Ребра болели настолько, что при каждом новом вдохе ощущал резь словно от сотни игл, пронзающих легкие. В ящике над раковиной нашел только пару бинтов, забытых при переезде Славиной, но это уже что-то. Голова гудела, а в ушах стоял нескончаемый звон. Поднял плохо фокусируемый взгляд на зеркало и приложил к кровоточащей ране на виске марлевый кусок. Сказал бы повезло, что не сдох, ан нет, не хочется торопиться с выводами.

Те парни, которые меня сегодня уделали после посещения похорон убитого водителя, определенно знали, куда бить. И знали, зачем я приходил, ведь мне было приказано: «Хватит копаться в прошлом, ублюдок!».

Провожая очередную стекающую по краю раковины струйку окровавленной воды, я старался понять, где именно мог облажаться, где выдал себя, но вместо этого вновь погружался в воспоминания.

– Куда ты торопишься, вон, из тебя уже песок сыпется… – смеясь, я поднял выпавший из маминой сумки листок.

Мельком прочел крупную надпись: «Результат анализа ДНК».

– Дай сюда! – попыталась вырвать у меня из рук бумажку мать, но я вовремя сумел отступить в сторону. – Это слишком важно, Кир! Отдай, я все объясню!

Сердце начинает нервно разбивать виски, но я читаю дальше: «Для сравнения профилей ДНК были использованы следующие образцы: Авдеев Юрий Леонидович и Бергер Кирилл Викторович. Заключение: Предполагаемая степень родства (отцовство) практически доказана с вероятностью: 99, 9998764%.».

Сжал зубы, стараясь сдержать нарастающий гнев, а проклятая бумажка с жалобным шуршанием смялась в моей руке. Опустил взгляд на мать, в глазах которой отражалось плохо скрываемое безумие.

– Что это? Какого хрена вообще происходит?! – рявкнул я на нее так громко, что мама вздрогнула.

Пожалел сотню раз, что приехал в Россию вместе с семьей. Нужно было оставаться во Франкфурте вместе с Астрид и пойти на ее чертов выпускной из колледжа.

Раздался скрип входной двери, и голос отца, с легким акцентом, оповестил:

– Семейство, я дома! Авдеев ждет на обсуждение договора и небольшой ужин, вы готовы?

Мать вцепилась в мою руку, жалостливо заглядывая в глаза, и зашептала:

– Я все тебе объясню, все не так, как ты думаешь, клянусь! Ты поймешь…

– Он знает? – перебил я ее речь, кивая в сторону лестницы, на которой уже слышались тяжелые шаги отца.

Мать отрицательно покачала головой, все так же умоляюще глядя мне в глаза.

– Вот вы где, – улыбнулся батя, проходя в комнату. – Что за собрание и чего все такие напряженные?

– Все нормально, просто как обычно мама пытается умничать, – натянуто улыбнулся я. – Я не поеду к твоему будущему партнеру, мы с Ромой, он приехал сюда на пару дней, хотим заценить местные бары.

Отец пожал плечами, как бы говоря «как знаешь» и вышел из комнаты.

– Кир, прошу, не говори ничего Виктору! – взмолилась мама. – Я разберусь с этим сама…

Проклятая фраза засела у меня в подкорках и не давала спокойно жить уже столько лет. Как бы тогда сложилось, если бы я рассказал отцу сразу и учинил скандал? Может быть, тогда моя семья была бы жива?

– Бергер не мой отец? – спросил я у матери на следующий день, когда мы, наконец, смогли поговорить наедине.

– Да, – кивнула мама, – и он знает о том, что ты не его сын. Мы познакомились уже тогда, когда я была беременна. Я приехала во Франкфурт по давнему приглашению от университета и там встретила его.

– Почему не рассказали мне? – вновь начинал злиться я.

– А зачем? Что бы это изменило? – нервно потирала руки мать. – Виктор любит тебя, как родного, потому что сам бесплоден…

– Не уходи от темы! – неосознанно повысил голос я. – Рассказывай по порядку, зачем ты сейчас решила это раскопать?

Я видел, что матери сложно вспоминать свое прошлое, которое она так жаждала забыть, но мне нужно было знать правду.

– Я была молода, встречалась с очаровательным байкером, сыном малоизвестного в то время бизнесмена. Строили планы, мечтали уехать вместе, а потом… – мама замолчала, вытирая с щеки слезу. – Потом он встретил другую девушку, влюбился по уши, бросил меня и был готов стелиться перед ее ногами. Я узнала, что беременна, и пришла к нему, чтобы сообщить, однако заключение врача было порвано на мелкие части и меня чуть ли не пинками выпроводили из дома Юрия. Я уехала в Германию, познакомилась с Виктором, рассказала ему всю правду, кроме того, что умолчала об имени твоего настоящего отца… Представь, в каком я была шоке, когда узнала, что отец везет нас в Россию знакомиться со своим новым партнером – Авдеевым Юрием Леонидовичем. Этот ублюдок, через два года после нашего расставания, сгубил свою жену на гонках и сдал ребенка в детский дом! А сейчас, когда на его деньги больше никто не ведется, решил усыновить мальчишку, чтобы было, кому передать компанию, понимаешь?!

– Не очень, – я схватился за голову, стараясь переварить полученную информацию.

– Во-первых, я не хочу, чтобы твой отец подписал контракт! Авдеев лжец, он идет по чужим головам! А во-вторых, я хочу, чтобы перед предстоящим официальным усыновлением его брошенного ребенка, все журналисты узнали о его прошлом, я расскажу о том, как он поступил со мной! Вчера я показала Юрию заключение ДНК, я дала ему шанс порвать сотрудничество с Виктором. Я не хочу, чтобы мой муж имел дело с этой лживой тварью и тем более вкладывал в расширение его компании свои миллионы! Если Авдеев не откажется подписать договор сегодня за ужином – я завершу начатое! Да, это месть и шантаж!

В глазах матери царила истинная злость, больше смахивающая на безумие. Женщина хотела мести и хотела защитить свою семью, в глубине души я это понимал, но…

– К черту! А меня ты спросила, хочу ли я быть под прицелом желтых новостей?! Хочу ли я быть твоим козырем и игрушкой?!

Я поднялся на ноги и, прихватив кошелек, направился к двери.

– Кир! Куда ты, Кир! – звала меня мать, но я не хотел её слушать.

Завтра же уеду. Вернусь к Астрид, брошу работу в компании отца, найду что-то попроще… Я слишком большой мальчик, чтобы продолжать находиться под крылышком у родителей. У завравшихся эгоистичных родителей.

Бросил в раковину пропитанный кровью бинт и, приложив последний кусок, присел на пол, не в силах больше стоять на ногах. Дышать становилось более-менее выносимо, но слабость и сонливость захватывали меня своими цепкими ручонками, утягивая в темноту.

Я пришел в сознание, ощущая невыносимую боль во всем теле. Судя по обстановке – я в реанимации. Слева от себя заметил чей-то силуэт. Попытался повернуть голову, но одна попытка напрячь мышцы шеи принесла новую волну болезненных ощущений и приступ тошноты.

Что произошло?

Я постарался вспомнить события прошлого дня. Или не дня? Сколько времени вообще прошло?

После ссоры с матерью я с братом Ромкой снова пошел в бар. Нашли какой-то дешевый на самой окраине пригорода, чуть ли не в деревне. Брат надрался до поросячьего визга, и мне пришлось звонить отцу, просить забрать нас оттуда.

Отец ругался, сказал, что ему не очень удобно приезжать сейчас, во-первых, потому что они с матерью приехали на такси, а во-вторых, потому что он подписывает важный договор.

Но буквально через час родители забрали нас у проклятой забегаловки. Мой биологический папашка дал отцу свой внедорожник, по случаю состоявшегося выгодного партнерства.

Последним, что я вспомнил, было то, что, проезжая полупустой безлюдный темный перекресток на трассе, за окном слева от пьяного Ромы я заметил мчащийся на наше авто тонар.

А затем – удар и темнота.

– Кирюша! – бросилась ко мне сидящая рядом женщина. Я узнал ее голос, это мать Ромы, Маргарита. – Кирюша, ты пришел в себя… Я молилась, чтобы хотя бы ты выжил…

Дальнейшие звуки, срывающиеся с губ тети, смешивались с нескончаемыми рыданиями.

Спустя несколько долгих месяцев реабилитации, я только начал осознавать, что моей семьи больше нет. Один удар и все превратилось в пепел. В груду дорогого металлолома…

Спустя два года Маргарита умерла от приступа. Я остался один наедине со своими проблемами и доводами.

Пока компания и активы отца переходили ко мне, с Авдеевым старшим разбирался господин Майер, хороший друг и партнер Бергера, с которым он ставил свое детище на ноги. Юрий Леонидович клялся всеми святыми, что в тот день отец ничего не подписал и сорвался с места, чтобы встретить «напившихся родственничков». Но я отчетливо помню слова отца, пока мы грузили полусонного брата: «Авдеев подарил свой внедорожник, представляешь? Сказал, что так в России принято после подписания удачного контракта.».

Контракт был. Я в этом уверен. И я найду доказательства в архивах этой семейки!

Помимо бумажных поисков, я столько лет искал пьяного водителя того тонара, сбившего нас на трассе. Место его заключения никак не фиксировалось или тщательно скрывалось, уводя меня по ложному следу. Столько связей поднял, столько денег спустил, но нашел. Два дня назад.

Я приехал к тому мужчине, чтобы посмотреть ему в глаза и узнать, сколько стоят три унесенные человеческие жизни по меркам Юрия Авдеева. Но я опоздал.

Освобожденного по УДО полгода назад мужчину зарезали в собственном загородном доме за сутки до моего приезда. Тем самым доказав мне, что колесо до сих пор крутится и кто-то умело подчищает оставленные следы. Этот кто-то знал, что продажный водитель расскажет все…

Глава 27

СЛАВИНА МИРОСЛАВА

Я лишь на секунду замерла в прихожей, судорожно дыша и глядя на алую кровь на своих пальцах. Этой секунды мне хватило, чтобы заметить брошенную на пол Кириллом куртку и выдвинуть пару версий, что же именно произошло.

Заметив свет в ванной комнате, я бросилась внутрь квартиры.

– Кирилл? – осипшим голосом зову я, открывая не до конца захлопнутую дверь. – Кирилл!

Сердце готово было выскочить из груди, когда мой взгляд упал на вымазанную кровью раковину, а на полу, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза, сидел Бергер. Разбитый нос и губы не так сильно шокировали, как до сих пор кровоточащая рана на правом виске мужчины.

– Кирилл! – я бросаюсь к напарнику и тянусь к его шее рукой, чтобы проверить пульс, при этом ощущая леденящий страх.

Боже мой, пожалуйста, хоть бы он был жив!

– Мира, – приоткрывает глаза и хрипло зовет Бергер.

– Я звоню в скорую! – я хочу подняться на ноги, но Кирилл хватает меня за руку, не позволяя встать. – Пусти, нужно вызвать врача!

– Только не в скорую. Нельзя в скорую. Да и все не так страшно, как ты думаешь…

– Не страшно?! Вся ванная, заляпанная кровью, это по-твоему не страшно?!

Вырвавшись, я выбежала в прихожую, достала телефон и замерла, глядя на экран набора номера.

Черт!

Что я скажу скорой, когда они спросят об обстоятельствах происшествия?! Мой друг вляпался в неприятности, и ему пробили голову, так что ли?!

Оказывается, в критических ситуациях человеческий мозг способен вспомнить даже маленькую мелочь, сказанную подругой между делом.

Набираю номер и стараюсь перевести взволнованное дыхание. Гудок, гудок, гудок… Ну, пожалуйста!

– Слава? – раздается удивленные голос Ольги на другом конце трубки. – Чего как поздно? Что-то случилось?

– Да… Оль, очень нужен номер того частного врача, про которого ты говорила, – тараторю я, срываясь на всхлипы. – Срочно!

– Ого, подруга, ты там плачешь что ли? – тихо «угукаю» в ответ. – Я сброшу номер сообщением и после позвоню…

Ждать долго не пришлось, буквально через тридцать секунд Ольга скинула номер доктора. Евгений Александрович не стал задавать лишних вопросов, а лишь попросил описать ситуацию и травмы, а после прислать адрес.

Я вернулась к Кириллу, продолжающему сидеть на полу, глядя куда-то сквозь меня.

– Куда ты вляпался? Что произошло? – вытирая непослушно льющиеся по щекам слезы, задаю я напарнику вопрос за вопросом. Я стараюсь понять, чем могу помочь ему в данный момент, но в этом проклятом доме сейчас не водится ничего, кроме бинтов.

Я вцепилась в горячую руку Бергера, боясь его отпустить и потерять.

– Я все расскажу потом, когда станет полегче, – прикрывает глаза Кирилл и судорожно закашливается на вдохе. Я вся сжимаюсь в комок нервов, утопая в своем бессилии. Мне страшно, по-настоящему страшно. И этот страх рвет душу изнутри.

Доктор Шивалов, прибывший в течение получаса с момента моего звонка, оказался молодым мужчиной лет тридцати в модных очках с оправой Dior, серым беспристрастным взглядом и светлыми волосами. Мужчина приехал с небольшим медицинским саквояжем, в котором, наверняка, уже было все необходимое.

Меня настоятельно попросили принести чистую одежду, покинуть ванную комнату и оставить полубессознательного напарника с врачом наедине. Вымыла руки, до сих пор испачканные засохшей кровью, и, послушно покинув помещение, выполнила наставление.

Зашла в зал и села на одинокий диван. С каждой минутой меня все больше начинало трясти от ужаса. А если бы я не пришла сегодня? Вот, сложилось бы так, и я уехала с Авдеевым, что было бы с Кириллом тогда?

Теперь я заставлю его рассказать мне все до последней крупицы! И если Бергера убьют, я хотя бы буду знать, за что, а не мучиться до скончания своих дней в догадках!

Убьют.

Страшное слово, одна мысль о котором словно ткнула мне ножом в самое сердце, вырывая из груди очередной истерический всхлип. Если бы Кирилл исчез из моей жизни, что бы было тогда? Чем явственнее я представляла этот поворот событий, тем больше слез приходилось размазывать по щекам.

Видимо только в таких шоковых ситуациях начинаешь понимать, кто тебе по-настоящему дорог.

Я ненавидела Кирилла, боялась, уважала, восхищалась, но сейчас… Сейчас я впервые испытывала что-то другое. Скажи он мне еще неделю назад: «Проваливай!», я бы ушла, не задавая вопросов. Но сейчас, в данной отметке времени, я бы сделала что угодно, лишь бы остаться рядом с этим мужчиной. Ни с кем другим, а только с ним, по неизвестной мне причине.

Раздался звук открываемой двери, в комнату вошли Евгений и едва перебирающий ногами Кирилл в чистой футболке и шортах. На виске пластырь, на скулах фиолетовые синяки, опухшая губа. Все это выглядело уже не так страшно, но я вновь почувствовала нервную дрожь…

– Ему необходим покой, – начал доктор. – Ребра не сломаны, на виске неглубокий разрыв мягкой ткани, я поставил пару швов. Исключить любые физические нагрузки на неделю минимум и завтра нужно сделать рентген грудной клетки. Есть вероятность реберных трещин. Я приеду завтра утром и отвезу Кирилла в свою клинику для детального осмотра.

– Спасибо! Сколько я вам должна? – я достаю кошелек, кляня себя за отсутствие наличных.

Доктор бросает короткий взгляд на Бергера и тот кивает, садясь на диван.

– Мы с Кириллом решили этот вопрос, – сухо отвечает Евгений, выходя в прихожую. – До завтра.

Быстро проводила врача и кинулась назад к напарнику.

– Мира, выключи свет, пожалуйста, глаза режет, – хрипло просит Кирилл, укладываясь на диван и корчась от боли.

Погасила лампочку и села на край дивана, глядя на побитое лицо мужчины. Осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его заклеенной пластырем ране.

– Расскажи мне, что произошло, прошу… – шепотом прошу я, заглядывая в глаза Кириллу и ощущая стекающую по своей щеке очередную непослушную слезинку.

– Я тебя напугал? – перехватывает мою руку Бергер, слегка сжимая пальцы и прикладывая ладонь к своей щеке. – Прости…

– Напугал, – киваю я, млея от его прикосновений.

– Миллион раз прости, – морщится Кирилл, отпуская мою руку. – Я завтра же съеду в гостиницу или еще куда, а квартиру оставлю в твоем полном распоряжении. Здесь тебе будет безопасно, и никто больше не потревожит.

– Я не этого испугалась, – отвечаю я, понимая, что хожу по краю пропасти и вот-вот сорвусь вниз, разбившись на части. Наши взгляды пересекаются, и мое дыхание в один миг, словно по щелчку, перехватывает. Лучшим решением сейчас будет перевести тему: – Рассказывай…

– Я очень устал и ни черта не соображаю, давай завтра, – качает головой Бергер, умоляюще глядя мне в глаза. – Иди спать, обещаю, что утром расскажу все до последнего слова.

Я всем сердцем не хотела уходить, но заставила себя уйти в спальню. Немного подумав, я не стала закрывать дверь. В тишине, погруженной в темноту квартиры, мне нужно было слышать прерывистое дыхание Кирилла и знать, что он жив и с ним все хорошо.

Глава 28

Утро для меня выдалось по-настоящему сложным. Одна радость – Кирилл выглядел лучше, чем вчера и чувствовал себя соответственно. За завтраком он вылил на меня такое количество информации, что я до сих пор не могла расставить все по полочкам. В некоторые вещи мне совсем не хотелось верить.

Шок за шоком, словно удар молотком по голове.

Оказывается, Кирилл главный акционер ведущей немецкой компании.

Авдеев и Бергер – братья.

Кто бы мог подумать… Глядя на Кирилла, я сейчас находила некоторые мелочи и сходства, но они настолько ничтожны, что их, можно считать, почти что и нет.

Больше пяти лет назад семья Кирилла погибла в автокатастрофе: в их внедорожник врезался грузовой тонар. Чудесным образом выжил только мой напарник, получив именно при этих обстоятельствах свои шрамы.

Кирилл считает, что его семью специально хотели убить, чтобы не дать матери, жаждущей скандала, разрушить выгодную Юрию Авдееву сделку с Бергером.

– Мира, это еще не все, – выводит меня из глубокой задумчивости напарник.

Я поднимаю на него растерянный взгляд. Напарник был похож на панду с фиолетовыми кругами под глазами. И я, быть может, улыбнулась бы, но было совсем не до шуток.

– Есть что-то еще? – спрашиваю я, отодвигая в сторону свою тарелку с почти нетронутым завтраком. Аппетита нет, есть лишь усталость и непонимание.

– Да и это намного важнее предыдущего, – поясняет Кирилл. – В день перед свадьбой твоей подруги я нашел водителя того тонара. Его местоположение было сложно отследить, кто-то как будто специально прятал его место заключения, но у меня получилось выяснить, что, по счастливой случайности, он вышел досрочно. Но я опоздал, его убили в собственном загородном доме…

Мужчина замолчал и задумался, глядя на мою реакцию. Ничего кроме недоумения я не смогла бы выразить.

– Это связано с тем, что произошло вчера?

Бергер чуть закашлялся, сморщившись от боли в поврежденных ребрах.

– Я приехал на похороны того мужчины, старался выяснить у его жены информацию о том, не просил ли кто-то его совершить это преступление, – Кирилл хмурится. – Женщина испугалась не на шутку, отказалась что-либо говорить прямо, но намекнула, что у ее мужа было два каких-то богатых друга, один из которых, цитирую: «противный похотливый старикашка», частенько приходил в гости со своей дочкой. Частенько эти два кадра подталкивали ее мужа на разные противозаконные поступки, но платили огромные деньги, которые они потом тратили на оплату счетов за лечение сына.

В моей голове яростно забилась догадка, которую я не спешила произнести вслух.

– Ты нашел того друга? – нервно обнимаю себя руками, стараясь унять нарастающее беспокойство.

– Ты очень умная и догадливая женщина, – улыбается Кирилл, сражая меня своими ямочками на щеках. – Друга зовут Карелов Леонид Артурович, но ты это и так уже поняла. Я объездил все места работы того водителя, пообщался с массой людей и выяснил, что это именно он и Дарья. Кто был второй друг тоже догадаться не сложно.

– Юрий Авдеев, – киваю я.

– Когда я уже шел к машине на парковку, меня как следует отделали три утырка, один из которых настоятельно посоветовал перестать копаться в прошлом, иначе сдохну в какой-нибудь канаве.

Меня передернуло от одной только мысли, и я медленно встала с места, отходя к окну, в попытках отвлечься на вид шумного города в лучах утреннего солнца.

– Что ты намерен делать дальше? – выдавливаю я из себя несколько слов.

– Для начала сказать тебе спасибо, за… – голос Кирилла обрывается, и я уже подумала, что он просто не может придумать, за что именно меня благодарить, но… – За всю ту помощь, что ты мне оказываешь, – тихо говорит Бергер совсем рядом со мной.

Я спиной ощутила тепло, исходящее от его тела, а шлейф, так полюбившегося мне парфюма, окутывал со всех сторон. И вообще существует ли этот аромат? Может быть, у меня галлюцинации? Может быть, я просто сошла с ума? Меня мгновенно окутал жар, и сердце забилось с бешеной силой. Так близко, так опасно близко, что перед глазами начинают мутнеть все краски мира.

– Я просто альтруистка, – стараясь как можно ровнее дышать, отвечаю я, продолжая смотреть на бурлящий жизнью город.

– Я заметил, – усмехается Бергер, уткнувшись носом в мои волосы, и осторожно, как будто боясь вспугнуть, заключая меня в крепкое кольцо своих объятий.

Я думала, что потеряю сознание от такой резкой вспышки эмоций. Я задыхалась. Но задыхалась от невообразимого ощущения счастья. Все словно было на своем месте: я таяла в объятиях Кирилла, а он основательно властвовал в моей голове, перетягивая на себя все больше и больше мыслей. Так хотелось остановить этот миг, заставить его длиться вечность…

– Я сегодня съеду в гостиницу, после осмотра у Евгения, – вырывает меня из пелены мечтаний Бергер. Поворачиваюсь и встречаюсь с непреклонным взглядом карих глаз. – Так нужно и всем будет лучше. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о нашем совместном проживании. Сама понимаешь, на что это похоже, а значит ты можешь попасть под удар. Я не хочу окончательно вовлекать в свои проблемы и подвергать опасности чужого человека.

Чужого человека… Словно камень, брошенный в окно, эти слова со звоном разбили мое стеклышко мечтаний.

А что ты хотела, Слава, чего ты там себе надумала?

Я отчасти понимала, что Бергер прав, но так не хотела, чтобы он уходил… Хотелось биться в истерике и умолять, но я не стану.

– Надолго? – сипло выдыхаю я, ощущая, как начинают подрагивать мои губы.

– Пока все не решится. Может быть, месяц, два… Я должен узнать правду, да и ты отдохнешь от надоедливого соседа, – улыбается напарник, выпуская меня из своих безумно теплых объятий и подталкивая к коридору. – Я вызвал тебе такси, иди собирайся, а то на работу опоздаешь.

Все еще пребывая в глубоком непонимании от того, что я сегодня узнала, отправилась на работу. Хотелось плакать от обиды и кричать от безысходности, но вместо этого я как всегда, с натянутой улыбкой, еду в офис.

Откровенно говоря, я думала, что там меня ждал еще более неприятный разговор и увольнение. Воспоминания о вчерашнем поцелуе с начальником как-то сами собой вытиснились из памяти, не оставив даже и следа, хотя такое не должно уходить на второстепенный план.

У меня были более важные проблемы, знаете ли!

Как оказалось, Станислав Юрьевич повел себя более чем профессионально. Он снова сдержал обещание: то, что происходит на гонках, остается на гонках. Вот, разве что, взгляд Авдеева остался тем же, каким был вчера у подъезда: долгим и затуманенным. В остальном все было стандартно, без каких-то намеков на произошедшее.

Может быть, я правда смогу работать с ним, как раньше?

Как и обещала, передала Авдееву слова Кирилла про его больничный, после чего с головой погрузилась в работу, стараясь отвлечься от разрывающих душу в клочья мыслей.