Этот демон мой!

Волны жара, холода и опять жара накатывали одна за другой. А за ними следовали удары чистой энергии, иногда заменявшейся молниями. Три метра, между ними какие-то три метра, но Аш преодолевал их по сантиметру. Огонь, до этого не представлявшийся опасным, снимал хитиновую броню слой за слоем, холод делал шипы ломкими, и они разрушались от энергетических ударов. Запах паленого мяса, идущий от него же, отвлекал. А боли почти не было. Точнее, она была, но весь мир демона сжался до одного серебристого шара в руках человека. И человек, чувствуя, что не справляется, отступал. Один шаг Аша вперед и два шага человека назад. Но комната не бесконечна, вот только хватит ли сил дойти?

Вокруг все плавилось. То, что могло гореть – горело. Сесиль с трудом удерживала щит над собой и над отцом, но тот не спасал полностью. Отголоски ударов доносились и до нее, пусть Аш из кожи вон лез, чтобы не позволить протектору ее зацепить. И кожи этой не теле демона оставалось все меньше.

Броня отходила кусками вместе с ошметками плоти. Демон превратился в один большой ожог, который оставляли и огонь, и дикий холод, который и охотницу пробирал до кости.

Не справится. Замирис сильнее, и он правда мстит, с садистским удовольствием направляя очередной удар. Ее силенок слишком мало, чтобы помочь, а о том, чтобы снова воспользоваться их с Ашем связью, не может быть и речи. Его силы также на исходе.

Стены идут трещинами, слишком толстыми, чтобы заподозрить только штукатурку. Трескается сам бетон. Движение Сесиль скорее улавливает, слишком много всего вокруг, но жар стихает, и холод за ним не следует. А Аш срывается с места и наваливается на и без того лежащего протектора.

Леонидас сразу понял, что пахнет жареным. А потом запахло на самом деле: демон пылал, его кожа, точнее, уже мясо, раз кожи не осталось, тлело. Но он шел вперед и охотник не мог не восхищаться им. Знает, что идет на верную смерть, но не сдается.

Металлический шар за минуту в руках выпил его до дна, даже на то, чтобы встать на ноги, сил не нашлось. Наверное, потом будет плохо и отлеживаться придется долго: все-таки, подобные трюки нельзя выполнять за счет жизненной энергии. За счет жизни вообще ничего нельзя делать, каждое такое воздействие сокращает ее на несколько лет. Но тут выбирать не приходится: или пяток лет, или вообще ничего. Нетрудно догадаться, что протектор убьет их, стоит ему разделаться с демоном.

Копье формировалось нехотя, сначала какое-то неплотное, зыбкое, пришлось добавить еще энергии. В ушах зазвенело… а, нет, это чудом оставшееся стекло лопнуло. Значит, можно смело вливать себя в оружие, не боясь отключиться раньше, чем копье будет готово. Не промахнуться бы еще, а то в глазах плывет…

Попал. Леонидас по стене поднялся на ноги. Он бы сам был благодарен кому-нибудь, кто добил бы его из жалости, не пришлось бы вставать и тащиться вперед. Проверять, сдохла ли эта сволочь, или надо помочь демону его добить. Не сестру же просить, а отец, лежащий неподалеку – вся семья в сборе – сам не помощник.

Сесиль бросилась вперед, замерев в двух шагах, опасаясь подойти и сделать хуже. Или увидеть, что Аш мертв. Второй вариант казался страшнее, но демон захрипел и перевернулся. В его правой руке, вернее, в обугленной конечности, когда-то бывшей рукой, лежал Замирис. Сейчас он казался не грозным, а каким-то опустевшим. Силы, раньше буквально распиравшей тонкий металл изнутри, больше не ощущалось.

Протектор был мертв: пустой взгляд в потолок и неестественно вывернутая шея. Их связь оборвалась, и артефакт вновь затих, замер в ожидании того, что будет.

Сесиль медленно наклонилась к демону, опустившись на колени. Живой. Пока живой, но сколько продержится? Одна сплошная рана. Охотница закусила губу, чтобы не разрыдаться, но слезы все-таки выступили и девушка с силой вытерла их. Нельзя отвлекаться на мелочи, нельзя. Нужно что-то делать, не стоять столбом. Только что тут сделаешь?..

– Лиль, – демон осторожно коснулся жесткими, покрытыми коростой пальцами ее щеки, стерев слезы. – А ведь ты действительно меня поймала…

Слезы покатились сильнее, девушка прижала своей ладонью его слабеющую руку. Одного взгляда на Аша хватало, чтобы понять – он не жилец. Никакая хваленая демоническая регенерация не восстановит такие повреждения.

– Отпусти его, – Леонидас, покачиваясь, стоял рядом, с уважением глядя на демона. – Не мучь, он вернется к себе и отлежится.

– Но как же…– Сесиль все понимала, но второй раз нельзя вызвать одного и того же демона. Еще ни разу не получалось…

– Делай выбор: или он умирает здесь, или возвращается и живет дальше у себя.

– Я люблю тебя, – девушка в последний раз поцеловала окровавленные, разбитые губы. – Я поймала тебя и между нами нет неисполненных клятв и обещаний.

Голос дрожал от слез, окончание фразы почти не слышно, но слова сказаны и никаких якорей у демона в этом мире больше не существует.

– Я сделаю все сам, – брат отодвинул охотницу как можно дальше, боясь, как бы она не наделала глупостей. Спасти демона можно, лишь отдав ему свою жизнь. Этот бы не принял, он не для этого так рисковал собой, подставлялся и, в конечном итоге, попался, но кто знает, на что способны влюбленные девушки?

Ритуал экзорцизма не требует много энергии. Его знает каждый служитель и почти каждый способен его осуществить, но единицам доводится применять его на деле. Как правило, только судьи Протектората могут выносить приговор об изгнании и тут же его исполнять. Леонидас же сейчас должен изгнать высшего демона, который, встреться они один на один в его здоровой форме, точно стал бы последним противником молодого человека. В одиночку с таким не справится ни один охотник. А уж изгнать высшего – непосильная задача для неподготовленного рядового служителя Протектората. Но демон находился на последнем издыхании, нужно было спешить. И зазубренные слова монотонным потоком полились, заполняя комнату.

– Ин аэтернум… – Навечно. Заключительная ритуальная фраза. И Бездна медленно раскрывает объятья для своего сына.

На секунду Аш хватает охотника и что-то говорит, Леонидас молчит в ответ и отходит, обнимая рыдающую сестру за плечи. Последние мгновения, последний взгляд, и демон вспыхивает, поглощенный пламенем, чтобы, как феникс, воскреснуть в родном мире, не оставив здесь после себя ни пепла, ни волоса, ни капли крови – Бездна забирает все со всех уголков этого мира, не оставляя людям ничего. Чтобы точно и наверняка.

– Все закончилось, – Леонидас прижал к груди плачущую девушку, понимая, что у него нет для нее нужных слов. Все будет хорошо, может быть, когда-нибудь. Хорошо, но уже ничего не будет, как прежде. – Давай дадим о себе знать, а то волнуются все.

Поздно волноваться, на самом деле. И скоро последний этаж заполнился людьми, среди которых, как ни странно, был и Эрик. Потрепанный сильно, как и они сами, наверное, но живой. Отца привели в чувство, и пока он мало на что способен, говорит с трудом, но появившиеся медики обещали, что скоро оклемается. Потом их куда-то везут, и охотница боится отпускать руку брата. Ему тоже досталось, но Лёнька, как обычно, шутит и отмахивается от помощи. Хорошо, что его не слушают и запихивают в медицинский спецкар. Видимо, у него тоже нет сил сопротивляться.

В госпитале к появлению мамы Сесиль все-таки нашла в себе силы успокоиться, ведь в итоге все близкие пусть и не невредимы, но хотя бы целы. И Аш останется жив. Только все равно отчего-то очень больно.

Эпилог

Двадцать второй день рождения Сесиль Андерфер встречала в небольшой квартире одна. Друзья звали развеяться, но она отказалась, даже причин не назвала: не хотелось юлить и обманывать. Эрик звонил. Бывший напарник звонил еще долго, почти полгода после того случая, пытался извиниться и заново наладить отношения. А потом все-таки сдался, ограничившись поздравлениями на праздники. Прав был Лёнька, не везет ему с девушками. Хоть должность ловчего сохранил. И карьеру ему прочили выдающуюся, проявить себя в операции с высшим демоном он сумел. И Альфред Андерфер, наверняка, посодействовал в благодарность за спасение дочери. Новый протектор умел отдавать долги и быть благодарным.

Папа приехал первый, он всегда вставал и выезжал на работу раньше всех, а с назначением на новую должность и подавно превратился в жаворонка, плавно переходящего в сову. Но сегодня отец явно намерен опоздать на службу.

– С днем рождения, Сесиль, – Альфред протянул дочери коробочку с тоненькими и изящными цепочками: подвеска, браслет и длинные серьги. – Ты у меня стала большой, умной и красивой, осталось самое главное: стать счастливой.

– Спасибо, пап, я постараюсь…

Они оба знали, что это ложь. Сесиль не старалась. И пусть жизнь вошла в колею, имелось одно обстоятельство, которое не оставляло девушку. Но каждый раз на любой праздник отец желал именно счастья.

Мама забежала следом с объемной коробкой. У Эллы для дочери имелся один тип подарков: одежда, на этот раз красное платье.

– Надо выглядеть ярко! – велела мама. – Надень его, а вечером нас ждет праздничный ужин. И никаких “нет”!

“Нет” Элле говорить бесполезно, проще согласиться, так как если папа ограничивался пожеланиями, то мамин напор и стремление осчастливить дочь сравнимо только с локомотивом. Два-три молодых человека в месяц, то подходящих маминых коллег, то сыновей подруг, то преподавателей из Школы, стабильно ужинало или обедало в их доме.

Первое время мама даже брала билеты в театр, а потом резко заболевала и присылала вместо себя “кого-нибудь”. Кто-нибудь почему-то оказывался симпатичным молодым человеком с букетом цветов. После третей такой подставы Сесиль наотрез отказалась ходить с мамой куда-либо. Вот только ужины с обедами периодически приходилось терпеть.

Последним, когда Сесиль успела и одеться в платье (не красное, обычное синее), и расчесать и заплести длинные, отросшие до лопаток, волосы, постучал Лёнька. Брат, сам недавно отметивший тридцатилетие, по-прежнему оставался “завидным холостяком”. Чему там можно завидовать, сестра не понимала, но с тех пор, как девушка стала жить отдельно и реже со всеми видеться, их отношения стали ближе. Не ближе даже, а взрослее. Видимо, Леонидас все-таки понял, что его маленькая сестренка немного подросла. К тому же, брат был там и прошел с Сесиль самый сложный момент ее жизни. И за то, что потом на всех разбирательствах он защищал и сестру, и Аша, девушка испытывала непомерную благодарность.

– С днем рождения, – Лёнька мялся на пороге с букетом и небольшой яркой коробкой, перевязанной красной лентой, с открыткой под пышным бантом. Все это Леонидас как-то неловко впихнул сестре и поцеловал ее в щеку. – Поздравляю, сестренка. И тоже желаю тебе счастья.

Он говорил искренне. Такой великовозрастный раздолбай с виду, он, когда надо или когда дело касалось семьи, становился неизменно серьезным.

– Извини, что так поздно.

– Да ладно, утро только началось, – маленькая стрелка часов едва доползла до девяти.

– Но мне все равно пора. Вечером увидимся, – брат подмигнул и вышел, проигнорировав лифт, направился к лестнице.

С тех пор, как куклы и прочие игрушки потеряли статус лучшего подарка, Леонидас традиционно дарил всякую дребедень: ароматические свечи с подсвечниками, статуэтки, чайные пары – все, что потом ставилось в шкаф и раз в год протиралось от пыли.

На этот раз в коробочке лежали наручные часики, небольшие и изящные, как раз на тонкое запястье. Первый удачный подарок лет за десять. Обыкновения подписывать открытки брат не имел, так что, раскрывая сложенный картон с красивыми цветами и витиеватой,  тисненой серебром надписью “С днем рождения, сестра!”, Сесиль ничего не ждала, поэтому едва не выронила открытку из рук.

Внутри корявым, но разборчивым почерком брата было написано одно слово. Всего одно слово…

Девушка бросилась к окну, успев заметить, как Лёнька выходит из подъезда многоэтажки и запрыгивает на байк. Открыв неслушающимися руками створку, Сесиль выкрикнула, боясь не успеть:

– Спасибо!

Брат уже в шлеме поднял голову и махнул рукой, после чего с резкого старта выехал из двора на дорогу.

Бережно положив открытку в сумочку, надев туфельки и подаренные часы, именинница выскочила на улицу, даже не проверив, все ли она выключила и закрыла ли дверь. Потому что у нее в руках был лучший подарок в ее жизни. И вообще, произошло лучшее событие после окончания того злосчастного дела о высшем демоне.

Судебный процесс прошел громко с множеством обвиняемых, чьи чины, регалии и заслуги заняли целый том многотомного дела. А обвинения заняли еще два тома. Злоупотребления, коррупция, пособничество – самые легкие из них. Нашлись места и убийствам, и продаже живого и разумного товара… Много чего всплыло на суде, а о чем-то предпочли умолчать. Например, о том, как высший демон спас одну охотницу и целый мир едва ли не ценой собственной жизни. И чистку среди демонов провели по-тихому, без лишнего шума.

Отделения призыва и первичного взаимодействия Центра демонологии традиционно находились за чертой города, во избежании эксцессов. Ничего серьезного за время работы в нем Сесиль Андерфер, обеспечивающей безопасность демонологов-теоретиков, за без малого полтора года работы не случалось.

В охотницы Сесиль больше не рвалась, пусть и предлагали, убедившись в ее невиновности, а еще в фантастическом чутье. Идти в теоретики тоже не хотелось, вот и пошла младшая Андерфер работать с “призывниками” – так называли недавно пришедших в их мир демонов.

Сотни раз девушка наблюдала ритуалы вызовов, примерно пятая часть из которых оказывается удачной. Но ни разу, зная теоретическую часть, не проводила их сама.

В лаборатории с пентаграммой копошились демонологи, готовящиеся к очередному ритуалу. Сесиль не требовалась особая подготовка, у нее имелся ключ, осталось всего-то напитать силой контуры, а остальное было подготовлено до нее.

Наверное, будь подготовка чуть дольше, или она, тихая, скромная, по мнению коллег, девушка, менее благонадежна, ее бы остановили сбежавшиеся люди. Но после того, как столб пламени ударил в защищенный потолок, ничего отменить, прервать и исправить уже было нельзя. Всем оставалось наблюдать и ждать, почувствует ли какой-нибудь демон призыв? Откликнется ли? И что за демон, в случае успеха, к ним придет?

Но такого не ожидал никто, только одна девушка, у которой сегодня двадцать второй день рождения.

Силуэт, проявляющийся в огне, становился все более четким, материальным и узнаваемым. Таким родным.

Ремидальаш, выший демон, которого не могут сковать никакие печати и ограничения. Прекрасный в первородном огне, не скрывающий свою истинную суть и такую силу, что у всех присутствовавших захватывало дух, и настолько же опасный. Прекрасно опасный.

В пламени вызова, с отросшими за два года вьющимися волосами и рубиново-красными глазами, он не мог не вызывать восхищения, сменяющегося ужасом и паникой, стоило ему сделать первый шаг за пределы пентаграммы, не способной сдержать демона такого уровня. Завыла сирена тревоги, вспыхнул контур защиты, кто-то крикнул Сесиль: “Беги!”. Но девушка стояла, не шевелясь, завороженно наблюдая, как демон шаг за шагом приближается к ней, изучая ее, повзрослевшую и, на первый взгляд, изменившуюся, а на деле такую же маленькую и трогательно-хрупкую, чистую и светлую.

Идеальная добыча для любого демона.

Наверное, со стороны происходящее казалось нереальным, когда сильнейший демон опустился перед маленькой человеческой девушкой на колени, обнимая за тонкую талию и уткнувшись лбом в солнечное сплетение. Она, давясь слезами, запустила пальцы в его кудри, еще не остывшие и немного дымящиеся от перехода через миры.

– Я тебя поймала, – смех сквозь слезы, которые впервые за два года текли от счастья.

– Нет, это я тебя поймал, – Аш легко поднялся, закружив охотницу по комнате. – И больше не отпущу.

– И клятву дашь? – они оба знали, что такому сильному демону не позволят свободно остаться в их мире.

– Я признаю Сесиль Андерфер своей любимой охотницей и ее полную власть над собой.

Сказано не по форме, но вряд ли стоило ждать от высшего демона полного подчинения. Особенно, конкретно от этого.

Обычно подобные клятвы скреплялись рукопожатием, но Сесиль не стала сопротивляться, с наслаждением отвечая на поцелуй. Наглый и самоуверенный, больше всего на свете ценящий свободу, совершенно невозможный Аш был в ее власти безо всяких клятв, как и она сама в его сильных и надежных руках.

Поймать и подчинить высшего демона невозможно. Но можно влюбить, очаровать, стать для него главной ценностью. А еще полюбить самой. И пусть охота завершена, по-настоящему все только начинается.

Январь – июнь 2019