Маленький отель на Санторини

Глава 5

Дом небольшой, трехэтажный, с бежевым оштукатуренным фасадом и аккуратными белыми балконами. На углу раскинулся пышный розовый олеандр, из-за которого едва выглядывает табличка с номером дома. Если бы не навигатор, я бы проскочила мимо. А теперь останавливаюсь и с волнением оглядываю фасад. Какие-то окна приоткрыты, оттуда доносится греческая речь, бубнит телевизор, и я гадаю, есть ли среди них квартира отца. С его смерти прошло два месяца, в квартиру уже могли въехать новые жильцы.

Хлопает стеклянная дверь, на небольшой балкон выходит темноволосая хрупкая девушка в платье цвета бирюзы. Она несет два пустых бокала, а за ней следует высокий парень в фиолетовой рубашке с бутылкой вина. Пара садится за столик, чтобы насладиться закатом. А я тенью проскальзываю к подъезду и взбегаю на крыльцо.

Поднимаюсь по лестнице, читая номера на дверях. Квартира отца находится на последнем, третьем этаже. Я останавливаюсь у нужной двери, чувствуя, как бешено колотится сердце. Дверь белая, с золотой ручкой, и сначала я осторожно касаюсь ее – думая о том, что она еще может хранить отпечатки моего отца, что он, уходя из дома и возвращаясь, трогал ее. Железо на удивление оказывается теплым – как тепло руки. Здравствуй, отец…

Затаив дыхание, прислушиваюсь. Из-за двери не доносится ни звука. Повезет ли мне сегодня? Откроется ли эта дверь для меня? Узнаю ли я о своем отце что-то новое?

Пальцы дрожат, когда я жму на дверной звонок, поэтому мелодия звучит прерывисто и резко обрывается, когда я отнимаю руку. Тихо. Ни шагов, ни голосов, ни скрипа половицы – как если бы кто-то неслышно крался к порогу, чтобы посмотреть на незваного гостья. Меня никто не ждет. И внутри никого нет.

Здравствуй, отец. Мы с тобой разминулись на два месяца. И на целую жизнь.

Я прижимаюсь лбом к двери, мечтая проникнуть внутрь, и представляю гулкую пустую квартиру, оставшуюся без хозяина. Как наяву вижу рубашки, висящие в шкафу, которые мой отец уже никогда не наденет. Бумаги, написанные его рукой, на столе. Одинокую зубную щетку в стакане на раковине в ванной. Полотенце на крючке. Чашку в мойке на кухне. Брошенную у зеркала расческу, в которой запутался волос. Черный или седой? Отец по-прежнему остается для меня фигурой, скрытой в тумане, и я могу только фантазировать.

На площадке еще две двери, и я решаю позвонить соседям. Может, они что-то расскажут об отце? Каким он был соседом – тихим или шумным? Водил ли компании и устраивал вечеринки? Или ему хватало тусовок по работе, и дома он наслаждался одиночеством и покоем? Может, он помогал пожилой соседке выгуливать пуделя и покупал лекарства в аптеке? Или кормил кота соседей, когда те уезжали из города?

Из-за первой двери выглядывает строгая старушка. Пуделя у нее нет. Она не говорит по-английски и, окинув меня подозрительным взглядом, что-то ворчит на греческом и захлопывает дверь. Из-за второй двери появляется та самая девушка в бирюзовом платье, которую я видела на балконе с вином. Она говорит по-английски и любезно отвечает на мои вопросы, хотя я и оторвала ее от романтического свидания. К несчастью, она ничего не знает о моем отце. Она переехала только месяц назад и никак не могла с ним встретиться. Живет ли кто-то в той квартире сейчас и как связаться с ее хозяином, она тоже понятия не имеет. Ей не терпится вернуться к своему любимому, и, попрощавшись со мной, она захлопывает дверь.

А я, оставшись одна на площадке, достаю из сумочки блокнот и ручку и пишу на английском записку. Я представляюсь дочерью Костаса Захариаса, который жил тут раньше, сообщаю, что хочу забрать личные вещи отца, если они сохранились, и оставляю свой номер телефона. Записку я подсовываю под дверь. Вот и все, что я могу сделать.

За дверью соседней квартиры, где живет старушка, раздается шорох. Наверняка она следит за мной в глазок. Ведь старушки везде одинаковы – что в России, что в Греции. Не стоит испытывать ее нервы, а то еще позвонит в полицию и пожалуется, что какая-то иностранка пытается влезть в соседнюю квартиру.

Прежде, чем уйти, я напоследок касаюсь дверной ручки. «Жаль, что мы не встретились раньше, отец. Мне бы хотелось узнать тебя лучше».

Я возвращаюсь в старый центр, кружу по извилистым улочкам, полным туристов. Сколько же их тут летом, если так людно в апреле? Завороженно глазею на античные руины за решетчатым забором, подсвеченные желтыми фонарями. Время их посещения уже закончилось, ворота на территорию закрыты, но у меня получается рассмотреть их и через забор. Прямо к раскопкам примыкают жилые дома, на их первых этажах располагаются магазины, а на вторых и третьих – балкончики квартир, многие из которых сдаются туристам. Парочка из них как раз сейчас пьет вино на балконе с видом на древние развалины. Столики таверн тоже располагаются в нескольких шагах от руин. Это тесное соседство древности и современности завораживает.

И куда бы я ни шла, повсюду над старым кварталом высится холм Акрополь с его знаменитым портиком Парфенона, подсвеченный фонарями и заметный с любой точки Афин.

Туда я отправлюсь завтра с самого утра.

А пока я сажусь за столик таверны прямо возле развалин античного храма, заказываю бокал белого домашнего вина, греческий салат и кальмаров в кляре. Вокруг меня ужинают парочки, семьи и компании. А напротив меня сидит призрак моего отца. Он привел меня в этот легендарный город, и первый тост я мысленно произношу за него.

Глава 6

Утром сразу после завтрака в отеле я отправляюсь покорять Акрополь. Еще нет восьми, улицы пусты, и так приятно идти по тихому городу теплым весенним утром, щуриться на солнце, любоваться цветущими и апельсиновыми деревьями. Надо же, начало апреля, а апельсины уже созрели! Один из оранжевых фруктов как раз срывается с ветки и падает прямо мне под ноги. Я ловлю его, пока он не укатился на проезжую часть, и продолжаю свой путь, на ходу обдираю кожуру и вонзаю зубы в сочную мякоть. Думала, она будет сладкой, но морщусь – кислятина! Апельсин выбрасываю в ближайшую урну, но на губах еще долго чувствуется горечь. А нечего тянуть в рот всякую гадость! Надо же, такие красивые апельсины – и совершенно несъедобные!

Минут через пятнадцать я уже у подножия Акрополя, куда потихоньку стекаются туристы – пока еще одиночные, без организованных групп. Они останавливаются у цветущего розового дерева, чтобы сделать фото. Я же обгоняю их и спешу наверх.

Несмотря на то, что холм не очень высокий, всего сто пятьдесят метров, я успеваю запыхаться, пока добираюсь до кассы. Ведь наверх я практически бежала. В отличие от других туристов, пришедших сюда поглазеть на античные руины, я тороплюсь на Акрополь совсем по другой причине – на встречу с отцом. Покупая билет и поднимаясь по каменным ступеням к Парфенону, я надеюсь, что стану к отцу хотя бы чуточку ближе, когда окажусь на вершине холма и увижу Афины такими, какими их видел он.

Миновав восстановленные колонны при входе, я попадаю в царство древних руин. Часть из них в строительных лесах и реставрируется – как сам Парфенон, когда-то служивший храмом в честь богини Афины. Остальная часть сохранилась хуже, и от древних, некогда величественных строений остались только фундаменты и груды камней, которые утопают в весенней зелени и цветущих маках. Я задерживаюсь у знаменитого портика с кариатидами – колоннами в виде девушек, знакомыми по школьным учебникам. Делаю пару кадров для Кирилла и иду дальше.

Другие туристы неспеша фотографируют колонны, маки и греющихся на солнце котов, делают селфи, сверяются с путеводителями, чтобы узнать больше об античных руинах. Я же уверенно шагаю вперед – туда, где открывается панорама города. Остановившись на краю холма у обвалившейся каменной стены, смотрю на Афины с высоты птичьего полета и замираю в восхищении.

Город раскинулся передо мной белой рекой домов и зелеными островками садов, где-то внизу гудят машины, и жители спешат на работу. Но здесь, на вершине Акрополя, время будто остановилось для меня одной. Мне кажется, за спиной стоит отец, который привел меня сюда, чтобы поделиться со мной этим видом, этим городом, этим местом силы.

Ощущение его присутствия такое живое, что мне хочется обернуться, чтобы взглянуть ему в лицо. Может, я увижу то, что было скрыто в тумане в моем сне… Но я боюсь прервать этот чудесный момент единения – как будто здесь, на краю холма, сошлись два времени, настоящее и прошлое. И отец смог дотянуться до меня из небытия и показать мне то, что было для него важно. Величественный город, ради которого он покинул маленький остров и родных. Город, который пленил его душу, как в этот самый миг он пленяет мою. Город, который наполнял его силой, как сейчас питает энергией меня. Я почти ощущаю тепло отцовской руки на моем плече. Если до этой минуты я чувствовала себя потерянной и одинокой в чужой стране, жалела, что мне не на кого опереться в моем путешествии, то сейчас ощущаю, что мне хватит сил пройти этот путь до конца: узнать историю моей греческой семьи, решить вопрос с наследством и распорядиться семейным отелем.

Спасибо, папа…

Я бросаю последний взгляд на лежащий внизу город. Мне хочется напитаться его энергией напоследок. Словно это место силы тоже перешло мне в наследство от отца.

Когда я стою на вершине Акрополя и взираю на панораму Афин, в голову приходит внезапная мысль. Спирос сказал, что они с моим отцом были мало знакомы. Но отец поведал ему о сокровенном – о том, что это место придает ему силы. Стал бы он делиться этим с посторонним человеком? Что, если Спирос что-то не договаривает? Расспросить бы нотариуса еще, но уже нет времени. Через час такси заберет меня в аэропорт. Следующая моя точка назначения – остров Санторини, где я надеюсь найти ответы на свои вопросы.

Глава 7

На Санторини сейчас не сезон, поэтому небольшой самолет заполняется только наполовину. Сбоку от меня через проход, щебеча по-французски, присаживается красивая пара лет тридцати. Молодожены, судя по тому, что они сразу же начинают целоваться.

Впереди располагается молодая женщина с дочкой лет четырех – обе темноволосые и черноглазые, по виду, гречанки. Вряд ли они летят в отпуск, скорее – навестить родных на острове. Может, у женщины там живут родители. Сердце колет сожалением оттого, что я никогда не бывала на каникулах у своей греческой бабушки, как эта девочка.

– Пристегните ремни, мы готовимся к взлету, – просит меня стюардесса и отворачивается к молодоженам, которые неохотно прерывают свой страстный французский поцелуй.

Сиденье рядом свободно, и я этому рада – разговаривать со случайными попутчиками мне не хочется. Я застегиваю ремень безопасности и отворачиваюсь к окну, представляя свое наследство – очаровательный маленький отель на Санторини.

Узнав от Спироса название отеля, носившего имя моей бабушки Афины, я еще вчера вечером, вернувшись в номер, нашла на Букинге его страничку. Отель превзошел все мои ожидания! Он располагается на самом верху скалы, в ста метрах над уровнем моря. Белые стены ярко выделяются на фоне голубого неба, а синие окна и двери добавляют яркие акценты. Ярко-розовая бугенвиллея буквально выплескивается из терракотовой вазы на стену террасы над морем, где подают завтрак. Отель небольшой – всего шесть номеров на трех ярусах, спускающихся с вершины кальдеры вниз к морю. Обстановка внутри простая, в традиционном греческом стиле – побеленные стены, кровать с синим тканым покрывалом, столик с зеркалом. Зато из каждого номера открывается необычайно красивый вид на закат. Именно сюда, в живописный городок Ия стекаются туристы со всего острова, чтобы посмотреть на заход солнца.

Я полистала отзывы на отель: они были в основном положительными, гости хвалили удачное расположение, красивые виды и радушие хозяйки Афины. Последние англоязычные отзывы, которые я смогла перевести, датировались еще позапрошлым летом – вероятно, тогда бабушка Афина еще была жива и рулила отелем. Более поздние отзывы, последний из которых приходился на октябрь, шли на греческом, и их я прочитать уже не могла.

Лететь из Афин на Санторини всего сорок пять минут. Только самолет успевает набрать высоту, как через несколько минут объявляют о снижении.

Я смотрю в иллюминатор на проплывающие внизу острова в Средиземном море и гадаю, который из них – мой. Вчера перед сном я прочитала в интернете историю Санторини. Он возник в результате мощнейшего извержения вулкана Тира почти три с половиной тысячелетия назад. Тогда волна цунами докатилась до соседнего острова Крит, разрушила знаменитый Кносский дворец и положила конец минойской цивилизации. А позднее, на стенах вулкана, поднявшегося из моря, люди отстроили дома. Так что жители Санторини – всего их на острове около четырнадцати тысяч – в прямом смысле живут на вулкане! А почти два миллиона туристов ежегодно приезжают сюда, чтобы посмотреть на уникальные пейзажи, прогуляться по живописным улочкам и полюбоваться на знаменитый закат на Санторини. Сегодня его увижу и я!

Море приближается, и вот появляется небольшой полумесяц острова с островком поменьше посередине. Поскольку Санторини вулканического происхождения, и форму имеет необычную – высокая гряда возвышается над морем, а по центру от острова располагается кратер, окруженный морем.

С высоты белые домики, обтекающие вершину скалы, напоминают белую глазурь на свадебном торте. А другая часть острова пологая – там располагаются вулканические пляжи с черным песком. Самолет идет на посадку, аэропорт находится примерно по центру острова, и вскоре шасси касаются земли. На русских рейсах пассажиры встречают аплодисментами каждую посадку, но в самолете греческих авиалиний никто не хлопает. Видимо, соотечественников в салоне нет. Молодожены по соседству все так же страстно целуются – кажется, они даже не заметили приземления.

Когда я ступаю с трапа самолета на землю Санторини, меня охватывает необычайное волнение. Словно я вернулась к истокам – здесь жили мои греческие родственники, здесь мои корни. Санторини встречает меня летней погодой и ярким солнцем. Здесь еще теплее, чем в Афинах, и я снимаю джинсовую куртку, оставшись в футболке.

Аэропорт тут небольшой, в традиционном кикладском стиле – с белыми стенами и синими рамами. Наш рейс – единственный в зале прилета, и, получив свой чемодан, я тороплюсь на выход.

Впереди меня шагают мои соседки по самолету – молодая мама с дочкой. Девочка нетерпеливо подпрыгивает, ее черные косички с розовыми бантиками подпрыгивают в такт. На выходе из зала их ждут бабушка с дедушкой, счастливо раскрывая объятия. Внучка с радостным визгом повисает на шее бабушки и что-то тараторит по-гречески.

Меня же снова встречает незнакомец с табличкой, где стоит мое имя – Вероника и фамилия отца – Захариас. Низенький грек лет сорока, в голубой футболке и джинсах, пялится на меня во все глаза, как будто увидел старую подругу.

– Калимэра! – Я подхожу к нему.

Мужчина расплывается в улыбке, обнажив неровные желтые зубы, а я думаю, что стоматология на острове оставляет желать лучшего. Но вряд ли эта причина была основной, почему мой отец отсюда сбежал.

– Калиспэра, Вероника! – На довольно сносном английском он объясняет, что сейчас уже два часа дня, а значит, добрый день.

– Калиспэра, – повторяю я с улыбкой, заряжаясь от него хорошим настроением.

Пусть меня встречают и не родные, но водитель мне нравится, и он не похож на хмурых вечно спешащих московских таксистов.

– Яннис, – представляется он.

Я удивленно смотрю на него. Тут со всеми таксистами принято знакомиться? Или он ко мне подкатывает? Мужчина не отличается привлекательностью и вряд ли может рассчитывать на то, что его красота сразит незнакомку с первого взгляда. Тем более, если она выше него на целую голову.

– Приятно познакомиться. А я Вероника.

Свое имя я произношу на русский манер – с ударением на предпоследнем слоге. Но водитель радостно кивает и повторяет мое имя с ударением на втором:

– Вероника, да, я знаю! Ты внучка Афины и Панайотиса и дочка Костаса, а я их сосед.

Вот как! Спирос не предупредил, что меня встретит знакомый бабушки и отца. Я оживляюсь, а в голове крутятся сотни вопросов, которые мне не терпится задать ему.

– Вы хорошо их знали?

– О, конечно, мы же были соседями! – Яннис подхватывает ручку моего желтого чемодана и направляется к выходу. – Идем скорей, я отвезу тебя домой.

Домой… От этого слова мне делается одновременно и радостно, и грустно. Ведь в пустом доме меня никто не ждет, кроме призраков хозяев и их вещей.

Яннис приводит меня к белой иномарке – довольно потрепанной и с вмятинами на дверях. Интересно, она вообще ездит? Я с опаской взираю на колымагу. Может, стоит вызвать нормальное такси? Но Яннис уже загружает мой чемодан в багажник и открывает для меня пассажирскую дверь:

– Прошу!

Другой таксист ничего не расскажет мне о моей семье, поэтому я сажусь и судорожно хватаюсь за ремень безопасности, чтобы пристегнуться. Однако у меня ничего не получается, а Яннис покатывается со смеху:

– Не старайся, он давно сломан.

– Надеюсь, дороги тут не опасные? – нервничаю я.

– Не опаснее, чем летать на самолете, – Яннис снова весело смеется, как может смеяться только человек, целиком и полностью довольный своей жизнью, и заводит мотор. На его левой руке я замечаю обручальное кольцо.

– Далеко нам ехать?

– Двадцать километров. Через полчаса ты уже будешь дома. Санторини – маленький остров. Всего семьдесят шесть километров. А ты откуда?

– Из Москвы.

– О! Это большой город! – Яннис весело цокает языком, и я понимаю, что он не имеет ни малейшего понятия о Москве. – У нас часто бывают туристы из России. Много-много туристов для такого маленького острова. А ты впервые на Тире?

– На Тире? – переспрашиваю я, решив, что ослышалась.

– Так зовем наш остров мы, греки. Иностранцы обычно называют его Санторини – остров святой Ирини. Мою жену тоже зовут Ирини, она работала в отеле Афины, твоей бабушки.

От информации, которой сыпет Яннис со скоростью пулемета, у меня голова идет кругом, так что я не сразу вычленяю самое важное.

– Ваша жена работала в отеле моей бабушки? – взволнованно уточняю я.

– Да, помогала ей размещать туристов, решать вопросы с организацией и бронированием. Не как уборщица, нет, – подчеркивает он, – для этого была другая женщина. Моя Ирини – русская, она хорошо знает русский и английский.

Эта новость меня радует. Я все равно собиралась расспросить соседей о своей семье, но боялась, что сделать это будет непросто из-за языкового барьера.

– А давно ваша жена живет на Санторини?

– Три года! – Яннис сияет. – И поверь, это лучшие годы в моей жизни. Ирини приехала сюда как туристка и влюбилась в остров и в меня тоже!

Выходит, эта русская Ирина знала мою бабушку Афину всего год или два. Что ж, это лучше, чем ничего.

– А вы давно знали мою бабушку? – спрашиваю у Янниса.

– Всю жизнь! Я родился на Тире и с детства помню тетушку Афину, – судя по улыбке, не сходящей с его лица, моя бабушка была доброй женщиной. Впрочем, когда управляешь отелем, нужно быть приветливой и гостеприимной, иначе никто не захочет к тебе возвращаться.

– А с моим отцом вы дружили? – с надеждой уточняю я.

Яннис мотает головой.

– Костас был на десять лет старше. Я для него был мелюзгой, у него была своя компания. Когда он уехал с острова, мне было восемь.

Получается, отец уехал сразу же, как ему исполнилось восемнадцать. Почему он так торопился покинуть родной дом? Что гнало его в большой город? Амбиции, которые здесь было невозможно реализовать? А может, плохие отношения с родителями?

– Тогда его отец был еще жив? – спрашиваю я.

– Панайотис? Да, он прожил еще долгую жизнь. Твоя бабушка пережила его всего на год.

За разговором я не заметила, как мы миновали пологую часть острова и теперь поднимаемся вверх, к каменной гряде, на гребне которой и располагаются самые живописные места Санторини.

– Должно быть, Афине было тяжело справляться с отелем без мужа? – интересуюсь я.

– Непросто, но отель был всей ее жизнью, ее душой. Она его очень любила и никогда бы не согласилась продать. Ты увидишь, это особенное место…

Жизнерадостный Яннис вдруг запинается, на его лицо набегает тень, и я догадываюсь, что он что-то не договаривает.

– Отель ведь сейчас не работает? – уточняю я. – Он закрылся после смерти бабушки?

– Нет, отель работал еще какое-то время. Костас нанял управляющего, но…

Навстречу нам из-за поворота резко выскакивает автомобиль. Яннис выворачивает руль, уходя от столкновения, и громко ругается по-гречески. Машина проносится по краю пропасти, камни сыплются вниз из-под колес. У меня волосы шевелятся от страха, когда я понимаю, что мы чудом избежали беды.

– Идиот! Сорри, Вероника, – Яннис переходит на английский.

– Лучше не отвлекайся, – прошу я осипшим голосом, решив больше ни о чем не спрашивать. Пусть следит за дорогой, тем более что узкие горные серпантины становятся все круче, а мы еще не одолели и середины.

Я даже не успеваю перевести дух от опасного инцидента на дороге, как нам навстречу выезжает целый автобус. Я зажмуриваюсь и начинаю вспоминать хоть какую-нибудь молитву. Будет глупо приехать на Санторини и сорваться в пропасть, даже не добравшись до отеля моих родных!

– Это местный автобус, ездит из Ии и Фиры до пляжей на другом берегу – Камари и Периссы, – доносится до меня спокойный голос Янниса.

Открыв глаза, я вижу, что автобус остался позади, а мой водитель как ни в чем не бывало крутит руль, продолжая подниматься все выше.

– Что? – переспрашиваю я, еще слишком напуганная, чтобы сообразить, о чем речь.

– Подумал, тебе он может понадобиться. Не всегда же ты будешь вызывать такси, – широко улыбается Яннис. – Хотя я всегда буду рад тебя отвезти!

Он игриво сверкает черными глазами, а я на всякий случай отодвигаюсь подальше. Кто его знает, этого Янниса! Может, привык крутить курортные романы с заезжими туристками и одной жены ему мало?

– Ты надолго сюда, Вероника? – интересуется он.

Я пожимаю плечами. Из моего недельного отпуска уже прошло два дня. Осталось пять. Если не управлюсь с делами, то возьму еще неделю.

– Понимаю, тебе надо оглядеться на месте и решить, как быть дальше, – кивает Яннис и с любопытством косится на меня. – Можно я спрошу тебя кое о чем личном?

– У меня есть жених! – Я резко поднимаю руку с кольцом Кирилла, чтобы дать понять, что любвеобильному греку здесь нечего ловить.

– Поздравляю! – Яннис широко улыбается, демонстрируя неровные желтые зубы до самых десен. Словно по-настоящему рад за меня. – Надеюсь, что он такой же красивый, как и я?

Я недоуменно хлопаю глазами – по сравнению с Яннисом даже Адриано Челентано кажется красавцем. Он серьезно о себе такого самомнения? Яннис ржет как конь:

– Шутка!

Я натянуто улыбаюсь, а он спрашивает:

– Когда свадьба?

– Скоро.

Вообще-то мы с Кириллом не успели запланировать дату свадьбы, потому что на меня сразу свалилось наследство, и мы решили, что подадим заявление в ЗАГС после моего возвращения.

– Летом? – не отстает любопытный грек. – Приезжайте играть свадьбу на Санторини! Многие молодожены сюда за этим приезжают, а у тебя и свой отель есть!

Идея заманчивая, и ее стоит обдумать. Регистрация брака на открытой террасе над морем гораздо романтичнее церемонии в столичном загсе.

– Но я хотел спросить тебя о другом, – продолжает Яннис. – Извини, если лезу не в свое дело, но мы с родными были очень удивлены, когда мне позвонил Спирос и попросил встретить внучку Афины. Мы даже не знали, что у нее есть внучка. Почему ты никогда не приезжала раньше?

Я медлю, не зная, как объяснить в двух словах.

– Извини, если расстроил тебя, Вероника. Можешь не отвечать. Я все понимаю. Это слишком личное, – тараторит Яннис с виноватой улыбкой. – Вот, смотри, это уже Фира! Скоро мы будем в Ие!

За его расспросами я не заметила, как мы взобрались наверх и теперь едем мимо нарядных белых домиков, пестрящих яркими вывесками таверн и отелей, разноцветными сувенирами в дверях лавочек. Улочки уводят вперед, к синему морю, туда же устремляются туристы, которых даже не в сезон немало. Но рассмотреть городок из окна автомобиля я не успеваю, мы довольно быстро проскакиваем его по окружной дороге и катим по указателю на Ию.

– Ия еще красивее Фиры, вот увидишь! – обещает Яннис.

А мне внезапно хочется облегчить душу и ответить на его личный вопрос:

– Я ничего не знала об отце и о бабушке. Даже не догадывалась, что они живут в Греции. Мы ни разу не виделись при их жизни. О том, что Костас – мой отец, мне несколько дней назад сообщил нотариус Спирос.

– Серьезно? – Яннис изумленно качает головой. – Как жаль… Афина была бы рада узнать, что у нее есть такая красивая внучка.

– Спирос сказал, что я похожа на отца.

– На Костаса, да, – кивает Яннис. – Но на молодую Афину – еще больше! Я сразу узнал тебя в аэропорту, еще до того, как ты подошла ко мне.

Так вот почему он так на меня пялился в зале прилета, как будто увидел знакомую!

– Моя мама рассказывала, что Афина была одной из самых красивых девушек на Санторини, – сообщает Яннис, – и у нее было много поклонников, но выбрала она твоего деда – Панайотиса.

– Твоя мама хорошо знала мою бабушку? – взволнованно уточняю я.

– Конечно! Они всю жизнь прожили по соседству и были лучшими подругами! Вот почему мама удивилась, услышав, что отель Афины унаследовала ее внучка, о которой Афина ни словом ей не обмолвилась.

– А твоя мама жива?

– Жива и здорова, слава богу! И очень хочет с тобой познакомиться!

– Я буду рада. Мне бы хотелось узнать больше о бабушке и об отце.

– Приходи к нам вечером на ужин, я тебя приглашаю. У нас семейная таверна, угостим тебя настоящей греческой кухней!

– Спасибо, – искренне благодарю я, радуясь, что первый вечер на Санторини мне не придется провести в одиночестве и уже вечером я узнаю больше о своей семье.

– Вот и отлично! Ирини тоже будет рада поболтать со своей землячкой. – Имя своей русской жены Яннис всегда произносит с любовью, так что я не сомневаюсь, что он ее боготворит. Да и мне интересно узнать, каким ветром Ирину занесло на Санторини и нравится ли ей жизнь на острове.

– А вот и Ия! – объявляет Яннис.

К моему удивлению, он останавливает машину на общественной парковке:

– Дальше пешком!

Я выхожу за ним, Яннис достает мой чемодан из багажника и поясняет:

– Центр Ии – только для прогулок.

Мой взгляд падает на соседний автомобиль, покрытый таким густым слоем пыли, что не поймешь, какого он цвета. А поверх кто-то оставил рисунки и надписи.

– Вулканическая пыль, – поясняет мне Яннис. – Приходится постоянно мыть машину из-за нее.

Он берет мой чемодан и катит его к белеющим вдоль обрыва домикам. Навстречу нам, из центра Ии к автовокзалу, идет пара туристов с чемоданами побольше моего.

– А если нужно привезти что-то потяжелее, чем чемодан? – спрашиваю я, следуя за Яннисом.

– Тогда есть тележки и мотоциклы.

– А если кровать или шкаф?

Мне, живущей в Москве и привыкшей заказывать доставку до двери квартиры, трудно представить, как жителям Санторини приходится менять мебель или переезжать.

– Тогда есть мотоцикл с тележкой, – ухмыляется Яннис. То, что в диковинку мне, для него обычный образ жизни. – И еще ослики.

– Ослики? – еще сильней удивляюсь я.

Но тут мы подходим к дорожке, ведущей вдоль обрыва над морем, и я останавливаюсь, потрясенная открывшейся мне панорамой Ии. Белые домики, с редкими вкраплениями бежевых, желтых и розовых, расплескались по скалам, словно морская пена. Кажется, Ия возникла на гребне волны, которая накатила на скалистый отвесный берег, взобралась до самой вершины, где мы сейчас стоим, и рассыпалась на жемчужины-домики. Они буквально облепляют каменную скалу и сбегают террасами вниз, почти до середины. А далеко внизу плещется синее-синее море.

– Как красиво! – восторженно восклицаю я по-русски.

Но Яннис понимает и без перевода и довольно кивает. Он не торопит меня, позволяя окинуть взглядом живописные склоны Ии и влюбиться в нее с первого взгляда.

От белизны слепит глаза, и я жалею, что не захватила с собой из дома солнечные очки. Теплый воздух пахнет соленым морем и сладкими ароматами цветов и трав. Им негде расти на скалах, я не вижу ни одного кусочка земли, местные жители выращивают их в горшках на террасах. Белые стены домов разбавляют яркие пятна зелени и цветущих кустов. Я вспоминаю фотографию розовой бугенвиллеи в отеле бабушки и пытаюсь отыскать ее взглядом.

– Идем? – Яннис чувствует, что я готова продолжить путь, и катит мой чемодан дальше по улочке, вымощенной белыми мраморными плитами.

Городок выглядит абсолютно сказочным. Домики с покатыми крышами и округлыми окнами, синие купола маленьких церквей, двери на фоне голубого неба с вывесками отелей и ресторанов – кажется, они ведут прямо в небо, а сами помещения располагаются ниже. Кое-где между домами мелькают узкие крутые ступени, уводящие вниз. Я сочувствую туристам, которые поднимаются оттуда с огромными чемоданами. По сравнению с ними, я путешествую налегке.

– Сейчас мало туристов, еще не сезон, – поясняет Яннис. – Ты приехала вовремя, увидишь Ию без толп. Вот что будет летом! Экскурсии с Крита, группы с круизных лайнеров, это не считая тех, кто останавливается на острове. Летом здесь будет не протолкнуться, вот увидишь!

Яннис цокает языком, а я думаю, что вряд ли задержусь здесь так надолго. Мой отпуск ограничен, и в Москве меня ждут работа и жених.

Я провожаю взглядом черно-белую кошку, которая ловко пробегает по белокаменной стене и спрыгивает на террасу ниже, поэтому не замечаю, как останавливается Яннис, и налетаю на него.

– Пришли! – объявляет он.

Мое сердце чуть не выпрыгивает из груди. Я взволнованно смотрю на белый фасад с округлой крышей, который видела на фото в интернете. Он еще меньше, чем я представляла, размером с беседку. Посередине располагается синяя дверь, по бокам от нее – небольшие квадратные окошки с синими рамами. На фоне других домов бабушкин отель выглядит не таким нарядным и ухоженным. Белая штукатурка успела потемнеть и облупиться, под одним из окон кто-то намалевал черное граффити. На выцветшей табличка над входом с трудом читается название отеля с именем бабушки Афины.

– Вот твои ключи. – Яннис суетливо достает из кармана ветровки связку.

Я с трепетом беру ее в руки и ощущаю тепло, как будто бабушка взяла меня за руку.

– Мой дом с таверной напротив, – мужчина кивает на вывеску по соседству.

В отличие от бабушкиной, эта вывеска яркая и сияет свежей краской. Сама таверна, нарядная и белоснежная, с открытой террасой, возвышается над улицей примерно на полметра. Две ступеньки ведут на террасу с белыми перилами, где за столиками обедают несколько туристов. А примыкает терраса к ухоженному белому домику из двух этажей. На втором этаже виднеется открытый балкон с окнами на море и синими ставнями, тоже свежевыкрашенными.