Позывной «Везунчик»

– Ты кто? – услышал он вдруг. Взгляд раненого летчика был вполне осмысленным. На Алексея смотрели внимательные карие глаза. Взгляд был настороженным, но не враждебным. – А… Василий Беглов я. Младший лейтенант. Окончил Ленинградскую летную школу. Последние три месяца доучивался в Москве. Направлялся с другом в N-скую часть, товарищ капитан. Эшелон разбомбили, и друг мой погиб.

– Как друга звали?

– Алексей Везунов. Тоже летчик был. Мы учились вместе, товарищ капитан.

– А как тут оказался?

Когда эшелон разбомбили, я пути помогал восстанавливать, раненым помогал. Потом появился майор Дробот и несколько часов допрашивал, выяснял, что да как. Потом на его машине поехали в часть, на дороге столько беженцев было, не проехать. Он меня высадил, сказал, чтобы я пешком дальше, а сам уехал обратно на станцию.

– Узнаю Дробота, – усмехнулся раненый летчик. – Потом скажет, что знать тебя не знает, и ведать не ведает, как ты тут очутился. Ладно, давай знакомиться. Капитан Стрижак Иван Павлович. Окончил Качинское военное училище. Я, кстати, из той части, куда ты направлялся. Мы перебазировались пару дней назад. Сюда я на разведку полетел, ну, а дальше ты знаешь.

– А это правда, что полком подполковник Бахрушев командует?

– А ты откуда знаешь? Дробот сказал?

– Ну, да. Он. А майор Дробот он кто? Форма на нем вроде не летная.

– Он при авиаполку. Политрук. Ну а на самом деле особый отдел. Можешь посмотреть, что там у меня с головой? В ушах звон и в глазах темнеет.

– Контузило вас, наверное, товарищ капитан. А кровь из-за царапин. Но уже не идет. Еще рана небольшая на затылке, кровит немного. Это из-за осколков стекла, наверное. Я видел бой, товарищ капитан…

– Ну, если видел тогда и говорить не о чем. Умный гад. Подловил меня. Подставился ему как мальчишка, самому совестно. И машину жалко. Одно странно. Пока я летел, он десять раз меня пристрелить мог. Пожалел? Или знал, что внизу встретят?

У Алексея на этот счет была своя догадка, но он решил молчать.

– Долго нам еще торчать тут? Что же они гады не уходят? Может, двинем потихоньку?

– Нельзя, товарищ капитан. Они ведь тоже не дураки, понимают, что деться вам было некуда. Просто в болото лезть боятся, ждут, когда вы сами сдадитесь.

– Ты это догадался или немецкий знаешь?

– Говорю с акцентом, но понимаю хорошо. Если сейчас тронемся, камыш зашевелится, и они тут же нас увидят. Придется темноты ждать. Но не долго. Смеркается уже. А вы идти то сможете, товарищ капитан?

– Смогу, наверное. Ноги целы, в глазах вот только темнеет и кружится все. Собаки хоть бы заткнулись, лают так, что кровь в жилах стынет.

Вслушиваясь в немецкую речь, Алексей вдруг понял, что немцы решили уходить. Кто-то нашел парашют у реки, и они направляются туда.

– Товарищ капитан, они к реке уходят. Чей – то парашют там нашли.

– Это верно лейтенанта Мишина парашют. Он два дня как пропал. Не удивлюсь, если его тот же гад, что и меня сбил.

Дождавшись, когда стихнет лай собак, они выбрались из болота. Холодно было так, что зубы стучали не переставая.

– Лейтенант, у меня тут спирта немного в фляжке, давай для согрева.

Огненная жидкость дошла до желудка, побежала по жилам, и так вдруг Алексею захотелось спать, что он, уже не слыша ничего, провалился в тяжелый сон. Очнулся от сильного тычка в бок.

– Хватит спать, младший лейтенант. Идти пора. Только вот непонятно куда.

– К реке надо, товарищ капитан, – с трудом стряхивая с себя сонную оторопь, сказал Алексей. Я тут, перед тем как в лес войти, с дедом одним разговаривал. Он сказал, перед мостом, метров за триста брод есть. А в камышах у брода лодка спрятана. Так может туда?

– Слушай, лейтенант, ты прям как добрый волшебник. Никогда еще мне так не везло.

– Да я вообще везучий, товарищ капитан. Ребята везунчиком прозвали. Это меня бабушка в детстве заговорила. Я вот в школе всегда знал, когда учитель спросит. Бывало, не выучу урок, а на душе спокойно. Знаю, что не спросят. И на контрольных ….

– Тише, лейтенант. Кажется опять собаки.

Прислушавшись, Алексей, улыбнувшись, ответил: – наши это собаки, товарищ капитан. Деревня где-то близко. Слышите? Брешут. Я ведь тоже в деревне вырос. У нас там знаете, как собаки по ночам лают? Одна начнет, остальные подхватывают. И так всю ночь. У вот у немецких овчарок лай особый. Я его сегодня наслушался, всю жизнь помнить буду.

– Ну, может ты и прав. Я то в городе рос, про деревню ничего почти не знаю. Но вот выбираться нам отсюда надо как можно скорей. ОККУПИРОВАННАЯ ТЕРРИТОРИЯ. Это, брат не шутки. Потом, лейтенант, увидишь, столько вопросов будет у того же Дробота.

– Только я младший лейтенант, товарищ капитан.

– Говорить долго. Считай, пока до своих не дошли, я тебя временно повысил. А уж там, как карта ляжет. Может, и генералом станешь к концу войны.

– Так война же скоро кончится, товарищ капитан. Не быть мне генералом, не успею.

– Салага ты еще, лейтенант, многого не понимаешь. Война эта ни на год, ни на два. Отступаем. И будем отступать, пока сил не накопим. Я за эти месяцы много чего повидал. Нет у нас пока самолетов как у них, танков, пушек. Но это пока нет. На этих гадов вся Европа работает. Но ничего. У нас тоже будет чем ответить. Пусть не сейчас, но обязательно будет. А еще у нас есть то, что у них нет, и никогда не будет. Мы свое защищаем. Родину свою, жен, детей, отцов, матерей. Вот об этом надо думать сейчас, лейтенант.

Дальше шли молча. Ночной лес был полон звуков. Сонно перекликались какие-то птицы в зарослях ивняка, пару раз ухнула сова. Высокие, уходящие в темное ночное небо сосны, покачивали ветками где-то далеко от земли, подсвеченные луной облака цеплялись за их колючие ветки. Шли тихо, старались не шуметь, боялись нарваться на патруль. На дорогу до реки ушло около часа. Вот уж и мост виден, и редкие огоньки мелькают вдали. Остановившись, они несколько минут внимательно осматривали окрестности, вслушивались в ночные звуки. Ничего здесь не напоминало о войне. Мирно несла свои темные воды река, шумел на ветру камыш, кричала в лесу ночная птица. Ужасно хотелось спать. Он бы и заснул, прямо тут, на берегу, если бы не ткнувший его в спину Стрижак.

– Гляди, лейтенант, вон мост, а там уж точно часовые стоят. Наверняка еще кто-то неподалеку есть, мост тут один, значит охрана серьезная. И в деревне видать их полно. Видишь огоньки? Это Кузьмичи. Я эти места хорошо изучил, мы ведь за соседней деревней базировались, в Калиничах. У меня и дочка там в школу пошла.

Стрижак замолчал, а он не стал ничего спрашивать, понимая, что порой лучше просто промолчать. Молча подошли они к самому берегу реки. Заросли камыша стояли тут плотной стеной. Пахло водой и травой. Хорошо луна светит так, что видно далеко вокруг, подумал Алексей. Видимо это и есть те самые камыши, о которых дед говорил. От реки несло холодом и в своей наполовину мокрой одежде они совсем замерзли. Им продолжало везти и спустя несколько минут они отыскали спрятанную в камышах лодку, а в ней лежащего без сознания человека.

– Мишка! Жив! – воскликнул увидевший товарища Стрижак. – Я уж думал все, не свидимся больше. Он ведь ведомый мой. Это на его поиски я полетел сегодня.

– Он, кажется, ранен, товарищ капитан. Смотрите, кровь везде. И жар вроде у него. В госпиталь бы его доставить поскорей.

– Сначала, лейтенант, к своим выбраться надо, а это ох как не просто. Фронт далеко ушел. Гляди какая тишина вокруг. Был бы близко, здесь так тихо не было бы. Что делать то будем? Лодка это конечно хорошо, но вот как мимо моста поплывем? Нас, не успеем оглянуться, схватят. И по берегу не пройти. Наверняка посты кругом. Есть какие мысли, лейтенант?

– А давайте лодку замаскируем, товарищ капитан? Ну, словно это островок плывет. Немцы то не знают, что у нас может по реке плавать. Может и проскочим. А нет, так оружие у нас есть, без боя не сдадимся.

– Молодец, лейтенант. Откуда мысли такие дельные?

– Это я в книжке про индейцев читал. Они много таких хитростей знали. Вот и нам пригодится. Только нужно успеть до рассвета, товарищ капитан. Вряд ли у нас получится замаскироваться как у них. И троим в лодке не уместиться. У вас контузия, вам в воду нельзя. Значит, я поплыву рядом с лодкой. Буду следить, чтобы течением к берегу не прибило.

– Добро, лейтенант. Все равно деваться некуда, а так может и проскочим. Вода вот только жуть какая холодная, – ответил Стрижак

– Ничего, товарищ капитан. Я привыкший. Мы пацанами до самой глубокой осени в… Неве плавали, закалялись.

Следующие два часа они скручивали камыш в вязанки и накрывали ими лодку. Затем срезали пласты дерна и укладывали его на камыш. От листьев камыша все ладони были в порезах, но они не обращали на них внимания. Нужно было спешить. Ночь подходила к концу, и небо уже было тронуто предрассветной дымкой. Где-то в деревне заголосил петух, но его одинокий крик растворился в предутренней тишине. Нужно было торопиться. Раненый лейтенант оставался без сознания, да и им нельзя было тут задерживаться. В любой момент мог появиться патруль. Окинув придирчивым взглядом «островок» Алексей засыпал его опавшими листьями. Получилось так здорово, что он и сам принял бы получившееся сооружение за оторвавшийся от берега кусочек суши.

– Вода уж больно холодная, лейтенант. Выдержишь ли? – спросил Алексея Стрижак? – Выдержу. Полдня в болоте простоял, товарищ капитан, ничего, выдержал. Да и плыть недолго, река за мостом поворот делает, а там, может, немцев и нет.

– Ну, добро. Может и правда повезет, проскочим, а там уж до наших как-нибудь.

Подождав, пока захвативший его одежду капитан скроется внутри замаскированной лодки, Алексей еще раз подправил камыш, и, ступив в воду начал сталкивать лодку в реку. Холодная вода обжигала тело, но он старался не думать об этом. Серые рассветные сумерки постепенно светлели, а они еще не доплыли до моста. Течение было тихим и лодку непременно прибило бы к берегу, если бы Алексей не отводил ее. От холода сводило все тело. Вдруг подумалось, что если не повезет, они вполне могут погибнуть и очутиться на дне этой жутко холодной реки. От этой мысли бросило в жар. Рано ему погибать. Да и капитану с лейтенантом тоже. Столько дел впереди, а он разнылся как девчонка! Не дождетесь! – пробормотал он и что есть сил начал толкать лодку к середине реки.

Николаю Хмелько это осеннее утро не принесло ничего хорошего. Мало того, что жена, увидев его в новенькой с иголочки форме полицая, из дома выставила, так еще после ночных возлияний, опохмелиться хотелось ну просто страсть как. Сейчас перед ним стоял самый главный на сегодняшний момент вопрос – где достать спиртное на опохмел и, решив попытать счастья у новых хозяев, он направился к бывшему сельскому клубу. Со вчерашнего дня клуб стал казармой для немецкой мотострелковой роты. Там же устроили и кухню, куда Николай сейчас и отправился. Идя по селу, он ловил на себе полные ненависти взгляды односельчан. Как так получилось, что он, Колька Хмелько стал полицаем он и сам толком не знал. Когда почти все мужики ушли на фронт, в селе остались только он, Степан да несколько стариков. Степан не был призван из-за грыжи, а он, Николай по причине хромоты. Сломанная пару лет назад нога как-то не так срослась, а ехать в больницу он отказался. И так сойдет. Зато работа ему тогда досталась совсем уж не пыльная. Сидел в сельсовете, справки всякие подписывал. Большим человеком стал. И теперь вот, новая власть в начальники записала. Шутка ли, полицай. Какая никакая, а власть. Опохмелиться бы только, он тогда им покажет. Все припомнит. Он и сам не знал, что припомнит, да что покажет, просто увидев косые взгляды односельчан, придумывал себе оправдание. Дойдя до клуба, Николай хотел было сразу прошмыгнуть на кухню, но был остановлен унтер офицером. Он даже вспомнил как того зовут. Герр Майер, вот как. Неловко кланяясь, он то и дело посматривал в сторону кухни. Накануне повар угостил его шнапсом, и Николай очень надеялся, что сегодня угостит еще раз.

– Очень карошо, Иван ты есть тут. Иди со мной сейчас. Я уронить часы река. Ты достать.

– Доброго утречка, герр Майер. Только я это, не Иван. Николаем меня кличут. Хмелько я, Николай. Помните?

– Ты есть русский Иван. Идти за мной. Там, мост.

Не оглядываясь, офицер подошел к стоящему под окном мотоциклу, сказал что-то сидящему за рулем солдату и укатил в сторону реки. Глядя им вслед, Николай понял, что опохмелиться сегодня вряд ли удастся. Он не совсем понял, о чем сказал ему немецкий офицер. Понял только, что нужно идти к мосту и, чертыхнувшись, захромал по спускающейся к реке улице. Идти было далеко. Из всех окон на него смотрели полные ненависти глаза и, чувствуя взгляды односельчан, он изо всех сил старался идти быстрей. Хромая нога то и дело увязала в грязи, он вытаскивал ее и тут же попадал уже здоровой ногой в липкое месиво. Дойдя, наконец, до нового, построенного всего пару лет назад моста, он остановился перекурить, но властный окрик заставил выбросить самокрутку. Подойдя к стоящему у края моста офицеру, он остановился и опять неловко поклонился пару раз.

– Что это есть, Иван? – спросил офицер и указал на нечто плывущее по реке.

– Так это, островок вроде, герр Майер. Река берег где-то подмыла и вот, кусок оторвался и плывет. У Ильков, видать, откололся. Вон сколько листьев нападало. Там деревья у самой воды растут. И рыбалка там…

– Ты идти река, Иван. Прямо сейчас. Искать часы. Иди.

– Да как же, герр офицер? Октябрь ужо. Вода страсть какая холодная. И плаваю я плохо.

– Не идти, тебя будут стрелять.

– Иду, герр офицер. Иду. Портки скину только и пойду.

Глядя сквозь камыш на стоящих на мосту людей Алексей вдруг понял, что снимающий с себя форму полицая мужичок, собирается нырнуть в реку. Неужели их обнаружили? Но, тогда просто расстреляли бы лодку. Или гранату кинули. Подталкиваемый автоматчиком полицай подошел к самому краю моста, перелез за ограждение и, получив удар автоматом в спину, полетел в воду. Полицай упал всего в паре метров от свай и, уйдя под воду, увидел держащегося за нос лодки Алексея. Тому ничего не оставалось, как схватить полицая за волосы и нырнуть вместе с ним. Лодку несло течением дальше. Напрасно всматривался в мутную речную воду немецкий офицер. Иван, которого он отправил искать свои часы, так ни разу не всплыл на поверхность. С досады ругнувшись, он сел обратно в мотоцикл и приказал солдату вернуться в село. С самого начала, как только он попал в эту жуткую страну, ему не везло. Даже парашютиста его солдаты не смогли найти, и теперь ему предстоит пренеприятнейший разговор с начальством. На перевод во Францию можно больше не рассчитывать. Островок продолжал плыть вниз по реке и, проводив его безразличным взглядом, стоящие на мосту солдаты вернулись к своим делам.

– Пусти, мужик, слышишь, пусти! – Взмолился Николай. – Сил нет, ноги совсем от холода сводит. Давай к берегу. Там за поворотом место хорошее, плыви туда.

– Учти, – стуча зубами от холода, ответил Алексей, – крикнешь, сразу убью. Мне терять нечего.

– Да не буду я кричать. Давай только к берегу скорей. Сил нет терпеть.

– А там что? За поворотом?

– Плавни там. Река на протоки расходится, а протоки те камышом заросли. Мы там с мужиками рыбачили. Схорониться там можно, никто не найдет, ну а потом как Бог даст. Ты меня отпустишь, а, мужик?

– Отпущу, а ты меня немцам сдашь.

– Не, не сдам. Я ведь сразу понял кто ты. Ты летчик, которого они ищут. Только я думал, подранили тебя. А ты вона как схоронился. Отпусти меня, ну вот те крест ни слова никому не скажу.

– Ага, не скажешь! Только ты ведь полицай, значит предатель, а предателю веры нет.

– Да какой я полицай? – воскликнул тот стуча зубами от холода. – Вчера еще никаким полицаем не был.

– Ну да, не был. А форма полицая тоже скажешь не твоя?

– Моя. Только куда мне деваться то было? Мужиков то считай больше нет на селе. Одни бабы осталися. А у меня детей четверо. Откажись я, так сразу расстреляли бы. Ну, отпусти ты меня. Сил нет терпеть, околею щас. Не лето чай.

– Ладно, отпущу. Только если скажешь немцам про меня, я тебя и на том свете найду. Понял?

– Да понял я, понял. А теперь давай влево забирай, вон в ту протоку. Там шалаш на сваях. Переждать можно, немец ни за что тебя там не найдет.

– А ты что? Так полицаем и будешь? Как потом детям в глаза посмотришь?

– Не, домой не вернусь. Говорят, мужики в лесу партизанят, вот к ним и пойду. Немец то думает, что я утоп, значит и семью не тронет. Я ведь из-за семьи в полицаи то согласился. А ты как обсохнешь, ну и как стемнеет, выводи значица лодку свою в соседнюю протоку и вода сама тебя дальше выведет.

Вокруг, куда хватало взгляд, было колышущееся зеленое море. Воды не было видно и со стороны могло показаться, что ее и вовсе там нет. Камыш стоял такой плотной стеной, что спустя минуту отпущенного им деревенского полицая уже не было видно. Слышно было только тихое шуршание, но и оно вскоре стихло. Река, разделившись на протоки, была уже не так глубока, теперь Алексей уже не плыл, а шел по дну реки, толкая лодку перед собой пока не увидел нечто похожее на дом. Это и был тот самый обещанный полицаем шалаш. Построенный на сваях, он оказался замечательным сооружением. В нем было тепло, а главное сухо. Вдвоем со Стрижаком они разобрали «островок» и перенесли в шалаш раненого лейтенанта Мишина. Нужно было как можно скорей добраться до своих, но с раненым лейтенантом можно было передвигаться по реке только ночью. – Уверен, что полицай этот нас не сдаст? – подождав, когда Алексей оденется и хоть немного согреется, спросил капитан Стрижак. – Если в полицаи согласился, значит, гнилой мужичонка.

– Думаю, не сдаст. Он ведь из-за детей согласился. А хотел бы сдать, немцы давно уже здесь были бы. Надо что-то с лейтенантом делать, товарищ капитан. Может, хоть рану посмотрим? Что там и как?

– А ты что, лейтенант, в медицине понимаешь?

–Ничего не понимаю. Но и не делать ничего тоже ведь нельзя. И дышит он как-то странно. Вот, слышите?

– Слышу. Только что мы можем? Мы не врачи и тут не госпиталь. Его бы к нашим скорей доставить.

Неожиданный шум привлек их внимание.

– Слышишь, лейтенант, говорит кто-то. Ну, точно, сдал, гад. А у нас оружия почти и нет. Только они вернулись в шалаш, как из камышей показался нос лодки, а в ней двое мужчин.

– Товарищ капитан, – прошептал Алексей, это не немцы.

– Да вижу я, что не немцы. А вдруг полицаи?

Эй, мужики – услышали они вдруг. – Выходите, мы вас еще вчера заприметили. Кто такие будете? Хотя и так ясно, немцы кого попало с собаками не искали бы. Да не бойтесь, свои мы.

Деваться было некуда и, повинуясь взгляду капитана, Алексей вслед за Стрижаком вышел из шалаша.

Их было двое. Дед и паренек лет четырнадцати. Паренек смотрел настороженно, изо всех сил сжимая в руках старенькую берданку. Дед же, напротив, был спокоен и первым протянул руку для знакомства.

– Степанов Мефодий Степанович, а это внук мой, Сашко.

– Капитан Стрижак. Младший лейтенант Беглов.

– Ну-ну, летчики значит. И куда путь держите?

– Да понятно куда. До наших надо дойти, да только раненый с нами. Вон, в шалаше лежит. Одежду бы нам какую, Мефодий Степанович, и поесть не мешало бы. Сутки не зравши.

– Это можно, одежонку доставим и харчей дадим. Поможем чем можем. А ты, Сашко, ружьишко то опусти, не ровен час стрельнет, – сказал дед к внуку, и дождавшись когда тот опустит ружьё вновь обратился к Стрижаку. – А документики то ваши, можно посмотреть? – спросил он.

– Извини, дед. Не положено. Если воевал когда, сам понимать должен.

– Воевал, как же. В первую мировую и японскую тоже. Награды имеются. Ну да ладно с документами то. И так все понятно. Раненого вашего мы с собой заберем, куда вам с ним. Доктор у нас замечательный. Выходит. И лекарства имеются. А с лодкой это вы здорово придумали. Ну, чисто островок плывет. По реке проскочите, ну а если хотите, то и к нам можно. Нам бойцы тоже нужны.

– А кому это вам? – Не выдержав, спросил Алексей.

– Партизаним с мужиками помаленьку. А ты меня, Иван Палыч, не признал видать? Я ведь сторож школьный. Видал я, как ты дочку то привозил. И жену твою, Лидию Ивановну хорошо знаю.

– Точно! А я все думаю, отчего лицо такое знакомое. Выручишь ты нас очень, Мефодий Степанович с раненым. Его фамилия Мишин, а звать Михаил Иванович. Звание лейтенант. Так что насчет одежды и продуктов, Мефодий Степанович?

– Сашко подвезет к вечеру. Вы пока отдыхайте, сил набирайтесь, а мы тем временем раненого вашего куда надо доставим.

– А на немцев не нарветесь, Мефодий Степанович?

– У нас тут озерный край. Вода кругом. Болота такие, что во сем мире не сыскать. У нас тут дивизию спрятать можно. Чтобы нас найти нужно все плавни, все тропки знать. Куда там немцам. Сашко может у них под носом проскочить они и не заметят. Ну, давайте, несите лейтенанта в лодку. Сашко там сейчас камыш подложит, чтоб мягче было.

– Мефодий Степанович, а мужик этот, полицай…

– Это Колька то? Да не бойтесь, не сдаст. Он хоть и дурной, а побоится. Видал я его. В одних подштанниках по лесу бежал. На дальний хутор рванул. Там немцев нет. Отсидится, а там посмотрим, что с ним делать. Ну, пора нам. Прощевайте. Может когда и свидимся. Мы тут немцем бить будем, а вы ребятки уж там. Не подведите, бейте изо всех сил гадов.

Лодка скрылась в камышах, и спустя минуту уже ничего не напоминало о недавних гостях. Лениво шевелился на легком ветерке камыш, тихо, неспешно несла по многочисленным протокам свои воды Тишанка.

– Ну, лейтенант, ты точно везунчик. И меня спас, и с лодкой придумал, и дед этот с мальцом как с неба свалились. Может и правда у них там Мишку выходят. А нам отдохнуть не мешает. Ты, Беглов, иди, спи, а я покараулю. Иди, герой. Вон как наплавался сегодня. Везунчик, ну право слово везунчик. Кстати, хороший позывной. Ни у кого не встречал такого. Нравится?

Звук детского прозвища резанул ухо. Именно так его прозвали когда то ребята в школе. Хотя, как еще с фамилией Везунов его могли прозвать? Везун, конечно же, а еще Везунчик. От того, что капитан назвал его именем покойного друга, Алексею было не по себе. В секундном порыве он хотел было рассказать обо всем, но сдержался. Не имеет он права перекладывать свои проблемы на других людей. А как же Бахрушев? Ведь получается, что тогда он переложит ответственность на него? Ладно, что – нибудь придумаю, решил Алексей. Нужно будет, во всем признаюсь. На сон у него было всего два часа, и решив не тратить их понапрасну он лег на набитый травой матрас и моментально заснул.

2023 год

Выйдя из метро, Катя попала в зимнее царство. Снег валил с такой силой, что силуэты людей, домов, машин казались нереальными, размытыми. Она словно перенеслась в другой мир. Это была совсем другая Москва. Казалось, сработала некая машина времени, и мир вокруг неузнаваемо изменился. Макс снимал квартиру в Саровском переулке, и обычно ей нужно было не больше пяти минут, чтобы дойти от метро до его дома. Сейчас идя по заснеженному переулку, она сильно волновалась. Что если Макса нет дома? Что тогда она будет делать? Звонить его родителям? Нет. Только не это. Что она им скажет? Добрый день. Ваш сын Макс пропал в тот самый день, когда решил отправиться со мной в ЗАГС. Ерунда какая-то. Ну, а что тогда делать? Ответа на все эти вопросы у нее не было. Решив не торопить события, Катя продолжила свой путь. Идти по рыхлому снегу было тяжело и неудобно. Переходя дорогу, она едва не попала под колеса огромного черного джипа. За стеклом мелькнуло мужское лицо, и она вдруг подумала, что уже видела этого человека раньше. Может за ней следят? Но, это уж точно бред. Жизнь не детективный сериал и она не его героиня. Она просто Катя Земцова. И сейчас закончится весь этот кошмар. Она разбудит Макса, расскажет о своих приключениях и они вместе над ними посмеются. Снег шел не переставая, то тише, то вдруг с новой силой обрушивался на людей, дома, деревья. Огромный город показался вдруг чужим. Кроме неё на улице почти не было людей и это немного пугало. Даже машины куда-то исчезли. Хотя нет. Одна показалась в начале улицы и Катя увидев её, запаниковала. Это был все тот же черный джип Тойота. Или не тот? Впрочем, разбираться с этим у неё не было никакого желания. До нужного дома оставалось всего несколько метров и, пробежав их, она очутилась в темной тиши подъезда. Знакомый до мелочей подъезд казался сейчас чужим и враждебным. Где-то наверху хлопнула дверь, и она вдруг поняла, что боится. Так сильно как никогда в жизни еще не боялась. Ступени вдруг стали высокими, ноги тяжелыми, а сапоги неподъемными. Казалось, все жильцы слышат сейчас ее тяжелые шаги. Дом был старый, построенный в начале прошлого века. Один из немногих уцелевших в центре Москвы. Кате он ужасно нравился. Сама она жила почти в таком же. Знала всех соседей, и они знали её с самого рождения. Хлопнуло где-то наверху окно. Оставалось подняться всего на несколько ступенек. Каждый шаг отдавался грохотом в настороженной тишине. Едва слышный скрип заставил вздрогнуть от страха. Дверь в квартиру Макса была чуть приоткрыта. Наверное, забыл закрыть, подумала она. Устал, бросил сумку в коридоре, прилег на минутку и заснул. Она знала, что это не так, но все равно искала не такие страшные объяснения наполнившим её страхам. Приоткрытая дверь тихо поскрипывала. Нужен был всего один шаг, чтобы войти внутрь, но Кате было страшно сделать его. Что если там никого нет? Что если Макс ушел и забыл закрыть дверь? Но именно эта мысль заставила её нервно усмехнуться. Макс? Забыл закрыть дверь? Нет. Ну, вот это точно из области фантастики. Это с его то знаменитой пунктуальностью? Дверь вновь заскрипела, и ей послышался стон. Рванув дверь на себя она влетела в квартиру и включив свет замерла от неожиданности. Все выглядело так, словно здесь прошелся тайфун «Глория», ну или «Виктория». Разбросанные повсюду вещи, пустые полки шкафа, валяющийся на ковре ноутбук, разбитая посуда на полу в кухне…. Все говорило, нет, кричало о том, что здесь произошло нечто страшное. Ограбление! Но, где тогда Макс? Куда он делся? Трясущимися руками она вытащила телефон и найдя номер Ильина, нажала на вызов. Он ответил сразу, словно сидел и ждал, когда она позвонит.

– Ну, что, нашла своего ненаглядного? А то если он сбежал, я сам на тебе женюсь.

– Ильин, – всхлипнула она. – Ты приезжай скорей, хорошо? Здесь все вещи разбросаны и посуда разбитая вокруг. Ты приезжай, ладно?

– Выйди из квартиры и жди меня где-нибудь возле дома, – быстро ответил он. Там, кажется, кафешка есть рядом. Вот в ней и сиди. И ни шагу оттуда, поняла?

Обычно она всегда начинала спорить, но сейчас смиренно ответив, что да, поняла, выбежала из ставшей вдруг чужой квартиры и, выйдя из подъезда, направилась к маленькому стеклянному кафе.

Она пила уже вторую чашку кофе, когда, наконец, приехал Ильин. Взяв как маленькую за руку, он вывел ее из кафе и спустя несколько минут они уже были в разгромленной квартире.

– Ты точно ничего тут не трогала? – Окинув профессиональным взглядом разбросанные повсюду вещи, спросил Ильин.

– Я что, дура? Вчера родилась? Ты ведь мне миллион раз говорил, как вести себя в подобных случаях! А знаешь, я тут машину одну видела. Вернее человека в ней. Эта машина чуть не наехала на меня сегодня. Я его узнала. Этот мужчина возле меня сегодня на бульваре сидел. Только он старый очень.

– Ну, это вряд ли что-то значит. Может просто совпадение, а может ты ошиблась.

– Может и ошиблась, только он так посмотрел на меня, что я чуть в сугроб не упала.

– А это что у нас такое? Так, руками не трогай. Читай.

Как это она не заметила записку на холодильнике? Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорвать удерживаемую магнитиком записку она прочитала. «Верните то, что вам не принадлежит»

– Сереж, о чем это, а? Кто и что должен вернуть? Макс? А может быть я?

– Ну откуда мне знать? Катюнь, а Макс ни о чем таком не рассказывал? Ну, может что-то странное с ним происходило в последнее время?

– Самое странное произошло с ним сегодня. Сам он пропал, а в его квартире разгром. И эта странная записка. Его нужно найти, понимаешь?! Ну, сделай же что-нибудь!

– Кать, я не бэтмен. Сейчас ребята приедут. Я позвонил уже. Только искать они его вряд ли будут. Следов крови нет, а беспорядок к делу не пришьешь. Может его Макс сам сотворил. Ну, а заявление от родственников через три дня. А ты не родственник. Придется родителям звонить.

– Родителям нельзя. Они в экспедиции сейчас. Оттуда просто так не сорвешься. Но это и хорошо, что они ничего не знают, хоть нервничать не будут. Ильин, если с ним что-нибудь случится, я просто умру, понимаешь?

– Ты умирать погоди, никуда твой Макс не денется. Найдется. Просто непонятно все пока. Слушай, а тебе никто не звонил сегодня?

– Был звонок, утром еще, но номер не определился. Помолчал кто-то и отключился

– Может это Макс звонил?

– Нет, он в это время еще в самолете был. А может Макса похитили?

– Ага. И теперь будут требовать у тебя миллион долларов. Ты что, дочь олигарха? И Макс тоже не из клана Рокфеллеров. Похищают тех, за кого гарантированно заплатят, а с тебя или с него что взять?

– Но, что тогда? Может у Макса оказалась чья-то картина? И это её нужно вернуть?

– Не знаю. Все. Наши приехали, – выглянув в окно сказал он. – Сейчас будешь как примерная девочка отвечать на вопросы. Не кривись и не фыркай, что бы ни спросили.

Через час Катя поняла, что ничего уже не чувствует и не может больше ответить ни на один вопрос. Казалось её вот просто вывернули наизнанку и теперь все её мысли и чувства известны сидящему перед ней угрюмому лейтенанту, о котором, её лучший, между прочим, друг сказал столько лестных слов.

– И что мне теперь делать? – едва скрывая неприязнь, поинтересовалась она. – Где искать Макса?

– Вам, ничего не делать. Вам следует ехать домой и ложиться спать.

Спать!? Что он разговаривает с ней словно с маленькой девочкой!? Как будто она сможет уснуть, зная, что Макс, что с ним… Слезы опять навернулись на глаза, но не пролились. Она должна быть сильной, не раскисать и не забивать голову страшными мыслями, которыми та то и дело наполняется.

– Идем, Катюнь. Отвезу тебя. Снег еще идет, холодно, а ты вся такая уставшая. Заболеешь, что я делать буду?

– Ничего. Ты лучше Макса найди. Сереж, уже почти десять часов прошло как он исчез. Вдруг…. – голос предательски задрожал и, всхлипнув, она уткнулась в огромную, пятьдесят четвертого размера грудь, а уткнувшись, сразу успокоилась. Серега Ильин с самого детства был рядом. Всегда помогал и заботился о ней. Она знала: с миром может произойти что угодно. День поменяется с ночью или прилетит какой-нибудь метеорит, на город обрушется цунами или торнадо. Мир может измениться. Ильин никогда. Выйдя из подъезда вслед за держащим ее за руку Ильиным, она невольно, словно кто позвал, посмотрела направо. На углу, метрах в ста стоял темный автомобиль. Из-за снега невозможно было понять, тот или нет, но она почему-то была уверенна, что тот.