До Луны и обратно

Глава 10. Путешествие с зеленым попугаем

Попугай торжественно объявил, что аварийный выход находится везде, расправил крылья, оттолкнулся от карниза, убрал лапки, как самолет шасси, и быстро набрал высоту.

Они летели в тридцати метрах от земли. Филимон семь лет не бывал под открытым небом и теперь задрал клюв от восхищения самим собой и наслаждения полетом. Нуом Грайон, тем временем, крепко ухватился за ярко-зеленые перья, сжал ногами упитанные бока тропической птицы и держался изо всех сил. Мощные потоки воздуха едва не выбивали его «из седла». Но Грайон не испытывал страха. Напротив, все его мысли были заняты тем, что вот-вот он обретет много друзей и родных. Весть о том, что где-то там, за далеким горизонтом, есть нуомы, подарила Грайону невидимые крылья – так действует на нуомов и людей Надежда.

Так они летели, потеряв счет времени. Города сменялись лесами, леса – реками, реки – маленькими селениями, а затем снова возникали города. Грайон пытался представить, как же выглядит город нуомов – должно быть, это лучшее место на Земле – излучающее свет и радость.

Внезапно мысли Грайона были прерваны судорожными вздрагиваниями Филимона. Это было похоже на небесное землетрясение.

– Турбулентность! – закричал Грайон, чтобы предупредить попугая.

– Я ик-ик-ик-кайю! – пояснил содрогающийся Филимон.

«Разве попугаи икают?» – удивился Грайон, который с каждым новым иком вцеплялся в перья все сильнее, ведь он рисковал упасть.

– Озеро! Летим к озеру! – закричал нуом, и его слова тревожно прочертили воздух и достигли ушей попугая. Мысль попугаю понравилась. И правда – очень хотелось пить.

И Филимон, вздрагивая от икоты, начал стремительное снижение. Со стороны можно было принять это за падение зеленой кометы. Грайон едва держался. Радовало лишь то, что в любой момент нуом мог катапультироваться, ведь он прихватил свой маленький парашют, который сделали для него шелкопряды.

Наконец, путешественники достигли земли. Однако Филимона, привыкшего дома к городским удобствам, ждало некоторое огорчение.

– Как жжже пить? Тут нет спеццциального поильничка для попппугаев, – возмутился Филимон. – Ик!

– Ах, Филимон! – воскликнул Грайон. – Тут целое озеро вкусной прозрачной воды, а ты о поильничке вспомнил. Привыкай. Теперь ты не домашний попугай. И будешь пить всегда, когда захочешь, а не когда тебе нальют воды в поильничек.

«И правда, – подумал Филимон. – Какая странная эта штука – свобода».

***

Они летели над прудом, держась изрезанной волнами кромки берега. Внезапно с ними поравнялись чайки, сиявшие серебристой белизной крыльев и острых клювов. Чаек было много, они окружали и, угрожающе клацая клювами, приказывали совершить посадку.

– Прячься под мои перья, – успел шепнуть попугай.

Под презрительными и негодующими взорами чаек они приземлились на побережье.

То были наглые чертановские чайки в перьях-погонах. Одна из них отделилась от толпы других и подошла к путешественникам с важным видом.

– Вы нарушили воздушные правила, установленные в нашем небе.

– Что же это за правила, господин Чайка? – уточнил попугай. – Разве я летел слишком быстро?

– Как раз нет. Вы летели слишком низко и медленно, явно намереваясь охотиться на нашу рыбу. Рыба в этом пруду и все помойки в окрестностях – наша территория. Никто не может претендовать на несанкционированную рыбалку.

– Но я вовсе не собирался ловить рыбу. Как вы изволили заметить, я попугай. Лечу на свою родину – на Канары. Я рыбу не ем, господин Чайка, а только специальные зерна для тропических попугаев из супермаркета.

– Это вы расскажете своему адвокату. Стража. Задержать его! Кхм… – Чайка вдруг присмотрелся к попугаю так внимательно, что тот обрел надежду на спасение.

– А что это у вас там, под крылом?

Он указывал как раз на то крыло, под которым притаился Грайон.

– У ммменя под кррррылом только мое большое сердце!

– Стража, обыскать его!

И Филимона обыскали.

Чайки клювами ухватили Грайона за рубашку и вывели в центр круга, где стояли пленники.

«Он поймал рыбу», – прошел по стае шепот.

Попугай замешкался, поняв, что еще немного, и Грайона кто-нибудь проглотит, как сардину.

Но тут Грайон выпрямился и сделал останавливающий жест рукой.

Чайки от неожиданности повиновались.

– Как вы изволили заметить, господа чайки, я вовсе не рыба, – сказал Грайон. – Разве я дурно пахну? Разве у меня есть чешуя или плавники? Разве я делаю большие глаза? В общем, нет, я не рыба. Но открою вам тайну. Я царь водных глубин. А этот попугай – мой воздушный верноподданный.

– Чем ты докажешь, что ты царь водных глубин?

– У меня есть мандолина. Вот она, – он снял со спины свой любимый инструмент. – Такая есть только у царя водных глубин.

Чайки задумались и чесали крыльями свои головы. Они совершенно не понимали, как теперь быть с такой важной персоной и как извлечь пользу из этой встречи.

– Дай нам много-много рыбы, и мы отпустим тебя, – наконец решил вожак стаи и нетерпеливо зашелестел серебристым крылом.

Чайки закричали:

– Рыбу! Рыбу! Рыбу!

Грайон смутился, а затем, чтобы выиграть время, сообщил:

– Я невелик ростом, поэтому чтобы рыба выплыла, я ей играю на мандолине. Отправляйтесь на рыбалку и знайте, что ни один из вас не останется без долгожданной рыбки.

Одна из чаек по велению вожака поднялась в воздух и улетела к пруду.

Попугай настороженно посмотрел на собравшихся. Больше никто улетать не собирался. Нуом заиграл на мандолине.

Если бы чайки хоть немного соображали в музыке, а не только, раскрыв клювы, ждали, что им с неба свалится килька, они бы, конечно, оценили, как прекрасны были звуки, извлекаемые Грайоном из незатейливого инструмента. Мелодия, исполненная нуомом, как живительный сок, проникала в самое сердце.

Чайка, отправленная на разведку, некоторое время летала и кружила над прудом, и Грайон напряженно думал, в какой момент ему запрыгнуть на попугая и приказать: «Лети!» – как вдруг чайки победно заголосили. В клюве их товарища красовалась огромная рыбина. Никто и не знал, что в московских глубинах еще водятся такие чудища.

Это было не просто везение, а настоящее чудо.

Чайки взмыли вверх и устремились навстречу рыбе, которую вызвал для них сам царь водных глубин.

А Грайон поскорее сел на спину Филимона, и они, более не задерживаемые никем, полетели.

Путешественники летели еще около часа. Попугай отдавал полету все силы, но, несмотря на перегрузки, он был совершенно счастлив, оказавшись на свободе. Честно сказать, сам Филимон не рискнул бы на такое дальнее путешествие, но он никогда не признался бы в этом Грайону.

Наконец показался лес с чудесными деревьями и цветами. Великаны называли это место в Москве Аптекарским огородом, но Грайон об этом не знал.

– Пристегнитесь! Начинаем снижение!

Пристегиваться было нечем, поэтому Грайон покрепче вцепился в перья.

Они спускались все ниже, ниже, и, наконец, маленькая точка на земле стала приобретать свои очертания. Это был город. Но совсем не такой, как они предполагали. Это был крошечный городок. И в нем жили они, нуомы.

Когда Грайон осознал, что вот сейчас, через минуту, он сможет обнять своих товарищей, его сердце забилось так часто, что он едва не свалился с попугая.

Они приземлились на дороге на окраине городка.

– Вот мы и пррррилетели, – сказал Филимон. – И теперь нам порррра ррррасставаться.

– Как, разве ты не пойдешь со мной?

– О нннет, мой дрррруг и повелитель водных глубин, – рассмеялся Филимон. – До ззззаката мне надо успеть на Канарррры. Но я уверен, что однажды ммы увввидимся!

Они обнялись, как старые друзья. Ничто не сближает так, как совместно пережитые неприятности.

Глава 11. Нуомы, которые потеряли свет

Свет Грайона, который помогал освещать путь всю ночь, еще не угас. Светящийся и счастливый, нуом вошел в город, но вдруг задумался: почему же нет света? Только зеленые огоньки мерцали во тьме.

Глазам Грайона открылось странное зрелище. Волшебный, чарующий город нуомов, расположившийся в лесу, был погружен в глубокий сон.

Грайон слышал где-то поблизости шум воды – очевидно, город стоял на берегу ручья. Нуом шел по улочкам, освещая их. Они пролегали между величественными елками. Широкие стволы были увиты спиральными лестницами. Между домами на ветках пролегали веревочные мосты. На каждом дереве сидело несколько зеленых светлячков, которые слабо освещали город, словно фонари.

Отдельные домики с увитыми зеленью крышами тянулись длинными вереницами, стояли в низинах и на холмах. Жилища нуомов были не такими, как ожидал Грайон. Окошки в них казались совсем крошечными. Это было удивительно, ведь нуомы так любят солнечный свет…

Грайон уже засомневался, что это и есть тот самый город нуомов, о котором говорил Филимон, как вдруг за поворотом увидел слабое свечение в окне в домике на невысоком зеленом холме. Но спутать было сложно. Это был теплый свет маленьких человечков.

Сердце Грайона наполнилось радостью, и он поспешил к дому. Взобравшись на холм и поднявшись по ступеням, он подошел к двери одноэтажной хижины, отдышался и прислушался. Внутри кто-то ходил. Грайон тихонько постучал. Свет в доме сразу погас.

Через секунду раздались шаги, и дверь с легким скрипом отворилась. В ярких янтарных глазах совсем юного нуома, стоявшего у порога прямо в пижаме, ночном колпаке и тапочках, отразился свет Грайона. Юноша выглядел крайне удивленным.

– Простите за бестактность, – начал Грайон, еще не зная, как объяснить свое ночное вторжение. – Но я только что прилетел в ваш город… и… лишь в вашем окне увидел свет. Я подумал, что вы не спите. Дело в том… Дело в том, что я последний нуом на Земле.

Юноша от души рассмеялся.

Грайон лучезарно улыбнулся в ответ и поспешил уточнить:

– Точнее, я так думал до настоящего момента.

– Тогда входите, господин…

– Грайон. Меня зовут Грайон из семейства Мумки.

– Мумки?.. – На секунду хозяин дома замешкался, однако быстро вспомнил о хороших манерах и пошире распахнул дверь.

Грайон вошел в дом. Внутри царил полный кавардак. Фиолетовый придверный коврик лежал у окна. У стены при входе был деревянный шкаф, покосившийся от времени, с дыркой в дверце. На подоконнике стоял большой глиняный горшок с узким горлышком, из которого торчал засохший цветок. Посередине комнаты, служившей одновременно гостиной и кухней, лежала опрокинутая деревянная табуретка. Казалось, тут никто не живет, потому что все предметы в доме давно покрылись пылью. Это удивило Грайона. Дело в том, что нуомы ежедневно сдувают пылинки с часов, книг и статуэток. Потому что пыль (если, конечно, мы говорим не о звездной пыли, которая сыплется при вытряхивании облаков) мешает потокам света. Так вот, в этом доме к присутствию пыли относились вполне спокойно.

Грайон сел в скрипучее креслице, а юный хозяин стал суетиться по хозяйству: разжег огонь в очаге и поставить кипятиться чай. В свете огня было видно, что у юного нуома только-только начала пробиваться рыжая борода. Грайон заметил, что сначала хозяин дома был довольно сонным, но, греясь в тепле ночного света, сочившегося из Грайона, он ожил, посветлел и стал куда более улыбчивым и радостным.

Гостеприимный нуом заварил липовый чай и достал из старого платяного шкафчика сухие печенья. По правде сказать, такие сухие, что разгрызть их смогла бы только очень голодная белка. Он аккуратно поставил перед гостем угощения и уселся напротив. Но Грайон уже крепко спал, сидя в удобном мягком кресле. Он был совершенно прозрачен и утопал в облаке золотого света, похожего на летящую пыльцу, и это выглядело как чудо.

***

Прошло немало часов. Наступило утро, и Грайон открыл глаза. Через стекла окон просачивался солнечный свет. Он потянулся, чихнул и внезапно вспомнил, что зашел в дом к гостеприимному нуому, когда было еще темно.

Хозяин был одет как подобает – в сюртук и необычную шапочку из серебристой фольги. Как он объяснил, шапочка помогает от излучений. Грайон вежливо промолчал. В его уме промелькнула догадка, что юного нуома немного напугал поток света, который он увидел ночью.

– От твоего света ожил мой цветок. Я подумал, лишние предосторожности не помешают.

Грайон взглянул на цветок у двери. Он распустил желтые лепестки, стоя на ровном, сочном стебельке. Невозможно было поверить, что еще вчера этот цветок выглядел безнадежно засохшим.

– Кстати, зовут меня Александр Нштейн из рода ученых Рудиев.

– Весьма рад нашей встрече! – горячо ответил Грайон. – Но… ночью… я видел совершенно темный город! Где же ваш свет?

– Ты ищешь светлых нуомов? Их здесь нет.

– А разве нуомы бывают светлыми и… не светлыми?

– Да, бывают, – ответил Александр. – Мы темные. Мы не даем свет.

– Разве от этого не умирают?

– Нет. Это выдумки старых колдунов. Но света и правда нет. Поэтому мы называем себя темными.

– Но, клянусь, я видел свет в этом доме! Тот самый свет… – воскликнул Грайон.

Александр слегка замешкался, но тут же выкрутился:

– Это, должно быть, я разжигал огонь в печи. Иногда ночью не спится, а липовый чай помогает уснуть.

Грайон нисколько не поверил Александру, но решил спросить о том, что интересовало его больше всего.

– Как же найти… светлых?

– Их тут нет. Тебе нужно отыскать нуома Нихтера, – и Александр засуетился, надевая пушистые уличные тапочки. – Нихтер – большой специалист по части того, чего нет. Я даже думаю, что это его призвание. Идем, я покажу тебе его дом.

Они вышли на улицу и отправились по извилистой каменной дорожке, вдоль которой выстроились домики нуомов с крошечными окошками. Воздух был свежим, юный Александр – почему-то торжественным и радостным. В свете утра город нуомов оказался необычайно уютным и красивым. Все дома были соединены между собой лестницами, которые, словно лианы, оплетали деревья. Лестницы перепрыгивали через ручейки, стелились по крышам, соединяли вершины зеленых холмов.

– Александр… Я ищу родных. Маму, отца, возможно, сестер и братьев. Тут есть кто-то из рода Мумки? – осторожно и с нарастающей надежной спросил Грайон.

– Нет… нет. Их тут нет. Мумки совсем нет.

На улицах появлялись нуомы. Несмотря на раннее утро, они были уставшие и хмурые.

Шум воды усиливался. Грайон увидел водопад, через который был построен каменный мост с широкими основаниями, уходившими в зеленоватую воду, а боковые пролеты увиты растениями, которые, несмотря на близость реки, засохли.

Они шли, и справа невдалеке Грайон увидел домик, отличавшийся от всех других. Со всех сторон обшарпанная одноэтажная постройка из крошечных кирпичиков была огорожена деревянными прутьями. Их можно было бы принять за забор, если бы прутья не тянулись и над крышей дома.

– Почему тут такие решетки? – спросил Грайон. – Для прочности?

– О-о… Здесь живет один наш чудак по имени Гузель. Он создал для себя тюрьму и живет в ней. Он не выходит. Один из его родственников, зная, что Гузель совсем выжил из ума, носит ему еду. Гузель называет его своим надзирателем, но еду берет. Родственник – ах, я запамятовал, как же его зовут? Ну, – Александр отмахнулся от мыслей, как от мух, – неважно! Так вот, родственник этот говорил ему: «Гузель, выходи, это же твой дом, а не тюрьма, видишь, дверь всегда открыта». Но Гузель будто и не слышит. Стоит со своей похлебкой, жалобно смотрит, и «надзирателю» ничего не остается, как уйти.

– Но как же это ужасно – добровольно поместить себя в тюрьму, когда перед тобой целый мир – и солнце, и облака, и свет, и земля, и моря… просто невероятно! – угасшим голосом произнес Грайон.

– Но что же в этом такого особенного? – улыбнулся Александр. – Разве не так поступают все те, кто забывает о своей свободе, о призвании, и всю жизнь делают работу, которую совсем не хотят делать, и живут в городах, которые им не милы, и находятся в плену своих заблуждений? И… – Александр не договорил, но Грайон дополнил:

– И запирают в себе свет.

Глава 12 про Нихтера, в которой ничего нет

На углу нуомы остановились.

– С этого места я могу ориентироваться только по положению собственной тени, – они оба взглянули на длинный темный силуэт на земле, лениво и послушно повторившей все ухабы дорожки. – О! Тень показывает налево.

И они пошли в ту сторону, куда указывала тень. Вскоре нуом Александр остановился возле… пустого места между домами. Посреди пустоты сидел на стульчике задумчивый нуом.

– Это дом Нихтера. Давай зайдем.

Грайон удивленно взглянул на Александра:

– Где же тут дом? Тут нет никакого дома!

– В том-то и дело. Идем!

Они открыли калитку, которой не было. Высоко поднимая ноги, поднялись по ступеням, которых не было. Открыли дверь, которой не было. И вошли в дом, которого не было. Нуом Нихтер обрадовался гостям и приветливо помахал им.

– А где же остальные?

– Их нет, – с готовностью ответил Александр. – Позволь мне представить тебе нашего нового товарища – нуома Грайона, который прибыл из человеческого города. Долгое время он считал себя последним нуомом на Земле.

– Очень приятно, – печально улыбнулся Нихтер. И тут же сообщил, – Видите ли, у меня по такому случаю даже нечего предложить вам к чаю. Нет ни конфет, ни мармелада, ни пряников. Нет даже молока. Да и чая, в сущности, тоже нет.

Нихтер и правда был большим специалистом по части того, чего нет. Днем он печально смотрел на небо и говорил о том, что нет звезд. Ночью он скучал по солнцу. Когда у него были конфеты, он спрашивал, нет ли соленого. Когда было соленое, он хотел сладкого. Обсудить это отсутствие, в сущности, было не с кем, ведь он жил один. Вот почему Нихтер всегда был немного печален. И недаром: постоянные мысли о том, чего нет, до добра не доводят.

– Господин Нихтер – большой изобретатель, – сказал Александр Нштейн.

– О! – обрадовался Грайон. – А где же ваши изобретения?

– Их нет, – разумно заметил Нихтер.

– Ах да, – вспомнил Грайон.

– Наш новый друг господин Грайон спрашивает, почему у нас больше нет света и куда делись светящиеся нуомы.

– Ооо… протянул Нихтер, оживляясь и чувствуя, что разговор будет интересным. – Их нет. – И, помолчав, добавил, – они спустились вниз и ушли в небо.

– Вы имели в виду, что они поднялись?

– Нет-нет, спустились!

– Когда мы ушли в ту ночь из мира великанов, некоторые из нас поклялись никогда больше не освещать их мир. Те, кто был не согласен навсегда запереть свой свет, ушли на Луну, и живут там мирно и счастливо. Это они по ночам освещают Землю. А у нас больше нет света… Великанам его тоже не хватает. Каждый год им нужно все больше и больше электрических лампочек.

– Как же мне туда попасть? И как можно спуститься на Луну, которая на небе? – спросил Грайон.

– Очень просто. Тебе нужна лестница, которой нет.

– Где же ее взять, если ее нет?

– А откуда берут вещи, которых нет?

– Их создают.

– Вот видишь.

– А сколько в ней должно быть ступеней?

– Невероятное количество.

– Как это – невероятное количество? Разве нельзя сказать, сколько именно?

– Нет, нельзя.

– Но пятьсот или тысяча?

– Их должно быть невероятное количество. Только тогда ты доберешься до Луны.

– А где же мне спуститься?

– В моем доме… – сказал Александр тихим голосом. – Есть дырка за шкафом. Вот туда и надо будет спуститься.

– И тебе нужен луч света, которого нет, – добавил Нихтер. – Он создаст световой коридор, который домчит тебя до Луны.

Глава 13. Чудесное спасение Тиффи

В тот же день Грайон принялся за работу. Расположившись в небольшом саду возле дома Александра, он привязывал ступени одну за другой. Их было пятьсот, потом тысяча, тысяча пятьсот пятьдесят девять… Две тысячи сто тридцать девять…

С наступлением темноты лестница все еще не была готова, а у Грайона закончились ветки. Спать не хотелось, и нуом решил отправиться в лес.

Грайон ступал по лесным джунглям. Он освещал себе путь теплым лучистым светом, на который с удивлением и восторгом заглядывались даже светлячки. Идти было трудно. Нуомы невелики ростом, поэтому для них даже самая незначительная травинка или веточка мха – уже препятствие. И все же Грайон, не обращая внимания на усталость, собирал ветки одну за другой.

Мешок был почти полон веток, как вдруг Грайон услышал детский крик. Нуом сбросил мешок на землю и прислушался. Крик доносился со стороны старого оврага, и ребенок явно молил о помощи. Нуом пошел на зов. Он продирался через заросли, жгучую крапиву, осоку, проходил под грибами и целыми садами высоких кустов, и голос девочки становился все более различимым.

– Помогите! – кричала девочка.

Наконец, Грайону удалось разглядеть ее. Над маленькой фигуркой юной нуомии, которой вряд ли исполнилось и девяноста, нависла летучая мышь, которая надвигалась на нее, как огромный черный дракон.

В самый последний момент, когда черные лапы летучей мыши уже почти схватили ребенка, чтобы унести, камень, брошенный Грайоном, попал в крыло лестного монстра.

Мышь издала зловещий звук и повернула свое мохнатое звериное лицо в сторону Грайона.

Грайон светился, как тысяча лампочек. Летучий хищник на секунду ослеп.

– Это моя добы-ы-ыча, – сощурившись, прошипела она Грайону. – Уходи-и-и…

– Эта девочка пойдет со мной. Она не может быть добычей. Это нуомия. А закон гласит, что нуомы находятся под защитой силы света.

– Как-о-ой же это нуо-о-ом… Она не све-е-етится.

– Это нуом, – твердо сказал Грайон, свет которого усилился и грозил превратить ночь в утро. – Уходи или ослепнешь.

– Кш-ш-ш, – прошипела летучая мышь. – Я еще найд-у-у тебя, жа-а-алкий червя-я-як…

Она замахала крыльями и улетела.

Теперь Грайон мог получше рассмотреть девочку. Она была в белом платьице в синюю полоску, лицо с большими блестящими глазами выражало сильный испуг.

– Пойдем, я отведу тебя к родителям, – сказал Грайон и протянул ей руку. – Не бойся, это летучая мышь, она не вернется, потому что боится света.

– Она хотела утащить меня, – всхлипнула нуомия. – Я собирала коренья и заблудилась. А потом стемнело, и я совсем не знала, как найти дорогу домой.

– Почему ты не зажгла свой свет? Ведь летучие мыши боятся его, как огня!

Тиффи удивленно посмотрела на него.

– Но я никогда еще не включала его!

– Разве это возможно? – удивился Грайон.

Тиффи пожала плечами.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Тиффи. А тебя?

– А меня Грайон.

– Научи меня. Ну… это… светить.

Никогда еще Грайон не думал, что нуомов нужно учить таким простым вещам, но тут он вспомнил, как однажды мать привела его на вершину горы Край и сказала:

– До этого дня, мой мальчик, ты не понимал, почему твое тело излучает свет. Его было совсем немного. Теперь я расскажу тебе, как стать сильнее, как светить ярче звезды. Вставай сюда. Видишь, там перед нами река. Она течет далеко, соединяется с морем, а море соединятся с другими реками. В мире все едино, ни у чего нет ни начала, ни конца. У твоего света тоже нет начала и нет конца. Закрой глаза. Представь, что ты маяк… и что ты светишь для кораблей, чтобы в темноте они не сбились с пути. Представь, что от того, каким сильным будет твой свет, зависит жизнь многих моряков.

Когда маленький Грайон открыл глаза, он светился, как тысяча зажженных лампочек.

– Видишь, – сказала мама, обняв его, – твое желание сделать кому-то добро помогло тебе стать ярче. Помни об этом.

Грайон улыбнулся рыжику Тиффи, которая смотрела на него с ожиданием, и сказал ей:

– Закрой глаза. Представь, что ты маяк…

Тиффи легко представила себя маяком. Их городок ведь и правда был недалеко от моря. Ей очень хотелось помочь морякам найти путь и не врезаться в скалы. Постепенно она стала чувствовать внутри себя тепло. Оно разрасталось, наполняя все ее существо. В какой-то момент тепла стало так много, что его невозможно было удержать внутри себя.

– А теперь открой глаза, – попросил Грайон.

Она открыла – и увидела… свой свет.

Она взяла его в ладони, она вдохнула его, рассыпала вокруг себя миллионы светящихся брызг. Тиффи прыгала внутри этого света, словно купалась в морских волнах. Ничто, ничто и никогда еще не заставляло ее быть такой счастливой.

Так они шли по лесу, освещая себе путь. Тиффи радостно смеялась и обещала научить светиться всех-всех, кого она только знает на этой земле.

Грайон нес мешок с ветками для лестницы и был рад, что помог этому маленькому рыжему нуому с косичками, измазанному с ног до головы землей, стать таким счастливым.

Когда они вернулись в город, оказалось, что девочку уже давно ищут полицмейстеры, частный детектив с собакой-ищейкой, садовник, учитель и все-все, кто оказался неравнодушен к судьбе малышки. Появление Грайона со светящейся девочкой вызвало всеобщее удивление.

– Свет… – растерянно сказала мама Тиффи.

– Мама! Мама! – понеслась ей навстречу рыжеволосая нуомия. – Летучая мышь хотела съесть меня, но свет прогнал ее!

И тогда нуомы заулыбались, мама с дочкой обнялись, и грустный город на минуту погрузился в искреннюю, светлую радость.

Утром Грайон, не спавший всю ночь, продолжал сидеть под вечным дубом, уходящим в небеса, и строить свою лестницу. Он чувствовал усталость, но ему ужасно хотелось доделать свое дело и поскорее отправиться в путь.

– К тебе гости, Грайон, – сказал Александр.

Рядом с ним стояла Тиффи в новом белом платье, аккуратно причесанная и лучезарно улыбающаяся. Она принесла какао и пирожки с лесным джемом. Пахло вкусно. Грайон надкусил теплый еще домашний пирожок и понял, что принесенная еда придает ему сил, потому что она наполнена заботой.

Тиффи села рядом и с любопытством стала смотреть, как Грайон завтракает.

– Ты уйдешь на Луну? – наконец спросила она, когда он допил последнюю каплю какао.

– Да. Я надеюсь отыскать там своих родных, – ответил Грайон, не отрываясь от работы.

Александр, сидевший рядом, вздохнул.

– На Луне должно было остаться совсем немного нуомов, потому что Луна, по данным нашего астронуома, светит уже только вполсилы, – сказал Александр. – Подумай, Грайон, стоит ли так много сил тратить на поиски сородичей.

– А может… может, ты и правда останешься здесь? – спросила Тиффи. – И научишь всех светить. Ведь это так тепло и красиво…

– Ты можешь светить, когда захочешь, ведь твой свет – это твоя суть, в нем есть твоя любовь к родным, твоя радость, накопленная за день, твои искорки смеха и твоя доброта. К тому же, Тиффи, – добавил Грайон с улыбкой, – теперь ты можешь всех научить светить. Без света жить трудно. Без него нуомы начинают грустить. Вот почему этот город такой унылый. Здесь не проходят праздники, как в старые времена, не звучат песни. Нуомы скучают каждый в своем доме. И даже редко ходят друг к другу в гости. Но это даже не самое страшное. Если в тебе недостаточно света, нельзя добиться полной ясности и сложно отличить правду от лжи.

– Я научу… Обещаю. Но ведь ты к нам вернешься однажды? – с надеждой спросила Тиффи.

– Не знаю, – задумчиво ответил Грайон. – Никогда не знаешь, что ждет тебя на Луне.

Так Грайон работал целый день. Дважды он ненадолго засыпал от усталости, но силы быстро возвращались к нему, потому что у того, у кого есть мечта, всегда есть силы для ее осуществления.

Вечером Грайон привязал очередную ступень и вдруг сбился со счета. Стало ясно: это и есть невероятное количество.

– Готово! – радостно сказал он.

– Готово! – прокричал юный Александр Нштейн, как показалось, на весь город.

– Готово! – Готово! – Готово! – Готово! – шептали, говорили, кричали со всех сторон нуомы и нуомии.

Казалось, все жители городка окружили Грайона и с любопытством смотрели на него. Грайон смотрел в небо. Пора было дотянуться до Луны.

Но день был пасмурный, и к вечеру Луны не было видно.

– Нет Луны, – донесся голос Нихтера.

Грайона это не останавливало.

– Ну что ж, – сказал он Александру. – Веди меня к дырке за шкафом.

И они отправились к дому Александра. За ними по темным улочкам следовали почти все нуомы города, с волнением переговариваясь. Уже через несколько минут старый шкаф с потрескавшимся лаком был отодвинут. В стене зияла большая черная дыра. Сияния Грайона было достаточно, чтобы понять, что она уходит куда-то глубоко вниз. Не задумываясь о том, что ждет его в неизвестности, нуом крепко привязал лестницу к карабинам, которые были ввинчены в пол – очевидно, когда-то именно ими воспользовались нуомы, и попытался сбросить лестницу. Однако… она просто зависла в воздухе – будто дыра в стене не была пустотой, а обладала силой пускать или не пускать в себя предметы. Один из юных нуомов (а их в гостиной столпилось около двадцати) бросил в дырку в стене камушек, но камень тут же отлетел обратно и чуть не ударил его по лбу.

– Нет луча света, – сообщил Нихтер, который тоже оказался среди наблюдателей. – Твоего света недостаточно, чтобы создать большой луч.

– Что же делать? – огорчился Грайон.

Нуомы застыли.

– Друзья, – поразмыслив и выдвинувшись вперед, сказал рыжеволосый Александр. Он поднялся на девятую ступеньку лестницы и громко обратился к нуомам. – Много лет мы живем здесь, забыв о нашей миссии – делать этот мир лучше, освещая его своим светом. Наш новый друг Грайон спас девочку Тиффи, когда та потерялась в темноте ночью и не могла найти дорогу домой. Грайон осветил ее путь. И ему не было это сложно. Напротив, он дарил свет, и от этого становился еще ярче и сильнее. Много лет назад мы поклялись, что больше никогда не зажжем свои лампочки на этой земле. Но теперь нашему Грайону нужна помощь. Он хочет найти своих родных. И сейчас все, что ему нужно, – это немного нашего света. Только сегодня, на полсотни нуомовских минут, мы зажжем свет и поможем ему спуститься по лестнице в небо. Прошу! Он нуждается в нашем свете, как недавно Тиффи нуждалась в его.

Прошел шепот. И вдруг одна из лампочек неуверенно мигнула и зажглась. Это была мать Тиффи. С непривычки нуомия уже светила не так ярко, как прежде. Но и этого было достаточно.

Вслед за ней лампочки «включались» одна за другой. Зажигались те, кто был рядом в доме, и те, кто был за дверью, и те, кто смотрел на происходящее через окно. Кванты света перемешивались, насыщали пространство, и вот произошло нечто невероятное. Свет потек, как живой луч, вниз через дырку в шкафу. Свернутая лестница, висевшая в воздухе, встрепенулась, расправилась и полетела вниз, в неизвестность.

– Он дотянулся до Луны! – радостно воскликнул Александр.

Нуомы запрыгали от счастья. Громче всех в ладоши хлопала Тиффи, и от ее ладоней летели искорки света.

Грайон улыбнулся и помахал новым друзьям рукой на прощание. Он был счастлив, что нуомы снова испытали это удивительное чувство – дарить свет.

Пора было начать свой путь. Грайон стал спускаться по лестнице, двигался без устали много часов, Луч продолжал освещать его путь. Грайон видел вокруг только каменные стены. И вот ступени закончились, а Луна так и не появилась. Как и дно в этом огромном колодце. Нужно возвращаться и доделывать лестницу, решил Грайон. Но вдруг что-то вокруг закружилось, свет стал плотным, задрожал, стало трудно дышать. Луч света превратился в полую трубку. Последняя ступенька надломилась. Грайон закричал, но было поздно, да и спасать его было некому. Он упал на стену и покатился внутри луча со скоростью света.