6. Алчность
Яков
Я стоял над постелью жены, сжимая в руках одноразовый шприц, и не мог заставить себя приступить к делу. Руки дрожали, а паника, волнами распространяющаяся по всему моему телу, накрывала с головой. Мне казалось, что я застрял на пороге вечности, не представляя даже, что эта вечность мне уготовала. Рай, или ад? Я не знал…
– Генерал?
Я оглянулся, незаметно зажав шприц в ладони.
– Да, доктор Хе?
– Я уполномочен проинформировать вас о том, что, исходя из имеющихся показателей, мы обязаны отключить систему жизнедеятельности Наны. Мне очень жаль.
– Нет…
– Поймите, мы просто обязаны это сделать…
– Я запрещаю. Дайте нам некоторое время, а если ничего не изменится…
– Ничего не изменится, Яков, поймите же! – вспылил доктор Хе, а потом, шумно выдохнув, участливо похлопал меня по руке и снова добавил: – Мне очень жаль.
– Вы не можете этого знать наверняка.
– Вы только лишь продлеваете ее мучения, – в который раз, как неразумному ребенку, напомнил мне доктор, но я не желал его слушать.
– Дайте нам некоторое время. Сутки… не больше, – настаивал я, понимая, что даже если препарат и подействует, Нане еще потребуется довольно длительная реабилитация и помощь врачей.
– Даю вам срок до утра.
С тихим шорохом за спиной захлопнулась дверь, я остался один, и уже без всяких сомнений склонился над Наной. Проколол иглой ей вену. Замер на мгновение, ощущая, как узел внутри меня затягивается все сильнее. Зажмурившись, надавил на поршень. Не знаю, сколько так просидел. Возможно, целую вечность. Но когда я поднял веки – ничего не изменилось. Нана все так же лежала с закрытыми глазами, а аппарат ИВЛ закачивал в ее легкие кислород.
Я встряхнулся. Положил использованный шприц в нагрудный карман, сделав пометку его уничтожить, и прилег рядом с женой.
– Борись, моя сильная девочка … Ради нас… Пожалуйста, Нана, борись!
Не знаю, слышала ли она меня. Я почему-то верил, что да. Мне нужна была эта вера так же, как и кислород, который я жадно вдыхал. Девочка, моя… Девочка. Красивая, ласковая, смешная. Я коснулся губами ее холодного, покрытого испариной, виска. Где-то здесь, под кожей и костями черепа сейчас шло отчаянное сражение. Мне казалось, я слышал лязг схлестнувшихся в поединке мечей. Наверное, именно так люди сходят с ума…
Я не хотел уходить. Внутри меня поселился иррациональный страх. Страх, что Нану отключат, не поставив меня в известность. Превозмогая его, я вышел из палаты. Подошел к лифтам и столкнулся нос к носу с девчонкой. Не знаю, что меня насторожило. Возможно, то, что она уже неоднократно попадалась мне на глаза. Не в своем теперешнем обличье. Ей хватало ума изменять свою внешность, но я такие фокусы вычислял на раз-два. В голове мелькнула мысль, что за мной следят конфедераты. Девушка мазнула взглядом по моему лицу и равнодушно отвернулась. Вместе мы ступили в лифт. Вместе спустились на первый этаж.
– Мне кажется, нас пасут, – оповестил я всех присутствующих, добравшись до квартиры Марины.
– С чего ты взял? – насторожился Ной.
– Не знаю. Возле палаты Наны ошивалась девчонка. По-моему, я ее видел не в первый раз!
– Надо уходить… – выругался парень.
– Это ничего не даст. Если за нами следят – то уйти незамеченными нам не удастся. Да я и сам никуда не пойду.
– Ты шутишь?! В моем арсенале полно всяких шпионских примочек. Нас даже по сетчатке не вычислят, Яков!
– Делай, что хочешь! Как я уже сказал, отсюда я ни ногой.
– Дерьмо…
– Воу-воу… мы, кажется, пришли к тому, что нам нужно действовать сообща! – вскочила на ноги Анна. – Так какого черта, Ной?
– Ты разве не слышала – нас пасут!
– Это только предположение… – тихонько шепнула Марина.
– Вот именно! – Анна благодарно кивнула той и снова уставилась на несостоявшегося брата. – Если у тебя столько шпионского барахла, то разве в нем не найдется какой-нибудь умной штуковины, позволяющей засечь прослушку, если таковая имеется?
– Найдется, – процедил Ной сквозь зубы.
– Вот и займись этим! – не менее зло бросила Анна. – Если окажется, что Якову не привиделся хвост, тогда и будем думать, что делать.
– Гениально! Особенно, если учесть, что нас сейчас слышат… – буркнул Ной.
– О, нет! Не думаю, что это так… – вступил в разговор до этого дремавший святой отец.
– О Господи… Он, наверное, думает, что Бог закрыл им всем уши… – застонал Ной. Святой отец оставил без внимания его сарказм. Только улыбнулся ласково и… с хитрецой немного.
– Всевышний здесь совершенно не причем. – Высохшими руками старик скользнул под ворот мантии и стащил с себя крест. Покрутил тот в руках. – В нем у меня вмонтирована хитроумная штуковина… Мне говорили, что она обладает широким диапазоном рабочих частот, который охватывает весь интервал, используемый возможными прослушками. Так, что… вряд ли наши разговоры могли услышать.
Несмотря на весь ужас сегодняшнего дня, я едва не рассмеялся, наблюдая за вытягивающимися лицами всех присутствующих. Особенно порадовала отвисшая челюсть Ноя, которого святой отец, бесспорно, уделал.
– Озвереть просто… С каких это пор глушилки, наравне с кадилом и библией, стали атрибутами религиозного культа?!
– Мир современных технологий все изменил. И церкви приходится шагать в ногу со временем.
– Может, откроете тайну, на кой черт священнику могут понадобиться эти игрушки дьявола? – искренне озаботился Мат.
– Таким образом мы стоим на страже таинства исповеди.
– Серьезно? Неужели в этом мире еще кто-то исповедуется?
– И даже приносит покаяние, конечно, в свободное от грехов время, – снова улыбнулся старик.
– То есть, во время исповеди вы включаете эту штуковину, чтобы никто не подслушал ваш разговор?
– Именно так.
– Боюсь даже спрашивать, что за люди к вам приходят, – присвистнул Ной. Святой отец пожал плечами, и на этом разговор на несколько минут оборвался. О девчонке я не забыл, она все также не давала мне покоя.
– Я тут пыталась сопоставить информацию, которую мы имеем на данный момент, и у меня назрел вопрос… – нарушила тишину Анна, щелкая пальцами по виртуальной клавиатуре, – если допустить мысль, что существуют серверы, на которых содержатся все необходимые нам доказательства, то… Как думаете, где они могут находиться?
– В ж*пе мира, там, где их никто не найдет, – внес предложение Ной.
– Или, напротив, у нас под носом, там, где никто и искать не станет, – все так же робко парировал Марина. К слову, ее догадка мне понравилась гораздо больше, чем предположение Ноя.
– Яков? Что скажешь?
– Конечно, я допускаю мысль и о ж*пе мира, но, в таком случае, это бы порядком затруднило логистику. А если поломка? Или еще какая-нибудь хрень… Да и, опять же, питание… Такая махина должна быть подключена к сети бесперебойного электропитания. Вряд ли бы они стали использовать энергию солнца или ветра, находись они черте где. Слишком ненадежно.
– Небольшой атомный реактор? – разошелся Мат.
– Слишком пафосно. И неразумно.
– Тогда остается – видное место, – подвела черту Анна.
– Охраняемое, наверное, как Совет Конфедерации…
– Мать твою… Совет Конфедерации! Ты – гений, Мат!
– А ты – чокнутая! – вкатил Ной, изумленно покачивая головой, – думаешь, эти уроды фигачат свои черные делишки на виду у всего мира?
– Конечно! Это ведь проще всего! Точно! – Анна возбужденно вскочила. В квартире Марины ее кипучей натуре было явно тесно. – Серверы находятся где-то там! Яков, насколько я понимаю, у тебя высший уровень доступа?
Я кивнул. Все так и было. По идее, я обладал доступом в любое из помещений Совета, кроме приемной Президента. Однако и туда можно было попасть без приглашения. Например, сложив пароль из фрагментов кода, которым обладал каждый член Военного совета. Пароль был придуман настолько хитро, что мог сложиться из любых восьми частей, известных участникам кворума. И не было никакой разницы, кто в этот кворум входил.
– Ты можешь достать планы инженерных сетей здания? В частности, меня интересуют внутренние и внешние электрические сети, трансформаторные, линии электропередач…
– Ты надеешься вычислить местонахождение серверов по расположению электропроводки?
– Почему бы и нет? Ясно же, что туда протянут какой-то отдельный канал…
– Это если допустить, что он вообще там!
– У тебя есть другие идеи? – ощетинилась Анна на Ноя. А тот лишь в бессилии сжал кулаки.
– Время уходит… Мы могли хотя бы попытаться, – внес рациональное предложение Мат.
Я опустил обруч на глаза и загрузил план-схему здания Совета. Потыкался туда-сюда и обнаружил, что на удаленном доступе не имею прав войти в нужные файлы. Все интересней и интересней! Выругавшись, стащил обруч с глаз.
– Нет прав.
– У действующего члена Военного совета? – вскинула брови едва ли не до линии волос Анна.
– По удаленке – так точно, – пожал я плечами. – Возможно, это связано с вопросами безопасности. Так меня проще взломать.
– А возможно, кто-то просто не хочет светить эти планы даже перед действующим членом Военного совета.
Я пожал плечами, не имея возможности ни подтвердить слова Анны, ни опровергнуть.
– Ты можешь поехать в офис и попробовать войти в нужные файлы оттуда.
– Я не могу бросить Нану! Твою ж мать! Почему я каждый гребаный раз вынужден это повторять?!
– Ты ввел ей препарат?
– Да!
– И разве ей не стало лучше?
– Господи, Ной! Это ведь так не работает! Мат… объясни ему.
Матвей пожал худыми плечами:
– Робот поступает по крови к нужному органу и начинает атаковать неправильные клетки. Этот процесс может растянуться во времени, в зависимости от участка поражения и дозировки препарата. А может… вообще не помочь, если время упущено. Это не абсолютная панацея, чувак.
Я сел прямо на пол в углу и, откинувшись на стену, прикрыл глаза. Разговоры хоть как-то отвлекали, а вот так… в тишине, я почувствовал, как меня снова затягивает адская воронка пугающей неизвестности.
– Мат… – тихо позвал я.
– Да, Яков?
– Скажи… А существует ли антидот? К тому препарату, что вводили людям?
– Удивительно, что ты только сейчас меня об этом спросил. Анна так первым делом поинтересовалась.
– И?
– Он есть. Но я не думаю, что об этом стоит кричать на весь мир.
Мат не стал вдаваться в подробности, но я и без этого все понял. Он намекал на то, что среди Пустых начнется вакханалия, если они узнают о возможности излечения. Они ринутся за противоядием, а после начнут стремительно размножаться. Мы не могли этого допустить, не имея на руках прогнозов. Никто не мог отрицать, что на каком-то этапе развития цивилизации человечеству действительно следовало сократить популяцию. Не зря ИИ первым делом внедрил эту технологию. Искусственный интеллект тем и хорош, что ему незнакомы муки совести. В принятии решений он руководствуется исключительно голым расчётом. Возможно, этот расчет спас человечество от катастрофы.
Мысли в голове кипели. Тысячи вариантов, миллионы «за» и «против». План наших дальнейших действий, который все отчетливее проявлялся в мозгу, и полнейшее непонимание – зачем это все, если Наны не станет. И жгучая, острая боль, и срывающая корки на ранах надежда.
– Я буду у Наны, если удастся узнать что-нибудь новенькое – вы знаете, где меня искать.
Я заставил себя уснуть силой воли, призвав на помощь все навыки и умения, полученные в армии. Накрыл ладонь жены своей – и провалился в полузабытье. Разбудил меня приход доктора Хе.
– Доброе утро, Яков.
– Доброе. Что-то случилось?
– Ничего нового, генерал. Мы должны отключить Нану.
– Нет! – в который раз повторил я.
– Послушайте, Яков… я не могу и дальше тянуть. Существуют инструкции, протоколы, регламентирующие весь этот процесс. Я не имею права их нарушать… Если у пациента длительное время не отмечается положительной динамики, если лечение неэффективно, а пациент безнадежен – мы обязаны его отключить. Консилиум уже состоялся… Решение принято, мне очень жаль, но я только лишь следую правилам.
Меня подрывало. Ярость бежала по моему позвоночнику как запал по кабелю динамита. Убью. Голыми руками убью, если он только посмеет к ней подойти! Если хоть кто-то посмеет…
– А если улучшения все же наметились?
– Это фантазии, генерал. Чудес, к сожалению, не бывает.
Я сцепил зубы, преодолевая желание взорвать этот чертов госпиталь вместе со всем его персоналом. Если бы Нана хотя бы дышала самостоятельно, если бы она хотя бы дышала… Я бы нашел способ, как ее отсюда забрать, как выходить и вернуть к жизни. Я бы обязательно нашел способ!
– Я оставлю вас ненадолго… Попрощайтесь. Мне очень и очень жаль…
– Нет, – я встал перед доктором Хе, загораживая ему выход из палаты. – Вы этого не сделаете.
– Генерал, вы вынуждаете меня обратиться к охране…
Врач Наны попытался обойти меня, но кто бы ему позволил?
– Включаете томограф, – просипел я, сжимая пальцы на рукоятке пистолета.
– Какого черта?
– Я сказал – включайте томограф. Не заставляйте меня повторять! – меня вело, в затылке ломило, я едва себя контролировал.
– Вы с ума сошли! Разве это не преступление – то, что вы меня сейчас удерживаете? Я буду жаловаться в Военный совет…
– Отлично. Но для начала – включите этот чертов томограф!
Я не знаю, что, все же, подействовало на доктора Хе. Ярость, клокочущая во мне, или пушка, направленная ему прямо в голову. Как бы то ни было, он, наконец, выполнил мою просьбу.
– И дальше что?
– А дальше – делайте свою работу. После чего повторите мне, что положительной динамики нет, или же согласитесь с тем, что она наметилась! А после засуньте дер*мовое решение вашего консилиума об убийстве моей жены в ж*пу этим уродам.
С трясущимися руками доктор Хе подошел к прибору, вывел на проекцию результаты старых осмотров и наложил на них новые картинки. Я в этом ни черта не смыслил – знал только лишь, что поражённые участки мозга выглядели, как участки затемнения, и теперь, невольно затаив дыхание, наблюдал за действиями врача. Сначала, никакого интереса к происходящему тот не проявлял, было видно, что он просто выполняет мой приказ, ни на секунду, не поверив в то, что увидит для себя что-то новое. Но спустя каких-то пару минут его поведение резко изменилось. Плавные движения его рук стали нервными и хаотичными. Он вскинул лысую голову, бросил на меня быстрый, немного растерянный взгляд и снова вернулся к картинкам. Сместился, изменил угол обзора, вывел трехмерную проекцию.
– Не понимаю… – бормотал он, – не понимаю, как такое вообще может быть…
– Объясните, – приказал я, чувствуя, как струны внутри меня натягиваются до хрустального звона.
– Опухоль… Она уменьшилась… Незначительно, но… уменьшилась. Никогда такого не видел! – он снова растерянно на меня посмотрел. В узких глазах пожилого корейца плескались миллионы вопросов, но отчего-то он боялся мне их задать.
Я вернул оружие в кобуру и отвернулся к окну. Ничего перед собой не видя, закусил пальцы на руках, чтобы не закричать. Эмоции душили. Накрывали с головой, рвались воем из глотки. Переживаний было так много, что в какой-то момент я не выдержал. Опустился на колени под их неподъемной тяжестью, в надежде на то, что сейчас уже можно… Можно позволить себе немного слабости. Медленно склонил голову, задыхаясь. Воздух царапал горло и рваными болезненными клочками врывался в легкие. Горячие слезы кислотой обожгли лицо, разъедая маску спокойствия, с которой я по необходимости сросся. Оголяя меня, делая беззащитным…
За время болезни Наны я прошел все круги ада. Все… абсолютно. Даже те, о которых Данте не слышал. И что-то мне подсказывало, что этой извилистой страшной дороге не было альтернативы. Всё случившееся стало толчком к заранее предначертанному. Болезненной, практически смертельной инъекцией самопознания – кто я здесь, и зачем?
– Немыслимо. Совершенно немыслимо! Генерал… полагаю, вы мне все равно не скажете, как это случилось?
– Почему же? Недавно вы сами ответили на свой вопрос… Это чудо, док. Настоящее чудо.
Собрав в кулак силу воли, я обтер соль с глаз и медленно-медленно поднялся.
– Полагаю, вы передумали выключать мою жену?
– Да… да! Я буду ходатайствовать перед консилиумом…
– Поторопитесь. Мне нужно отлучиться. И к этому моменту я хочу быть уверен, что с моей женой ничего не случится.
Я подошел к постели Наны, поцеловал ее в лоб и вышел за дверь палаты, не мешая доктору Хе работать.
В тесной квартирке уже не спали.
– Как Нана? – спросила Марина, завидев меня на пороге. Головы всех присутствующих повернулись ко мне.
– Опухоль уменьшилась.
– Есть! – вскинул кулак Мат.
– Она пришла в себя?
– Нет, не так быстро, Ной. Я… я решил, что теперь могу поехать в офис. Попытаюсь раздобыть схемы. Нам нужно спешить. Я председательствую в Совете в следующем месяце, а значит, смогу внести представление о снятии полномочий с Президента.
– А если мы не успеем?
– Тогда нам придется ждать целый год до моего нового назначения.
– Твою мать! Твою чертову мать…
– Ной, я понимаю тебя, как никто. Я знаю, как скручивает кишки бессилие. И я постараюсь раздобыть нужную нам информацию, клянусь! Но мы должны действовать осторожно.
Ной ничего не ответил. Только кивнул и отошел к крошечному окну.
– Я проведаю детей и вернусь ближе к ночи, – наконец сказал он.
– Идет. К этому времени я надеюсь хоть что-нибудь накопать.
– Звони, если что.
– Заметано.
– И слишком не светись. Сам сказал, что нам нельзя привлекать внимание.
– Есть, мамочка, – нашел в себе силы улыбнуться я.
А в офисе было не до улыбок. Облачившись в военную форму, я шагал по знакомым коридорам, сканируя взглядом пространство. За время моего отсутствия здесь ничего не поменялось, да и с чего бы это случилось? Кивнув нескольким знакомым статистам, прошел к служебному лифту. В толпе мелькнула лысая голова Александра. Он был одним из тех двух членов Военного совета, на которых я безоговорочно рассчитывал. Вместе мы участвовали во многих операциях, прикрывая спины друг другу. Такой опыт не проходит даром. Ему я доверял.
– Яков Гази… Редкий гость в нашей конторе!
– Привет, Лайза. Как поживаешь?
Напротив меня стояла настоящая темнокожая амазонка. Единственная женщина в Военном совете. Ее идеально выпрямленные волосы были заложены за уши, а на идеальных губах застыла идеальная в своей белизне улыбка. Я подумывал над тем, чтобы за счет нее добиться кворума в Совете. Помнится, она была той еще безбашенной сучкой…
– Отлично. Скучаю по тебе.
– Да, брось! – притворно улыбнулся я.
– Ну, почему же? – вернула мне улыбку Лайза и тут же резко переключилась, – как Нана?
Я проводил взглядом Александра, злясь, что из-за Лайзы упустил шанс поговорить с ним прямо сейчас.
– Нана в порядке.
– Надо же. А я слышала совсем обратное. Совсем люди озверели. Ничего святого – врать о таком!
– Бывает. Но, как я уже сказал, у нас все отлично. Спасибо, что спросила.
– Мы ведь не чужие люди, Яков… – хищно улыбнулась Лайза и провела длинными острыми ногтями по моему запястью. Я прекрасно понимал, на что она намекала. Несколько лет назад нам было неплохо вместе. Но те времена остались в далеком прошлом, и какой был смысл о них вспоминать? – Если что, я с радостью помогу залечить твои раны…
Я покачал головой:
– Не стоит. Извини, меня ждет работа…
Напоследок я искривил губы в подобии улыбки и поспешил к себе. Сканирование сетчатки – и я в святая святых. Сколько спецопераций планировалось в этом кабинете? Не счесть! Но самая главная, я надеюсь, нас ждет впереди.
– Привет, красотка… Я по тебе скучал.
– Добрый день генерал. Рада видеть вас на рабочем месте.
– Выдай-ка мне чертежи инженерных систем здания Совета.
– Пожалуйста, Яков…
Я обрадовался, как ребенок, когда голосовой помощник вывел на экран нужные мне документы. Тогда я еще не предполагал, что без технического образования в этих многочисленных схемах и планах разобраться будет не так-то и просто. Спустя пару часов я понял, что все мои попытки ничего не дадут. Я выругался и откинулся на спинку кресла. Мой обруч замерцал, оповещая о входящем вызове:
– Ной…
– Нашел что-нибудь интересное?
– Я вытащил чертежи. Но разобраться в них мне не под силу. Нужен специалист.
– Нам поможет Джек. Сбрось мне все, что нарыл. Мы с ним прямо сейчас и глянем.
– Джек? – удивился я.
– Долго объяснять…
– Окей. Лови данные.
– Наберу тебя через пару часов.
Пока Ной и Джек изучали полученную от меня информацию, я тоже не терял времени зря. Долгое отсутствие на рабочем месте сказывалось не лучшим образом на моих делах, и я воспользовался случаем, чтобы подтянуть хвосты. Просмотрел несколько отчетов о последних спецоперациях, пролистал данные агентуры. И что-то меня в этих сообщениях настораживало. Что-то назревало… и грозило вот-вот выплеснуться наружу. Среди Пустых назревало недовольство, казалось, что кто-то намеренно его раздувал и подпитывал. Волнение поднималось, нам следовало торопиться, чтобы вовремя обуздать толпу.
Ной отзвонился даже раньше, чем обещал:
– Яков, на этих схемах нет ни черта интересного!
– Дер*мо! Вы хорошо все изучили?
– Досконально. Если там и существует какой-то дополнительный ввод, то в план эти данные никто не вносил. Нужно смотреть по факту.
– Посторонние не могут пройти на территорию объекта.
– Я в курсе. Но это можешь сделать ты. Всего-то и нужно – обнаружить неучтенный на схеме узел учета.
– В трансформаторной? Ты думаешь, я могу попасть туда незамеченным?
– В электрощитовой. Докажем сам факт, найдем способ узнать, куда ведут эти провода.
– Понятия не имею, как туда попасть незамеченным.
– Мы уже все решили. Подними голову вверх.
– Вентшахта? – догадался я.
– Надеюсь, там не установлены камеры. Проще всего туда попасть из туалета на нулевом этаже. Меньше ползти. Проникнешь, сделаешь фото вводов, отошлешь нам.
– Принято.
Это было довольно легко. Ствол вентиляционной шахты в нужном туалете располагалась как раз над унитазом. Я стал на него, снял решетку и, подтянувшись на руках, забрался внутрь. Следуя схеме, прополз около двадцати метров, дальше шахта расходилась, и я повернул налево. На все про все ушло каких-то десять минут. Я спрыгнул на пол в электрощитовой и чуть не упал, оглушенный воем сирены. Адреналин ударил в голову. Я задрал голову вверх, забрасывая карабин, чтобы подняться обратно, но, похоже, было уже поздно.
– Сюда! Скорее…
Я обернулся, успев заметить только лишь мелькнувшие в дверном проеме оранжевые дреды. На раздумья не было времени. Я побежал.
– Сюда… – не оборачиваясь, крикнула девушка. Мы пробежали еще несколько метров и очутились в просторном холле. Открыли дверь, спустились куда-то ниже уровня земли, и снова побежали. Остановились в небольшом закутке около кабины лифта, жадно вдыхая кислород.
– Это неучтенный лифт. Он поднимет тебя на нужный этаж. Еще минуту камеры будут писать левую картинку. Советую тебе вложиться в эти сроки.
Я кивнул и, наконец-то, поднял глаза:
– Айза?! Какого черта…
– Нет времени, Яков. Все потом…
Девушка нажала на кнопку лифта и буквально втолкнула меня внутрь.
– Минута, – успела напомнить, прежде чем створки лифта закрылись.
Я уложился в отведенное время. Тихо захлопнул дверь за собой и привалился к стене. Легкие горели, адреналин струился по венам. Айза… Меня спасла Айза. Умалишенная дочь Президента! Как она там оказалась? Как вообще узнала о возможных путях отступления? Как подменила картинку на камерах? А главное… почему помогла? Вопросы… на которые я не находил ответов. А потом, как озарение! Это она! Она следила за мною все это время. Это её я видел на улице и в коридорах больницы… Твою мать! Дочь Президента!
Я пытался вспомнить, что о ней говорили. В отличие от сыновей Президента, его единственная дочь вела закрытый образ жизни. Поговаривали, что она не в себе. То ли умственно отсталая, то ли аутистка. В свете ее практически невозможно было увидеть. Она выходила крайне редко, и только по действительно важным поводам. Сам я был ей представлен несколько лет назад на инаугурации. В тот день она не пожелала со мной говорить, но зато от ее жуткого взгляда я весь день не мог отделаться. Он как будто ко мне прилип, может быть, поэтому я навсегда запомнил ее разноцветные глаза.
Я заставил себя просидеть в кабинете еще четверть часа, и только потом ушел. Напряжение, в котором я пребывал, достигло своего пика и потихоньку пошло на спад. Я откинулся на спинку кресла в машине и тяжело вдохнул.
– Какого черта ты полез в щитовую? – раздался тихий голос за спиной. И, признаться, я едва не вскочил.
– Твою мать, Айза! Как ты здесь очутилась?!
– Неважно. Так что ты забыл в щитовой?
– Разве я обязан перед тобой отчитываться?
– На твоем месте я бы так и поступила.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет. Взываю к остаткам разума.
Я покосился на девушку в зеркало заднего вида и плавно вырулил на дорогу. Я не мог разгадать мотивов Айзы. И этот факт меня в высшей степени напрягал. Однако я не мог не думать о том, что именно она спасла мою задницу. Означало ли это, что я могу ей доверять?
– Остаткам?
– Только полный дебил мог так подставиться. Так что ты хотел нарыть?
Это было странно. Сам факт того, что Айза со мной заговорила. И эта беседа напрочь перечеркивала все домыслы о ее отсталости.
– Зачем ты за мной следила? – спросил я, вместо того, чтобы ответить.
– Ну, надо же! Вычислил…
– Ты хреново маскировалась. Так, зачем? Ответишь?
– Я была твоей страховкой на непредвиденный случай.
– Вот как?
– Угу…
– И с чего ты вдруг решила меня страховать? Чем я заслужил подобную милость?
– Воу-воу! Я похожа на дурочку? Давай поиграем. Вопрос – ответ – вопрос. Теперь моя очередь, как понимаешь.
– Спрашивай, – пожал я плечами.
– Что ты делал в щитовой?
– Пытался найти дополнительный, неучтенный на планах, ввод.
Мне хотелось посмотреть, как она отреагирует на правду. Понять, что ей вообще известно? На чьей она стороне?
– Дошло, значит?
– О чем ты?
– О том, как их найти.
– Кого?
Айза жутковато улыбнулась, оголяя хищные идеально ровные зубы.
– Да, ладно, Яков. Думаешь, я не в курсе?
– Чего?
– Того, что происходит…
– Понятия не имею. Ты – темная лошадка, Айза.
Она никак не прокомментировала мои слова. Просто ее улыбка угасла. Как и огонь в разноцветных глазах. И даже яркие дреды, казалось, опустились под гнетом невеселых мыслей, стремительно оккупировавших ее голову.
– Вы хотите пробраться к серверам.
– А если так? – согласился я осторожно. – Что тебе вообще об этом известно?
– Многое. Если не все. Не ожидал?
– Не ожидал, Айза. Каким боком ты в этом всем? И почему помогла мне сегодня?
Айза опять оскалилась:
– Считай, что тебе повезло.
– Я не верю в везение. Так почему ты за мной следила?
– Ты ведь в курсе, чем промышляет мой папенька. Только доказать ни черта не можешь. Черный рынок донорской спермы, женские лагеря. Псевдо-бесплодие. Псевдо-Избранные. Псевдо-Пустые… Ты уже докопался до истины, правда? И что теперь? Думаешь, что сломаешь систему?
– А как думаешь ты?
Девушка хмыкнула. Откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу.
– Я думаю, что абсолютного зла не бывает.
– Ты защищаешь отца?
– Этого старого ублюдка? Да, брось. Им движет исключительно алчность, как и всеми, кто с ним повязан. Скукота.
– А тобой? Что движет тобой?
– Серьезно? Тебе действительно интересно?
– Почему нет?
– У меня своя корысть. Алчность… Она ведь тоже бывает разной! Одно дело, если ты, как папенька, имеешь страстную тягу к наживе. Спишь и видишь, как преумножить свои капиталы, когда ты возвел материальные блага в идолы и поклоняешься им. И совсем другое дело, если ты алчешь правды… Тебе ведь знакомо это чувство, Яков? Разве ты не ищешь ее?
– Мы все в поисках правды, Айза. И если мы уж о ней говорим… В чем она заключается для тебя? Почему ты мне помогла?
Айза отвернулась, демонстрируя мне свой красивый профиль и аккуратную ушную раковину с зазубринкой. У меня тоже такая на ухе.
– Я – гений, знаешь? Нет? Вижу, что нет… А между тем… здесь, – Айза постучала пальцем по виску, – мозги получше, чем у любой машины. Лет в шесть я взломала отцовский компьютер и по приколу слила информацию в сеть. Тогда-то меня и поместили в психбольницу. Не оценил папенька моих талантов, – рассмеялась девушка, и ее смех холодом прошелся по моему затылку. Я уже понимал, что она мне скажет, а потому напряженно следил за ней в зеркало заднего вида. – Примерно тогда же я и узнала, что будущий Президент Конфедерации – Пустой. Прикинь, какую бомбу я храню за пазухой столько лет! – И снова смех, от которого меня до костей пробирало. – Получилось, что все, что я о себе знала, оказалось фальшивкой. И тогда я решила, что узнаю правду, чего бы мне это ни стоило… И все, что было потом – это мой путь к ней.
– И… ты узнала что-то, действительно интересное?
– А то, что ты – мой отец, считается?
Я не ожидал. Вообще не был готов к такому повороту событий. Резко затормозив, я медленно обернулся к Айзе.
– Я никогда не сдавал сперму…
– Неправда. Каждый военный сдает.
– На случай смерти!
– Кого это волнует? Ты ведь уже понял, как работает черный рынок.
– Ты хочешь сказать, что Президент не мог себе позволить купить легальный донорский материал?!
– Он к этому и не стремился. Ему нужны были лучшие образцы. Ты попал в категорию лучших. Можешь гордиться, – хохотнула Айза, пряча за смехом свои истинные эмоции, – именно для того, чтобы раздобыть данные о своем настоящем отце… о тебе, Яков… я и взломала тот чертов сервер!
В попытке осмыслить все сказанное Айзой я тупо пялился то на собственные руки, лежащие на руле, то на ее отражение в зеркале заднего вида.
– И знаешь, я столько времени потом боялась к тебе подойти с этой правдой. Столько времени вокруг тебя кружила… Я, как самый последний скряга, как отец над своими богатствами… тряслась над ней, боясь поделиться. И только сейчас поняла. Прямо в этот момент, не поверишь! Алчности в любом ее проявлении противостоит лишь щедрость.
И я поделюсь с тобой, всем, что мне удалось узнать.