Венок
Старую ель вывернуло с корнем. Сильный ветер или гроза. Или дерево одряхлело и, однажды накренившись, повалилось, уступая место юной поросли. Комья земли, на обнаженных корнях, обросли мхом и свисали лохмотьями, образуя естественный заслон от ветра и дождя. Белана натаскала сухих листьев и спала, свернувшись калачиком, словно ёж в уютной норке.
Ей снилась матушка… Лица не видно, размыто, стерлось из памяти… Но ощущается твёрдая уверенность, знание, что эта красивая женщина с тёплыми руками и есть матушка. Млава прижала Белану к груди и ласково гладила по голове, аккуратно распределяя медно-рыжие прядки. Тихий напев убаюкивал.
Спи мой ангел, сладким сном,
Звенит месяц за окном,
Ветер дрёму навевает,
В небе звёздами играет.
Утром снова мы вдвоём
Солнышко встречать пойдём.
Дальний путь, как долгий сон,
С рассветом кончится и он.
Спи, дочурка, баю бай,
Ты корней не забывай.
В пути или в преградах,
С тобою буду рядом.
В завершении колыбельной, Млава надела на голову Беланы венок. Запах луговых трав защекотал в носу.
– Ап-чхи!
Сон как рукой сняло. Матушка, куда же ты? Белана моргнула несколько раз, протерла глаза… Наваждение не отпускало.
– Матушка?
– Нашла… – Става устало улыбнулась. – Ох и непоседа же ты.
– Не просила, – насупилась Белана и отвернулась.
– Но ждала, – берегиня поправила венок на рыжей голове.
– Откуда? – встрепенулась Белана, сняла плетёный подарок и прижала к лицу, пробуя вновь наполниться чувствами из сна.
– На лугу собрала, с присказкой тебя найти, – ласково пояснила берегиня. – Всю ночь шла…
– Никуда от храмовых не деться…
Става вздохнула, достала из сумы краюху хлеба – дар волхвов, отломила кусок и протянула Белане. Пока та отщипывала помаленьку и задумчиво жевала, тихо повела рассказ.
– Он пришёл с далекого севера, совсем юным воином. Встретил дочь кузнеца, полюбил. Справил избу, привёл жену. Долго детей ждали, уж и отчаялись совсем… В обмен на услужение, спросили помощи у храмовых… А через год родилось у воина и дочери кузнеца очаровательное дитя.
– Я? – лицо Беланы смягчилось.
–Ты, – кивнула Става.
– Какие они были?
– Очень добрые. Раяр владел силой секретною, смелостью, разумностью особой, душой широкой. Млава не уступала, но и не возвышалась над мужем. Легка, красива, смех хрустальный. А иной раз задумается, молчит день, два, на третий взглянет на Раяра, и тот, словно мысли прочёл, согласно кивнёт, обсудит или же справит задуманное… Понимали друг друга с полуслова… Я ж как ты была, когда в первый раз с наветом старцев в путь отправилась. Тогда с Раяром и познакомили, прикрепили охранным воином. В тот же день и с Млавой увиделись…
Белана заплела косу и надела венок.
– Проводишь к отцу? Порознь али вместе, всё равно не отступлю.
– Ну если так, то провожу.
– Но оберег не отдам! Веришь?
– Верю.
Морох
На второй день их нагнал Яжен.
– Шустрые вы, аки лани! Всё думаю – сейчас догоню, а они снова в пути…
– Как ты тут? – Става и обрадовалась, и огорчилась. Радостно стало оттого, что с воином защита, а вот самого защитника бы другого.
– Сердце подсказало, – попробовал пошутить Яжен, скидывая с одного плеча тюк со шкурой, с другого самодельную дубинку, тёсанную по дороге. Но, взглянув на нахмуренную Ставу, смущённо добавил. – Велияр отправил.
– Прямо так и отправил?
– По своей бы воле… – возмутился воин недоверию, но вовремя остановился. Не до личных обид сейчас. – Оберегать вас послал, в пути.
– Что ж, – тонкие плечики безразлично передернулись, – оберегай.
– Этим? – Белана с любопытством ощупывала дубинку.
– А то чем же, – рассмеялся Яжен, – не успел вернуться в управу за мечом, срочно идти пришлось.
– Ты и так справишься! – поддержала друга девочка.
Всю дорогу Яжен с Беланой весело переговаривались, смеялись и шутили. Как старший брат с младшей сестренкой.
Става их не слушала. Куталась в шкуру барса и мрачнела с каждой верстой. Дорога знакомая, с Раяром много раз хоженая, да словно чужая. Чувствовалась тревога, насторожённость… Скоро Тырень. Заперла Става в прошлый раз знаками тайными Морох в пределах поселения, но расползался он хладным дыханием по округе, не остановить теперь.
С каждым шагом земля всё чернее, словно золой покрытая. Тишина… Не слышны песни птиц, лишь деревья шелестят, да и то, словно испуганно перешептываются.
– Встанем тут.
Припомнила прошлую ошибку, не стала рисковать и подходить с вечера близко к беде. Яжен молча сноровил навес, натаскал березовых сухар.
Приятное тепло и жар от костра вызвали у Ставы воспоминания.
… «За семью морями, за семью лесами Град стоит. Защищён и недоступен… Долог путь к Граду, сложен. И не успокоит идущего ни сад райский, ни птицы сладкоголосые. Не остановит и песнь о грядущем. Потянется он к плоду на Древе древнем, возжелает сорвать его, но удержит ли, выстоит, надкусив этот плод? За Силу великую и Мудрость вечную платить придётся ценой немыслимой. Нет пути для вкусившего, лишь тропа призрачная. Будет он искать путь свой и Силой ратною, да удалою, наполнится сердце его, ибо вести ему за собой ищущих, но не посмевших дойти до Древа того, и биться с Тайною предстоит ему»…
О чем хотел поведать, рассказавший это Ставе, чему научить, о чем предупредить?
– Что за Морох такой? – прервал Яжен её мысли. Ему также припомнились прошлые события и мрачное поселение.
– Не нужно об этом знать, – покачала головой берегиня.
– Мне тоже интересно, – Белана тряхнула копной рыжих волос, скидывая дремоту.
Става подтянула ноги ближе, долго молчала, но сдалась. Они имеют право знать, с чем придётся иметь дело.
– Морох – стихия, такая же, как земля, вода, огонь, воздух. Обитал он в КурОчье и в мир проникал лишь когда в нем сильно нуждались. Тогда Морох был иным. Тягучий, глубокий, тихий и немного печальный. Не было в нем зла и желания овладеть всем вокруг… Ему хватало тоски… Выедая из человека печаль, он оберегал души от загнивания…
Она затихла, нахмурилась.
– Сейчас Морох изменился, питается худыми сердцами, болью и страхами людскими. Маячками призывают его злоба, ненависть, обида, дают силу погибельную.
– Как случилось, что он стал расползаться повсеместно?
Става поджала губы, смерив Яжена взглядом. Почему он ведёт себя так, словно и не говорил ей обвиняющих слов? Но ответила.
– Жадность одних, гнев или равнодушие других, и вот уже Явь полнится войнами душ и тел… Как ему не жировать?
– Так… – Белана вскочила на ноги. – Никуда я с вами не пойду! Только поглядите – одного обида сьедает, другой зол на весь свет… Да таких Морох без труда найдёт и меня, впридачу, поглотит!
– Встанешь раньше, шагнёшь дальше, – пробормотала Става и ушла под навес.
Яжен проводил её взглядом, вздохнул. Затем шагнул к Белане, склонился близко к лицу и шутя, но с серьезным видом, вполголоса пожурил.
– Кто зол? Какая такая обида? Спишь, вероятно, уже и в дрёме странное видится. Ложись-ка, завтра путь длинный держать.
Засада
– Здесь, – Става остановилась на границе леса и луга, сглотнула от подступившего удушья, отвела глаза.
– Прямо здесь? – удивилась Белана.
– Да.
Зелено, пусто… Луговая трава покрыла землю, стёрла следы погребального костра. Ни холма, ни ямки… Тело предано огню, душа давно на небе. Она не увидит больше отца… Или увидит?
– А оберег? – Белана не могла поверить, что зыбкая надежда растаяла утренним туманом.
– Пламя было сильным… – прошептал Яжен.
– Велияр же говорил…
– Лана…
– Не верю, – Белана замотала головой. – Всё не так… Не верю!
Отчаянный крик разнесся по округе, вспугнул птиц с крайних деревьев.
– Лана!!
Встревоженная Става попыталась схватить девочку за руку, прижать, обнять, успокоить, но…
Белану затрясло… Внезапным порывом разметало волосы, подняло пыль, скрыло, смешало видимое и невидимое…
Обида, тоска, боль в душах раскрыли врата Мороху, и он незамедлительно воспользовался этим.
– Ставушка, солнышко купольное, – тепло позвал знакомый голос. Так Млава всегда обращалась к юной берегине, когда та, с Раяром, захаживала в гости. Куполом же называла храм, при котором росла Става. Девушка насторожилась, но туман накрыл с головой.
И вот уже она сидит за столом, наблюдает, как Млава, не спеша, разливает чай, выкладывает на тарели угощение – сушеные яблоки и ягоды… Как в первое знакомство… За столом сидит ещё кто-то. Млава расплетает ей волосы, плавно расчесывает, начинает свивать вновь, что-то приговаривает, улыбается…
Става с трудом узнаёт в сидящей Белану и замирает. Вместо рыжих солнечных локонов лишь пустые белые пряди. Млава вплетает в косу цветную алую ленту, аккуратно расправляет бант, целует в седую макушку. Белана спрашивает про отца, Млава рассказывает… Но Става не слышит слов. Уши заполняют вой и грохот. Белана сжимает протянутую руку матери и уходит. Догнать, остановить… Живым живое! Пересиливая тяжесть в ногах и шум в голове, Става вскакивает и бежит следом.
– Беланочка, Лана, Бел… – Става остановилась, замолчала.
– Лань… белая… – прошептала она, – ты ли та, что грезилась?
Ей становится ясно происходящее. Их захватил Морох. И прямо сейчас он вызывает воспоминания, забирает силы, иссушает души… Но ещё раньше он проник в сердце девочки и рос в нем, креп, дожидаясь удобного момента, чтобы хлынуть волной и затопить её душу болью…
Става закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Затем выставила вперёд ладошки и скороговоркой зашептала.
– Гресь, гниль еловая, зарешись истомой смертною, закрутись узлом неразрывным, разлетись тленом порошным, зыбью призрачной, обернись откуда пришёл, ибо в КурОчье тебе и место… Истинно так и Богами упрочено…
От заклинания, в серой дымящейся занавеси, появилась прореха. Мелькнули широкие плечи Яжена, его дубинка, что сбивала и разрывала тени на части. Става вскинула руки вверх, прореха увеличилась.
И тут в туман ворвался огненный вихрь, проявился знакомый силуэт, размахивающий пламенным мечом. Серая пелена затряслась, разлетелась мглистым рваньём, Морох стал отступать.
Обессиленная Става ещё успела заметить, как обернулся их спаситель и кивнул со знакомой улыбкой, как бежал к ней Яжен, и даже кричал что-то, а затем провалилась во тьму.
Ответ
Серебряно-дымчатые ворсинки слабо шевелились от дыхания ветра, темные кольца расползались по густому меху. Раяр рассказывал, как боролся с диким зверем, по юной глупости напавшем на него…
Става приподнялась. Розовой полоской занималось солнце. Она всё ещё на лугу, куда пришла с Беланой и Яженом… День назад? Два? Сколько времени прошло и что случилось?
– Яжен?
Воин сидел рядом, к ней спиной, но обернулся, когда берегиня позвала.
– Живая? – он слабо улыбнулся.
– Ранен? – темные пятна на порванной одежде говорили сами за себя.
– Весна да лето, пройдёт и это. Вам поболее досталось. Я лишь с тенями бился, привычное дело. Вас же словно тёмной волной накрыло.
Туман… Прошлые видения яркими картинками пронеслись перед глазами. Става охнула.
– Где Белана? – не обращая внимания на ломоту в теле, берегиня вскочила на ноги.
– Жива. И под надежной защитой.
– Надёжнее моей?
Яжен медленно поднялся.
– Не обессудь, берегиня. Боги с тобой, но Сила твоя иногда подводит.
Става нахмурилась, снова о своём.
– То, что я сказал тогда… – продолжил он, – не совсем верно. Ежели бы предупредила, может оно и ещё как по-другому вывернулось…
– Винишься?
– Малёхо. Не скрывай, когда слаба, чтоб за двоих рассчитывал щиты держать.
Девушка прищурилась. Нет, он не раскаивается, но поясняет свою резкость, просит понять… Ему и верно не всё едино… Яжен намного глубже, чем считала Става.
Она кивнула в знак примирения.
– Где Белана?
Воин махнул рукой. Там, на границе луга и леса, в тени огромного дуба, сидела девочка.
Несвычно было видеть Лану беловласой, но более потрясала улыбка на её лице. Давно позабытая, чистая, искренняя, открытая… Девочка сидела, по-пацански скрестив ноги и увлечённо разговаривала с… тенью…
– Лана! – Става ускорила шаги.
Оба обернулись на зов, и, в облике тени, берегиня узнала огненного спасителя. По размытому силуэту взметались пламенные струйки. От него веяло Силой и покоем, но взгляд остался прежним – серьёзным и понимающим.
– Светлого солнца над головой, берегиня, – мягко произнёс он. – Добрых вестей.
– Раяр, – прошептала Става, чувствуя, как по щекам покатились слезинки. – Как ты тут?
– Прав был Велияр, – поделилась радостью Белана.
– Плохо помню, как случилось, – прозрачный Раяр казался сизым маревом, игрой света, но душа, при виде его, ликовала, – сейчас я хранитель этих мест. Ты оставила оберег с телом на кроде, и душа не ушла в Правь, но очистилась от тревог и суеты. Огонь сжёг все страхи и дал Силу безмерную.
– Млава… – внезапно вспомнила Става. Не напрасно беспокоился за жену в пути Раяр.
– Знаю, – кивнул призрак, – защищала свой дом от Мороха. Ограждалась от него кругом огненным. Спасла дочь, но погибла сама.
– Опять этот Морох погибельный, – с досадой выдавил Яжен.
Тень Раяра колыхнулась.
– Знаю, как помочь этой беде. Млава ещё при жизни поведала. То была тайна для живых, но у духа нет таких обязательств. Для победы над Морохом нужны три оберега.
– Один тут! – Яжен ткнул пальцем в широкую грудь, где под рубахой, на кожаном шнурке, висел подарок Ставы.
– Совсем рядом есть ещё один, – продолжил Раяр. – Одна юная берегиня из храма часто зябла в пути. Я собирался подарить ей плащ из шкуры барса. Узнав это, Млава тайно вшила оберег в подкладку… Зачем – не скажу, не знаю…
Става стрелой метнулась на луг, где остался меховой плащ, и вернулась с оберегом в руках.
– Откуда он? – поинтересовался Яжен.
– Этот оберег передал Млаве отец. Знатный был кузнец, с живым умом и характером.
– Сам справил?
Раяр покачал головой.
– Очень давно храмов было много. В одном из них служила кузнечная мастерская. Волхвы с умельцами создали эти обереги, разнесли по самым удаленным точкам нашей земли, сотворили щит. За одним из оберегов позже присматривал предок Млавы.
– И где этот щит сейчас?
– Времена менялись. Случилась смута. Храмы рушились. Обереги заснули, о них забыли. А в кузнечной семье, один из них, стали передавать, как семейную реликвию… Чтобы вновь поднять щит против призрачного ворога, обереги нужно собрать вместе и пробудить тайными словами.
– Их теперь только два! – Яжен не смог скрыть досады.
– Плохо слушаешь, воин, – качнулся Раяр.
– Ты про что?
– Сила моя безмерная, она позволяет переносить вещи в явь.
– И ты сможешь к нам вернуться!? – восторженно завопила Белана.
– Увы, дочь, лишь бездушные, – даже сожаление в голосе призрака звучало умиротворяюще. – Третий оберег будет мой.
– Но без него ты исчезнешь! Не делай этого! – Лана бросилась обнять, удержать отца, но пробежала сквозь, взметнувшийся искрами, образ.
Раяр наклонил голову.
– Обладание Силой обязывает к ответу, – пояснил он. – Чем больше Сила, тем серьезнее ответ. Всю жизнь я искал свой путь, оберегал ближних, землю, на которой жил. Но ваша битва важнее.
– Отец, – взмолилась Лана, но призрак продолжал.
– Погибла Млава, едва выжила Белана… Сколько селений опустело… Люди страдают даже в Нави, ибо Морох проникает и туда. Не гоже удерживать здесь мой дух, если можно спасти тысячи живых. С вас же прошу одно – чтобы не блуждала душа, проводи её сразу в Правь.
– Я готова, – кивнула Става.
– Держи, преемник, – Раяр протянул Яжену свой огненный меч, отяжеливший руки воина тёплой сталью. – Будь достоин, используй с умом и сердцем.
Затем призрак наклонился к Белане.
– Сила внутри тебя, – нежно поведал он дочери. – Доверься ей.
Лана шмыгнула носом и мотнула головой.
– Спешить вам надобно. Иначе нагонит Морох. Властен он здесь. Для скорой дороги помощников призовём, – на свист хранителя отозвался небольшой табун диких лошадей.
– Отпустите у храма, вернутся.
Кончиком меча берегиня очертила на земле круг.
– Пора, – Раяр решительно встал в середину, аккуратно снял с шеи оберег и передал Ставе.
Девушка поклонилась в благодарность, отступила назад, степенно вышагивая по начерченной кромке принялась нашептывать.
– Матушка, – сдавленно всхлипнула Белана.
Става мельком взглянула в круг. Рядом с Раяром мерцал ещё один призрак. Млава улыбнулась дочери и протянула мужу руку.
– В путь, – взмах рукой и круг радужно засиял. Става запела.
Да над нами высь, синь глубокая,
Ширь бескрайняя, Правь безбрежная.
Ты лети, душа, в волю вышнюю,
Оставляй черту обережную.