ЧАСТЬ 7. Нет пути для отступления
Веки евушки моментально становятся тяжелыми и усталость за весь день отдается в конечностях. Лекса проваливается в воронку сновидений.
Она снова видит себя маленькой. Здесь же ее мама и папа. Но…
Этого она не видела в последнем воспоминании. Какие-то люди забирают девочку у родителей. Лукас пытается их остановить, но получает удар в паховую область. К нему подбегает Розали. Маленькая Лекса плачет и ее заталкивают в черный фургон с тонированными стеклами. Взрослая Лекса наблюдает за родителями, которые бессильны против этих злодеев. Кто они?
Лекса заходит в двери фургона и едет вместе со своей маленькой версией в неизвестном направлении. Мужчины в военной, но черного цвета униформе пристально наблюдают за девочкой. Лекса также пристально следит за этими людьми. Маленькая Лекса уже не плачет, ее глаза покраснели от слез, а пальчики сжаты в крохотные кулачки. Девочка срывается с места, но ее спина тут же прибивается к стенке фургона.
– Лучше будь хорошей девочкой, иначе схлопочешь в отряде по-полной.
– В отряде? Куда вы меня везете?
– Этого знать тебе не положено. Одно уясни – ты больше не увидишь своих родителей, если будешь сопротивляться. Ты – избранная, мы давно наблюдали за тобой. Ты хорошо обучаема и сослужишь нашему делу на «ура».
– Но мне всего шесть… – тихим, но достаточно уверенным голосом говорит девочка. – Что вы сделаете с моими родителями? – а вот здесь чувствуются нотки слабости, переживания.
– Если будешь строго следовать тому, что тебе говорят, все будет хорошо.
– Если я сделаю все, как вы скажете, мама и папа в безопасности? – мужчина в униформе кивает. – Я согласна в таком случае.
– А у тебя и не было другого варианта, малышка, – говорит темнокожий мужчина, проведя ладонью по своей бороде, выплывая из глубины фургона. – С сегодняшнего дня ты официально работаешь на меня.
– Работаю на вас? А кто вы?
– Мы – армия, несущая справедливость миру. Это общество прогнило изнутри, а все началось с головы, рыба всегда гниет с нее.
– Какое отношение ко всему имею я?
– У тебя не по годам развиты физические навыки, логическое мышление, ты способна подстраиваться под ситуацию. Ты легко обучаема.
– И вы хотите, чтобы я тоже стала одной из вас?
– Я же говорю – смышленная.
– И вы думаете, я соглашусь служить в каком-то отряде?
– Родители-и-и, родители. Их жизнь может в одночасье оборваться. Ты будешь делать то, о чем я тебя попрошу. Я – Чарльз Пайк, а ты, Александрия Уорд – мой новобранец. Никаких отказов, только подчинение. И наш отряд… – мужчина задерживает свой взгляд глаза в глаза, от чего даже у взрослой Лексы холодок проходится по позвонкам. – Наш отряд – это высшая привилегия. Быть избранным в него – награда…
Лекса просыпается, сжимая в руках подушку и закрывая ею свое лицо. По щекам опускаются влажные дорожки, ее трясет. Почему новое воспоминание просочилось в ее память или же этого не было и все – сон? Тогда почему Лексу колотит озноб, а сердце безудержно выбивается из грудной клетки и не хватает кислорода?
– Девушка? С Вами все в порядке? – Маркус Кейн с переживанием заглядывает в глаза Лексы, сидя с краю ее койки. – Кажется, Вам не здоровится. Может, вызвать скорую?
– Нет, все в порядке. Спасибо за беспокойство… Просто сон неприятный.
– Бывает. Еще эти стены вряд ли придают умиротворение.
– Уж точно. Спасибо за внимание и что поинтересовались.
– Не за что. У меня к таким девушкам, как вы, отцовские чувства просыпаются.
– У вас есть дочь моя ровесница?
– Была бы. Моя жена с дочкой погибли семь лет назад, когда они отдыхали на курорте. Произошел террористический акт. Как выяснилось, это была подпольная организация киллеров, но которые постоянно меняют местоположение своего головного центра. Нам не удалось до сих пор вычислить их и закрыть на пожизненно.
Холод прокрадывается по венам Лексы, когда она слышит о какой-то тайной террористической организации. Тот отряд, о котором шла речь в ее сне… Нет, она ведь не могла согласиться убивать? Не могла? Или ее смогли заставить? Родители… Тот мужчина угрожал ее родителям.
– Сочувствую Вашей утрате.., – Лекса проталкивает комок в горле и не рискует заглянуть в глаза лейтенанту, опасаясь того, что возможно именно она причастна к гибели семьи Кейна. Но ведь не может быть таких совпадений в жизни?
***
–– Ido-b-zooki – Apocalipsa –
Рэйвен берет листок формата А4, на котором Кларк второпях набросала портрет Лексы. Рейес рассматривает изображение, подкусив нижнюю губу, а на ее лбу проступает парочка мимических морщинок от мозгового штурма, который происходит в ее голове в данный момент времени.
– А она правда красивая, – загадочно улыбается Рэйвен. – Мне даже захотелось еще больше найти ее, да поскорее. Ты ведь, как поняла, ничего против не имеешь, если я к ней подкачу? – Кларк на вопрос подруги нервно дернула скулами. – Или… все же имеешь? – прищуривается Рейес.
– Слушай! Мы здесь собрались, чтобы найти человека, потерявшего память и не имеющего понятия, где он даже находится, а ты все о своем личном, – закипает Кларк от несерьезного отношения Рэйвен к делу о сбежавшей из лаборатории Лексы.
– Ты злишься. Значит, эта Уорд тебе небезразлична…
– Да ты, чертов, мать твою, гений, Рейес! Мне нет дела до этой девицы! Мне важно лишь убедиться, что с ней все в порядке и она не пострадала на улицах ночного Лос-Анджелеса.
– Переживаешь. Все-все, поняла. Не претендую. Она – твоя.
– Да уймись же ты. Помоги мне ее найти, а там уже делай что хочешь.
– Прямо все-все, что хочу?
– Рэйвен, я серьезно прошу тебя отнестись серьезнее к моей проблеме.
Девушка делает свое лицо максимально серьезным и складывает портрет Лексы вчетверо, положив в сумку. Она обещает, что завтра постарается выяснить примерное местонахождение Уорд и сразу, как только найдет пропавшую, доставит ее лично Кларк.
Эбигейл загружена работой почти до вечера и, осмотрев последнего на сегодня пациента и отправив его на прием завтра к своей дочери, набирает номер своего бывшего мужа.
Они развелись, когда Кларк стукнуло четырнадцать. Темпераментному подростку было непросто принять факт развода любимых родителй, но спустя два года девушка научилась отделять свои эмоции от реальности. Она – реалист до мозга костей и умение принимать ситуацию такой, какая она есть – навык, который был отработан и выточен за почти тринадцать лет.
– Я думаю, Кларк будет рада провести совместный ужин в эти выходные… Нет, Джейк, Маркуса не будет, обещаю… И прекрати же меня ревновать! Не нужно было уходить к Авроре Блейк, когда у нас был шанс спасти наш брак. Теперь все счастливы. Да, я люблю его. Нет, я еще не знакомила его с Кларк. Нет, Джейк, она не знает. Почему? Потому что она разочаруется еще в одном родителе. Конечно, Джейк. Кларк узнала о причине нашего развода через два года. Думаю, мне простительно, что я встретила нового мужчину лишь недавно. Я достаточно долго была одна.
Кларк топчется возле двери кабинета матери, не решаясь войти. Она знает, что во время разговора с отцом, Эбигейл всегда на взводе. И Кларк не осуждает ее. Когда голос матери замолкает, Кларк осторожно стучится в дверь.
– А, это ты, милая. Тяжелый выдался день?
– Папа звонил?
– Я ему звонила. Предложила поужинать втроем, как в старые добрые времена. Джейк давно уже просил об ужине, но я все отказывалась.
– А сегодня передумала? С чего бы?
– Кларк… Я знаю, что ты уже взрослая девушка, которая скоро и сама может стать матерью, но я должна сказать тебе одну вещь, которая скорее всего тебя расстроит… В моей жизни недавно появился новый мужчина.
– Как давно?
– Почти полгода. Его зовут Маркус Кейн, он служит в полиции, лейтенант, – Кларк не знает как реагировать на эту новость, но услышав, что новый ухажер Эбби – коп, девушка радуется.
– Я рада за тебя, мам. А твой Маркус может нам помочь?
– Ты о чем?
– О Лексе. Ты не говорила ему, что у нас пропал об…
– Слишком насыщенной была неделя, мы с ним даже не созванивались. И ты ведь обещала не называть Лексу так.
– Я уже и так остановилась на полуслове. Больше не буду. Так что, мам? Ты попросишь его помочь?
– Конечно. Сегодня же позвоню ему. Ты… не оставишь меня? – Кларк подмигивает матери и счастливая выходит из кабинета. Она действительно рада за Эбигейл, за то, что спустя годы, мать нашла в себе силы на новую любовь.
Кларк чуть ли не пританцовывая идет по коридору, забирая из кабинета сумочку и спеша на парковку. Усевшись поудобнее в кожаном кресле Кларк довольно потирает ладошки. Хотя Лекса еще и не нашлась, но что-то подсказывает – теперь шансы найти ее увеличились вдвое, благодаря Рэйвен и Маркусу Кейну (кем бы он ни был).
***
Девочка выходит из фургона с завязанными глазами, но Лекса видит вокруг холмы из известняка и глины, а на земле – крупнокалиберные патроны.
Манекены, размером в половину человеческого роста, изрядно пострадавшие от неоднократного применения по назначению. Дети в военной униформе. Их лица в боевом раскрасе и они проходят полосу препятствий.
Повязку снимают с глаз маленькой Лексы и теперь она тоже может видеть ту же картину.
– Это и есть ваш лагерь? – задает вопрос девочка, медленно следуя за Чарльзом Пайком, шествующим впереди, а сзади замыкает цепочку другой мужчина в форме.
– Пока что да. Мы меняем точки размещения лагеря. Вынуждены менять после любого крупного задания.
– Убийства людей?
– Много людей, – маленькая Лекса сглатывает и озирается по сторонам. Слышны выстрелы – это юные наемники стреляют по мишеням. – Пойдем. Тебе выдадут униформу и ознакомят с правилами.
– А разве это законно – похищать ребенка у родителей? – задает вопрос девочка.
– Твой отец сам записал тебя в наш отряд, на добровольных условиях, – улыбается Пайк.
– Но он говорил мне про Академию.
– Но ведь никто не запрещает так называть наше дело. Мы, по сути, академия киллеров, только выдаем родителям правду, приправленную сладким соусом. Кому не захочется отдать своего ребенка в военную школу, где его научат самым важным вещам в жизни, как самооборона, умение постоять за себя и своих людей, развить навыки стратегического мышления? С сегодняшнего дня ты зачислена в Академию убийц, Александрия Уорд.
– Но мне еще нет семи… И я не буду убивать!
– Еще одна уловка – эффект неожиданности. Умей сбить врага с ног неожиданно.
Лекса идет вслед за маленькой версией себя и Пайком, хмурясь от открывающихся видов – огромный склад, скрипучие раздвижные металлические двери.
Пайк приказывает маленькой Лексе сесть на стул. Девочка выполняет приказ. Ей подсовывают под нос кипу бумаг и просят на каждом документе поставить свою подпись.
– Можешь даже не читать. Все равно ничего не изменится и ты подпишешь контракт. Пути назад нет.
Лекса понимает, что ее заставили подписать эти бумаги под угрозой жизни родителей. Этот контракт Академии Пайка – договор с самим дьяволом, ты продаешь душу Аиду.
– А теперь – маленькое вступительное испытание, – Пайк подзывает одного из подростков, который сжимает в руке какой-то острый предмет. – Подойди сюда. Приподними волосы в хвост, – приказывает Пайк маленькой Лексе. Девочка не совсем понимает, что от нее требуется, пока что-то не рассекает кожу посередине ее шеи. Болезненная процедура длится около получаса и из глаз маленькой девочки текут слезы.
– Это отмечена твоя первая ступень. Нико? Продемонстрируй новобранцу Уорд свою.., – подросток с несколькими татуировками на руках, разворачивается спиной к маленькой Лексе. Символика перекрещенных между собой прямых линий, где на перекрестиях стоят черные отметины в виде крестов. – Нико у нас отлично продвинулся по карьерной лестнице и теперь возглавляет свою небольшую армию юных наемников. Они совершают внезапные рейды, нападения, но лишь в целях освобождения заложников. Нико – настоящий самородок, вышколенный убийца и ас по спецоперациям. Ты как раз отправишься к нему.
– А что означают эти символы? – спрашивает девочка, прижимая к шее салфетку, которую ей протянул Пайк. Убрав салфетку, девочка видит отпечатанную символику – остатки чернил с кровью.
– Нико, объяснишь все новобранцу Уорд? За непонимание и неповиновение – соответствующие меры. Ну не мне уже тебе объяснять…– нейтральным голосом бросает Пайк своему подчиненному.
– А что, если я не хочу всего этого? Почему я не могу отказаться от обучения?
– Родители, помнишь?
Лекса сжимает пальцы в кулаки, а ее скулы подрагивают. По щекам снова бегут слезы. Ее принудили шантажом стать тем, кем она не хотела быть, она изначально не была готова занять темную сторону. Лекса не может превратиться из такого милого ребенка в безжалостного убийцу, ведь так? Последнее, а вернее первое воспоминание, которое удалось Лексе вырвать из своего подсознания – прямое тому доказательство. Она не смогла убить. Она – не убийца.
ЧАСТЬ 8. И вновь встретились
Не проходит и несколько минут, как Лексу пробивает конвульсия и она падает на койку, ударяясь головой о металлическое изголовье.
Кадр меняется за кадром и Лексу перебрасывает в другую локацию, что ее рассудок путается и она едва остается на ногах, слегка пошатываясь, и направляется к уже подросшей версии себя. Девочка-подросток с остервенением бьет кулаками, обмотанными эластичными бинтами, манекен, что, будь это человек, он уже давно бы истекал кровью.
– Уорд! Бей сильнее! – приказывает Нико, уже возмужавший парень, у которого теперь татуировки появились даже на лице. – Как закончишь – бегом на стрельбу! А потом у нас оступившийся солдат на очереди, который не желает подчиняться нам.
Лекса подходит ближе к маленькой себе и разглядывает татуировку на собственной шее. Высокий хвост затянут на затылке и, от резких движений, которые делает девушка, отбивая манекен, не может разглядеть подробно татуировку.
Когда подросток останавливается отдышаться и смахнуть пот с лица, у взрослой Лексы округляются глаза. Три креста из четырех перекрестий – быть не может. Это значит, что Лекса продвигается по своей карьерной лестнице, и когда все четыре перекрестия окажутся заняты крестами…
Девочка-подросток следует за Нико, который выдает ей штурмовую винтовку «сиг». Это огнестрельное оружие не было создано для такой миниатюрной девочки, как Лекса, любое оружие не создано для таких милых ангельских существ, но одно из них все же уверенно сжимает приклад. Мишени – птицы. У взрослой Лексы сжимается сердце, когда первая жертва камнем падает на землю, затем вторая, третья… Зоркий глаз девочки позволяет ей за пять минут сразить порядка десяти птиц, которые привязаны за одну лапку длинной нитью, что держит их ближе к земле и не позволяет далеко улететь.
Один вопрос у Лексы на языке: «Как можно убивать этих невинных милых пернатых? Они такие славные и беззащитные…». Новый выстрел заставляет Лексу пошатнуться в сторону и она вновь спешит за уходящими девочкой и Нико.
Оказавшись в просторном складском помещении, Лекса замирает на месте. Она знает эту девочку, прикованную к стулу – Октавия Блейк, сестра ее друга детства – Беллами. Что она здесь делает? Лекса видит колебание в своем подростковом взгляде.
– Ты знаешь, что мы делаем с отщепенцами и теми, кто не может быть сильным духом. Эта девчонка из другого отряда, но обнаружили ее у нас. У нее была эта фотография. Узнаешь? – глаза Лексы-подростка блестят, когда она видит себя с Беллами и маленькой Октавией. – Мне кажется, что вы с ней заодно.
– Я? Нет, что ты такое говоришь, – говорит Лекса несколько испуганным голосом.
– Лекса, ты ведь не позволишь им убить меня? – со слезами на глазах смотрит Октавия на свою подругу. – Я знаю, чего они добиваются, но Беллами не сдавался и ты не сдавайся. Не позволь им сделать со мной то, что сделали с Беллами!
Взрослая Лекса помнит имя Беллами, из второго своего воспоминания, первого детского воспоминания, в котором Лукас и Розали упоминали Беллами и какого-то Джона, с которыми дружила Лекса и играла в мальчишечьи игры.
Что за секта, куда затянули ее и друзей, где главное правило – повиновение, а отклонение от правил – расстрел? Лекса забывает, что она – всего лишь абстракция в этом воспоминании, и когда она-подросток взводит винтовку, бросается вперед, словно это может предотвратить неизбежное. Громкий выстрел, лужа крови. Лекса-подросток со скорбящим на несколько секунд лицом опускает оружие и смывает капли крови со своего лица, которое теперь выглядит хладнокровным, а настоящая Лекса плачет, стоя на коленях перед запрокинувшей назад голову юной Октавией Блейк.
***
Лексу усердно бьют по щекам, у нее приступ, из глаз непрерывным потоком бегут слезы и она царапает свои щеки ногтями. Ее хватают за запястья и трясут. Из носа бьется струйкой кровь и Маркус Кейн прижимает платок к лицу девушки. Лекса распахивает широко глаза и испуганно смотрит в карие глаза офицера полиции.
– Я – плохой человек! Ужасный… – глотая слезы и задыхаясь от нехватки кислорода, Лекса сжимает пальцы вокруг металлического основания койки.
– Ну что ты такое говоришь? Думаю, ты – хороший человек, но с которым, по-видимому, случилось что-то плохое. У меня есть один врач, моя близкая знакомая, она могла бы осмотреть тебя.
Лекса молчит, продолжая цепляться пальцами за основания койки и устремив взгляд в одну точку на серо-голубой стене.
– Я ей сейчас же позвоню. Скоро тебя осмотрят.
Лейтенант уходит, а Лекса продолжает оставаться в прострации, не веря тому, что увидела. Нет, это просто не могла быть она. Как она может покуситься на жизнь человека, когда не в силах даже раздавить паука? Лекса любит живую природу, она любит жизнь в целом, зачем отнимать ее у кого-то? Ради чего? Шантаж, угроза родителям? Все это вполне могло послужить рычагами на психику ребенка, и это – очень жестокий прием. В той военной академии жестоки все, а те, кто не способен на жестокость – не выживают. Как не выжили Беллами и Октавия Блейк.
***
Кларк ждет ужина с отцом и матерью, с большим нетерпением предвкушая аромат индейки и домашнего вина Джейка, в приготовлении которого он просто ас.
Эбигейл слишком взвинчена, но блондинка понимает – не от предстоящего ужина.
– Звонил Маркус. У него на работе форс-мажор, нужна моя консультация. Я на часик – туда и обратно.
– А как же ужин, мам? Скоро приедет папа…
– Милая, я обещаю, что буду к его приходу. А пока, проследи за индейкой, будь добра. Не переживай. Ужин не отменяется. Просто обстоятельства вмешались…
Эбигейл едет в полицейский участок и находит Маркуса в его кабинете. Мужчина щекочет щеку любимой, даря ей быстрый легкий поцелуй.
– Будь готова, что эта девушка – самое странное, с чем я сталкивался в последнее время…– Маркус ведет Эбигейл по серому коридору, надеясь на помощь.
– Лекса? – Эбигейл вбегает в камеру и притягивает к себе девушку. – Боже, Маркус! Ты не поверишь, но я как раз собиралась тебя просить о помощи, чтобы найти ее.
– Так вы знакомы?
– Эту девушку нашла Кларк, ночью, посреди магистрали, без памяти. Она не знала даже, как ее зовут. Потом, благодаря сыворотке Кларк, эта девушка начала что-то вспоминать.
– Надо же. Получается твоя пропажа сама попала к нам в участок.
– Как это сама?
– Она пришла к нам, потерянная, желая найти своих родителей. Но по базе Лос-Анджелеса результатов ноль. Я пока что на связи с офицерами из разных штатов, на случай, если родители Лексы, все же, не из Лос-Анджелеса.
– Надо позвонить Кларк, обрадовать ее. Она так переживала, что Лекса сбежала.
– Сбежала? – потирает переносицу Маркус, вопросительно смотря на Эбигейл. Лекса будто и не понимает происходящего. Она просто чувствует, как ее позвоночник захрустел от объятий. Она рада, что ее нашла Эбигейл, а не Кларк, но растерянность от последнего сна-воспоминания не позволяет чувствам Лексы нормализоваться. – Может, лучше не надо звонить? Просто заберешь ее к себе, пока я в поисках ее родителей…
Девушка находит силы улыбнуться Эбигейл, когда та еще раз обнимает ее. Маркус рассказывает, что вызывает у него беспокойство, и Эбигейл просит побыть наедине с Лексой, чтобы расспросить ее о том, что она недавно вспомнила.
– Я не уверена, что это вам нужно знать. Вероятно, это небезопасно для Вас и Кларк, – голос Лексы охрип от шокового состояния, а все ее тело периодически пробивает озноб. – Я не знаю, почему я продолжаю вспоминать все… все это, – Лекса прижимает сжатые в кулак пальцы к губам, а из глаз бегут слезы. – Я – плохая… Я – настоящее воплощение зла.
– Ну что ты такое говоришь, милая? – Успокаивает Эбигейл Лексу, прижимая ее к своей груди, как собственную дочь. – Ты – очень добрая девушка.
– Нет, вы просто не знаете… Я вспомнила ужасные вещи. Мне нечем гордиться… Я… Я не знаю, почему стала такой. Не хотела, но потом все будто бы пошло наперекосяк.
– Ты можешь рассказать мне все, доверься. Я не расскажу даже Кларк, обещаю…
– Нет, я не могу. Это может быть небезопасно. Они могут все подслушивать…
– Да кто «они»? – тревожится за психическое состояние Лексы Эбигейл, держа ее ладони в своих.
– Плохие люди.
– Насколько плохие?
– Опасные.
– Так, Лекса, давай договоримся? Если хочешь, чтобы я тебе помогла, ты должна быть со мной откровенна.
– Я боюсь быть откровенной. Я не хочу, что вы или Кларк пострадали. Просто оставьте меня и забудьте, что знакомы со мной.
Эбигейл понимает, что разговорить Лексу сейчас особенно тяжело, невозможно. Она закрыта в себе еще больше, чем когда она впервые попала к ней в центр. Сейчас Лекса что-то узнала о себе, о своей прошлой жизни, что угнетает ее и пугает, а это, в свою очередь, тревожит Эбигейл, ведь теперь она в ответе за эту девушку и не должна отпугнуть ее от себя еще больше. Необходимо войти в доверие и наладить контакт с этой потерянной девушкой. По крайней мере, Эбигейл это удалось сделать, пока Кларк со своей жаждой до науки все не испортила.
Женщина уговаривает Лексу поехать к ней домой, на ужин. Да, Джейк и Кларк вряд ли придут в восторг от этого, но Эбби не может оставить Лексу в участке, хотя рядом с ней будет Маркус, но завтра у него заканчивается дежурство. Ни к чему девушке находиться в таком мрачном помещении, как эта ужасная камера. И без того психика Лексы травмирована тяжелыми для нее воспоминаниями, которые накатывают на нее каждой ночью новым снежным комом, как ушат с ледяной водой на голову, еще не хватало ей еще одной ночи в полицейском участке.
Лекса ведет себя очень тихо и ее даже не останавливает тот факт, что вечер она проведет в семейной идиллии семейства Гриффин, рядом с той, что ее предала, сделав подопытной крысой. Эбигейл то и дело искоса поглядывает на девушку, сидящую рядом с ней, не отрывая взгляда от дороги.
Когда на пороге дома появляется Эбигейл, Кларк вылетает с нападением на мать за опоздание, но когда видит мнущуюся позади Лексу, от удивления распахивает глаза и застывает с разинутым ртом.
– Боже, Лекса нашлась! – Кларк бросается на шею девушки и крепко ее обнимает. – Живая и невредимая, слава Богу!