Цветущее сердце Шахерезады. Книга девятая

– Это всё потому, что мы едим все вместе, – осмелилась наконец заговорить Апаш. – Мама всегда говорит, что в дружной компании даже хлеб с водой будет вкусным.

– Это да, – сказал Саша на ломаном монгольском. – Но тётя Эльвира действительно вкусно готовит.

– Мой папа тоже вкусно готовит конину, – смело сказала Сарнай. – Вы можете тоже прийти к нам в гости и попробовать. Папа готовит лучше всех в нашей деревне. Он всему меня научит. И, когда я вырасту, мы откроем здесь настоящий ресторан и отель.

– Прямо здесь? – спросил Кызыл.

– Да, – ответила Сарнай. – Прямо здесь. Мы будем готовить еду для всех туристов и местных жителей. Никто в этом краю не будет голодать. Так мой папа говорит.

– А наш дядя Шалбан уже имеет огромную кучу ресторанов восточной кухни, – снова завёл свою шарманку Наран. – Он назвал свою сеть ресторанов «Караван» и говорит, что этот «Караван» обойдёт весь мир. Мы там с Баяром один раз были, и он угостил нас пахлавой. Мы наелись до отвала. Да ведь, Баяр?

Баяр, которому не свойственно было хвастаться, быстро кивнул и соскочил с темы.

– А что мы будем делать после обеда? – спросил Баяр.

– О, потом увидишь, – с предвкушением сказал Кызыл.

– Но тебе точно понравится, – подхватила Апаш.

Теперь она уже не выглядела такой застенчивой. Сарнай даже начала нравиться эта девочка. Сарнай уже стала подумывать, что, возможно, именно с ней она смогла бы по-настоящему подружиться. Не до такой степени, конечно, чтобы играть с ней в куколки, но всё же.

Когда закончилось время обеда, в юрту заглянула женщина лет тридцати пяти. Лицо у неё было такое пухлое, а глаза такие круглые, что она напоминала матрёшку. Её тёмные кудрявые волосы были коротко острижены под мальчика, и этим она совсем не походила на монгольских женщин. Хотя что-то азиатское в ней всё же было.

– Вы уже поели? – задорным голосом обратилась она к детям.

Апаш первая соскочила с места и кинулась к порогу.

– Катя! – радостно вскричала она. – А у нас сегодня гости.

– Я уже слышала, – ласково смерив взором детей, сказала Катя. – Дай угадаю.

Она посмотрела в первую очередь на Баяра и увлечённо произнесла:

– Так, ты у нас самый старший. Тебя зовут Баяр. Правильно?

Баяр расплылся в улыбке и смущённо кивнул. Катя продолжила:

– А ты у нас самый разговорчивый. Тебя зовут Наран.

Наран расхохотался. Катя перевела взор на Сарнай, и губы её дрогнули в трогательной улыбке.

– А ты у нас та самая Сарнай. Это ведь ты привела сюда всю свою команду.

Сарнай уже и забыла, что изначально это была её идея. Только сейчас она вспомнила, по чьей вине они оказались в этом обществе.

– Баяр нам уже всё рассказал, пока ты спала, – выдал Кызыл.

– Что рассказал? – осторожно спросила Сарнай.

– Всё, – захихикала Апаш. – Он рассказал про то, как ты застряла в щели между камнями. Как увидела нас, гуляющих по дну пещеры. А потом – как тайком от взрослых привела сюда Нарана и Баяра. Дядя Юра и мой папа Доржан услышали грохот из глубины туннеля и пошли проверить. А там вы уже носились по туннелю как угорелые. Мой папа увидел, что ты упала и поранила лицо. Он взял тебя на руки и принёс сюда. А Баяр с Нараном сначала даже в драку полезли с папой. Они подумали, что папа хочет тебя украсть. Но потом с ними поговорил дядя Юра, и они успокоились. Вот так вы все оказались здесь.

– И мы вам очень рады, – подхватила Катя. – Ну а сейчас, если вы уже поели, предлагаю вам пройти на тот ковёр.

Все мигом встали из-за столов и ринулись в середину юрты. Баяр и Наран уже вели себя как дома, они подскочили и помчались на ковёр. Сарнай с подозрением посмотрела на всю эту беготню. Она не была из тех детей, кто так легко входит в доверие только потому, что тут вкусно покормили и обработали ей раны. Всё же это были люди, которые почему-то прятались в пещерах и жили отдельно от остальных деревень. А кроме того: что это за странная вера в Бога и Сына, о которой раньше Сарнай ничего не слышала? И только невзначай брошенная Кызылом фраза, что вскоре в этой части пустыни расцветёт сад, более-менее угомонила подозрения Сарнай. В конце концов, если эти люди хотят превратить пустыню в сад, значит, не такие уж они и плохие. Было бы хорошо, если бы среди этого сада она с папой смогла бы ещё открыть свой отель и ресторан. Думая таким образом, Сарнай поднялась со своего места и пошла ко всем остальным на ковёр.

Время пролетело незаметно. Катя рассказала захватывающую историю про мальчика по имени Иосиф, которого продали в рабство собственные братья. Там, в чужой стране, он усердно работал и стал главным слугой в доме влиятельного человека. Но потом бедного Иосифа бросили в тюрьму из-за того, что он не хотел совершать грех с женой хозяина. Иосиф прошёл много испытаний и трудностей, но потом всё же он стал богатым и влиятельным человеком по всему Египту. У истории очень хороший конец, и всё потому, что Иосиф оставался скромным парнем и, самое главное, продолжал верить в Бога. Никогда в жизни Сарнай не слышала ничего подобного. Такие истории не водились в их деревнях. Она много слышала о Чингисхане и о его подвигах, но ни разу ей не приходилось слышать, что человек, благодаря своей скромности, смог добиться царского положения. Ей хотелось прослушать эту историю ещё раз, но Катя разложила перед ними разноцветную бумагу, картон, карандаши, клей и ножницы, сказав, что теперь они переходят ко второй части служения. Сарнай не понимала, почему все остальные дети этому так обрадовались. Ведь слушать такую захватывающую историю было куда интереснее, чем вырезать из бумаги фигуры и клеить их на картон.

– А расскажи мне ещё раз про Иосифа, – попросила Сарнай, садясь рядом с Катей.

Катя погладила её по голове.

– Тебе так понравилось? – спросила она.

– Да, очень, – ответила Сарнай, у которой уже горели глаза.

– Если хочешь, Апаш может одолжить тебе детскую Библию. Там есть эта история. Ты ведь одолжишь ей, Апаш?

Апаш утвердительно кивнула и тут же выскочила из юрты.

– Сейчас она тебе её принесёт, – уверенно сказала Катя.

Через мгновение Апаш действительно вернулась, держа двумя руками толстую цветную книгу, одетую в твёрдую ярко-зелёную обложку. Апаш плюхнулась рядом с Сарнай и принялась с энтузиазмом листать яркие иллюстрации.

– Вот смотри, – шурша страницами, трещала без умолку Апаш. – Тут сначала про Адама и Еву, потом про потоп. После потопа – история Авраама и его сына. Тоже очень интересно. Потом про Иакова. Вот он тут видит ангелов на ступеньках неба. А вот отсюда уже начинается история Иосифа и его братьев. Видишь, как тут всё красиво нарисовано. Тут всё по картинкам можно понять, хотя читать всё равно интереснее. Я уже сто раз читала, так что можешь себе оставить эту книгу. Мне папа другую купит. Хочешь, я тебе её подарю? Хочешь, бери. Всё, подарила.

Сарнай с нескрываемым восхищением рассматривала иллюстрации, и ей чудилось, что все эти люди на картинках движутся и разговаривают, как живые люди. Она взяла книгу и горячо поблагодарила Апаш. На самом деле Сарнай не знала, как правильно выражать признательность, поэтому она просто уцепилась за книгу. Открыв первую страницу, Сарнай отвернулась ото всех и принялась с жадностью рассматривать картинки. Катя одобрительно погладила Апаш по голове.

– Молодец, что делишься с другими, – сказала Катя и снова обратилась к Сарнай: – А ты умеешь читать?

Не отрывая глаз от картинки, Сарнай отрицательно покачала головой.

– Она ещё маленькая, – влез Наран. – Ей в школу только через два года. Мы с Баяром уже ходим в нашу школу.

В другой раз Сарнай бы рыкнула на Нарана, чтобы тот заткнулся, и пригрозила бы ему кулаком. Но сейчас она была слишком поглощена странными историями о людях и Боге, поэтому даже глаз не подняла на Нарана. Катя наклонилась к Сарнай и вежливо предложила:

– Если хочешь, приходи в следующий раз. Я научу тебя читать.

– Да, приходи, – заверещала Апаш. – Катя меня тоже научила читать. Это совсем несложно. Приходи.

Сарнай ничего не ответила. Она продолжала рассматривать книгу, медленно переворачивая страницы. Говорить ей сейчас не хотелось, хотя она уже точно знала, что непременно придёт сюда завтра.

ГЛАВА 2

На следующий день, сразу же после завтрака Сарнай, Наран и Баяр примчались к пещере. Никто из них троих не смог рассказать родителям о своих новых знакомых. Каждый аргументировал это по-своему, но настоящая причина была до смешного простой: и Сарнай, и мальчики боялись, что им попросту запретят встречаться с новыми друзьями. Сарнай знала, что в их доме никакая другая вера, кроме буддизма, не признаётся. Хаган очень мало рассказывал об их религии, а Фамарь и того меньше, но всё равно вопрос веры в их доме был твёрдым. Никакая другая религия не может быть правильной, кроме той, к которой они уже привыкли. Точно такого же мнения придерживались все остальные жители их небольшой деревушки. Детям даже не пришлось договариваться между собой. Они без лишних слов и обещаний хранили свои похождения к чужеземцам в большой тайне.

Наран легко влился в новую компанию и теперь день напролёт гонялся по полю вместе с Кызылом и Сашей. Баяр большую часть времени проводил с молодой тувинкой Арыёй. Баяр стал её верным помощником с тех пор, как увидел, что Арыя тарахтит швейной машинкой с ножным приводом. Он даже не смог скрыть своего восхищения и любопытства, когда увидел, какие ровные и красивые строчки выходят из-под лапки швейной машинки. А какой она при этом издавала звук! Для Баяра звук швейной машинки напоминал приятное похрустывание унтами по снегу.

Сарнай же в свою очередь большую часть времени проводила с Катей и Апаш. Катя, как и обещала, взялась за обучение Сарнай, а Апаш ей в этом усердно помогала. Сарнай отнеслась к урокам со всей страстью и усердием. Ей не терпелось прочитать историю Иосифа самостоятельно. К тому же Апаш не давала ей скучать. Эта девочка всегда была рядом с Сарнай и подсказывала всякий раз, если та забывала какую-нибудь букву. Апаш ещё умела читать и писать по-тувински и немного по-русски, но никогда этим не хвасталась перед Сарнай.

После обеденного служения дети занимались рукоделием, рисованием, а потом играли в поле. Больше всего рукоделие любил Баяр, хотя всячески хотел показать своё равнодушие к этому занятию. Помимо того, Баяр прекрасно рисовал, но и это пытался тщательно маскировать. Ему как будто было стыдно за всё то, что у него замечательно получается. На одном из занятий Катя всё же осмелилась спросить Баяра, почему он так стыдится своего увлечения.

– Что плохого в том, что ты любишь шить, вышивать ковры и рисовать? – спросила Катя при остальных детях.

Баяр покраснел и опустил глаза.

– Кто вам такое сказал? – твёрдо возразил Баяр. – Мне совсем не нравится шить. Я вам что, какая-нибудь девчонка, чтобы любить подобное? Вы просто сами женщина, вот и предлагаете подобные развлечения. А нам остаётся только делать то, что вы говорите.

– Баяр врёт, – встрял Наран. – Он всегда любил рисовать и шить.

– Ты сначала докажи это! – вскричал раздосадованный Баяр, с опаской оглядывая других детей.

– И докажу, – смело выпалил Наран. – Думаешь, я не знаю, почему ты каждый вечер убегал ото всех и прятался за скалами? Мы с мальчишками однажды подкараулили тебя и видели, как ты сидишь там и пришиваешь пуговицы на старый мешок. Что так смотришь? Скажешь, нет? А я всё видел…

Не успел Наран докончить предложение, что он там ещё видел, как по его лицу прокатился кулачок Сарнай. Она, как молния, подскочила к болтуну Нарану и врезала ему по правому глазу.

– Заткнись, придурок! – вскричал она. – Вечно ты лезешь, куда тебя не просят!

Тут же со своих мест по направлению к Нарану рванули Саша и Кызыл. Разъярённый Наран уже готов был дать сдачи, но мальчишки вовремя их разняли.

– Ты достала уже! – вопил во всё горло Наран. – Ещё раз так сделаешь, не посмотрю, что ты девочка. Так заеду между глаз…

– Тихо! – перекричала их Катя. – Всем успокоиться!

Несколько минут ещё стоял переполох в юрте. Сарнай грозилась отлупить Нарана, как только они пойдут домой. А Наран в свою очередь снова при всех заявил, что женится на ней, и тогда она у него попляшет. От этого заявления Кызыл и Саша покатились со смеху, а Апаш спряталась за спину Кати. Когда все наконец умолкли, вперёд с речью выступил Баяр.

– Да, это правда, – сказал он, сдерживая слёзы стыда. – Мне нравится шить и рисовать. Я себя ненавижу за это. Мой папа считает меня недомальчиком и стыдится меня перед друзьями и соседями. Он не хочет меня брать с собой в город, чтобы его знакомые, не дай бог, не услышали мой девчачий голос. Он стыдится меня. Стыдится, что я такой. Я тоже стыжусь, что я такой. Мне противно, что у меня голос, как у девочки. Мне стыдно, что на самом деле я люблю шить и рисовать вместо того, чтобы гоняться за мячом, как все ребята из нашей деревни. Я просто не люблю всю эту агрессивную беготню. Может быть, я и не совсем мальчик. Я уже не знаю, где правда, но почему это должно быть плохо? Почему все находят смешным и стыдным то, что я люблю женские занятия? И кто вообще сказал, что шитьё и рисование – это девчачьи занятия? Вот Сарнай, например, не любит шить и рисовать. А ещё она лупит всех мальчиков подряд, особенно тех, кто меня обижает. Но ведь она остаётся при этом девочкой, и все это знают…

Он запнулся и сжал губы в тонкую нитку. Хотя все в деревне считали Баяра полудевочкой, никто никогда не видел, чтобы он плакал. Хотя при такой травле, которую переносил Баяр, любой ребёнок бы сломался.

– Не слушай их, Баяр, – выкрикнула Сарнай. – Они дебилы! И Наран тоже дебил!

– Ещё раз так скажешь – получишь по шее! – выпалил Наран.

– Это ты получишь! – не отставала Сарнай. – И вообще, это ты девчонка, раз постоянно получаешь от меня по шее и ревёшь, как баба.

Снова в бой вступили Кызыл и Саша. Им пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать Нарана в этот раз. Сарнай даже не дрогнула при виде взбесившегося Нарана. Она встала в атакующую позицию и приготовилась к драке.

Наконец вперёд выступила Катя. Выслушав все стороны, она приказала всем сесть на ковёр. Если Катя говорит сесть на ковёр, значит, всех ждал очень серьёзный и строгий разговор. Катя была не из тех, кто предпочитал долгие и поучительные проповеди. Как и все женщины, она любила трещать по делу и без дела. Но когда она по-настоящему расстраивалась или сердилась, то говорила совсем мало. Но в глазах её было столько огорчения, что всем становилось не по себе. Именно такую Катю дети боялись больше всего. Странно, что в их сердцах был именно страх. А ведь Катя не ругалась, не бранилась и не наказывала их, как это делают родители. Но, когда её круглое весёлое лицо внезапно становилось печальным, а голос тихим и разбитым, это казалось детям самым тяжёлым наказанием, какое только может придумать взрослый человек. Именно такое лицо было у Кати в ту минуту, когда дети послушно уселись на ковёр и стыдливо опустили глаза.

– Мы больше так не будем, Катя, – заранее прослезилась Апаш.

Катя ничего не ответила. Она сидела на ковре и даже не смотрела на них.

– Кать, прости нас, – заговорил Кызыл, которому уже от одного её печального вида становилось больно.

– Да, прости, – поддержал Саша. – Мы больше так не будем.

Сарнай смотрела на эту картину и никак не могла взять в толк: почему прощения просят те, кто, в общем-то, ничего плохого не сделал? Сарнай не могла припомнить того случая, когда она просила прощения. Мама и папа учили её этому, но она никогда не могла пересилить себя и произнести эти заветные слова, даже если была сто раз виновата. Но в эту минуту она не испытывала ни малейшего угрызения совести. Она ни в чём не виновата. Она всего лишь отлупила Нарана, но ведь это было за дело. Поэтому с высоко поднятой головой Сарнай села на ковёр. Когда взглянула на грустное лицо Кати, вся её смелость мигом улетучилась. Катя не стала выжидать никакой паузы и нагнетать напряжённость в воздухе. Как только она увидела, что все уселись на места, Катя заговорила:

– Если бы Всевышний только захотел, то мы бы все выглядели как один человек. Но мы разные, и в этом кроется вся прелесть этого мира. Я хочу, чтобы вы запомнили, что, если кто-то не похож на других или не влезает в привычные представления о нормальности, это совсем не повод дразнить и травить такого человека. Это не ваше дело, почему и для чего рождаются люди, которые отличаются ото всех. Ваша дело – это любить и принимать личность. Вы тоже не по своей воли родились такими, какие сейчас. Никто не может выбрать себе красивую внешность, голос, национальность. Никто из вас не может сделать собственные глаза голубыми или волосы белыми. Так что это огромная подлость – издеваться над человеком только потому, что он отличается от вас внешностью. Быть некрасивым или красивым – это и не грех, и не заслуга. Это дар, а иногда и предназначение от Бога. А ты, Баяр, – Катя строго перевела взор на Баяра, – чтобы больше не прятался и не стыдился себя. Любишь шить и вышивать ковры, так найди в себе смелость признать это. В этом проявится твоё мужество, а не в том, чтобы прятаться ото всех за скалы и пришивать втихаря пуговицы.

Баяр чуть заметно качнул головой в знак согласия.

– А теперь все идите домой, – приказала Катя.

Дети переглянулись между собой. Расставаться на такой напряжённой ноте было для них совсем непривычно. Но ничего нельзя было поделать: Катя не была настроена на диалог. Поэтому Кызыл покорно встал с колен, и его примеру последовали остальные. На душе было так тяжело, будто кто-то положил тюки с песком на их спины. Когда они вышли из юрты, Баяр, Наран и Сарнай молча попрощались с остальными и нырнули в темноту пещеры. В глубине ущелья они по камням, как по ступенькам, поднялись к туннелю. Сарнай ещё раз обернулась, чтобы попрощаться с ребятами. Апаш стояла к ней ближе всех. Увидев, как Сарнай подняла руку, девочка прослезилась и тоже помахала в ответ.

До самой деревни дети шли молча, не смея произнести ни слова. Больше всего виноватым себя ощущал Наран. Всю дорогу он не сказал ни слова. На душе было тяжело как никогда. Сарнай ощущала, как в горле встал не ком, а целый клубок из верблюжьей колючки. И всякий раз, когда она хотела что-то произнести, этот клубок больно впивался в её горло. Вот так, в безмолвии и тишине, они дошли до родных юрт. Сарнай только и могла думать о том, чтобы скорее улечься на свою кровать, отвернуться к стенке и тихо поплакать в подушку. Так она и собиралась поступить, поэтому спешила домой. Но не успела она переступить порог юрты, как до её слуха донеслись восторженные и радостные возгласы родителей. Они кого-то очень горячо благодарили, а этот кто-то упорно отмалчивался. Сарнай осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Да, она не ошиблась: в их юрте сидел незнакомый гость. Вокруг этого гостя собрались чуть ли не все соседи. Среди них Сарнай увидела родителей Баяра и Нарана. Все чему-то радовались, а Хаган горячо пожимал гостю руку.

– Что там такое? – внезапно раздался знакомый шёпот прямо над её ухом.

Сарнай так перепугалась, что даже вскрикнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела перед собой недоумённые лица Баяра и Нарана. Прошло всего пару минут после молчаливого прощанья и задумчивого настроения, а сейчас эти братья снова стояли перед Сарнай как ни в чём не бывало. Будто их совсем не отчитывали на ковре. А у Сарнай даже из головы вылетело, что минуту назад она хотела поплакать в подушку. Смелость снова вернулась в ней, и она мигом заперла дверь и строго обратилась к мальчикам:

– Что вы тут делаете?

– То же, что и ты. Подсматриваем, – ответил Баяр.

– Идите к себе домой и там подсматривайте.

– Бабушка сказала, что мама с папой у вас в гостях, – оправдывался Наран. – А если мама с папой здесь, то и нам можно войти.

– Если хотите войти, то вам нужно сначала спросить разрешения у меня, – настойчиво сказала Сарнай. – Я тут тоже хозяйка, так что…

Не успела она докончить, как дверь за спиной Сарнай отворилась – и на пороге возникла Фамарь. Она держала в руках ведро для угля. Увидев детей, Фамарь напрочь забыла, зачем шла во двор.

– Наконец-то вы пришли. Где вас только ветер носит? – сказала Фамарь и силой запихнула детей за порог.

Все трое влетели в юрту и предстали перед кучей взрослых чумазыми и пыльными. Среди всей этой толпы Сарнай не знала только одного человека: им был тот самый гость, которому Хаган постоянно жал руку. Гость этот был начищенным до блеска. Даже на расстоянии можно было ощутить от него запах стирального порошка, который напоминал аромат мандариновой корки. Хотя гость сидел на полу вместе со всеми остальными, по-турецки скрестив ноги, было всё же понятно, что он на две головы выше Хагана. Всем своим видом он напоминал статного молодого верблюда. Только кожа у него была не такая, как у здешних мужчин. Даже у женщин их деревни не было такого холёного и белого лица, как у него. Единственное, что портило его правильные и ровные черты лица, – это выпуклая шишка над левой бровью. Но даже эта шишка была ровной округлой формы, такого же цвета, как и сама кожа. Сарнай никогда не видела его раньше, но детское чутьё подсказывало, что этот гость не может быть человеком степей и пустынь. От него веяло большим городом и деньгами. Недолго ей пришлось ломать голову над тем, кто этот гость: прямо над ухом раздался оглушающий визг Нарана:

– Дядя Шалбан! – вскричал он и кинулся к гостю на шею. – Вы приехали к нам. Я так рад! Как здорово, дядя Шалбан.

Лицо гостя тут же просияло в улыбке, и, прежде чем он успел открыть свои объятия, Наран кинулся к нему на шею. Баяр тоже подошёл поздороваться, но только без визжания Нарана.

– Как вы выросли! – заговорил Шалбан, похлопывая то Нарана, то Баяра по спине. – Когда вы у меня были в гостях, то были совсем маленькими. А теперь настоящие воины. Как у вас дела?

Тут наперебой заговорил Наран. Он торопился рассказать своему дяде обо всём интересном, что с ним случилось. Наран так фанатично говорил, будто до смерти боялся, что его сейчас кто-нибудь перебьёт и он упустит важные мелочи рассказа. Наран рассказал о том, что уже знает буквы и умеет считать до тысячи. Потом начал хвастаться своими достижениями по бегу и борьбе. Попутно поведал о том, что хочет жить в городе, как и дядя Шалбан. Короче, Наран так обезумел от счастья, что чуть было не проболтался о том, куда это они ходят каждый день вот уже в течение трёх месяцев. Хорошо, что рядом стоял Баяр. Как только запахло палёным, Баяр тут же вступил в диалог.

– У нас в этом году прибавилось ещё десять коней и пятнадцать овец. Вы их уже видели? – спросил Баяр.

Шалбан изумлённо посмотрел на Баяра.

– У тебя всё такой же девчачий голос? – бестактно спросил он.

Наран противно расхохотался, сидя на коленях любимого дяди.

– Как у девчонки, – поддакнул Наран.

Баяр в этот раз не опустил глаза и даже ни на секунду не покраснел.

– Голос как голос, – смело возразил Баяр. – Мы не выбираем себе внешность, голос или национальность, когда приходим в этот мир.

Шалбан удивлённо приподнял брови, отчего шишка над левым глазом закатилась на лоб.

– Умные вещи говоришь, – уважительно произнёс Шалбан и пожал Баяру руку.

Заметив это, Наран ревностно затараторил:

– А я ещё могу так бороться, что меня никто в нашей деревне победить не может, – начал было хвастаться Наран.

– Только от меня получаешь каждый день, – хмыкнула Сарнай.

Она сказала так непроизвольно, что сама удивилась произнесённым словам.

Взгляд Шалбана тут же примкнул к стоящей на пороге девочке.

– А это твоя хвалёная дочь, Хаган? – с любопытством спросил Шалбан.

Хаган с нескрываемой гордостью улыбнулся и жестом подозвал к себе Сарнай.

– Да, – ответил Хаган. – Это моя дочь Сарнай. Прежде чем начать ходить, она научилась держаться в седле. В борьбе ей тут нет равных даже среди мальчиков. Всех подряд кладёт на лопатки. С такой дочерью и сына не надо.

– Подойди и поздоровайся с дядей Шалбаном, – кротко произнесла Фамарь, чуть подтолкнув дочь вперёд.

Сарнай смело шагнула в сторону гостя и поклонилась.

– Какая прелестная девочка, – не скрывая умиления, произнёс Шалбан и протянул ей шелестящую купюру. – Вырастет, станет настоящей красавицей. Такую нетрудно будет выдать замуж.

– Я замуж не собираюсь, – смело возразила Сарнай, пряча деньги в карман. – Я и папа откроем отель и ресторан монгольской кухни. Он будет стоять прямо в пустыне, как оазис. Мы уже с папой всё придумали. Да, папа?

Сарнай повернула голову в сторону Хагана. Тот расплылся в улыбке, а потом и вовсе расхохотался. Все гости тоже подхватили смех Хагана, и в юрте стало шумно.

– Дочь, подойди к папе, – протянул к ней руку Хаган, когда все чуть успокоились.

Сарнай подошла к Хагану и, плюхнувшись на его колени, как на мягкое кресло, уткнулась лицом в папино плечо. Ей было непонятно, почему все стали смеяться над её словами. Ведь она повторяет эти слова с тех пор, как научилась говорить. Все соседи и родственники давно знали о её жгучем желании открыть в пустыне ресторан монгольской кухни. А теперь все так смеялись, будто в первый раз это услышали.

– Сарнай, знаешь, зачем к нам приехал дядя Шалбан? – заговорил Хаган, когда стало тихо. – Дядя Шалбан пригласил нас работать в его ресторане «Караван» в Улан-Баторе.

Сарнай подняла голову и с замешательством посмотрела на отца.

– Но ведь у дяди Шалбана ресторан восточной кухни. Мне Наран уже всё рассказал. Зачем нам восточная кухня? Мы ведь хотели открыть свой ресторан.

Снова раздался смех.

– А у тебя дочь – настоящий воин, – сказал Шалбан. – Такая нигде не пропадёт.

– Это точно, – вздохнула Фамарь. – Она даже нас в ряд строит, если нужно.

– Сарнай, – ласково заговорил Хаган. – Папе сначала нужно всему научиться. Я начну работать в ресторане дяди Шалбана. Чуть заработаем денег, а потом откроем и свой ресторан, как и мечтали.

– То есть мы не насовсем туда уезжаем? – с надеждой в голосе спросила Сарнай.

– Нет, – покачал головой Хаган. – Не насовсем. Не бойся, папа нашу мечту не предаст.

Сарнай с сомнением посмотрела на улыбающегося Шалбана и снова уткнулась лицом в папино плечо.

– А когда мы уезжаем? – тихо спросила Сарнай.

– Завтра, – ответил Хаган.

– Завтра? – голос Сарнай дрогнул.

Она тут же вспомнила Апаш, Катю, Кызыла, Сашу и остальных людей той общины за скалами. Вспомнила игры и библейские занятия. Как она теперь уедет и будет жить без всего этого? Кто теперь ей будет рассказывать истории об Иосифе и его братьях? В груди Сарнай что-то больно сжалось.

– А как же наш дом и верблюды? – еле выдавила из себя Сарнай, удерживая слёзы.

– Родители Баяра и Нарана за всем присмотрят, – сказал Хаган.

– Не переживай, брат. Мы за всем присмотрим, – уверили его в один голос соседи.

– А потом со временем ты всё сможешь продать и поселиться в городе, – снова заговорил Шалбан. – Всё равно тут ловить нечего. Для твоей дочки в городе будет больше перспектив. Она там сможет выучиться. Там всё-таки цивилизация…

– Нет, – резко возразила Сарнай. – Мы не будем жить в городе. Не нужна нам ваша цивилизация. Мы хотим с папой открыть ресторан здесь. Да, папа? Скажи ему.

Сарнай не могла понять, почему ей так не понравился этот холёный городской дядя, о котором Наран готов был день напролёт петь оды.

– Сарнай, нельзя перебивать взрослых, – строго сказала Фамарь.

– Всё хорошо, – успокоил жену Хаган и снова обратился к Сарнай: – Не переживай так, дочь. Папа ведь обещал, что мы сюда вернёмся, значит, мы сюда вернёмся. В Улан-Батор мы поедем только на время. Папа тоже должен набраться опыта, ведь открыть свой ресторан – это не так просто, как ты думаешь. Нужно много всего знать. Поэтому и тебе нужно хорошо учиться. Ты пойдёшь в хорошую школу в Улан-Баторе, а когда выучишься, мы снова вернёмся в родную пустыню и откроем свой отель. Хорошо?

Сарнай кивнула. Когда она слышала голос Хагана, то на сердце становилось легко и радостно. Она знала, что папа не обманет. Папа сильный, и он держит свои слова. И хотя Сарнай убедилась, что они вернутся в родную степь, всё равно ей стало невыносимо печально оттого, что они так неожиданно и так скоро покидают родной дом. От одной только мысли, что она больше не сможет видеться с людьми из молитвенного дома, ей становилось тоскливо на душе.

Остаток вечера Сарнай сидела смирно, всё время грызя исподтишка ногти и думая и том, как бы сделать так, чтобы успеть попрощаться с друзьями из молитвенного дома. Когда гости стали расходиться, Баяр дал ей знак, что ждёт её за сараем.

– Я передам Кате и всем остальным, что ты уехала, – сказал Баяр.

– Может быть, утром я успею к ним? – спросила Сарнай.

– Лучше не надо. Дядя Хаган если узнает, то очень рассердится. Потом он расскажет нашим родителям, и они нас накажут.

Сарнай опустила глаза и снова принялась нервно грызть кожу вокруг ногтей. В эту минуту Баяр вложил в её руки мягкий носовой платок.

– Это тебе, – сказал он без доли смущения.

Сарнай развернула платок и при свете огромной луны разглядела вышитый Баяром рисунок. На тёмно-синем квадратном лоскутке было выбито бескрайнее звёздное небо Монголии.

– Там, в городе, нет такого неба, как здесь, – сказал Баяр. – Я тоже раньше не знал, что небо может быть другим, пока не побывал там.

Сарнай посмотрела на рисунок. Она родилась в этой степи, под этим бездонным небом, которое из-за огромного скопления звёзд порой казалось белым полотном с синими вкраплениями. Она сейчас даже не могла представить, что где-то там она больше не увидит такого неба, как здесь.

– Ты не забудешь родной дом, если всегда будешь помнить, какое здесь небо, – сказал Баяр с грустью. – Там, в городах, много всего красивого, но там никогда не будет такого неба, как здесь. Поэтому не оставайся там, а возвращайся домой. Ты всегда будешь мне очень дорогим человеком, – сказал Баяр и по-братски потрепал её по растрепавшимся волосам. – Я буду скучать.

Сарнай аккуратно сложила платок вчетверо и спряла его за пазуху.

– Я тоже буду скучать, Баяр, – сказала она. – Я обязательно вернусь. Буду хорошо учиться, а потом вернусь.

– Я тоже буду стараться. Когда я вырасту, то научусь очень хорошо шить, и тогда я сам подберу для тебя девчачьи наряды, – с гордостью сказал Баяр.

Сарнай рассмеялась. Она даже представить себя не могла в девчачьих нарядах. В такой одежде ведь никого не отлупишь как следует, не полазаешь по крышам юрт и сараев. Но Баяру она этого говорить не стала. Сейчас его голос звучал для неё как голос заботливого брата, пусть если даже при этом он звучит как голос сестры.

Баяр уже развернулся и хотел было удалиться, как вдруг перед ними из ниоткуда возник запыхавшийся Наран.