Ведьма

Вмиг все исчезло, и молодой человек почувствовал, как кто-то трясет его за плечо. Отмахнувшись с силой, он открыл глаза и увидел перед собой удивленного Тихона Гордеевича. Не понимая, что творится, Николай быстро встал и осмотрелся. Комнату все так же освещал свет от свечи.

– Что случилось? – спросил юноша. – Где вы были? Я искал вас и матушку. Что это было?

Тихон Гордеевич пристально осмотрел юношу. В его взгляде можно было уловить сожаление. Все еще не придя в себя, Никола сделал несколько шагов по комнате, и только потом увидел, что батюшка лежит совсем неподвижно. Лицо его до этого бледное, осунулось и застыло.

– Что стряслось? – снова спросил Николай. – Что с отцом?

Не дожидаясь ответа, он бросился к родителю, и, прижав к себе мертвенно-холодную руку, замер у кровати, ощущая, как его накрывает волна ужаса.

– Нет, нет, нет, нет! – быстро проговорил Николай. – Отец! Отец!

Николай бросился трусить отца за плечи, но ему помешал Тихон Гордеевич. Он оттянул юношу от ложа усопшего, и грозно произнес:

– Успокойтесь, право! Все кончено.

От переполнявших эмоций Николай без сил упал на кресло и зарыдал. Он понял, что ужасные видения, мучившие его ранее, были только сном. Он спал, когда отец испустил последний вздох. Сквозь пелену сновидения он слышал хрипы и стон. А теперь на ложе спит покойник. И ничего вернуть уже нельзя.

Оставшуюся часть ночи Николай не сомкнул очей. Он думал о том, как непредсказуема порой бывает судьба. Ему страшно было предположить, что будет дальше с ним и матушкой. Страх переполнял его до краев. Он душил его холодными руками, а не кто-то, пришедший из мира иного.

В комнате, как и во всем доме теперь было тихо и зябко, несмотря на теплую ночь. Казалось, мертвец источает холод, и он разносится по дому.

Накрытое белой простыней тело оставили до утра в кровати. С рассветом начнутся приготовления к похоронам. А пока ужасно долгая ночь не отступила, у Николая оставалось время подумать над тем, как ему жить дальше.

***

На похоронах собралось все село. Сначала отпели в церкви, потом похоронили тут же на погосте. Николай ни на минуту не отходил от матери, держал ее за руку, чтобы та не упала. Авдотья Петровна была разбита горем. Морщинки, которые до сих пор были не слишком заметны, стали глубокими и резкими. Седина пробивалась из-за черного платка. Глаза ее, красные от слез, неотрывно смотрели в одну точку, будто она ослепла.

Все сельчане, облаченные в траурные одежды, разделяли чувства Авдотьи Петровны. Помещик был отцом и защитником всем им. Он никогда не обижал никого и всегда помогал нуждающимся. Он поддерживал хорошие отношения с каждым человеком в селе, умел выслушать, наставить на путь истинный.

Построилась церковь, возводились дома, обрабатывались поля, закупался скот. Никто и никогда не знал нужды в Каменке и все это благодаря Николаю Афанасьевичу. Теперь же кормильцу и защитнику суждено гнить в земле. Слишком быстро покинул он бренный мир.

Поминальный стол накрыли щедро. Руслане в помощь пришли соседи. Сразу после похорон сельчане отправились в поместье. Помянув усопшего и выпив по рюмке, за столом завязался разговор. Все вспоминали добрым словом помещика.

В этот момент к Николаю подошла подруга Варвары – Соня. Она прошептала что-то ему на ухо, и вместе молодые люди удалились из столовой.

– Простите, что потревожила, Николай Николаевич, – сказала Соня. – Примите мои соболезнования. Мне нужно было отдать вам это раньше, но я никак не решалась зайти. Вы уж не серчайте. Когда Варя уезжала, то просила передать вам это.

Соня протянула вышитый рушник. Николай развернул его и увидел в середине небольшой конверт.

– Она просила сказать… – Соня немного запнулась, словно подбирая правильные слова. – Варя сказала, что не держит зла на вас.

Никола кивнул, и девушка поспешила уйти.

Вечером, когда все разошлись, молодой помещик поднялся в кабинет, теперь уже принадлежавший ему, и сел за стол. Он развернул рушник, вышитый цветами и именами – его и Вари. В конверте оказалось письмо, а вместе с ним портрет девушки, написанный углем. Варя мило улыбалась и смотрела куда-то вдаль. Внизу рисунка была сделана следующая надпись:

«Если любишь – сохрани, а не любишь – сожги».

Николай прочитал письмо, и тяжело вздохнув, отложил его в сторону. Ему не верилось, что когда-то Варя была его жизнью. Он жадно ловил каждый ее взгляд, каждую улыбку. Не ведал он, какие испытания приготовила ему судьба. Варю любил мальчишка, слепо верящий в то, что он сможет свернуть горы. Как оказалось, это не под силу никому. Смерть, как и жизнь не выбирают.

Молодой помещик подошел к камину, прихватив с собой письмо и портрет. Огонь потрескивал в очаге, но Никола не чувствовал тепла. Он поднес листки к пламени, чтобы навсегда уничтожить память о Варваре, но перед тем как огонь коснулся бумаги, он резко отдернул их и быстро сложил в бюро, вместе с рушником.

Николай не любил Варю больше, но она была частью той его жизни, которая навсегда осталась позади.

Глава 8. Осколки

Несколько дней спустя после смерти Николая Афанасьевича на тот свет отправилась Авдотья Петровна. Она ушла быстро и тихо, уснув в своей постели и больше не проснувшись. Когда Николай Николаевич зашел в комнату матери, чтобы осведомиться о ее здоровье, то нашел уже хладный труп.

Это событие надолго выбило молодого помещика из жизненной колеи. Похоронив следом мать, он дождался, пока все сельчане отправятся на поминки, а сам упал без сил на колени перед двумя крестами и горько заплакал. Николай Николаевич в тот момент не чувствовал ничего кроме раздирающего его душу на части горя, граничившего с безумием.

Он никогда не плакал, за исключением одного лишь раза, так, как на могиле у родителей. Вспоминать прошлое, которое теперь казалось чудным видением, не было сил. Заглядывать в будущее не имело смысла. Как будто кто-то разбил его жизнь, как зеркало и осколки разлетелись в разные стороны.

Внезапно молодого помещика посетила чудовищная мысль – покончить жизнь самоубийством, избавить себя от невыносимой боли. Но и эту мысль, как будто кто-то отловил и выбросил из головы Николы. Он еще долго сидел на земле, пока кто-то не притронулся к его плечу. Это была Руслана.

Николай Николаевич невидящим взором посмотрел на девушку. Она была единственным человеком, который теперь мог удержать его на этом свете. Руслана помогла встать Николе и отвела его в дом. Она проводила молодого человека в его комнату и уложила в кровать.

Руслана извинилась перед сельчанами, сказав, что молодому хозяину нездоровится, поэтому он не сможет сейчас присутствовать на поминках.

За столом, который накрыли в столовой поместья, сидели первые поселенцы, верные и надежные друзья Авдотьи Петровны и Николая Афанасьевича. То и дело в столовую приходили сельчане, которые искренне любили хозяйку за добрый и веселый нрав, трудолюбие и верность семье и Каменке. Снова, как и несколько дней назад, старожилы села вспоминали те дни, когда они получили в распоряжение землю и начинали строить свои дома, мельницу, кузницу. Как долгое время Николай Афанасьевич и Авдотья Петровна жили в крохотной, наскоро сколоченной избе, пока строилось поместье, и наряду со всеми пахали поле, пасли скот и не чурались любой работы.

– Жалко Коленьку, – сказала, смахивая платком слезы, баба Катя. – Как же долго Дуняша ждала этого ребенка. А когда узнала, что ждет дитя, то счастью ее не было конца и края. Как же она его любила, не передать словами. Теперь остался совсем один-одинешенек. Что же теперь будет?

– Я знать не знала, что Дуня зачать не могла, – молвила баба Нюра. – Мы как с Васькой моим приехали в село, так Николе уже годик был. Дуняша никогда не жаловалась, что у нее здоровье хромало.

– Чего ей жаловаться-то! – всунулась в разговор бабка Лада. – Она же все колени отбила у икон, столько монастырей объездила, а опосля появился на свет божий Коленька. Его в честь святого Николая Чудотворца прозвали. Дуська тогда обет дала, что слова плохого не проронит, мысли дурной в голову не допустит.

– А я слыхала иную историю, – бабка Фрося, которую в селе не любили за дурной нрав и острый на словцо язык, хитро прищурила глаза. – Помнится, перед тем, как Дуне ехать в храм, к нам в село мужичок забрел. Тогда и домов-то было раз, два и обчелся. Он попросился на ночлег и Дуня ему в сарае постелила. Тепло было, никак средина лета. Хозяева его приняли радушно – накормили, дали кварту горилки, даже с собой харчи в дорогу сложили. Развязалась беседа, ну и бродяга этот обмолвился, что уже давно врачует разную хворь. Он поведал хозяевам, что встречал люд одной ногой на том свете уж стоящий. Николай Афанасьевич послушал-послушал, да и почивать отправился. А Авдотья крутилась, не могла найти себе покоя, и ночью пробралась в сарай, разбудила мужичка и поделилась горем, что уже давненько живет с мужем, а зачать не может. Тот ее послушал, покивал и предложил нехитрую сделку – мужичок ее вылечит, а та взамен и муж ейный будут добры к каждому чужаку, и никому не откажут в крове, если их попросят. Авдотья, конечно, дала согласие. Тот натопил баню и закрыл Дуню там. Что-то пошептал, поплевал, руками поводил по воздуху и на этом все кончилось. Он отправил ее спать, и вроде как сам лег, но наутро его и след простыл. Дуне этот человек дурным не показался, но чтобы загладить грех, потому что гостем ее мог быть колдун, она поспешила в храм и, как известно, скоро узнала о своем положении.

– И я помню того мужичка, – оживилась баба Катя, – такой темный, патлатый, на этого Всеволода похож, только ростом малехонький.

– Так исполнила ли его просьбу Авдотья Петровна? – спросила Людмила, которая до этого ни разу не вмешивалась в разговор.

– А то! – ответила Нюра. – Николай Афанасьевич женку поддерживал во всем. Поместье всегда было открыто для тех, кто нуждался в помощи или в крове. Только вот забор этот, поставленный кругом, что-то, да значит. Если бы ворота закрыты были, может и сейчас нечистые в поместье не пробрались. А теперь гляди, урожай испорчен, хозяева дома и вовсе сгинули.

– И я говорю, беда пришла в Каменку! – снова вставила свои пять копеек Фрося. – Че делать теперь, как зиму переживать? Рогожины, вон, быстро умчались, как от чумы, может, знали чего.

– Да, будет вам! – не выдержал бабский разговор Федор Нравов, подавленный смертью помещиков. – Даст бог, как-нибудь переживем. Я с Николаем Николаевичем в город отправлюсь и закуплю пшеницу. А уж в следующее лето соберем отменный урожай, – и, подняв рюмку, он промолвил: – Царство небесное усопшим – Николаю Афанасьевичу и Авдотье Петровне. Пусть земля им будет пухом.

Федор опрокинул рюмку, встал с места и покинул столовую. Он поклялся себе не бросать семью Мухаловых, и с этого самого дня принял решение заглушать горе работой. Федор понимал, что Николай не сможет справиться с поместьем в одиночку. Молодой хозяин слишком слаб, чтобы свалить на себя столь огромную ношу. Да и то, что Руслана осталась в селе, его удручало в крайней степени.

Тем временем за столом разговор занялся с новой силой.

– Ой, неспроста это, вот вам крест, – сказала баба Лада и перекрестилась. – Было всякое, конечно, но чтобы так смерть косила людей и скотину, а урожай погибал в одну ночь, я за всю свою жизнь не припомню. Что-то нехорошее пришло в наше село, я вам точно говорю. Надо сказать батюшке Иллариону, чтобы отслужил службу, да попросил Бога за нас.

– Не что-то, а кто-то, – заявила Фрося. – Вы умалчиваете, а я скажу прямо – после появления в селе этого громилы и его чахоточной сестрицы все пошло набекрень. Николашка-то за девицей убивается. Варьку сразу позабыл, как только эта в село явилась. Все ведают, что сдурела девка, вот ее родня и вывезла. Да я сама слыхала, что черт этот с Варваркой один у нее в хате был. Сами подумайте, что он с ней сотворил. Я еще на поминках Лизки заметила, как он на нее посматривал. Хороша девка была, малина, не то что эта смерть с косой.

– Верно молвишь, Фрося, – поддержала подругу баба Катя. – Я ведь тоже приметила, что Всеволод на Варварку смотрел влюбленно. Может, он вслед за Варькой и поехал. Это ж надо такому случиться. Не появись эти двое, все бы по-другому было.

– Да не будет Николай с Русланой, – спокойно сказала Людмила. – Вот посмотрите, не пройдет и месяца, как Никола очнется и погонит прочь из села эту девку.

После того как Люда замолчала, в комнате стало тихо. Кто-то разделял ее мнение, кто-то нет. Разговор за столом посеял смуту в душах сельчан. Когда они покидали поместье, то были все одинаково опечалены не только смертью помещиков, но и будущим, которое виделось им не в лучшем свете.

Руслана, притаившаяся в тени у печки, слышала все до последнего слова. Хитрой ухмылкой проводила она гостей и после того, как на кухне и в столовой был наведен порядок, отправилась в свой домик.

***

Зима, которая казалась еще слишком далекой, нагрянула быстро и нежданно. В середине ноября резко похолодало и землю, высушенную изнурительными осенними ветрами, покрыл снег. Немного погодя он растаял под воздействием холодного ливня, превратив дороги в непроходимые участки грязи.

Любая торговля и любые дела, связанные с поездкой в волость или город приостановились. Все проезжие, кто нечаянно оказался в Каменке в это время, вынуждены были искать приют на неопределенное время.

Занятия в школе были отменены и сельской учительнице, а по совместительству близкой подруге Варвары, Софье приходилось день за днем проводить время одной в своей комнатке, находящейся при школе.

Соня уже давно не получала вестей от Вари и ей думалось, что во всем мире она осталась совершенно одна, никому не нужная. Сердце ее большое и доброе было наполнено искренней любовью. Любовью к Варе, своим ученикам, и еще к одному человеку, имя которого она не могла произнести вслух. Но в мыслях образ его прочно засел и особенно сильно приносил мучение в те дни, когда девушке приходилось коротать дни в одиночестве. Она уже давно безответно любила Николу.

Конечно, раньше не было и речи о том, чтобы хоть как-то отбить жениха у подруги, в то время как многие девушки безуспешно делали всякие безрассудства, обращая на себя внимание красивого завидного жениха. Соня понимала, как сильно молодые люди любят друг друга и твердо решила отступить, никогда и никому не рассказывая о своих чувствах.

Соня готова была часами выслушивать разговоры Вари о Николае, и даже виду не подать, как ей больно. Когда Никола находился рядом с Соней, она сгорала от желания дотронуться до его руки хоть на несколько секунд, но никогда не позволяла себе сделать этого.

В то печальное утро, когда семья Рогожиных собиралась в дорогу, Соня чудом сумела попрощаться с подругой. Какая-то невидимая сила подтолкнула ее встать рано и пойти в церковь, и тогда она увидела Варю. Девушка как раз выходила со двора, чтобы сесть в повозку. Она прикрывала лицо платком и в тот момент обернулась, завидев Соню. Будто страх отразился в глазах у девушки.

– Варя! – крикнула Соня и подбежала к подруге. – Куда же это вы собрались?

Варя улыбнулась, но как-то слишком грустно, глаза ее были наполнены печалью.

– Далеко, Сонечка. Уезжаем мы, – сказала Варя и глубоко вздохнула.

– Ты, верно, шутишь со мной? – опасливо спросила Соня. – А как же свадьба?

– Не будет никакой свадьбы, – промолвила Варя. – Мы уезжаем навсегда.

– Я ничего не понимаю, – Соня была в растерянности. – Объяснись, пожалуйста.

– Не могу, – не сразу ответила Варя. – Сложно мне. Я люблю и уважаю всей душой тебя, Колю, Николая Афанасьевича и Авдотью Петровну, но не могу больше здесь находиться. Слишком много произошло. Ты уж не серчай, милая Соня. Я ведь так тоже не хотела, но по-другому нельзя. Может, как-нибудь я расскажу тебе все, но не сейчас. Нам пора.

Варвара села в повозку. Видно было, что она изо всех сил сдерживает слезы. Напоследок она обернулась, и мельком посмотрела на поместье, а потом сразу перевела взгляд на подругу. Никита Александрович слегка стегнул лошадей, и они неохотно двинулись в путь. Варвара тревожно глянула на Соню, что-то сказала отцу. Тот остановил лошадей. Девушка схватила нечто белое из мешка и спрыгнула с повозки. Соня подбежала к Варе.

– Вот, возьми это, пожалуйста, и передай Николаю. Если он сам к тебе явится, то отдай сразу же. А нет, так при случае. Для него это уже ничего не значит, а мне важно было ему отдать это. Но я не решилась.

Варя протянула Соне рушник.

– Я передам, обязательно, – прошептала Соня, у которой едва ли от потрясения хватало слов на другие речи.

Варя быстро пошла к повозке, Соня последовала за ней. Девушка села в повозку и лошади снова медленно отправились в дорогу. Соня, которая до сих пор не могла поверить, что все происходящее правда, продолжала стремительно идти за повозкой и протянула подруге руку. Варя протянула руку в ответ и крепко сжала ладонь Сони.

– Прости меня, – сказала она сквозь слезы.

Повозка набрала ход, руки подруг расцепились, и вот уже куда-то вдаль увозили лошади Варвару Рогожину, девушку, которую Соня считала сестрой.

Она долго еще стояла, вглядываясь вперед и сжимая в руках рушник. Дома она развернула его и увидела письмо внутри. Великим искушением стало оно для Сони. Девушка горела желанием узнать, что случилось с подругой. Может, она смогла бы найти ответ внутри. Развернув лист, Соня увидела письмо и рисунок. Быстро она пробежалась взглядом по строкам, написанным Варей. А затем еще, и еще раз. Затем она прочла письмо полушепотом.

Соне вспомнился тот день, когда в комнате Вари треснуло зеркало, и осколки полетели на пол. Тогда она очень испугалась громкого звука, но думать не думала, что Варино предчувствие может быть верным. Значит, Руслана смогла завладеть сердцем Николы, и расстроить свадьбу.

Девушка села на пол и закрыла рот руками. Ей стало до того жутко, что она чуть не лишилась сознания. «Они погубят всех», – звучали слова Варвары у нее в голове. Внезапный стук в дверь испугал девушку не на шутку. Варя вскрикнула и схватилась за сердце. Ей почудилось, что это была Руслана. Но за дверью стоял Федор.

Дальше все было как в тумане. Разговор с Николаем Афанасьевичем, тяжкая бессонная ночь, попорченный урожай, смерть помещиков. Трагические события закрутились с такой скоростью, что не было и минуты просто прийти в себя.

И так как Николай ни разу не явился к Соне, чтобы узнать о Варе, девушка сама решила отдать письмо и рушник молодому помещику и может спасти его от погибели. Разговор их был короткий, но взгляд, которым Никола посмотрел на девушку, навсегда остался в ее памяти. Так выглядел человек, разом потерявший все самое ценное в своей жизни.

Если бы Софье хватило сил, она, быть может, смогла помочь Николаю преодолеть эту боль, быть ему опорой. Но в очередной раз отступив, девушка теперь уже со стороны наблюдала за тем, как отдаляется помещик от всех, кроме Русланы. Сердце ее болело невыносимо, но ничего поделать она не могла.

С момента отъезда и до ноября Соня получила два письма от Варвары. В одном письме девушка писала о том, что семья их устроилась в городе N, и что их приняли очень хорошо. В другом – что жизнь ее постепенно начинает налаживаться и снова она может находить хорошее в каждом дне.

Соня в очередной раз достала письма из шкафчика бюро и перечитала их. Она будто слышала голос Вари, не такой звонкий и радостный, как в прежние времена, но наполненный теплом и надеждой.

Внезапно в дверь постучали, и Соня поспешила открыть. В проеме стоял человек из почтовой станции. Он протянул небольшой конверт со словами:

– Софья Михайловна, у нас проездом застрял один господин, который уж третий день подряд беспрерывно пьянствует и постоянно требует срочно дать ему коней. Так вот, этот господин, оказывается, привез вам письмо из города, и совсем позабыл о нем. Если бы он пьяный не свалился в грязь, и не пришлось чистить его одежду, то и письмо бы вряд ли дошло до адресата.

Соня взяла в руки конверт и поблагодарила посыльного. Испытывая глубокое волнение, она раскрыла конверт и вынула письмо. Оно было от Вари.

«Милая Сонечка!

Прости, что так долго не писала тебе. Здесь хватает забот, чему я безмерна рада. К тому же папенька решил перезнакомить меня со всеми молодыми людьми в округе. Мы с маменькой только и успеваем принимать гостей.

Пусть я улыбаюсь каждому и всегда стараюсь поддержать разговор, в душе моей все так же живет тоска. Квартира, в которой мы сейчас живем, очень большая и светлая, но нет милее мне ничего нашего дома. Каждую ночь мне снится Каменка, ее широкие улочки, церковь, школа, мельница. Хоть там и не было театров и других развлекательных заведений, что есть в городе, мне все же милее всего было дома. Там мое сердце.

Я не говорила тебе, но в последние несколько дней перед отъездом мой разум помутился. Да, Сонечка, я думала, что обезумела. Мне мерещились странные тени, которые и сейчас мельком проникают в мои сны. Если бы не Всеволод, я бы совершила самый ужасный поступок в жизни. Он спас меня и помог излечить невыносимую боль.

Однако в тот момент казалось, что ни за что мне больше не стать и каплю счастливой. Теперь у меня появился друг в городе – штабс-капитан Алексей Федорович, милый молодой человек. В его компании я чувствую себя живой, Сонечка, и иногда даже забываю Николая.

Но пишу я тебе по другой причине. В училище, которое расположено неподалеку от нашей квартиры, ищут учителя русского языка и чистописания. Алексей Федорович был так добр, что переговорил с администрацией учебного заведения и предложил твою кандидатуру.

Как только пройдут праздники, ты, Сонечка, сможешь приступить к работе в училище, если захочешь. Я знаю, какие мучения ты испытаешь приняв столь непростое решение, потому что сердце твое не меньше моего принадлежит Каменке. Но представь, как будет прекрасно нам снова быть вместе.

В нашей квартире так много места, что его хватит всем. Если ты решишься начать жизнь с чистого листа, то я буду ждать тебя с нетерпением. И это Рождество мы проведем одной большой семьей.

Подумай хорошенько, Сонечка, прежде чем отказывать мне. Пожалуйста, не дари свою любовь тому, кто этого недостоин. И не считай меня легкомысленной. Это так непросто – отпустить дорогого сердцу человека. Но иногда это сделать необходимо, чтобы обрести покой.

С любовью и уважением, Варвара».

Соня дочитала письмо со слезами на глазах. Варя знала о чувствах Сони, но не судила ее. Теперь же ей предстоит сделать непростой выбор.

Чувствуя, как лицо наливается жаром, девушка накинула пальто, положила письмо в карман, надела сапожки и вышла на улицу. Неприятная холодная морось немного остудила щеки девушки.

До поместья пешком идти минут десять, а с той дорогой, что была сейчас – все полчаса, но ждать удачного момента не стоило. Всю дорогу девушка как назойливых мух, отгоняла от себя мысли о будущем. Оно грезилось ей то слишком ярким и хорошим, то чересчур печальным, а может и трагичным.

Ворота поместья оказались закрытыми. Девушка постучала в ворота, и вскорости ей отворил Аким, следивший за скотом.

– Хозяин дома? – спросила Соня.

– А где ж ему быть, барыня? – молвил Аким. – В такую погоду он носа не высовывает из дому.

Соня прошла к поместью, поднялась на крыльцо, вошла внутрь. В доме она не была с поминок Авдотьи Петровны. Да и с Николой она разговаривала в последний раз, когда передавала письмо.

Сердце ее стучало невыносимо громко, отдавало в виски. Ей было страшно встретить Руслану, с недавних пор, по слухам, поселившуюся в гостевой спальне поместья. Один ее взгляд вызывал ужас и невероятную тревогу.

К счастью, дойдя до кабинета Николая Николаевича, Софья никого не повстречала. Несколько раз, постучав в дверь, она услышала «Входите», и заглянула внутрь.

Николай Николаевич сидел в кресле за столом и рассматривал какие-то бумаги. Когда Соня вошла, он поднял глаза и безразлично посмотрел на девушку. За полгода он сильно исхудал, побледнел и выглядел весьма уставшим. Кончина родителей буквально отобрала у него часть жизни.

Но, вместе с тем, Николай не потерял своей привлекательности в глазах Сони. Напротив, ей хотелось пожалеть его, сказать что-то доброе, и в первую же секунду она засомневалась в своем поспешном решении.

– Софья, – сказал Николай Николаевич низким голосом, – не ожидал увидеть тебя. Проходи, присаживайся.

Соня крепко сжала кулаки и непослушными ногами добрела до дивана. В кабинете было тепло, горел камин, но девушку бросало то в холод, то в жар.

– Я очень рад тебя видеть, Соня, – мягко сказал Николай. – Что привело тебя ко мне?

Девушка, которая мысленно прокляла себя за этот внезапный поход, подняла глаза наверх и посмотрела на молодого помещика. Как же он был красив. Даже если обойти весь мир, не сыскать такого потрясающе красивого человека. И что ей потом делать в городе без Николая? Как жить вдали от него?

В Каменке Соня знает, что Никола рядом. Что хотя бы на воскресной службе она издалека, но сможет увидеть его прекрасное лицо. А если сейчас она уедет в город, то больше никогда не повстречает возлюбленного. Тогда уж жизнь ее будет кончена.

– Простите, Николай Николаевич, я просто проходила недалеко от поместья, и решила осведомиться о вашем здоровье. Надеюсь, я не сильно помешала вам? – речь девушки получилась связной, хотя в мыслях царила полная неразбериха.

– Нет, нет, что ты! – Николай улыбался уголками губ, но глаза его оставались печальны. – Еще месяц назад мне некогда было головы поднять, зато сейчас есть время заняться делами поместья. Я попрошу Руслану сделать чай.

Николай поднялся, чтобы позвать Руслану, но Соня резко его остановила:

– Не стоит, Николай Николаевич! Я зашла к вам на минутку. Просто хотела сказать, что если вам нужна будет помощь, то можете рассчитывать на меня. Вам, наверное, сейчас очень непросто, но дружеское общение поможет преодолеть это нелегкое время.

Николай искренне улыбнулся, чем зажег искру надежды в сердце девушки, но вдруг в комнату без стука вошла Руслана. Она несла на подносе ароматный кусок пирога и чайничек с чаем и двумя кружками. Увидав Соню, она обнажила ряд белых зубов и промолвила:

– Я услышала, что у нас гости, Николай Николаевич, и решила принести чай. Очень рада вам, Софья Михайловна.

Голос ее звучал слишком сладко и наигранно. Искра в душе Сони мигом потухла. Она почувствовала, как неприятный холодок прошелся по ее коже.

– Благодарю, Руслана, – сказал Николай. – Это очень вовремя.

– Должны быть, вы озябли, Софья Михайловна. На улице такая жуткая погода. Не ровен час, можно подхватить серьезную простуду.

Руслана произнесла это так, что внутри Сони все перевернулось. Николай же будто ничего не заметил. Когда Руслана покинула комнату, пришел час Сони с удивлением смотреть на помещика.

– Руслана продолжает служить у вас горничной? – поинтересовалась Соня.

– Пока да, – молвил Николай. – Но скоро все изменится.

– Изменится? – изумленно спросила Соня.

– Да, – Николай сделал глоток чая, и снова взгляды молодых людей встретились.

Соня не догадывалась, видит ли Никола ее волнение, замечает ли, что девушка влюблена в него до безумия. Ей же самой казалось, что каждый жест, каждое слово выдавало ее. Она сделала маленький глоток и опустила кружку с чаем на тарелочку, чтобы не уронить ее.

– Летом, когда пройдет год с момента смерти Авдотьи Петровны, я намерен жениться на Руслане и сделать ее хозяйкой поместья, – после непродолжительной паузы сообщил Николай.

Если до этого признания София чувствовала себя некомфортно, то теперь она готова была провалиться под землю. Слезы застлали глаза, одна слезинка потекла по щеке. Девушка быстро смахнула ее и встала, не ощущая поверхности под собой.

– Что с тобой, Соня? – Николай встал и приблизился к девушке, но та отстранилась от него рукой.

Она вспомнила о письме Варвары и ее предложении. Теперь уж точно было ясно, что в Каменке Соне не место.

– Николай Николаевич, не надо… – полушепотом сказала Соня. – Простите…

Девушка выбежала из кабинета, быстро спустилась по лестнице и пулей вылетела из поместья. Она ворвалась к себе в комнату и закрыла дверь на засов.

– Глупая, – шептала она себе, – какая же я глупая. Завтра же пойду к Федору и сообщу, что снимаюсь с должности. Ноги моей не будет больше в поместье, и в Каменке.

Вдруг что-то острое стало давить в бок. Девушка нащупала карман рукой, там, где лежало письмо, и достала вместо него осколок зеркала.