Цветущее сердце Шахерезады. Книга девятая

– Сарнай, ты уезжаешь от нас, – торопливо произнёс он. – А с кем же мне теперь бороться?

– С такими же хлюпиками, как и ты, – ответила Сарнай.

Наран подошёл к Сарнай и, как ужик, обвил её длинными руками. Оказавшись в ловушке, Сарнай даже не могла пошевелить руками, не то что уж оттолкнуть его.

– Отпусти, дурак! – вскричала Сарнай, отбиваясь от него.

Нарану пришлось отступить, незачем злить эту девочку с тяжёлыми кулаками.

– Ещё раз так сделаешь – я тебя закопаю в лошадином навозе, – зарычала Сарнай.

Наран отбежал от неё на приличное расстояние и снова крикнул во всё горло:

– Когда я вырасту, то женюсь на тебе, и никуда ты не денешься!

– Дурак! – крикнула Сарнай. – Проваливай отсюда, пока я тебя не забила в землю, как колышек. Ненавижу тебя!

Наран бросился наутёк.

– И ты иди домой, – снова зазвучал умиротворённый голос Баяра. – Завтра тебе рано вставать. Я слышал, что дядя Шалбан вас заберёт на своей машине. Твоя мама уже сейчас пакует чемоданы.

– Я не хочу домой, – сказала Сарнай.

Сердце её сжалось от мысли, что она, может быть, теперь очень долго не увидится с Баяром и родной пустыней.

– Тогда давай будем всю ночь смотреть на звёзды, – предложил Баяр.

Сарнай радостно улыбнулась. Они без труда взобрались на утеплённую крышу сарая и закопались в мягкую солому. Ночь была прохладной. Ветер бродил между юртами, принося с собой шуршание песков и звон близлежащих скал. Сарнай прижалась к Баяру и приятно зажмурилась. Баяр был тёплый и уютный, как папа. Несмотря на свою худобу, он всё равно казался мягким, как верблюжья шерсть.

– Посмотри, как красиво, – тихо произнёс Баяр. – Небо как будто синяя ткань, покрытая блёстками. Из такой ткани получилось бы самое красивое платье на свете.

Сарнай открыла глаза и посмотрела на небо. Оно было бескрайним, глубоким, всепоглощающим и отдающим. Тянулось от одного края пустыни до другого. Таинственная, пугающая и в то же время манящая красота, от которой было сложно оторвать глаз. Местами звёзды скапливались в причудливые формы, как будто мальчик по имени Баяр трепетно вышивал на синем полотне свои рисунки. Ближе к западу виднелось редкое скопление облаков. Они были настолько лёгкими и тонкими, что звёзды просвечивали сквозь их светлую дымку, окрашивая небо в нежно-сливовый оттенок. Вообще, облака над этой пустыней бывают разной палитры: розовые, аметистовые, коралловые, зелёно-голубые, серые и даже бордовые. Поэтому мало кто из детей этого края изображает в своих рисунках облака привычного белого цвета.

– Я всегда мечтал сшить платье, похожее на это небо, – мечтательно проворковал Баяр.

– А почему ты хочешь шить платья? – с наивной простотой спросила Сарнай. – Ты ведь мальчик. Ты всё равно не сможешь их носить.

– Разве обязательно надевать это платье на себя? Я бы сшил это платье, но его бы носила какая-нибудь девушка.

– А зачем шить такое красивое платье, чтобы его носили другие?

Баяр хихикнул и погладил её по голове.

– Маленькая ты ещё, Сарнай. Вырастешь и поймёшь.

– Я не маленькая, – возразила Сарнай. – Я всё понимаю.

– Да. Ты у нас уже большая. – Баяр крепче прижал к себе маленькую упрямицу и заботливо произнёс: – Кстати, большие девочки, как ты, уже должны спать в это время. Так что закрывай глаза и спи.

Сарнай не стала возражать. Она сама не заметила, как её веки сами собой опустились. Даже закрыв глаза, она как будто продолжала видеть блеск звёзд и то, как кружит над песками лёгкая ветряная воронка. Дети этой степи рассказывали, что такие воронки появляются тогда, когда по пескам шагают нечистые духи. Судя по часто встречающимся песчаным воронкам, их пустыня – это излюбленное место для прогулок всякой нечисти. Сколько таинственных и захватывающих историй было связано с этим местом! Как же она, Сарнай, сможет забыть родную землю? Как же сможет предать мечту всей своей жизни? Ведь даже во сне ей мерещилось, как тонкие стенки хрустальных бокалов чуть заметно касаются друг друга и распадаются на мириады осколков, которые тут же синхронно стелились по гладкому синему полу. И тогда казалось, что её пятки касались лезвия звёзд, а на запястья, как мягкие браслеты, висли созвездия. Вне всякого сомнения, в её ресторане будет именно такой пол, чтобы гости могли ощущать себя жителями гобийского неба. Мечтая об этом, Сарнай не заметила, как её мягко качнуло и понесло в мир снов.

Рано утром к ним на крышу взобрался сонный Наран и внаглую улёгся по другую строну от Сарнай.

– Подвиньтесь, – буркнул он спросонья.

– Обойдёшься, – ответил Баяр. – Что тебя принесло в такую рань?

– Последний раз встретить рассвет втроём, – ответил Наран и засопел, как ёжик.

Сарнай открыла глаза и посмотрела на спящего Нарана. Когда этот нахал спал, то лицо его было таким милым и добрым, что Сарнай невольно становилось стыдно за то, что она ему неоднократно разбивала нос. В такие минуты её так и порывало сделать самый большой подвиг или самую огромную глупость: извиниться за то, что била его. Сарнай повернулась к Нарану и ещё раз пристально посмотрела на него. «Вообще-то, не такой уж он и противный. Можно было бы и замуж за такого сходить», – подумала Сарнай и тут же отвернулась, как от страшного сна. Чтобы уж наверняка отогнать от себя мысли, которые ввели её в смущение, Сарнай что есть силы ущипнула Нарана за нос.

– Ай! – вскричал тот и зажмурился от боли. – Что ты делаешь?! Больно же!

– Ты пришёл рассвет встречать или дрыхнуть? Иди тогда в юрту и там спи себе дальше.

Наран зажмурился от боли, потёр свой нос и сел.

– Как хорошо, что ты уезжаешь, – проворчал он. – Я ни капли не буду скучать по тебе.

Сарнай пихнула его ногой.

– Будешь. Ещё как будешь, – фыркнула она сердито.

От всей этой возни окончательно проснулся Баяр.

– Как вы оба достали. Покоя от вас нет, – проворчал он. – Можно было хотя бы сегодня не ссориться.

– Она первая начала! – воскликнул Наран, указывая пальцем на Сарнай.

– Она первая начала! – искривив гримасу, передразнила его Сарнай. – Ноешь, как девчонка.

– Ты опять нарываешься, – пригрозил ей Наран.

– Хочешь снова со мной побороться? – усмехнулась Сарнай.

– Не надо, Наран. Знаешь ведь, что она тебя сделает. Лучше не позорься, хотя бы сегодня.

Наран презрительно фыркнул, но к совету Баяра всё же прислушался. Он встряхнул головой, и с чёрных жёстких волос посыпались обломки соломы.

– Больно надо, – сказал Наран деловито. – Когда мы ещё раз с тобой увидимся, то ты меня не узнаешь. Я тебя тогда жалеть не стану. Уложу тебя на лопатки, и потом не реви, как девчонка.

– Наран, не нарывайся. – предупредил его Баяр, заметив, что Сарнай уже начала сжимать кулачки. – Давай вы хотя бы сегодня не будете ссориться. Посмотрим на рассвет, а потом спустимся. Тебе, Сарнай, нужно собираться в дорогу.

Наран уличил момент, когда Баяр отвернулся, и показал Сарнай язык. Сарнай в свою очередь опустила руку и, нащупав локоть Нарана, что есть силы ущипнула его. Наран вскрикнул, но отвечать тем же не стал. Вместо этого он по обыкновению плотно прижался к плечу Сарнай и уставился в сторону восхода. Солнце поднялось в утро как-то уж очень быстро. Может быть, потому что всем троим хотелось как можно дольше побыть вместе вот так, просто сидеть рядом и смотреть на то, как сияющий круг выползает из-за волнистых дюн и одевает пустыню в ярко-красную парчу.

– Ты нас не забывай, Сарнай, – сказал вдруг Наран. – Сколько бы времени ни прошло, ты нас не забывай.

Наран никогда не говорил таких слов и уж тем более не пользовался таким жалобным голосом, как сейчас. В горле Сарнай защекотало.

– И мы тебя не забудем, – продолжал говорить тем временем Наран. – Мы будем помнить, какая ты сильная и смелая.

– А ещё очень добрая, – поддержал Баяр.

– Да, ты добрая, хотя ты злая, когда дерёшься. У нас таких девочек больше никогда не будет.

Сарнай опустила глаза. К горлу всё сильнее подкатывал ком. Дышать становилось сложнее, оттого что этот ком стал подниматься к самому носу. А там, в носу, уже так скребло, что на глаза накатило что-то влажное. Сарнай испугалась, что сейчас расплачется. Ещё ни один ребёнок в их деревне не видел, как она плачет. Ещё не хватало, чтобы Наран с Баяром увидели её такой. Что они тогда о ней подумают? Решат, что она какая-то девчонка. Ну уж нет, не быть этому. Сарнай резко подскочила на ноги и скатилась с крыши, как с детской горки.

– Мне уже пора собираться. А вы что там расселись? – крикнула она, убегая.

Пока она добежала до дверей родной юрты, ком в горле сам по себе растворился, и дышать снова стало легко и просто.

Время ещё было совсем раннее, а Фамарь уже не спала. Она, как мышь, скреблась в углу, укладывая в узкую дорожную сумку пока что всё самое необходимое. Посмотрев на то, как мама укладывает вещи в сумку, Сарнай вдруг вспомнила про детскую Библию, которую ей подарила Апаш. Если сейчас мама случайно наткнётся на эту книгу, то расспросов не миновать. Сарнай стала судорожно думать, как же сделать так, чтобы забрать с собой эту книгу, но так, чтобы ни мама, ни папа этого не заметили. Расстаться с историей Иосифа она просто не могла. Незаметно пробравшись к своему уголку, Сарнай нырнула под занавеску и тут же оказалась на своём тёплом матрасе. Она достала толстую красочную книгу в ярком твёрдом переплёте и прижала её к груди, как самую большую драгоценность. «Как же быть? – шептала она себе. – Как же её забрать с собой? Куда бы её спрятать? Нельзя, чтобы мама заметила».

– Сарнай, ты будешь брать с собой эти сапожки? – раздался голос Фамари.

– Какие? – крикнула в ответ Сарнай, осматриваясь по сторонам.

– С коричневым мехом.

– Ах, эти… – дрожа, как осенний лист, протянула Сарнай. – Зачем они мне нужны? Разве там, в городе, бывает снег?

– Какая ты смешная. – ответила Фамарь, и голос её стал приближаться. – Ты что думаешь, что Улан-Батор – это не Монголия? И вообще, выходи сюда и помоги маме собрать вещи. Что ты там притаилась, как мышь?

Сарнай судорожно открыла книгу, нашла знакомые иллюстрации с Иосифом и его братьями и безжалостно вырвала их. Прежде чем Фамарь сунула свой нос под занавеску, Сарнай успела сложить станицы вчетверо и спрятать их за пояс. Книгу же она снова бросила под матрас и уселась на подушку.

– Что ты тут делаешь? – с любопытством спросила Фамарь.

– Я… – расстроенно замигала глазами Сарнай. – Я тут думаю…

– Что ты думаешь?

– Думаю… Можно мне забрать с собой мою подушку?

Это самое первое, что пришло ей в голову. Фамарь рассмеялась, и Сарнай облегчённо выдохнула. Больше всего она не любила, когда допрос начинала именно мама: от неё было сложнее увильнуть, чем от папы.

– Зачем тебе эта подушка? – сказала Фамарь. – Мы тебе купим там новую.

– Но она не будет так пахнуть овцами и полем, как эта.

– Не выдумывай, Сарнай. Мы купим тебе подушку из бараньей шерсти в Улан-Баторе. Баран – он и в городе баран, везде одинаково воняет. Так что ты ничего не потеряешь.

Сарнай сделала вид, что расстроилась.

– Хорошо, – нехотя сказала Сарнай и поднялась матраса. – Пойду схожу во двор, может быть, там что-нибудь важное осталось.

– Сарнай, не вздумай тащить весь свой хлам в город. Мы берём только всё самое необходимое. Дядя Шалбан сказал, что всё остальное мы можем докупить в городе.

– Да знаю я, – фыркнула Сарнай и переступила порог.

Этим дядей Шалбаном она была уже сыта по горло. Кажется, он всем нравился, кроме неё. И все, кому он так нравился, на время начали действовать ей на нервы. Не в силах больше слышать о том, что там ещё сказал дядя Шалбан, Сарнай выскочила на улицу. Завернув за родную палатку, она сразу же оказалась у порога юрты, где жили Баяр и Наран. Подойдя к дверям, она наклонилась и почти шёпотом позвала мальчиков. Ждать долго не пришлось, почти в ту же минуту за дверь вынырнуло лицо Баяра.

– Что такое? – спросил он полушёпотом. – Мама с папой ещё спят. Так что не шуми.

Сарнай приложила палец к губам и тоже шёпотом произнесла:

– Мне нужно тебя кое о чём попросить.

Баяр вышел на улицу и плотно прикрыл за собой дверь.

– Что у тебя там случилось? – спросил он.

Сарнай осмотрелась по сторонам, а потом заговорщически прошептала Баяру на ушко:

– Там у меня под матрасом лежит Библия, которую мне подарила Апаш. Ты возьми её себе и спрячь, чтобы никто другой её не нашёл. А потом, когда мы снова увидимся, ты мне её вернёшь.

Баяр почесал затылок.

– А куда мне её спрятать?

Сарнай пожала плечами.

– Не знаю. Придумай что-нибудь. Ты ведь у нас старший брат.

– Хорошо, я подумаю.

– Сарнай! – раздался голос Фамари. – Куда запропастилась эта девчонка? Беда с ней!

Сарнай вздрогнула, поспешно попрощалась и помчалась обратно.

– Бегу! – крикнула она в ответ Фамари.

В девять часов утра Хаган и вся его небольшая семья и поклажа наконец загрузились в машину Шалбана. Сарнай села в салон последняя. Откуда-то в ней появилось странное предчувствие, что она ещё очень долго не увидит родные пески. Но даже сейчас Сарнай держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Уже из открытого окна машины она ещё раз посмотрела на Баяра и Нарана. Ветер гулял по полю, отчего волосы Баяра пуще обычного торчали в разные стороны, а глаза Нарана, казалось, стали ещё уже. А ведь за всё время их дружбы они не нажили себе ни одной общей фотографии. Больше всего на свете сейчас Сарнай хотелось запомнить их лица и никогда не забывать. Что тут говорить? Расставание на самом деле только внешне выглядело спокойным и простым. Сердца детей разрывались от боли разлуки, которую им предстояло перенести. Сарнай даже представить себе не могла, как завтра она проснётся в другом месте, где не будет ни Нарана, ни Баяра. С кем же ей теперь играть? С кем встречать рассвет или смотреть на звёзды? Всё происходящее казалось таким нереальным, что Сарнай с трудом верилось, что всё это происходит именно с ней.

Когда машина тронулась, Сарнай увидела, как Баяр и Наран взобрались на крышу самой высокой юрты и оттуда принялись активно размахивать руками. Сарнай отвечала тем же, да так усиленно, что ей стало думаться, что ещё немного – и заднее стекло машины лопнет от накала эмоций. Вся их небольшая деревня столпилась в одном месте, чтобы попрощаться с ними, но Сарнай видела только двух мальчиков на крыше юрты. Они медленно удалялись от неё, превращаясь в тёмные силуэты. Никогда ещё Сарнай не приходилось видеть родную деревню с такой дали. Крыши юрт постепенно отдалялись и теперь казались белоснежными сугробами, а Наран и Баяр совсем превращались в две точки. Сарнай продолжала махать до тех пор, пока вся деревня не обернулась сначала в тень, а потом и вовсе растворилась в песках пустыни, как обычный мираж. И тут странное чувство охватило Сарнай: ей вдруг почудилось, что на самом деле нет никакой деревни и что всё, что с ней там случилось с самого рождения, было всего лишь миражом или приятным сном. Чувство это было таким сильным и реальным, что Сарнай никак не могла разобраться, где теперь правда, а где её обычный вымысел. Она даже несколько раз пыталась себя ущипнуть, чтобы понять, что всё это на самом деле происходит с ней. А в это время за окнами машины стелилась огромная, бескрайняя пустыня, которую и пустыней-то было сложно назвать. Всё вокруг было цветущим и зелёным, как необъятный сад. Солнце светило ярко. Местами просвечивали красные островки песков, на которых уже образовались нежные полосы дюн. Солнце катилось по ослепительной синеве, умывая в лучах молочные локоны облаков. Зелёный ландшафт сменился ярко-оранжевыми волнами песков. Теперь их взору отрывались бескрайние барханы. Пустыня здесь была больше похожа на океан. Подвижные дюны так быстро сменяли узоры и рисунки, что больше напоминали накатывающие на берег волны. Сарнай даже представить себе не могла, что её родной край такой прекрасный. Она даже не знала, какое чудесное место она зовёт своим домом.

Машина тем временем продолжала катить по одной-единственной наезженной дороге. Порой даже через закрытое окно был отчётливо узнаваем голос пустыни. Сарнай уже с детства привыкла к этому странному явлению. Все знают, что в этих краях живут степные духи, которые любят нашёптывать путникам свои тайны. Очень скоро пески сменились на грубые камни. Теперь они ехали по окантовке гор и скал. Машина мягко проседала, накатывая на грубые валуны и булыжники. И вот тут детский желудок Сарнай дал о себе знать. В глазах её всё стало темнеть, а к горлу с каждой кочкой подбирался какой-то горький кубик, который всё сложнее и сложнее было сглатывать. Она закрыла глаза и чуть слышно шепнула Фамарь, что ей совсем плохо.

– Тебя тошнит? – спросила Фамарь, протирая влажный лоб дочери.

Раньше Сарнай думала, что тошнить может только лошадей или верблюдов, когда они съедали что-то не то. Она никогда в жизни не чувствовала ничего подобного. Сейчас Сарнай казалось, что она медленно превращается в верблюжонка и, того гляди, сейчас смачно срыгнёт прямо на спинку переднего сиденья, откуда торчала голова дяди Шалбана. Как во сне, она услышала, как Фамарь обратилась к Хагану и дяде Шалбану, чтобы те сделали привал.

– Мы уже подъезжаем к реке, – ответил Шалбан. – Там обязательно сделаем привал.

Фамарь прижала к себе измученную дочь и заботливо прошептала:

– Потерпи, дочь. Мы скоро сделаем остановку.

Сарнай даже не нашла в себе сил просто кивнуть, не то что уж что-то ответить. Такой несчастной она ещё себя никогда не чувствовала. Тошнота усиливалась с каждой кочкой, и она уже стала ненавидеть эту машину вместе с её хозяином. Она держалась из последних сил, делая попытку за попыткой сглотнуть стоящий в горле упругий ком. Когда они наконец доехали до небольшого родника, Сарнай выскочила на улицу и, упав на колени, вырвала прямо под высоким кустом, усыпанным ярко-оранжевыми ягодами. Даже цвет этих ягод казался ей сейчас отвратительным. Всего несколько секунд Сарнай полоскало так, что ей казалось, будто она сейчас вывернется наизнанку, а потом ей вдруг резко стало легче. Рядом стояла Фамарь, так как Хаган не переносил, когда Сарнай становилось дурно. После того как всё ненужное вышло наружу, Сарнай под руку с мамой спустилась к роднику. Холодная вода привела её окончательно в чувство, и Сарнай сразу же повеселела. Только теперь Сарнай заметила небольшой водопад, сочившийся меж скал и задорно впадающий в родник. Сарнай сняла тапочки и помчалась по гладким камням вверх по течению, разрезая ногами прохладный поток. Внезапно она снова вспомнила Баяра и Нарана. Как было бы здорово оказаться снова рядом с ними. Как бы они сейчас бурно отреагировали, бегая по дну родника. Сарнай даже показалось, что она уже слышит их голоса. Наран, как всегда, начал бы орать и бегать, как дикий ослёнок, а Баяр стал бы восторгаться своим девчачьим голосом. Как же ей хотелось стать взрослой, чтобы делать всё, что захочется. Ведь если бы она была взрослой, то смогла бы сама решать, ехать ей в город или остаться в деревне. Если бы она только смогла решать сама, то непременно бы осталась там, где родилась. Выросла бы рядом с Нараном и Баяром и, кто знает, может быть, даже вышла бы замуж за этого наглеца Нарана, конечно, только после того, как открыла бы с папой свой ресторан. Сарнай остановилась и задумчиво уставилась на свои ступни. Резвый поток приятно омывал её ноги по самые колени. Дно было выложено мелкими кумушками и светло-зелёными волосками тины. Сарнай нарочно водрузила ноги в мягкий ил и пошевелила пальцами. Ощущение было непередаваемым. И всякий раз, когда ей снова становилось радостно из-за новых открытий, Сарнай начинала жалеть о том, что рядом нет Баяра и Нарана.

– Что такое? – услышала она ласковый голос Хагана.

Он подошёл к дочери и коснулся её плеча.

– Мне грустно, папа, – ответила Сарнай, взяв его за руку.

Лицо Хагана тоже стало чуть печальным.

– Почему? – спросил он.

– Потому что мы уезжаем. Мы ведь хотели открыть ресторан в пустыне. Зачем нам ехать в город? А вдруг тебе и маме там понравится и вы не захотите вернуться?

– С чего ты взяла? – рассмеялся Хаган.

– Потому что Наран рассказывал про Улан-Батор. Он сказал, что там так много всего – интересных и красивых вещей. Там есть всё, чего пожелаешь. Все хотят жить в городе, ведь так?

– Но только не мы с тобой, – убедительно сказал Хаган. – Дочь, мы вернёмся, как я и обещал. Папа и мама любят родную степь больше, чем другие взрослые. Я, твоя мама и ты – мы дети пустыни. Мы никогда не будем любить что-то сильнее, чем родную степь и кочевую жизнь. Поэтому я понимаю твои волнения.

На сердце Сарнай снова отлегло. Она знала, что папа не стал бы её обманывать. Папа любил её, и иногда Сарнай даже казалось, что папа любит её больше, чем маму. Только она так снова подумала, как услышала позади себя голос Фамари.

– Что там шепчетесь? – весело спросила она.

Они обернулись. Фамарь шла к ним, высоко задрав широченные штаны и опираясь на тонюсенькие ноги с выпирающими коленями.

– О чём говорите тут? – спросила она ещё раз, когда оказалась рядом.

– Мы говорим о нашем собственном ресторане, – ответила Сарнай.

Фамарь рассмеялась.

– Вы ни на минуту не перестаёте говорить об этом.

– Потому что это наша мечта, – смело ответила Сарнай. – Папа говорит, что мечты не предают.

– Правильно говорит папа, – улыбнулась Фамарь и потрепала дочь по волосам. – Мы не предадим свою мечту.

Сейчас, как никогда прежде, Сарнай ощутила себя защищённой. Страх перед неведомым отступил. Что им этот Улан-Батор? Ни один город не сравнится с тем прекрасным местом, где они родились и выросли. Мама с папой любят настоящую Монголию со всеми городами и песками так же, как и она.

Через час они снова сели в машину и продолжили путь. Сарнай чувствовала себя усталой и измученной. Положив голову маме на колени, она всю оставшуюся дорогу спала. Они добрались до места глубокой ночью. Сарнай смутно помнила, как Хаган взял её на руки и они вошли в чей-то незнакомый дом. Потом её положили на мягкую кровать и, как грудного младенца, укутали в одеяло. Даже когда она лежала на кровати на твёрдой земле, её продолжало качать и тормошить. Сарнай мерещилось, что кровать под ней проседает и раскачивается в разные стороны. Она почувствовала, как папа поцеловал её в лоб и вышел из спальни. Ей хотелось его позвать, но она была слишком уставшей, чтобы сейчас с кем-то говорить, пусть даже на самую волнующую тему: о ресторане в пустыне.

Утро наступило совсем не так, как она привыкла. Не было слышно, как ветер касается мягких стен юрт. Не шуршал горячий уголь в печке. Даже воздух здесь был пропитан совсем другими запахами. Сарнай открыла глаза и ещё долго осматривалась по сторонам. Через большое занавешенное окно уже пробивался утренний свет. Сарнай поднялась с дивана и раздвинула шторки. Каким же было её изумление, когда вместо бескрайней красной степи она увидела огромные многоэтажные дома, стоявшие друг напротив друга, как огромные квадратные многоглазые плиты. Внизу стелилась детская площадка и небольшой парк с деревьями. Даже трава тут росла совсем не так, как привыкли видеть её глаза. Трава тут росла строго в намеченном ей квадрате. Как будто кто-то нарочно выбрил землю, оставив только в некоторых местах идеально квадратные зелёные островки. Окна, из которых она выглядывала, так высоко располагались над землёй, что Сарнай даже становилось не по себе. Хотя в родной деревне она взбиралась на самые высокие скалы и даже тогда совсем не боялась. Небо над домами было светло-голубое, с редкими прядками перистых облаков. Всё тут было каким-то бледным, как будто кто-то нарочно разбавил все краски, превращая их лишь в оттенки. Вот значит, что имел в виду Наран, когда трещал день напролёт о больших городах.

То, что открылось перед глазами Сарнай в то утро, совсем не показалось ей красивым или, наоборот, устрашающим. Всё было таким необычным, что она раньше даже при всей своей фантазии не смогла бы вообразить нечто подобное.

Осмотревшись кругом, она увидела, что комната, где она спала, совсем не похожа ни на одну юрту, в каких ей уже удалось побывать. Стены твёрдые, облепленные от потолка к полу нежно-зелёными обоями. На полу лежал тёмно-серый ковёр. Вся спальня была обставлена мебелью и картинами. Не было ни единого промежутка, где она могла бы увидеть просто голые стены. Сарнай внезапно ощутила леденящий страх. А что, если её тут бросили одну? А вдруг она никогда больше не увидит своих родителей? Холод подступил к груди. Преодолевая панику, Сарнай выскочила за дверь и тут же очутилась в другой просторной комнате, только уже с красным ковром и белыми стенами. У этой комнаты было четыре двери. Сарнай наугад сунулась в одну из них и попала в нужное место. Комната за дверью оказалась самой большой из всех, что она успела увидеть за это утро. Там на разложенном диване спала какая-то тётя с ребёнком примерно её возраста. Прямо у порога на полу растянулся незнакомый дядя, согнув спину в крутой крюк. И вот, наконец, на полу у окна Сарнай разглядела маму с папой. Они мирно спали на разложенных матрасах. Фамарь, как обычно, спала лицом к стене, скрутившись в тугой узел. Хаган спал на спине, вытянув руки вдоль тела. Даже во сне он выглядел сильным и отважным. Сарнай ещё сама не осознавала этого, но своего отца она считала настоящим героем и воином. Для неё даже прославленный Чингисхан не стоял рядом с Хаганом. Она снова вспомнила, как чудесно борется её отец. Среди их общины никто не мог победить Хагана в монгольской борьбе. Обойдя посапывающее тело незнакомого мужчины, Сарнай подошла к родителям и осторожно улеглась между ними. Хаган открыл глаза. Увидев дочь, он укрыл её одеялом и, отвернувшись, снова сладко засопел. Сарнай принялась дальше рассматривать потолок. Это было в первый раз за долгое время, когда она пропустила рассвет. Наверняка Баяр и Наран уже сидят на скалах или на крыше курятника и смотрят на то, как из-за барханов поднимается солнце. Снова ей стало грустно. Она вздохнула и повернулась на левый бок. И тут она только заметила, что на неё уже давно смотрит пара любопытных глаз. На диване рядом со спящей женщиной сидел проснувшийся мальчишка лет семи. На первый взгляд он напоминал Нарана. Те же грубые монгольские черты лица, тот же живой и чуть надменный взгляд. Сарнай прижалась к Хагану и ещё глубже укуталась в одеяло.

– Ты кто? – спросил мальчик, не сводя с неё глаз.

Сарнай выглянула из-под плеча Хагана и назвала своё имя. Для неё было странно, что она смущается перед этим малышом. Она никогда не боялась детей и всегда была первой, кто начинал разговор с незнакомыми детьми, которых порой на короткое время забрасывало в их деревню. Но то была родная деревня, где она была полноправной хозяйкой. А здесь, в незнакомом городе и в чужой квартире, она не смогла найти в себе былую смелость и бойкость. Ей это пришлось совсем не по вкусу, ведь она привыкла быть смелой и брать всё в свои руки.

– А меня зовут Ильгиз, – продолжал тем временем мальчишка. – Я уже хожу в школу, а ты?

Сарнай отрицательно покачала головой и снова притаилась за спиной Хагана. Заметив её смущение, Ильгиз больше не стал ничего спрашивать. Он снова улёгся рядом с мамой и тоже сделал вид, что рассматривает потолок.

Сарнай никак не могла понять, почему она чувствовала себя так, словно её парализовало током. Она никогда не ощущала себя такой пугливой и беспомощной.

Через час проснулись все остальные, и дом стал постепенно оживать. Первой поднялась с дивана женщина, которая спала рядом с Ильгизом. По схожим чертам лица нетрудно было догадаться, что она мама мальчика. У неё было очень звучное имя – Гиляна. Это была полная женщина с белой, как снег, кожей. Такой белой кожи Сарнай не видела ни у одной женщины в их деревне. Когда Гиляна проснулась, то первое, что она сделала, – это натянула на нос очки в тонкой оправе. Сарнай с любопытством наблюдала за движениями этой женщиной. Она была полной противоположностью Фамари: упругая, крепкая, со здоровым румянцем и властным голосом. Было понятно, что утро в этом доме начинается тогда, когда просыпается эта женщина.

– Всем доброе утро, – поприветствовала она всех, раздвигая шторки.

Остальные сладко потянулись в постелях и ответили ей тем же приветствием.

– Я пойду приготовлю завтрак, а вы пока тут приходите в себя, – сказала она и тут же приказным тоном добавила: – Ильгиз, а ты собирайся в школу. Маме сегодня некогда с тобой возиться.

– А можно я сегодня останусь дома? – запричитал Ильгиз.

Гиляне даже не пришлось ничего говорить. Она так холодно и твёрдо посмотрела на сына, что тот сразу же всё понял.

– Уже иду, – пробубнил он, поднимаясь с дивана и всё время поглядывая в сторону Сарнай.

Выходя из гостиной комнаты, он случайно задел ступнями голову ещё не до конца проснувшегося хозяина дома – лохматого и такого же упитанного мужчины со звучным именем Алдар. Он только делал вид, что он в этом доме главный и первый. На самом же деле уже с первых секунд пробуждения было понятно, что Алдар – мягкотелый мужчина, во всём подчиняющийся своей жене и до умопомрачения любящий своего сына. Когда Ильгиз вышел за порог, Алдар сделал очень осторожную попытку уговорить жену оставить сына дома только в этот день.

– У нас ведь гости, – промычал он. – Пусть он познакомится со всеми. Мы ведь всё же родственники, хоть и дальние.

– Алдар, – строго обрезала его Гиляна.

И снова её глаза так сурово посмотрели на мужа, что казалось, ещё немного – и от напряжения лопнут стёкла её очков.

– Нет так нет, – вздохнул Алдар и поднялся с пола.

Ильгиз позавтракал раньше всех и ушёл из дома, обиженный и обделённый вниманием.

За завтраком Хаган рассказал Сарнай, что Алдар – его близкий родственник и приятель. Это с ним Хаган в первый раз заговорил о собственном ресторане. Алдар тоже поначалу горел этой идеей, но потом женился на городской диве Гиляне, и как-то его мечты отодвинулись на последний план. Как говорил сам Алдар, теперь он человек семейный, и ему в первую очередь нужно было думать о семье, а не от детских мечтах. Когда Шалбан открыл в их городе свой ресторан, Алдар был одним из первых, кто устроился туда на работу. Поначалу он был младшим поваром, но через пару годков, когда ресторан стал расширяться, команда поваров стала увеличиваться, вот тогда Алдара и повысили до заместителя шеф-повара. Амбиции Алдара были более чем удовлетворены, чего нельзя было сказать о его жене. Гиляна не желала видеть своего мужа на втором плане. Она вообще никого из своей семьи не хотела видеть обделённым. Может быть, потому у неё было вечно такое лицо, что ей чего-то в жизни недодали. Сарнай с первых же дней стала побаиваться эту женщину, хотя та держала себя ласково с девочкой.