Глава 7
Дашка неслась через базу, из последних сил передвигая ногами. Эти пробы… Эти чертовы пробы, как она и думала, вынули из неё всю душу! О чем он думал, когда предложил ей сыграть именно эту сцену?! Хотел задеть? Указать на её место?! И какого лешего, в таком случае, она согласилась? Сколько раз Дашка обещала себе, что никогда больше не поведётся на «слабо», как бы ее ни провоцировали?! И вот опять! Стоило только скользнуть взглядом по тексту, который Герман ей вручил, и все! Это был вызов, который женщина, не раздумывая, приняла. Режиссер изволит эротику?! Не вопрос! Дурацкий кураж. Ребяческий, полный максимализма. Пора бы вырасти из этих штанишек, но – нет! Детство, которого у Дашки, считай, не было, засело в ней глубоко внутри, и вылезало на божий свет в самые неподходящие моменты.
– Что-то не так? – поинтересовался Герман, тем самым подливая масла в огонь.
– Нет. Все в порядке. Скажешь, когда начинать.
– Камера уже работает.
Даша на секунду опустила взгляд. Удивительно, но волнения не было. Наверное, злость вытеснила его из подкорки.
Эротика… Дашка одновременно и знала, и не знала, что это такое. Секса в её жизни было столько, что на десяток жизней хватило бы. Абсолютно бессмысленного, лишенного какого бы то ни было удовольствия траха. Это, наверное, страшно, но она не помнила себя вне этого опыта. Казалось, что секс всегда был частью Дашиной жизни. Женщина помнила свой традиционный первый раз лет в тринадцать. Но это далеко не значило, что тогда все и началось. До этого… Ну, она жила в детском доме. Старшие ребята развращали её сызмальства. Существует ведь много способов, которыми даже ребёнок может удовлетворить чуть более старшего ребёнка. Так что, да. Дашка не помнила себя вне этой грязи. Только потом стало понятно, что такая жизнь не является нормой. А тогда она не знала иного. Ужасно ли это – осознать, как безжалостно тебя растоптали? Не то, чтобы. Мир не перевернулся в тот же час. Для себя Даша это объясняла тем, что ей не с чем было сравнивать. Она изначально не воспринимала происходящее с ней, как насилие. Это была просто жизнь. Дурацкая жизнь никому не нужного ребёнка. Норма… Наверное, для любого среднестатистического человека, узнай он о происходящем, это стало бы шоком. Как? Как же так? Ужас какой… А для Даши Ивановой ничего шокирующего в случившемся не было. Она думала, что так живут все дети. А когда осознала правду – было уже слишком поздно. Взрослая девушка не могла изменить своего поруганного детства. Ей оставалось просто как-то жить с этим всем.
О том, что секс может быть совершенно другим, Дашка узнала случайно. Когда нечаянно стала свидетелем довольно интимной сцены между Ставром и Любой. Секс, как любовь – зрелище, покоряющее своей чувственностью, эротизмом, красотой происходящего действа. Могла ли она сыграть такое? Сейчас? На камеру, перед посторонним человеком? Дашка выудила из памяти тот давний эпизод… Сглотнула, и погрузилась в воспоминания с головой. Дыхание участилось, стало жарко, и она расстегнула верхнюю пуговицу на простой белой рубашке, не замечая ничего вокруг. Не замечая пристального взгляда сидящего напротив мужчины. По сценарию ей нужно было сказать всего несколько фраз. А напряженность момента передать глазами, жестами, мимикой… Сыграть. Дашка тряхнула волосами, зарылась в них рукой, произнесла первую реплику. Возможно, несмело, но так и должно было быть. Нервный жест рукой, взгляд из-под бровей, зовущий, горящий страстью. В этой сцене героиня Даши впервые встречается со своей первой любовью. Они из потерянного поколения девяностых. Из тех, кому улица заменила дом. Они в прошлом – обитатели подвалов и начинающие наркоманы. Потерянные. Первая часть ленты заканчивалась тем, что главный герой вместе с родителями эмигрирует, в попытке вырваться из постсоветского болота. Во второй части, годы спустя, он возвращается в родной город, в котором неожиданно сталкивается с прошлым. Устоявшаяся жизнь грозит вот-вот перевернуться с ног на голову, а чувства к главной героине вспыхивают с новой, сокрушительной силой.
Даша срастается с ролью. Чарует мужчину и манит. Тонкий намек во всем, никакого напора, никаких лишних жестов. Ей есть, с кого брать пример, она отчетливо помнила, как вела себя Люба с любимым мужчиной. Женщина мастерски на интуиции и голых инстинктах отыгрывает сцену. Из роли выходит не сразу. Усилием воли замедляет дыхание, успокаивается. Опущенные веки дают небольшую передышку, чтобы прийти в себя. Герман молчал, никак не комментируя происходящее. Безмолвие окутывало все кругом. В помещении стало невыносимо душно. Ударной волной по телу прокатилось что-то острое, давно забытое.
– Что-нибудь еще? – хриплым голосом спросила Даша.
– Нет. Этого вполне достаточно.
– Ладно… Тогда я пойду.
– И не поинтересуешься моим мнением?
– Зачем? Вы ещё не видели результата.
– А ты? Не желаешь посмотреть?
О, нет! Только не это. Уж слишком Дашка вжилась в роль. Ей нужно было успокоиться. Избавиться от наваждения. Остыть.
– Нет. У меня много дел сейчас.
– Тебе, что, совсем не интересно? – уточнил Герман, немного более резким тоном, чем следовало.
– Почему? – пожала Дашка плечами. – Я посмотрю вечером. Вам будет удобно?
Герман с трудом удерживал себя в руках. А ему это было совершенно не свойственно. Рядом с Дашей мужчину бросало из стороны в сторону, будто бы он на полной скорости нёсся по горной извилистой дороге. Его чувства метались от полного равнодушия до высшей степени заинтересованности. От брезгливого презрения до совершенно неописуемого восторга. Творец в нем замирал в благоговении. У него пальцы зудели – так хотелось продолжить работу! Совершенно немыслимым образом он загорелся, как факел. Впервые за много-много лет Герман ощутил такой мощный творческий подъем. Да и не только творческий, если признаться. Дашка его завела. Вот так, запросто, с пол-оборота. Мужчина не помнил, чтобы с ним случалось подобное. В его орбите было слишком много красивых женщин, и, наверное, поэтому со временем он приобрел иммунитет к их чарам. Многочисленные красотки не будили в нем никаких желаний, не возбуждали, не горячили кровь. Чего не скажешь об этой женщине-девочке с гор. С ней все было по-другому. Герман увлекся ею еще вчера, за ужином. Это было необъяснимо, это было неожиданно и даже немного пугающе. Но какими же долгожданными были эти чувства! Долгие годы он жил вполсилы. Не ощущая ничего, кроме боли и опустошения. Боль от потери семьи так многого его лишила… Мужчина будто бы сам потерялся на задворках кладбища, растянувшегося во всю его душу. А теперь как будто ожил.
– Мне будет удобно, – подтвердил Герман, не сводя с Даши прожигающего насквозь взгляда.
Даже сейчас, когда режиссера и близко не было, женщина чувствовала на себе этот взгляд. Он будто бы выжег клеймо на ее коже, или так просто казалось? И тысячи мыслей навязчивым клином кружились в голове. Она справилась? Ей удалось передать то, что требовалось? Был всего один дубль… И, возможно, она поспешила. Самонадеянность – вот Дашкино второе имя. А еще было совершенно непонятно, где взять силы просмотреть вместе с Германом отснятый материал… Она не была глупой, поэтому прекрасно понимала, что заинтересовала мужчину. Когда ее хотели, Дашка определяла на раз-два. Долгие годы тренировок, что б их! Пугающим было то, что все женское в ней откликнулось на этот призыв. Ситуация из ряда вон… Это в прошлом Дашу можно было обвинить в неразборчивых связях. Но последние тринадцать лет она и близко не подпускала к себе мужчин. Керимов отбил охоту надолго. После того, что он с ней сделал, во что превратил… А! К черту! Обещала ведь себе не вспоминать.
– Дашка! Ох, и напугала ты меня! – всплеснула руками Люба.
– Извини.
– Да, ничего. Ставр уехал в город, а я, думаю, дай зайду. Как твои пробы?
– Да, ничего, – подозрительно уставилась на женщину Дашка. – Это как же Ставр уехал, а тебя на базе оставил? Из-за меня, что ли?
– Да, ну… У меня много работы, – отмахнулась женщина.
– Угу, конечно, – скептически скривилась Даша. – И мои пробы, конечно же, не причем. И не переживаешь даже?
– Переживаю. Очень. – Люба сложила руки на груди и подперла спиной подоконник. – Глупости, да? Ты взрослая, умная женщина, а я все равно за тебя волнуюсь.
– Не стоит. Правда… Все будет хорошо. Я никогда не сорвусь, и не подведу вас…
– Причем здесь это? – насторожилась Любовь.
– Как это причем? Разве ты не из-за этого переживаешь?
– Нет! Как тебе только в голову подобное взбрело?! У меня даже мысли не было, что ты можешь сорваться.
– Тогда из-за чего?
Самое страшное, что Дашка искренне не понимала.
– Я боюсь, что тебе сделают больно… Как тогда, – взволнованно начала Люба. – Но одновременно с этим очень боюсь, что ты пожалеешь, если упустишь возможность сниматься. Или, наоборот – разочаруешься, уже ввязавшись в процесс… Я так не хочу, чтобы ты переживала, Дашка! Так боюсь, что тебе вновь разобьют сердце…
– Да, что ему будет, Люб? – с показной бравадой парировала Даша. – Оно у меня таким панцирем покрылось за все это время, что никаким переживаниям его не прошибить. Ну? Ты чего расстраиваешься? Ну-ка, выше нос! Ставр меня четвертует, если прознает, что я тебя расстроила.
– Можно подумать, от него можно что-то скрыть… – грустно улыбнулась Люба.
– Люб, – посерьезнела Дашка, – у меня правда все хорошо! И давай больше не будем об этом, ладно? Ну, ничего ведь не случилось. Ни-че-го!
Люба кивнула головой, соглашаясь. Если Дашка утверждала, что все в порядке, то нагнетать ситуацию было действительно глупо. Они разошлись, каждый по своим делам, и все бы на том и завершилось, если бы не Костя, который ближе к вечеру ворвался к ней в кабинет:
– Можешь уделить мне несколько минут?
– Кончено…
– Пойдем. Глянешь кое-что. Я тут посмотрел на досуге. И тебе, думаю, будет интересно.
Люба посеменила вслед за шкандыбающим на костылях мужчиной и замерла у входа в небольшой кинозал.
– Ну, пойдем, чего застыла?
– Что ты задумал, Костик?
– Ты должна это увидеть, Люба. И, как профессионал, сказать – разве может такой талант пропадать?
– Я не знаю… Она не хочет, Костя. Я разговаривала с ней сегодня. Даша абсолютно отчетливо дала понять, что не заинтересована, и…
– Вранье. И тебе это известно! Она просто боится! До усрачки боится не оправдать чьих-то надежд… Просто, посмотри! Посмотри, и скажи, что ее место не в кадре.
Люба нерешительно вошла в открытую мужчиной дверь. На мгновение сощурилась – так сильно ударил по глазам свет, льющийся с большого экрана. Герман тоже был здесь. Сговорились, выходит…
– Готовы? – зачем-то поинтересовался он, перед тем как дать отмашку на запуск отснятого материала.
Женщина кивнула. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, Любовь возглавляла крупнейший кинофестиваль в стране. И, конечно же, она разбиралась в кино и всех нюансах кинопроизводства. А еще со стопроцентной точностью из десятков никому не известных людей Люба могла выделить лица будущих звезд. Сейчас она видела ярчайшую из них. Это было бы глупо – отрицать очевидное. Даша Иванова была гениальной актрисой. До дрожи, до слез, до перехваченного спазмом горла талантливой. Не знающей себе цену, запутавшейся маленькой девочкой.
– Ну, что скажешь? – требовательно спросил Константин, когда экран потух.
– Ты и сам знаешь, что… Она просто невероятная. Без какой бы то ни было школы так играть, это… Немыслимо просто.
– Тогда мы просто обязаны убедить ее не упустить свой шанс.
Глава 8
День выдался тяжелый. Даша едва волочила ноги, возвращаясь с работы домой. Это очень удобно – жить в ста метрах от собственного офиса. Особенно, когда усталость грозила сбить тебя с ног. У самого дома остановилась. Сердце тревожно замерло. На веранде, где непривычно ярко горел свет (они никогда не включали все осветительные приборы одновременно), собралась приличная толпа. Вся ее семья. Ян, Люба, Ставр… И даже Костя. Но на этот раз не игра в карты свела их вместе. Никакого веселья на их лицах не было. А значит, повод для всеобщего сбора был отнюдь не радостный. Колени подкосились. По рукам прошла дрожь. На подгибающихся ногах, спотыкаясь и не дыша, Дашка рванула к дому:
– Что?! Что случилось? Люб, бабочка вернулась? – затрясла она удивленную женщину. – Да, почему вы все молчите?! – как безумная, огляделась Даша, и снова встряхнула Любовь. – Ну?!
Вперед вышел Ставр, освободив жену из цепких Дашкиных рук, мужчина сварливо заметил:
– Ну, чего ты каркаешь, а? Нормально все с Любой. Нор-маль-но!
Дашка отступила, снова пошатнулась. И опять ее кто-то подхватил. Отвернулась, глядя непонятно куда, да и вообще ничего вокруг себя не видя.
– С тобой точно всё хорошо? – уточнила для пущей надежности, все еще не понимая, по какому еще поводу они бы могли вот так собраться… Ведь в прошлый раз причиной всеобщего сбора был именно чертов Либман-Сакс, который снова расправил свои ужасные крылья над их жизнями.
– У меня все в полном и абсолютном порядке, – заверила Дашку Люба и сделала шаг по направлению к ней. Но та отступила:
– Тогда, если ничего серьезного не случилось, и дело ждет, я на минутку заскочу в дом, ладно? У меня… мне надо, в общем, извините.
Дашка ринулась к входной двери, как казак в атаку. Закрыла ту за собой, еще и подперла спиной, будто бы кто-то решился пойти вслед за ней! Идиотизм. Как и все ее поведение сегодня. Ведь нужно было сначала разобраться, узнать, что к чему, а не устраивать представление на ровном месте! Похоже, она в очередной раз выставила себя дурой… Дашка хмыкнула. Разве ей привыкать? Она всю свою жизнь только этим и занимается. Удивительно, как её придурь еще терпят.
Немного успокоившись, прошла в кухню, взяла из холодильника ледяную бутылку минералки, зажала ту между запястий, перекатывая туда-сюда. Остыть. Ей следовало остыть и успокоиться. Лед на венах и однообразные монотонные движения – как раз то, что нужно. Вдох-выдох. С Любой все хорошо. Они хотели поговорить совсем о другом. Интересно, о чем? Вдох-выдох. Вдыхаешь носом, выдыхаешь ртом. Будто бы рожаешь. Дашка отчетливо помнила этот момент. Благодаря Любе роды для нее прошли практически безболезненно – она не поскупилась на хороший наркоз и великолепных врачей. Да и на подготовку к родам. Дашка до сих пор не забыла все, что им рассказывали на специальных подготовительных курсах, которые Люба посещала вместе с ней в качестве моральной поддержки. Любовь… Какое говорящее имя. Ставшая Любовь… Это вам не Даша Иванова, неказистую фамилию которой даже в титрах сократили до загадочной – Ив. Даша Ив. Наркоманка и малолетняя шлюха. Такой ее и запомнили.
Входная дверь отворилась, и в комнату, стуча костылями, вошел Костя. Даша так и не повернулась к нему лицом. Стояла, и пялилась в окно, будто бы на этом чертовом озере можно было увидеть хоть что-то новое. Глупо, конечно, было надеяться, что никто не понял, почему она убежала, но лишний раз демонстрировать собственное малодушие тоже не хотелось.
– Всеобщий сбор инициировал я. Так, что… извини, если это была не лучшая идея.
– Глупости. Ничего такого не случилось.
– Ты просто подумала, что Любе опять стало плохо…
– Да… – согласилась тихонько. Ну, не отрицать же очевидное? Так она себя еще большей дурой выставит, хотя вряд ли это возможно.
– Мы собрались совсем по другой причине.
– Это по какой же?
– Ты оклемалась? Если да, то было бы неплохо выйти к Ставшим. Они тоже хотят тебе что-то сказать.
– Что-нибудь с Яном? – в очередном приступе паники зашлась Дашка.
– Да, Боже ты мой! Что за чушь приходит тебе в башку? – рявкнул Костя. – Ничего ни с кем не случилось. Пойдем уже. Дело есть…
Дашка зыркнула на мужчину и послушно побрела к выходу. Вот так всегда. Чуть с ней пожестче – и становится буквально шелковой! Слишком долго с нею панькались Ставшие. Дашка гораздо лучше понимала, когда с ней разговаривали с позиции силы.
На веранде все уже расселись по местам. Ну, и правильно. В ногах правды нет. Костя тоже тяжело осел в плетеное кресло. Вытянул скованную гипсом конечность. Как же ему насточертело это все!
– Ну, и чего вы такие серьезные? – Дашка первой не выдержала молчания.
– Мы хотим, чтобы ты снималась! Мама с Костей видели твои пробы и считают, что ты – крутая актриса. А мне посмотреть не дали! – совсем по-детски пожаловался Ян.
Меньше всего Дашка ожидала такого ответа. Женщина мазнула удивленным взглядом по лицам родни и, наконец, расслабленно плюхнулась в кресло.
– Всего-то? Вы напугали меня до усрачки из-за чертовых киношных проб?
– Не говори так. Это было настоящее чудо, Даша! Ты – чудо. Это преступление – зарывать в землю такой талант!
– Ты серьезно, что ли? – недоверчиво покосилась Дашка.
– Более чем. И Костя, и я, и сам Герман – считаем так.
– Люба в этом разбирается. Ты знаешь, – подал голос Ставр.
– И что, ты даже не возражаешь? – покосилась на мужчину Дашка.
– С чего бы? Ты вольна делать все, что захочешь. Если это сделает тебя счастливой – я буду только рад, – повторил в который раз.
– Но… А как же моя работа на базе? И вы… Ян?
– Мам Даш, ну, ты даешь. Мне лет-то сколько? Сам буду справляться. Ну и родители никуда отсюда не денутся. Тут и думать не о чем.
– На время съемок тебя может подменить Света, – все продумал наперед Константин.
Вот не зря Дашке всегда казалось, что эта пергидрольная блондинка метила на ее место! Она никогда ей не нравилась. Бегающие глазки, тонкие губки, и заискивающие взгляды в сторону начальства. Но, стоило признать, с работой она справлялась нормально. И, вполне возможно, могла потянуть Дашкин объем работ на время её отсутствия. Поймав себя на мысли, что она на полном серьезе рассматривает идею возвращения в кино, Даша испуганно вздрогнула. На самом деле сейчас обсуждались не самые главные из причин, которые стояли на пути у этого события. Как быть с чудовищным жутким страхом? Как побороть панику и отчаянную неуверенность в собственных силах? Где найти в себе мужество посмотреть в глаза тем, кто стал свидетелем её позора? Ведь в съёмочной группе Германа было достаточно старичков. И каждый из них был в курсе событий тринадцатилетней давности. Возможно, кто-то из них даже участвовал в оргиях, которые устраивал Керимов, когда она была под кайфом.
– Даша! – Костя поймал её панический, затравленный взгляд. – Дыши.
Да… Точно. Вдох носом, выдох ртом. А может, задохнуться, и все проблемы сами собой решатся?… Вот, правда, что ее держит? Ян? О нем есть, кому позаботиться. А ей было бы так хорошо, наконец, все прекратить… Обрести покой. Нет-нет-нет. Прочь суицидальные мысли! Чего это она, правда? Ей предстоит обычный выбор. Только и всего. Не самая сложная в ее жизни дилемма, кстати сказать.
– Мам, с тобою все хорошо? – забеспокоился сын. Только в такие моменты он опускал ее имя. Нужно срочно брать себя в руки!
– Все отлично. Люб, организуешь чай?
– Конечно. – Люба ласково коснулась ее волос и пошла в дом за всем необходимым. Следом за матерью кинулся Ян. Помощник. На пару со Ставром, он оберегал Любу, как коршун. И Дашка тоже старалась той помогать, как могла. Но… не сейчас. В эту самую минуту помощь требовалась ей самой.
– Ты вообще хоть видела отснятый материал? – тихо спросил Костя.
– Нет. Еще нет. Было много работы. А ты, я так поняла, посмотрел?
Мужчина пожал плечами, перевел взгляд на Ставра и пояснил, то ли босу, то ли Дашке:
– Я делал обход, ну и натолкнулся… На этого пижона в нашем кинозале. Он там как раз просматривал Дашкины пробы. Ну, и я… тоже посмотрел. А потом пошел за Любой. Я-то не слишком в кино силен. А там требовалось мнение профессионала.
Ставр кивнул. Понял, мол, понял.
– Ты… кхм… охренительно просто выглядела. Я ничего во всем этом не смыслю, – повторился Костя, – но твоя игра была впечатляющей.
Стеснение Кости было таким неожиданным, что Дашка, несмотря на все тревоги, улыбнулась. Ну, понятно, в принципе, почему он смутился. Сцена была довольно эротичной. Другое дело, что смущение и Костя – были понятиями, диаметрально противоположными. И она еще, пожалуй, никогда не видела его таким… Дашка рассмеялась. Ну, не могла она сдержаться – это правда было смешно. Костя насупленно отвернулся. Ставр непонимающе повел бровью, и Дашка пояснила, задыхаясь от смеха:
– Сцена была довольно… сексуальной. С какого-то перепуга Герман решил испытать меня таким образом. А я, как всегда, поддалась на провокацию.
– И у тебя отлично это получилось, – заметила вернувшаяся с чайником Люба.
– Ты в своем уме, Дашка? Вы там кино снимаете или порно-фильм?! – вскочил Ставр.
– Ты все не так понял, – улыбнулась Люба, обнимая мужа двумя руками. – Там ничего такого не происходит… Просто уникально чувственная игра.
– Вы меня доконаете, – снова осел на свое место мужчина. Дашка прыснула в ладошку, хотя на самом деле было далеко не смешно. Знал бы Ставр, какое кино с нею в главной роли снимал Керимов. Домашнее видео, которым шантажировал ее долгое время, подчиняя своей воле. Ну, вот… Опять перед глазами раскадровка из прошлой жизни. Эта боль ее никогда не отпустит. И тут же в голову пришла неожиданная мысль – а может ли она стать сильнее? Ну, вот чего она боится? Новых горестей, разочарования… Но ведь это все и так её преследует. Вырывается из-под контроля, чем бы она ни занималась. Так, почему бы не попробовать? Еще один раз. Не получится – ну и пусть. Ей всегда будет куда вернуться. Что-что, а это Дашка уже усвоила.
– Дашенька, попробуй. Правда. Это твое призвание. Это твоя роль. Банально, но лучше жалеть о том, что сделала, чем об упущенных возможностях.
– Мам Даш, ну, давай, а? Прикинь, как круто – моя мама – суперзвезда!
– Нашел мне звезду, – улыбнулась Дашка, поднимаясь со своего кресла. – Ладно, пойду, хоть гляну, о чем вы толкуете…
– Ура! – подпрыгнул Ян.
– Рано радуешься. Вдруг мне не понравится то, что я увижу?
– Это невозможно, – твердо заметил Костя. – К тому же, в кинозале сейчас сеанс для отдыхающих.
– Что показывают? – поинтересовалась Дашка уже у самых ступеней.
– Какой-то боевик. Все, как ты любишь. Одной рукой герой стреляет в бандитов, второй обнимает трепетную даму.
Дашка хмыкнула, подняла над головой руку с оттопыренным большим пальцем и сбежала со ступенек. Они с Костей друг друга поняли. Все остальные, очевидно, удивились. Ну и пусть. К домику Германа добежала в рекордные сроки. А ведь еще час назад еле ноги переставляла. Постучала отрывисто в дверь, не давая себе шансов передумать. Он открыл не сразу:
– Черт, я не думал, что… – замолк на полуслове, смерив Дашку удивленным взглядом. – Я думал, что это официант.
Очевидно, таким образом мужчина извинялся за свой внешний вид. Полотенце в руках, которым он вытирал мокрые волосы, и добротный мужской халат, в глубоком вырезе которого виднелась хорошо прокачанная мужская грудь. Дашка сглотнула. У нее очень-очень долго не было мужчины. И не хотелось никогда, если честно. Сексуальное напряжение она теперь предпочитала снимать сама. И это её вполне устраивало. Редко какой мужчина на самом деле заботился о женском удовольствии. Невнятная возня в постели не стоила её внимания – бессмысленного траха в её жизни и без того хватало. Но сейчас… впервые за долгие-долгие годы, внутри у Дашки что-то дрогнуло. Внизу живота разлилось тепло, а внутренние мышцы конвульсивно сжались.
– Проходи, – широким приглашающим жестом взмахнул рукой Герман.
– Эээ… Я хотела просмотреть материал, но в зале сейчас показ…
– Проходи-проходи. Посмотрим на компьютере. Зачем нам зал?
– Ладно…
Дашка скользнула мимо Германа. Свежий аромат мужчины ударил в голову. Её совершенно ненормальная реакция напугала Дашку до дрожи. Или эта дрожь – сама по себе реакция на мужчину? Поди, разбери. Только одно Дашка понимала совершенно отчетливо – впервые за тринадцать лет в ней проснулось сексуальное желание. Господи, помоги.