых, Олег Рыков уже находился в подвале дома, когда вся компания приехала расправиться с ним. А биллинг звонков показал, что сообщение от Кортеса Булгаков получил в 14.06. Навряд ли испанец стал бы вызывать Булгаковых, не удостоверившись, что жертва доставлена в нужное место. Самому Кортесу никто не звонил, но кто знает, какой способ связи у него был предусмотрен на экстренный случай? У него вполне мог быть мобильник с неавторизованной сим-картой. Если предположить, что не было никакого резона держать Рыкова в подвале чужого коттеджа лишнее время, то можно сделать вывод – в Серебряный бор Олега Рыкова могла доставить только одна из этих машин: кореец, «Инфинити», «Мустанг» или «Победа». «Какая тебе нравится больше?» – поинтересовался внутренний голос с ехидцей.

Больше всего ему нравился кореец – он единственный был чужаком. «Победа», «Мустанг» и «Инфинити» принадлежали жителям поселка. Двое из них – коллекционер и директор крупной фирмы обитали там постоянно, блондинка же появлялась наездами, то одна, то с семьей. Итак, кореец. В журнале записей Виктор нашел его номер. Но, похоже, на этом его везение исчерпало свой потенциал – номер оказался поддельный…

– Куда же делись трупы?.. – Виктор в задумчивости потер подбородок.

– Я не брал, – поглощенный работой, Виктор не заметил напарника, появившегося в кабинете.

– Я тоже, – пробормотал майор. – Но кто-то же их вывез…

– Определенно, – капитан отчетливо помнил, как они сидели и кофейничали в компании старой дамы, в то время как в Серебряном бору бывшие друзья мочили друг друга. – Ведь Рыкова и Кортеса мы не нашли, разумно предположить, что их оттуда увезли. Не знаю, кому могли понадобиться их трупы, но ведь кто-то их забрал – ведь так? Не вознеслись же они на небеса прямо из коттеджа?..

– Это сейчас шутка была? – пробурчал Виктор, но не признать Женину правоту не мог. – Во сколько мы прибыли на место, не помнишь?

Зимин почесал затылок: – Та-ак, дай – ка сообразить… Около восьми. Проверь по записи!

– Сейчас… Так, вот и мы…

На экране – их полицейский «Форд» с включенной мигалкой. На счетчике – 20.05.

– Значит, Рыкова и Кортеса вывезли оттуда до восьми… Итак, что у нас там дальше?..

– Пролистай немного обратно… Ага!

В 19.15 у шлагбаума появился автофургон «Фольксваген» – ярко-оранжевого цвета, с надписью – «Мосгаз» по правому борту.

– «Мосгаз», – пробормотал Виктор. – То, что доктор прописал!

– Что? – переспросил Женя.

– Ну, «Мосгаз», известное было уголовное дело в 60-х годах^[128]. Даже сериал неплохой сняли….

– Да, грамотное прикрытие, – согласился Зимин. – Имеет право проезжать на режимную территорию. Во всяком случае, в такой вот поселок – без проблем.

И впрямь, охранник, даже на документы водителя не взглянул – поднял шлагбаум и «Фольксваген» беспрепятственно проехал…

– Осталось посмотреть, когда он выехал, – пробормотал Виктор.

– Так смотри! – усмехнулся Зимин.

«Мосгаз», видимо, справился с проблемой весьма быстро – спустя двадцать три минуты вернулся к шлагбауму – и, как только охранник поднял его, стартовал с места, словно участвовал в ралли Париж-Даккар. Над кабиной водителя загорелся желтый проблесковый маячок, и автомобиль стал удаляться с бешеной скоростью… А следом за ним, кстати, свалил и кореец – охранник даже не стал опускать шлагбаум.

– Ага! – произнес Зимин. – Все ясно.

– Что тебе ясно? – пробурчал майор.

– Их вывезли в «Фольксвагене». А на корейце ехал сообщник. Или сообщники.

– Не факт.

– Факт! Пошлем запрос в «Мосгаз»! Сто пудов, никого они в Серебряный бор в тот день не присылали.

Виктор понимал, что капитан, скорее всего, прав. Но признаться себе в этом было непросто. Он позволил себе небрежность – а если уж быть до конца откровенным – преступную халатность – и этот факт будет невозможно оправдать в глазах руководства – да и в собственных глазах в первую очередь.

– Надо попробовать отследить этот фургон – судя по всему, он рванул дальше с недозволенной скоростью. Наверняка засветился на камерах слежения, и скорее всего, никто счета за превышение скорости не заплатил…

Ах, как он ошибался! На номер фургона было выписано три штрафа за превышение скорости, и все три были аккуратно, в срок оплачены. Несмотря на то, что номера на «Фольксвагене» принадлежали совершенно другому транспортному средству.

– «Форд Фокус – 2». Владелец – Мстислав Жилин. Оплатил не моргнув глазом три штрафа по пятьсот рублей за 12 ноября 2012 года.

– Интересно. Давай-ка смотаемся к нему по-быстрому…

Мстислав Жилин оказался здоровым мужиком под два метра ростом, с низким, гудящим голосом.

– Почему вы не опротестовали штрафы? – спросил майор, когда Мстислав пригласил их в квартиру и даже налил по рюмке коньяку. Опера отказываться не стали – так располагал к себе этот великан.

– Твою мать! – прогудел Мстислав. – Да пока их опротестуешь – облысеешь! Я как-то пытался бодаться с этими деятелями из ГАИ… или как их там… ГИБДД…. Проще доказать, что ты не израильский шпион…

Глядя на Мстислава, с его чисто славянской внешностью, опера ухмыльнулись его выразительному сравнению.

– Я убил хренову кучу времени на стояния по очередям, поиск справок и документов… Да пропади все пропадом! Пусть подавятся своими штрафами, суки. Мне они и до того приходили. Похоже, кто-то изготовил дубликаты моих номеров. Никому ничего не докажешь, блин…

– Так и платите?

– Так и плачу. Пусть подавятся. Еще не хватало, чтоб меня на границе тормознули. Ну, если в отпуск соберусь. Хотя, какой тут отпуск…

– А кем вы работаете?.. – спросил Зимин на всякий случай.

– Я врач, – ответил Мстислав. – Хирург.

– Ты бы стал вот так оплачивать несправедливые штрафы? – как бы между прочим, поинтересовался майор у напарника, когда они покинули квартиру Жилина.

– Вряд ли, – скривился капитан. – Уж я бы объяснил им, насколько они неправы.

– Вот, вот, – закивал Виктор. – Так что странно все это….

– Ты знаешь, – Зимин, однако, говорил не очень уверенно, – моя сеструха уже который год платит налог за машину, проданную пять лет назад. Лениво ей в налоговую ехать…. Так что люди разные. Кто-то за копейку удавится, а кому-то вот времени жалко тратить на всю эту х-ню…

– И все же, неплохо бы этот фургон найти…

– Где ж его найдешь-то? – вздохнул Зимин.

– А ты постарайся.

И Зимин постарался. Он отправил запросы на все таможенные пункты, через которые могли бы ввезти в Россию фургон данной модели. Послал запрос также и на завод в Калуге. Технический отдел специально для него написал программу отслеживания автомобилей по России, смены их владельцев и номерных знаков. Глядя на напарника, вперившего красные глаза в монитор, рассеянно жующего бутерброд и запивающего его растворимым кофе, Виктор, собираясь домой, спросил: – Ты когда душ принимал в последний раз? И рубашку менял?

– А? Что? – Женя даже головы не повернул.

– Ясно, – Виктор покопался в карманах куртки Зимина, нашел ключи от его квартиры и сообщил: – Я сейчас заеду к тебе, соберу чистую одежду. Что-нибудь еще привезти?

– Порножурнал, – буркнул Женя. – Отстань, я занят.

– Понятное дело, – вздохнул майор. – Жди, скоро вернусь…

Но как раз в тот момент, когда Виктор пытался найти в бардаке женькиного шкафа чистые носки, раздался телефонный звонок:

– Я его нашел! – торжествующе вопил Зимин. – Ты прикинь – я его нашел! Он на стоянке в Мытищах!

– Скоро приеду, жди. – Виктор кинул взгляд на часы – шесть вечера, в принципе, можно скататься в Мытищи.

…Да, знакомая машина, – диспетчер еле глянула на удостоверения оперов. – Эй, Володька! – крикнула она куда-то вглубь гаража. – Отведи товарищей на стоянку, покажи им «Мосгаз».

– Пока мы будем ходить с Володькой, – заявил Глинский, – подготовьте-ка мне всю документацию по этой машине. И, скорее всего, нам придется ее отогнать к нам для экспертизы.

– Ну, не знаю, – с сомнением проворчала диспетчер. – Не думаю, что директор разрешит.

– С директором мы договоримся, – успокоил ее майор. – Принесем ордер, все как полагается…

С виду автомобиль был именно тот, который засветился на камерах. Опера помялись, повздыхали, и Зимин полез в карман за «джентльменским набором» отмычек. Пара минут борьбы с замком и должностными инструкциями – и кабина открыта. Бегло ее осмотрев, опера не нашли ничего, но, когда взломали дверь служебного отсека, озадаченно переглянулись.

– Ты когда-либо видел нечто подобное? – Виктор достал сигареты и похлопал по бокам в поисках зажигалки.

– Не приходилось… Ну и «Мосгаз»…

– Как ты думаешь, на что это похоже?

– На мобильный госпиталь, – брякнул Зимин первое, что пришло в голову.

– Н-да…

Салон фургона был напичкан медицинским оборудованием – не самым современным, но вполне приличным: компактный операционный стол с лампой, наркозный аппарат, ИВЛ^[129], дефибриллятор, электрокоагулятор и еще девайсы, названий которых Виктор не знал. Все казалось идеально чистым, и опера даже постеснялись лезть в салон в грязной уличной обуви.

– Н-да… – протянул майор многозначительно.

– Наш клиент, – пробормотал Зимин. – Нам бы его и вправду на экспертизу отогнать.

– Видишь ли, – возразил майор, – это я так, диспетчерше пообещал ордер и все такое… А кто мне его даст и на основании чего? И потом – вдруг его хозяева явятся? Не хотелось бы спугнуть.

– А ты что, здесь пост собираешься оставить? – удивился Зимин. – Или сам будешь в засаде? На меня не смотри, я – пас.

– Нет, смысла нет… – Виктор полистал документы, принесенные диспетчером. – По документам, этот автомобиль принадлежит Фонду помощи жертвам насилия. Неудивительно, что он так оборудован. Фонд регулярно вносит арендную плату за стоянку. В последний раз им пользовались пару недель назад…

– А в интересующее нас время? – с нетерпением спросил капитан. – 12 ноября 2012 года.

– Сейчас.… Да, в 18.51 машина выехала со стоянки и вернулась около полуночи.

– Смотри, что получается. Королева покинула поселок в 18.40, а мобильную операционную дернули в 18.51. Вернее, надо было ж еще позвонить, организовать, и тэдэ и тэпэ… Полагаю, Гаврилов ее и вызвал.

– Надо бы экспертов сюда, – решил Виктор. – Попрошу Мишаню приехать. Пусть соскобы возьмет хотя бы.

– На вид тут стерильно, точно…

– Точно в операционной, – хмыкнул Виктор. – Но Мишаня знает, где искать.

Миша Шенберг действительно знал, где искать – в сочленении частей тонкой аппаратуры, под прикрученной к полу ножкой операционного стола, на тумблере одного из переключателей системы ИВЛ. Спустя несколько часов он дал заключение – обнаружены следы крови трех человек, один из них – Олег Львович Рыков. Двоих идентифицировать не удалось. ДНК Мигеля Кортеса в фургоне не оказалось – а, следовательно, его там и не было.

– Дорогая, вы твердо уверены, что не следует обратиться в полицию? – Франсуа привез Анну на улицу Жирардон, и теперь она пыталась приготовить кофе на кухне, но у нее ничего не получалось, она роняла фильтры для кофемашины, чайные ложечки, рассыпала сахар… Но когда из ее дрожащих рук вылетела фарфоровая чашка и разлетелась на мелкие осколки, Альба подошел к ней и, обняв обеими руками, прижал к себе:

– Милая моя, успокойтесь, ради бога. Я подключу свою службу охраны.

– Нет, не надо, – взмолилась она, но от рук его не освободилась, а прижалась лицом к его груди. – Я боюсь навредить девочке. Она – единственное, что осталось от Антона, – и, произнеся это имя, она не выдержала и разрыдалась: – Я не прощу себе, если стану причиной ее смерти – как стала причиной смерти ее отца…

– Анна, прошу вас… – он коснулся губами ее макушки. – Ответьте мне на вопрос.

– Вы хотите спросить, люблю ли я его?..

– Нет. Я вижу, что любите.

– Вы так спокойно об этом говорите? – тихо спросила она.

– А что толку возмущаться? Что от этого изменится?.. Я хотел спросить не об этом. Ваш страх как-то связан с работой в Фонде?

– В Фонде?.. Вы говорите о Фонде Моник Гризар? О нет!

– Тогда я уточню. Только не пугайтесь.

– Я уже испугалась, – всхлипнула Анна. – Франсуа, вы меня пугаете.

– И все же я спрошу. Ваш страх связан с предложением, которое вы получили от мадам Перейра не так давно?

– Что?! – Анна была поражена. – О чем вы говорите?

– Я говорю о Палладе. Что ты замерла? – Альба впервые перешел на «ты». – Не бойся. У меня давние отношения с организацией Моник. И мадам Перейра советовалась со мной, прежде чем предложить тебе должность командора.

– Не верю своим ушам, – выдохнула Анна изумленно. – Вы… ты и Паллада?

– Почему ты так удивлена? Бофоры и Альба в давнем родстве, еще с конца семнадцатого века. Пейнета, с которой ты танцуешь Китри, была подарена моим предком его невесте – Катрин де Бофор. Ты не знала?

– Нет, – Анна отстранилась. – То есть, ты – один из рыцарей?

– О нет! – Франсуа рассмеялся. – Это мне не по рангу. Я никогда не работал в поле. Как, впрочем, и ты.

– Так кто же ты?

– Я – маршал.

– Кто?! – сказать, что Анна была потрясена, значит было не сказать ничего.

– Ты не знаешь, кто такой маршал? Это…

– Я знаю, кто такой маршал! Это высший военный чин. Но Паллада не военная организация.

– К сожалению, иногда нам приходится воевать и тем тяжелей эта война, что она тайная.

– Я не понимаю… – она приложила ладонь ко лбу.

– Ты расстроилась…

– Расстроилась?! Я…

– Ты расстроилась, – повторил Франсуа и поднес к губам ее руку. – Лучше я сварю кофе. Я умею варить отличный кофе. Нам не стоит продолжать этот разговор.

– Еще как стоит! Пожалуйста, не скрывай от меня ничего! – умоляюще воскликнула Анна. – Так что ты говорил о тайной войне?

– Она продолжается уже много лет. Тони – не первая жертва.

– Жертва! – воскликнула Анна в отчаянии. – Значит, ты уверен, что нам ее не спасти.

– Я надеюсь на лучшее. Если от тебя ждут отказа, то, видимо, планируют сохранить ей жизнь. Иначе, где гарантия, что ты оставишь свой отказ в силе?

– Франсуа, я в безвыходном положении.

– Безвыходных положений не бывает – это одна из непреложных истин Паллады. Порой приходится принимать крайне неприятные решения. Как на любой войне.

– Значит, все же война? Только этого не хватало! – Анна встревоженно сжала руки. – Но чем ты занимаешься в Палладе в мирное время?

– Ты в курсе, что у слова «маршал» есть еще значения? Например, в США так называют шерифа, надзирающего за законностью деятельности судов и за исполнением приговоров. Это мои функции в мирное время. И именно по этой причине я живу в Париже более десяти лет.

– То есть ты – маршал уже десять лет?

– Двенадцать, если быть точным.

– И кому ты подчиняешься?

– Никому. Я над организацией. Даже Магистр мне не указ.

– А ты можешь приказать Магистру?

– Теоретически могу. Если сочту его действия неправомерными, не соответствующими Уставу. Но за весь срок моего маршальства такое случилось лишь однажды.

– Когда?

– Два года назад, – Альба сделал паузу, а затем продолжил довольно сурово:

– Когда один из командоров воспользовался рыцарями Ордена в личных целях.

Анна ощутила, как ее мгновенно прошиб пот. Она не могла отвести взгляд от спокойного лица Франсуа. Наконец он смягчил тон: – Что же ты молчишь? Не спрашиваешь, кто был тем командором?

– Я знаю, – отважно заявила Анна. – Это была мадам Перейра. Она просила за меня мадам Гризар. Значит, ты все обо мне знал.

– Не все, – Альба покачал головой. – Но, конечно, я следил за тем, что ты делаешь. Когда я выразил Моник недовольство, она нашла аргументы, которые меня почти убедили.