Юлия Ник. Хроники любви провинциальной. Том 1. Ушедшая старина

Толерантность?

Кстати, об этой самой толерантности… А вы знаете, что это такое-то – толерантность эта, в зубах застрявшая уже, и которой все, как один образованные люди должны, как бы, обладать в полной мере? Точно не знаете? Ну ладно, коли до неё дело дошло, поднимем источники, как говорят.

Толерантность (tolerance) – снижение или полное отсутствие нормальной реакции на какое-либо лекарственное или иное вещество, вызывающее проявление в организме определенных симптомов. Например, толерантность к лекарственному веществу (drug tolerance) может развиться в результате длительного приема какого-либо лекарства. Для достижения эффекта больному приходится постоянно увеличивать дозу принимаемого препарата. Некоторые лекарственные вещества, вызывающие у человека толерантность, также могут приводить и к развитию зависимости от них (Большой толковый медицинский словарь).

«Толерантность иммунологическая (лат. tolerantia – терпение, выносливость) – утрата или ослабление способности организма к иммунному ответу на данный антиген в результате предшествующего контакта с тем же антигеном. Была открыта в 1949–1953 гг. австралийскими учеными Бернетом и Феннером (F.М.Burnet, F. J.Fenner) и английскими исследователями Биллингхемом, Брентом и Медаваром (R.Е.Billingham, L.Brent, P.В.Medawar). За это открытие Бернету и Медавару в 1960 г. была присуждена Нобелевская премия» (Медицинская энциклопедия).

Утрата или ослабление способности организма к иммунному ответу… вот о чем речь!

А теперь в качестве «иного вещества» представим гомосексулизм, педофилию, инцест.

Всё понятно? Толерантность – это ненормальная реакция на извращения.

Э-эхма-а!

Праздновали замену небогатых, простых по виду, но натуральных, продуктов на завернутые в блестящие яркие упаковки продукты с красителями, улучшителями вкуса, из генномодифицированных фруктов и овощей, твёрдо обещающих третьему поколению полную стерилизацию. Никаких противозачаточных тебе не надо покупать, никаких абортов не надо делать. Хоть **бись нафиг! Если «хотеть» будешь, конечно.

Очнулись Мужики, огляделись и зажмурились от стыдобушки. Да-а-а! За десть лет страну по кирпичику разнесли, разметали, Змей-Фашист меньше разорил, чем Шпана эта, руководимая Соросами и Саксами с их баксами. А главное – веры никому не стало теперь. Дети тогда горя хлебнули, потеряв дом, родителей, болтаясь по вокзалам. И беспризорщины хлебнули, и бензина нанюхались, и клея нанюхались. Некоторые – до смерти. А Шпана Перестроечная на тех самых Багамах виллы себе отстроила, обобрав всех на приватизации да ваучеризации. Потеряли Мужики многое, с таким трудом добытое, созданное, сохраненное им отцами и матерями. На руинах Страны очнулись. Стыдоба-а-а! Пошли Мужики и начали собирать свои лопаты, топоры, грабли, трактора – и в поле подались. Так-то оно верней, чем за ваучерами бегать, уши развеся.

Ничо, умней будем. Главное, что семьи сохранили многие Мужики. Любовь сохранили, хоть и поглядывали их женщины на них искоса теперь. Ну, тут понять надо психологию Мужика. Он тяжеленный воз, дело какое-нибудь, рвануть может – мама не горюй! А вот долго в стрессе находиться, медленной смертью умирать – ну никак он не может. Тут только на жен надега была. Они такое могут выдержать, и выдержали! Они ж за эту перестройку лямку-то тянули да тянули!…Ё-моё-наше! На рынках в морозы всё себе отмораживали, чтобы домой кусок еды принести. За любую работу хватались, в услужение к нуворишам шли, плевать, что ты учитель, учёный или музыкант. Главное, – чтобы выжить суметь, детей сохранить. За товаром челночили, на перекладных, с деньгами в бюстгальтерах, мотались в ближнее зарубежье, жизнями рискуя.

Много горя женщины тогда хватили. А потом ещё и сыновей у них на войны забрали, Не в состоянии был правитель амбиции свои и угрозы, со всех сторон подступившие, дипломатией разрешать. Только кровушкой пацаньей! Чужой пацаньей. Своих-то на войну не посылали, как когда-то Великие правители, оставшиеся в памяти народной, делали. Так то – Великие! А эти – пигмеи с уголовными наклонностями – вцепились зубами в холку народную, как крысы. И всё-то это Любовь человеческая преодолела. Понемногу, по толике силы Люди собирали, чтобы вернуться к жизни нормальной. Не все уехали за бугор, а многие и вернулись уже, почувствовали, что пора собирать, возвращать надо всё доброе. Семейные ценности, чтобы «флажок радужный семицветный» нашим ребятишкам свет не застил, образование надо вернуть. Это ж читать стало невозможно ничего и никого! Русский язык-то почти потерян. Сильными надо снова стать, чтобы Либералам морду сворачивало, при взгляде на наших умных потомков, наши просторы и богатства наши.

Думаете, Либералы успокоились, свалив почти наземь Северного Колосса с глиняных его протезов, имени Дружбы Народов? Нет никакой Дружбы, получается. Есть взаимовыгодное сотрудничество. Точка.

Так успокоились, думаете? Ага. Жди! Вон, на Европы посмотрите. Вопли Либералов о равенстве, братстве и демократии привлекли туда черную массу мигрантов. Они, по либеральному замыслу, должны были стать новыми рабами, подметальщиками, подавальщиками и слугами в раздобревшей обленившейся, потерявшей даже инстинкт самосохранения и защиты, чистенькой старухе Европе, убаюканной сытостью и самодовольством.

Да и фиг на неё Либералам-то! Они рады – радешеньки, что эта старая дура-Европа своей задницей рассчитывается за тот разбой, что Либералы заморские устроили в Ираке, Ливии, Йемене, Сирии. Им это только на руку, не к ним же оттуда черная масса народов-то бежит? И бегут в этой массе резво и борзо те, кого Либералы долго прикармливали и выпестовывали в пыльном Афгане, жарком Пакистане. Бегут и беженцы войны на Европейские хлеба и толерантность, а вместе с ними и бездельники, и бандиты, и насильники. Вздрогнула Европа, поняла, что такое толпа черных озверевших мужиков, увидевшая вблизи себя хорошеньких полураздетых немецких женщин. Но всё ещё она надеется на хороший исход дела…

Да когда дело хорошо кончалось, если начато было Либералами? Кто-то обязательно заплатит. И чистоганом! А Змеи-Либералы свергли многие правительства. Разрушили мир в странах, в которых многое держалось на умных Лидерах, болеющих за свои народы. А что в этих странах раздоры были – так это не повод в чужую семью лезть, они сами уж, как-нибудь, разберутся. Это нам понятно.

А Либералы только такого и ждут! Сами разжигают, где слабо тлеет.

Зато, разорив народишко какой-нибудь страны, Либералы берут контроль над богатейшими ресурсами стран, прежде всего с чистой водой, и высокогорными плато, удобными для жизни, в случае таяния льдов. Обрушили обеспеченные золотом африканские валюты, угрожающие их пустому доллару. Оружием снабжают все воюющие стороны. Везде лезут со своими планами демократизации, либерализации и толерантности. Ага! А к себе мигрантов не пускают, до них на надувных матрасах и не доплыть, ибо Америка – не Испания и Италия это вам. А от Мексики стеной хотят отгородиться – простому мигранту не перепрыгнуть. Укрепляют своё логово Либералы! Ни разу ещё по шапке на своём острове не получали. А тут, откуда ни возьмись – Ким! Вообще, он – пацан не простой. И народ у него не простой. Сильно замотивированный. Ну и что?! Может, конечно, этот Ким – самый настоящий жупел в арсенале Либералов? Вполне может и такое быть. У них главная задача какая? Правильно. Разжечь костёр, желательно, очень себе огромный, и прямо под Китаем и Россией, чтобы пятки нам жгло, и мы уж стерпеть такую пакость не смогли. И всё! Они по-прежнему намереваются чужими руками из этого костра теперь уже лангустов тягать. Но надо сказать, что все уже их, Либералов, как облупленных видят и знают. Все следят за этими тварями, от них всего можно ждать. И ничего хорошего. Утешаться нечем.

Так что правильно Северные Мужики опять хлеб растят. Рыбу ловят. Пушки льют и плюют на мнение многих окружающих. Пусть у себя там Либералов слушают. А Мужики досыта их наслушались. Нет у них друзей. Это ещё упомянутый уже Александр Третий сказал. Только Армия и Флот – верные друзья России-матушки. Не много. Но и не мало! Нам хватит. И воды нам хватит. И дров. И хлеба, чтобы вырастить наших детей нормальными добрыми и сильными людьми, Любить их научить.

Ведь, снова всё повторяется. Земля загажена, отравлена, разорена войнами. Земля-Гея возмущенно гудит и взрывается от боли вулканами, землетрясениями. Она рыдает и рвёт под ногами людей дороги, поглощая неблагодарных своих квартирантов вместе с их домами и машинами. Она взывает к совести Людей, их благородству и осознанному пребыванию на ней. Она дала нам приют. Но она может нас и уничтожить, от отчаяния быть неуслышанной, непонятой и убитой.

У нас выбора нет! За нами наши отцы и дети, наша Земля. Нам надо не сокращаться, а срочно заселять народом нашим, оставленные нам нашими Богами Земли наши. Надо заселять разумными, ответственными Людьми нашу огромную прекрасную Страну – нашими умными детьми. Наши Боги, Боги Трудолюбия, Чести, Совести, Верности и Любви – с нами. Снова нам надо собрать по крупице нашу историю, историю Земли Людей Славянских, Угорских, Башкирских, Татарских, Горских – снова вспомнить! И вычистим мы свои Авгиевы конюшни и на Севере, и на Юге, и на Западе, и на Востоке. И построим Страну нашу на Справедливости Совести, Силе и Разуме. И Любви. Это – главное.

И писать сегодня можно только об одном. О самом главном – о Любви! Только Любовь и Верность спасали наши души, а значит и нашу страну, наш народ, нашу Землю от гибели. Любовь и Верность привлекали и привлекают к нам сторонников и друзей, одной с нами крови, съезжающихся и сейчас к нам со всех сторон, открыто смотрящих на все наши трудности и сложности. Они говорят, что «там», у Змееголовых, жить нормально становится невозможно. Около дома, на своём участке личной земли, уже нельзя посадить свой лук и петрушку, нельзя посадить рядом с домом яблоню или абрикос. Яблоко, зелень или абрикос там можно только купить. А что покупаешь – Бог весть. Это же политика – кормить генномодифицированными продуктами. Третье поколение крыс – бесплодно. Ура-а-а-а-а-а….

Там уже и нормальная человеческая Любовь в разряд ненормальных явлений попала. Нельзя детей ограждать от морального растления на уроках в школах, педофилия признаётся просто некоторым отклонение от нормы – только и всего. Нельзя мальчикам внушать, что они мальчики – будущие мужчины, а девочкам, что они – девочки, и они – будущие женщины и мамы. За это можно в тюрьму угодить. О чём говорить, если «там» священниками геи и лесбиянки служат? Что они пастве своей доброго сказать могут? Это – не театр абсурда. Это – Содом и Гоморра в натуре и совсем рядом с нами.

И сейчас надо говорить о Любви. Учиться Любви.

Любовь побеждает всё. Потому что – это единственное чувство и эмоция, которой подвластно всё. Это экологически абсолютно чистое оружие души человеческой. Оружие для защиты и образования, выращивания умной души, для её взросления и испытания. Нельзя считаться Человеком, если ты не прошел большинство эмоциональных уроков жизни. Эмоции неудач и горя нас учат более всего, ибо более всего заставляют думать, делать, решать, искать выход. А эмоции радости и счастья дают нам ощущения смысла нашей жизни.

ИМЕННО ЛЮБОВЬ – МАТЬ ВСЕХ ЭМОЦИЙ.

Любовь причиняет нам страдание и успокаивает нежностью.

Любовь наказывает страхом и милует добротой.

Любовь повергает нас в стыд и даёт ясность покоя.

Любовь делает царём и рабом.

Любовь возрождает отчаявшегося и уничтожает уныние.

Любовь напояет мечтами и иссушает печалью.

Любовь испепеляет и орошает.

Любовь царствует и злостно бесчинствует.

Любовь возвышает и уподобляет в ревности скоту.

Любовь жалеет и отвергает.

Любовь молится и проклинает.

Любовь грустит и весело чудит.

Любовь пронзает и успокаивает боль.

Любовь сжигает огнём и окатывает стужей.

Любовь даёт смысл жизни и размазывает по стенке.

Любовь даёт уверенность и вызывает отчаяние.

Любовь награждает восторгом тело и радостью душу.

Любовь даёт надежду и пренебрегает тобой.

Любовь дарит нежность и возбуждает страсть.

Любовь даёт материнство и отцовство.

Она даёт всё! Бесплатно! Люби!

Любовь даёт жизнь!!!

Это не конец сказочки. Это только самое начало. Немного пафосное. Но что делать? Главное – далее…

Глава 1. Пролог

Ты, Данте, мне навеял…

Зашло ярчайшее светило за леса край. Подкралась незаметно ночь, готовая собрать любви богатый урожай.

Он ночью лучше получался, ничто не отвлекало взор. И зов неистовый двух тел в один сливался. И до утра уста и устье вели сладчайший разговор.

В рассветном сумраке их лёгкий сон морил. А третий-пятый луч к прекрасной жизни опять любовников будил. И наша изобильная страна давала этим людям всё сполна.

Весь день, наполненный ночной любовью, дневной свой срок, они, не торопясь, трудились, спокойно повторяя ладОм веками ученый урок. Всё получалось вовремя, и, даже, впрок.

Возы зерна. На сеновалах сено. Огромны кладки дров. И у печи всегда лежит смолистое полено.

Зимою пряли лён и шерсть, и потому, и в лето, и в мороз – всегда одежка есть.Одежа вся проста, неприхотлива, удобна, а местами – даже и красива.

Простые платья светлые у жен. Оборка густо на груди. И спереди запон, чтоб грязь в себя вбирать, и через день его приходится стирать.

Мужья одеты в ловкие порты, свободны чтоб в колене были ноги.Сапожки легкие, иль лапти, иль бодрый паренек босым легко шагает по дороге.

Рубаха с подпояской яркой, расшитый ворот наискось, чтоб рвать, так рвать, когда в толоке жаркой пойдёт всё вкривь, да поперек, да вкось.

Зимой тулуп опять же теплый, сработанный к зиме. Колпак на голове, из войлока, небось.

У жен платок на лбу, растянутый над бровью. Прикрыты щёки и лицо получше, что на морозе так играют яркой кровью.

Опять ещё – у баб из льна исподне есть. Отделано красиво, чтобы раздевшись, мужика завесть, что жду, мол, и люблю. И взгляд ещё игривый…

В мороз носили валенки, шалёшки козьи на груди. Кому способней, как и как теплей.

Носили теплые носки, портянки, козьи рукавицы. Ну, в общем, что кому милей, и как уж расстарались для своих старухи, сидя у окна, и при лучине молодицы.

А в избах, срубленных просторно и добротно, тепло. Закут в углу для матери – отца. На лавках дети спят охотно, и лазят к бабке на полати без конца.

Всё у природы брали эти люди в меру. Леса рубили – и леса сажали. И сохраняя предков веру, где, сколько брали – столь и отдавали.

Все понимали, если только брать, то – быть беде. Ни правнуки, ни внуки, может статься, не смогут малости найти в большой нужде, Коли о них не думать, не стараться.

Глава 2. Начало праздника «зелёного костра»

И нежно грудь лобзали губы.

И дерзко мяла грудь младой жены

Младого мужа дерзкая рука.

В такое вот славянское селенье попали мы согласно провиденью. К великой ночи с вами мы поспели. Ты слышишь? Брачный гимн запели!

Огромная толпа рекой стекалась к храму, бегом нас обгоняя даже. Что ж, поспешим и мы туда же, где кровля древняя оперлася на каменны столпы.

Пока ещё не очень потемнело, стекались к храму две больших толпы. В одной – жених блистал, как молодой орёл. В другой – невеста белой горлицей смотрелась.

Сливалось всё в один любви котёл – весёлый гомон, восхищенье, смех, – в стихии древнего обряда всем побывать хотелось.

Средь валунов, деревьев, мхов, хрустальных вод, танцуя непрестанно вкруг обоих, носился сумасшедший хоровод.

Подружки плотно окружили Виновницу, иль в два, иль в три кольца.Друзья, напротив, идя весёлою гурьбою, двигали перед собою Героя – удальца.

Одни, в толпе идя, взывали ко Сварогу, другие ж осыпали молодых цветами и зерном, от дома и до храма, всю дорогу.

Наряд невесты скромно выделялся лишь красною каймой на платье, у нижнего его конца. И золото волос сливалось с сребром на лбу девичьего венца.

Шла, долу опустив глаза, невеста, Бледна и, как тростинка, – лёгкая, прямая. Казалось, убежать готова с места, что в храме ждёт её, не зная.

Подобно тетиве натянутой был он. Её увидев, сразу побежал, усильем воли шаг свой сокращая. Да только хоровод из дев ему бежать вперёд – не больно-то давал!

Вот, наконец, и храм. И вот они – жрецы. В своих закрытых глухо балахонах, сливающихся с сумраком ночи, стоящие у парапета на балконе.

Увидев их, толпа, как вкопанная, встала. И стало слышно, как ручей журчит. Жрецы и жрицы, древние, как камни, вершили сотни лет здесь, в этом храме Волнующее волшебство.

Они совокупляли молодых. Учили их и отдавать любовь, и брать её горстями, души и тел взрывая естество, умелыми и тонкими речами.

(Ни у кого здесь не было сомненья, что, может быть, не надо им жрецов при первом таинстве совокупленья?)

Родить они должны на свет семью, которая стократ умножит энергию любви потока. Основа это нашей жизни – любви поток. О чём толока?

И всё дурное плавится в любви, как воск, попавший в кипяток. И всё хорошее оттуда вырастает. И мудрость, и отвага, и верности цветок.

И лютый зверь, и человек, и цвет душистый пышно расцветает. Что значит, жить на свете не любя? Как ты любить умеешь? Кто – тебя?

И на вопросы эти, как тут ты не крути, – всем предстоит ответ найти.

Науке этакой мудрено научиться, самим без помощи жрецов. Идёт она от наших праотцов. Конечно, можно, в принципе… и ты готов?!

Но сколько же готов ты наломать тут дров? Ты думаешь, что мало?! Ты глянь вокруг. Кого на свете только не бывало?!

Как много диких варварских людей, не ведающих, даже в подсознаньи, источник чистой и святой любви.

Ох, сколько ж их?!Заросших злобой, жадностью, тоской… Да как угодно это назови! И всё это течёт от них и дальше, течёт поганой мутною рекой…

А, в самом деле, – просто ! НЕТ ЛЮБВИ!

Смотри: тот только хапает и хапает себе. А, в сущности, как человек, зачах. Земля вампиров жизни неохотно носит на древних умудренных опытом плечах.

Хапуги. Всё им мало, всё ничему не рады… Всё потому, что в жизни их нет душеньки, Весёлой милой душеньки – отрады.

А есть ещё любовник – обезьяна. Всё ищет он супругу без изъяна, то эту пользует, то ту. Всё хочет, чтоб ему готовое на блюде принесли.

И ум, и лошадиное терпенье, и легкий тонкий стан и красоту,И мягкий лёгкий нрав, и страстную стервозность.

Частенько забывая: подходящая жена, по сути – мужа отраженье. Уж лучше сразу б в зеркало взглянул – и понял: какая сволота ему нужна!

И женщины не лучше! И чтоб богат был и умен. Чтоб был красавец стройный, сильный. И только ею чтобы был он поглощён.

И чтобы только на руках носил, из сил николь не выбивался. Капризы все сносил, и ею только любовался. И вкусно есть, и сладко спать не часто бы просил.

Так и живут. Не чувствуя и не любя. И не беря любви, и не давая. Как ненасытный вепрь. Всё – только для себя!

Всё роют и коверкают вокруг, как, дикой лошадью тащимый, дикий плуг. В конце концов, такие обязательно «нароют», не видя ничего хорошего вокруг, Уйдёт от них последний, тот самый, терпеливый друг.

И ничего отчётливо не понимая, молотят воздух. Нет счастья им. Хоть вой! На самом деле – просто нет любви. Только она даёт нам всем ликующий покой.

Любви поток в ответ от них не получая – коль будет слишком много их – нас скинет Матушка-Земля. Меня, тебя низвергнет, всех скинет нас, не разбирая. Имел ты жизнь? Почто жил не любя?!

Глава 3. Отцы и дети

Но это небольшое отступленье… Вернемся в храм, где скоро должен вознестись, на брачном ложе, Костер славянского совокупленья.

Жрецы, сойдя, за руки молодца схватили, промеж себя его поставив, Отринув в сторону его отца и мать, и те покорно отступили. Надежды на поддержку не оставив.

Все расступились перед шествием невесты. Затих, возникший было, шум, и усмирились жесты. Вот вывели её вперёд отец её и мать, обняв своё дитя за плечи.

И жрец, что справа был, не открывая лика, неторопливо, нараспев, без крика, повёл допросны речи.

– Отец, ты дочь, зачем сюда привел свою?

– Её я замуж здесь сегодня отдаю.

– А ты зачем пришла, та, что на свет её родила?

– Мне дочку жалко отдавать, что б я ни говорила, но, по закону предков, нежный стон к утру я жажду услыхать, вещающий: « Костёр любви зажжен!»

К юнцу свой взор оборотив, старик спросил жестоко: «Насколько любишь ты её? На сколь твой дух высоко?»

– Люблю, как любят воду, дождь, как запах хлеба, моря, крики чаек. И без неё, как и без них, я жизнь себе не представляю.

– По возрасту ты юн. Что скажет твой отец? Умеешь ли ты ставить дело, слово? Ведь жизнь – не шелк. Всё истирает, как песок подкову. Как выпьешь чашу испытаний, что жизнь готовит всем?А если – только горсть любви и три горсти страданий?

– По виду сын мой юн. Но жизнью он испытан. Мужей мудрее многих мой птенец. Да что там говорить? Ходил он к Меру. Там получил он мужества венец! – и сына горделиво, похлопал по плечу отец.

И жрец, что слева был, глаза поднять невесту попросил.И внятно отвечать, чтоб было всем на площади слыхать: « Давно его ты полюбила?»

– Мне кажется, что с детства моего, я глаз с него не отводила, – чуть слышно робко дева говорила.

– Ты добровольно и с охотой шла сюда?

И нежный ветерок разнес: «Да! Да!»

– Ну, что ж, закончим разговоры, дочь на руки возьми, отец. Конец пришел над нею вашей власти .Отдай её тому на руки, кто должен мужем ей сегодня стать. И кто уже, как кажется, почти сгорел от страсти.

Встал на колено Клён, чтоб груз бесценный от отца принять. Невеста, бледная, к его груди прижала всё мокрое лицо от слез. И спрятала свой покрасневший носик средь золота своих волос. Как камень он стоял, коленопреклоненный, с ней на руках. И белый лёгкий плат ей мать на голову её неспешно повязала. И обняла, и долго – долго дочку целовала, в солёных вся слезах.

Его волненье выдавал лишь взгляд да трепетных ресниц пушистый взмах. По животу его, и по спине его бежала дрожь. И сыпали на них горстями рожь. От нежности дар речи потерял. Как перышко её легко поднял, и, окруженный серыми тенями, шел быстро и покорно, пока в проёме черном не пропал.

Со скрипом повернувшись на петле, за ними грозно хлопнула входная рама. И с этого мгновенья до утра, никто не смеет потревожить двери храма.

У храма до утра, рассевшись на камнях, согретых за день солнцем, осталась взрослая родня, да несколько охочих взрослых пар. Всех остальных, весь молодняк зелёный, погнали до двора.

Негоже раньше времени в соблазн вводить детей и разжигать в телах любовный жар. Не вовремя раздутый в хилом теле он разрушает чувственность.И сушит мозг, но человек, что жизнь даёт потомкам, быть должен полноценный.

А слишком юный любодей хилеет изнутри и сохнет всё сильней, фальшивым жаром убиенный, как лист зелёный, кинутый в пожар – хоть с виду и похож, … но на пустой надутый шар.