Глава 4
Первое искушение
Три месяца подряд Леон лепил из меня хирурга, но я теряла сознание, едва запах крови касался носа.
– Скальпель, зажим, еще зажим, тампон, отлично, – строгий учитель оторвался от разверстой брюшной полости огромной собаки и подмигнул мне. Когда хирургическая маска скрывала лицо Леона, я больше наблюдала за его глазами, чем за руками.
В нос ударил запах железа, источаемый эритроцитами.
– Леон… – простонала я.
Стены поплыли, язык онемел.
– Колин, приведи нашего вампира в чувство, – усмехнулся Леон.
На подносе с инструментами стоял наготове флакончик с солью. Ассистент Леона, сунул снадобье мне под нос, и противный запах вернул меня в чувства. Ко всем бедам сегодня добавилось чувство тошноты.
Операция закончилась, и помощник вышел, оставив нас одних.
– Вставай, моя дорогая. Зашиваем, давай иглу.
Леон не щадил меня в клинике, но я прониклась к нему искренним уважением, как к врачу. Он слыл большим профессионалом. Хотя сам оперировал все реже и реже, меня ставил в помощь хирургам регулярно. Маниакальная решимость привить любовь к ветеринарии той, что ночами бредила сценой, выглядела утопией. Леон считал, что компенсацией рухнувших надежд мне послужит знакомство со звездными хозяевами пациентов.
На днях разродилась черная свинья Джона Килта, которая жила на правах домашнего любимца. Пока я помогала поросятам появиться на свет, мужчины попивали коньяк и курили сигары на террасе. Я закончила работу и хотела уже присоединиться к компании, но слова оскароносного любимца женщин застали меня притаиться у дверей. Некрасиво, конечно, но искушение подслушать разговор двух закоренелых холостяков о своей персоне побороло нравственные устои.
– Красивая девушка и с воспитанием. Где ты откопал такое чудо?
– Джил пришла ко мне в поисках работы, когда отчаялась прорваться в кино. Она с детства грезила Голливудом.
– Я хочу познакомиться с ней поближе. Может, и с ролью помогу. Уступи мне ее.
«Уступи?! – Сердце в груди перестало биться. – Что это ещё значит?!»
– С тебя вполне достаточно Мэри и Эшли. Переманивать девушек из моей постели становится твоей привычкой.
Вечер переставал быть томным.
– У тебя хороший вкус.
– Не стану спорить.
– Ты не ответил про Джил.
– Забудь. Я влюблен и собираюсь жениться. – Леон, судя по звуку, раскурил очередную сигару.
Для меня его слова явились откровением. За все время он ни разу не обмолвился о любви. Леон легко управлял моими желаниями и сознанием. Я стала послушной, как марионетка в ловких руках. Мне хотелось быть единственной и неповторимой, но успех Леона у противоположного пола выходил за все мыслимые границы! Поводов для ревности Леон не давал, но знакомые дамы не стеснялись вешаться ему на шею даже при мне.
– Разыгрываешь или цену набиваешь? – лукаво усмехнулся Килт.
– Эта женщина создана для меня. Так что не вздумай ляпнуть что-нибудь при ней.
– Ну, что же, теперь она в моих глазах просто бриллиант. Пойдем, хоть издали полюбуюсь на будущую миссис Берри.
Пулей я бросилась прочь от двери и с невинным видом пристроилась около счастливой матери.
– Как тут у вас дела? – Джон вошел первым, и я поднялась ему навстречу.
– Ваша Блэки умница! У вас – десять очаровательных малышей.
– Леон, можно я отдельно поблагодарю твою помощницу? —актер достал портмоне.
– Не вопрос, – улыбнулся мой босс. – Но не избалуй ее.
Джон вручил мне пару тысяч долларов и добавил к деньгам свою визитку.
– Купите себе подарок от Блэки. А это мой номер, вдруг понадоблюсь, – Джон наградил меня обаятельной улыбкой. – Мы с Леоном давние приятели, буду рад видеть вас обоих у себя.
– Про номер телефона мы не договаривались, – рассмеялся Леон. – Джил, он старый ловелас, осторожнее с ним.
– Ненамного старше тебя, – Джон оглянулся на друга и взял меня за руки. – Какая девушка! Сам бы у такой лечился. Джил, я приглашаю вас с Леоном через пару дней ко мне на закрытую вечеринку. Будет живая музыка, дресс-код – в стиле шестидесятых.
Я восторженно взглянула на возлюбленного.
– Придем, Джон. Пора выводить мисс Краун в свет, – Леон поставил пустой стакан на столик и подошел и ненавязчиво освободил мои руки от рук приятеля.
– Буду ждать! – Килт не сводил с меня глаз.
Из воспоминаний меня вернул голос Леона.
– Джил, опять витаешь в облаках. Помнишь, что у тебя сегодня самостоятельное вскрытие? Там интереснейший случай, кстати.
– О нет, мистер Берри, – я стянула с себя маску и перчатки и раздосадовано швырнула их в контейнер. – Нам ещё на вечеринку собираться.
– О да, мисс Краун, а то ведь кто-то может и не пойти туда, – Леон тоже снял маску и ехидно улыбнулся. Прям мачеха-маньяк из «Золушки».
– Ладно, веди меня на свое кладбище домашних любимцев, – проворчала я, закусив губу. Скорее бы вечер!
* * *
Я поджидала Леона за чашкой кофе в «Старбакс». Он не сразу узнал меня, но, когда я окликнула его, расплылся в довольной улыбке. Прическа Брижит Бардо, макияж и купленное накануне чёрное платье-футляр в духе шестидесятых сделали свое дело – я выглядела путешественницей во времени.
– Блеск! Правда, платье можно было купить и подлиннее. Я сойду с ума от ревности.
– Ты шикарно выглядишь, так что мне тоже придется поволноваться, – не осталась я в долгу.
– Зачем мне чьи-то прелести, когда рядом богиня? А вот ты сегодня искусишься, готов поспорить, – мы сели в кабриолет, и Леон провел ладонью по моей щеке. – Будь осторожна, голубка. Запомни, большинство улыбок – просто маски. Мы с приятелями договорились сыграть в покер, так что придется оставить тебя одну. Надеюсь, ты не заскучаешь. И… я хочу поговорить с тобой после вечеринки. Это очень важно для нас обоих.
– Зачем ждать вечера? Скажи сейчас, – безмятежно улыбнулась я, догадываясь, о чем пойдёт речь.
Леон усмехнулся и завел мотор.
Роскошные автомобили один за другим останавливались перед резиденцией Джона Килта. Его звездные друзья прибывали и прибывали. Мы отдали пригласительный билет охране и прошли в ворота. Красивые женщины и мужчины на дорожках парка будто возникли из другого измерения и времени. Музыканты устроились прямо на газоне, наигрывая лёгкие джазовые импровизации. Гирлянды крупных цветных ламп подмигивали в такт. Ничто не напоминало о двадцать первом веке.
Я не поверила своим глазам: распахнув объятия, к нам направлялся Джек Фергюсон, фильмами которого я засматривалась ещё в детстве.
– Леон, ты бы знал, как мне нужна твоя помощь! – мужчины обменялись рукопожатиями и расцеловались. – Собирался на днях тебе звонить. Вау, кто это с тобой?
– Моя девушка, Джил Краун.
Так Леон представлял меня всем знакомым, которых мы встречали на вечеринке. Я прошла через десятки приветствий, однообразных вопросов и ответов, но все равно голова кружилась от восторга.
Вскоре возлюбленный прошептал мне:
– Танцы не моя сильная сторона, но позволь пригласить тебя. – Леон обхватил меня за талию, и мы закружили вместе с остальными. – А ты великолепно двигаешься, голубка.
Я улыбнулась. Мне хотелось показать ему свои таланты, но мы жили по написанному им сценарию. Он учил меня премудростям любви и ветеринарии, а на остальное времени не оставалось. Леон часто уезжал по делам, завалив меня работой.
Шикарные женщины вереницей шли здороваться с моим спутником. Они целовали его, не скрывая вожделения. Леон отвечал холодно и подчёркнуто галантно. На красавиц он взирал, как на породистых лошадей, – с должным восхищением знатока, но без намерения приобрести.
Джон подошел к нам спустя час.
– Джил, ты позволишь похитить твоего спутника? Без него – игра не игра.
– Не вопрос.
– Будь аккуратна, – строго добавил Леон.
– Я послушаю музыку, найдешь меня там, где оставил, – улыбнулась я.
***
Терпения надолго не хватило. Когда солист предложил зрителям заменить его, меня просто вынесло на сцену. Я любила музыку шестидесятых и без раздумий взяла микрофон.
– «Шербурские зонтики», – махнула я рукой оркестру, и мой хрипловатый голос под необычную аранжировку мелодии мгновенно завладел вниманием публики. К сцене потянулись зрители. И вдруг я увидела ЕГО.
Сквозь толпу приближался Роберт Эванс. И не просто приближался, а шел прямо ко мне. Взгляд глаза в глаза и восхитительная улыбка! Он поднялся на сцену и взял гитару у одного из музыкантов. Бешеная энергетика Роберта передалась мне, и за спиной словно выросли крылья. Его взгляд поджигал каждый мой нерв, я потеряла чувство реальности. Вслед за этой песней зазвучала «История любви». Я знала ее на испанском языке и запела исключительно для Роберта. Он иногда склонялся к моему микрофону, чтобы подпеть, и мое тело трепетало от случайных соприкосновений. Песня закончилась, и зрители потребовали продолжения. Я запела хит всех времен и народов – «Besame mucho», а Роберт забавно сложил губы и подхватил мелодию на гитаре. Он сел на сцену, и я опустилась рядом с ним – это был настоящий диалог голоса и гитары. Мы сидели плечом к плечу, и вселенная перестала существовать. Казалось, меня охватили чувства сильнее любви и страсти. Я парила за гранью действительности, опьяненная всего одним прикосновением и взглядом.
Позже я узнала, что нас снимала камера, но в тот момент я боялась, что этот парень встанет и уйдет, и весь мир рухнет.
Как оказалось, Роберт неслучайно тусил на вечеринке. Он пришел в компании Майкла Уоррена. Режиссер подбирал актеров для нового фильма, и они хотели заполучить согласие Джона Килта.
Музыка стихла, и Роберт спрыгнул со сцены. Я провожала его ошалелым взглядом. Неожиданно Эванс повернулся и протянул мне руку. Под воздействием пьянящих чар, я позволила увлечь себя на танцпол. Мы смешались с толпой движущихся в ритме музыки людей. Я почувствовала прикосновения его рук сквозь тонкую ткань платья и забыла, как меня зовут. Роберт склонился к моему уху, и его вздох лишил меня заодно и способности дышать.
– Я совсем один сегодня, составишь мне компанию?
От его голоса по коже побежали мурашки. К счастью, я не успела ничего ответить.
– Это моя девушка, британец, – голос Леона пробился через моё затуманенное сознание, и я оказалась в знакомых крепких руках. Не в силах отвести взгляд от Роберта, я с трудом вернулась к действительности, хватая ртом воздух.
– Прошу прощения, не знал. Не оставляйте больше эту девочку в одиночестве – украдут, – улыбнулся Эванс и, подмигнув мне, ушел. Я застыла столбом.
Леон развернул меня к себе и встряхнул, будто куклу.
– Немедленно уходим, – голос возлюбленного не предвещал ничего хорошего, взгляд был страшнее, чем у шекспировского мавра.
– Леон, я…
– Домой, я сказал, – он так разгневался, что я предпочла не спорить.
Тягостное молчание висело всю дорогу. Я прокрутила в голове события вечера и немного успокоилась. Кроме того, что мы с Робертом вместе пели, обвинить меня не в чем. Вряд ли мой ревнивец слышал последнюю фразу актера, но, даже если это так, я ничего не успела ответить.
В глубине души мне было стыдно, очень стыдно. Даже не подозревала, что можно изменить голосом, прикосновением. Я зажмурилась, и передо мной возник образ Роберта с глазами одинокого хищника. Его губы, ямочки на щеках, скулы… Даже родинка на затылке запечатлелась в памяти. «Джил, Джил, очнись! – взывал разум. – Ты должна прийти в себя, иначе потеряешь близкого человека, который дал тебе все». «Дал все, отобрав меня саму», – грустно шепнуло сердце в ответ. В таких растрепанных чувствах Леон привез меня домой. Он не помог выйти из машины, как обычно делал, и скрылся в доме. Я виновато поплелась следом. Пусть бы накричал, дал выход гневу, но тут память подсунула разговор о пистолете, и я стала искать другие варианты примирения.
Леон дошел до бассейна, скинул брюки, джемпер и бросился в воду. Похоже, убивать меня пока не собирался. Когда Леон наконец выбился из сил, он застыл на водной глади и нашел меня глазами. Я уже пришла в себя и со спокойствием индейца сидела у бортика бассейна, скинув платье. Рядом стоял поднос с бутылкой виски, двумя бокалами со льдом и, вместо трубки мира, пачка его любимых сигарет. Он курил редко, но сейчас был повод. Возлюбленный медленно поплыл в мою сторону. Я оценила разумный поступок – не вступать в дебаты под горячую руку. Леон выбрался из воды и сел рядом. Вид на Тихий океан и шум прибоя действовал на нас успокаивающе. Я растерла возлюбленного полотенцем и положила голову ему на плечо.
– Не подлизывайся, – огрызнулся он беззлобно.
– Тебе не понравилось, как я пела?
– Пела ты, по слухам, бесподобно, – Леон стиснул зубы и добавил. – Мне не понравилось, как ты танцевала.
Вот так, не в бровь, а в глаз. Придется отвечать.
– Вовсе не собиралась танцевать с этим парнем. Ты появился как раз в тот момент, когда я хотела сказать ему, что пришла не одна.
– Я появился в тот момент, когда он уже лапал тебя. И это еще полбеды: последствия вашего пения мы узнаем завтра.
– Ничего непристойного не было, – смущенно произнесла я. – Ты зря обвиняешь меня.
– Джил, – Леон повернулся ко мне. В его взгляде смешались боль и любовь. – Я боюсь, что потеряю тебя, не сказав самого важного.
Сердце сжалось, и я поняла, что никогда не променяю моего Леона Берри ни на кого другого.
– Я не думала тебя расстроить, просто захотелось раствориться в музыке, в атмосфере праздника. Я люблю петь, танцевать, а ты… Ты не желаешь этого знать, – навернулись слёзы, мне нужно было выговориться.
– Ты растворилась не в музыке, а в том парне. На меня ты так никогда не смотрела. А с ним… С ним вы будто слились в одно целое.
– Это называется хорошая актерская игра, – слова прозвучали неуверенно даже для меня.
Неужели от окружающих не укрылись вспыхнувшие во мне чувства?
– Самой смешно? – возлюбленный толкнул меня плечом в плечо, но уже без злости.
– Леон…
– Да?
– Давай забудем? – В этот момент случившееся виделось не более чем волшебным сном.
– Ты, правда, этого хочешь?
– Да.
Леон обнял меня и увлек за собой в бассейн. От неожиданности я вскрикнула и наглоталась воды. А он, подобно человеку-амфибии, унес меня под небольшой водопад. Там произошло то, что одним словом можно назвать примирением.
Мы пришли в спальню взбудораженные, влюбленные друг в друга, как в первый день. Чувство вины подхлестнуло мою страсть, а любовь Берри достигла своего апогея. Закутанные в пушистые махровые полотенца, мы без сил упали на кровать, держась за руки.
– Джил, я люблю тебя!
– Ты мой мир!
– Ты не поняла, – Леон склонился надо мной. – Только что я сказал тебе то, что не говорил ни одной женщине.
Я ждала этих слов с первого дня нашей встречи. Как же он был прекрасен в эту минуту! Его взгляд – такой чистый, понимающий и родной. Я любовалась, не в силах отвести глаз, и не находила слов для ответа. Он явно ждал другой реакции, вроде падения астероида на землю, не меньше. Не придумав ничего лучше, я потребовала:
– Скажи громче!
Леон встал около меня на колени, запрокинул голову и, набрав воздуха, крикнул:
– Люблю-ю!
Глава 5
Предложение
Утром мы проснулись от назойливого телефонного звонка. Леон приоткрыл глаза, потянулся ко мне, и я сонно перебралась к возлюбленному на плечо. Включился автоответчик:
– Леон, привет, это Джон. Твоя киска понравилась мистеру Уоррену, и он готов с ней познакомиться поближе. Он ищет актрису на главную роль в новом фильме. Я дал ему твой адрес и телефон. Не благодари и передавай привет Джил! Ей обеспечена отличная карьера.
Ниагарский водопад – жалкий ручеек по сравнению с потоком брани, который обрушился на голову кинобратии вплоть до Люмьеров. Леон метался по комнате, круша все на своем пути. Ни в чем не повинная ваза с цветами с грохотом рухнула вместе с подставкой и разлетелась на тысячи осколков. Леон на мгновение остановился как вкопанный и бросился прочь из комнаты.
Хоть не на меня гневался, и то хорошо! Я завернулась в шелковую простыню и попробовала рассудить трезво. По-видимому, киска – это я. А кто такой мистер Уоррен? Раз ищет актрису, режиссёр или помреж. Словом, человек из мира кино. Сердце ухало, пропуская удары. Вдруг судьба специально сделала ход черной лошадкой? Разве без Леона я попала бы на вечеринку такого уровня? На кастингах, когда выяснялось, что я русская, агенты грустнели и холодно обещали перезвонить, «если будет что-то подходящее».
И вот теперь дилемма, как бы так по-русски обстряпать: на елку влезть и руки не ободрать? Нужно убедить Леона, что мы можем заработать приличную сумму на съемках. Я задумалась: а что такое «мы»? Три месяца вместе, но о замужестве пока и речи нет. Мало ли о чем он болтает с приятелями. Правда, вчера Леон признался в любви, а он, похоже, слов на ветер не бросает. Но если завтра он укажет на дверь, мне некуда будет идти. Мысли неслись орловскими рысаками, обгоняя одна другую.
– Джил, – Леон с сигаретой, чего никогда раньше не было, вошел в спальню, – я отъеду ненадолго. К телефону не подходи, ворота никому не открывай. Пожалуйста, надень платье и жди меня.
– Ты не позавтракал. – Я сидела на кровати в полной растерянности. Непонятно, какое платье он имеет в виду. Мы куда-то поедем, или мне просто нужно встать?
Леон позвонил администратору центральной клиники. Миссис Паркер за хорошую прибавку к зарплате выполняла функции секретаря.
– Два билета до Нью–Йорка на сегодня, для меня и мисс Краун.
Хорошо, что до Нью–Йорка, а не на Северный полюс. Что на этот раз – опять загадка! Он меня спрятать решил?
Леон вернулся из гардеробной одетый в джинсы, толстовку с натянутым на глаза капюшоном, и бросил на кровать платье, которое при покупке окрестил: «для торжественных случаев». Интересно, пристрелить меня – это торжественный случай? Хотя до Нью-Йорка еще поживу.
– Я скоро, – натянуто улыбнулся Леон и вышел из комнаты.
Начало дня требовало беговой дорожки и душа. Мама дорогая, весело живется в городе Ангелов, весело!
После пробежки я немного успокоилась и привела себя в божеский вид. Телефон звонил и звонил, но Леон отключил автоответчик. Нестерпимо хотелось снять трубку, но я боялась – вдруг Леон звонит, чтобы проверить, как я выполняю обещание. Наконец я услышала, как через сад едет его машина и облегченно выдохнула.
Мужчина моих грез появился на пороге с корзиной цветов. Мы замерли по разные стороны стола. Даже на расстоянии я ощущала его мандраж.
– Это цветы… тебе, – взволнованно произнес Леон и поставил корзину на тумбу у камина.
– Они прекрасны, – я подошла к букету и вдохнула аромат свежесрезанных бутонов белых роз и светло-зеленых альстромерий.
– Тебе нравится?
– Отныне это мое любимое сочетание.
– Я сейчас, – он скрылся за дверью.
Как бы ни были прекрасны цветы, не они играли главную роль в этой пьесе абсурда. У меня закружилась голова, и я присела к столу, нервно теребя в руках уголок скатерти. Леон вернулся в синем костюме от-кутюр и застыл на пороге, поправляя и без того идеально уложенные волосы. Что-то в нем было не так… Он сбрил свою бородку! Я встала, не зная, куда деть руки: беспокойство возлюбленного передалось и мне. До апоплексического удара оставался один шаг. Давай, дорогой, скажи что-нибудь!
– Джил Краун! – Подобное обращение всегда вело к эпохальной речи. – Мне сорок лет, я никогда не был женат, и до недавнего времени меня устраивал статус холостяка. Но вот, в один прекрасный день ты вторглась в мою жизнь и… наполнила ее совершенно иным смыслом. Ты, как глоток воды… И я не знаю, что могло бы оживить меня еще больше…
– Глоточек виски, – шутка из старого советского фильма вырвалась сама собой.
Леон, незнакомый с нашим кинематографом, ухватился за мою реплику, как за спасательный круг. Он был человеком дела и порой, начав высокопарную речь, заезжал в непролазные дебри.
– Отличная мысль, хотя я имел в виду другое, – с облегчением произнес Берри и взял бутылку с каминной полки. Мы выпили по бокалу вина.
Я не знала, плакать или смеяться. Еще вчера мечтала выйти за него замуж, но теперь на кону Голливуд, и корона на голове моего избранника покачнулась. Леон понял это и пошёл на абордаж.
– Выходи за меня замуж, – выдохнул Леон и надел мне на палец кольцо, извлеченное из кармана жестом фокусника.
Предполагала ли я такой поворот событий? Пожалуй, да. Но ситуация поставила меня в тупик. Сказать «нет»? Отпадает. «Я подумаю»? Тоже не пойдет. Повисла неловкая пауза. Я ждала предложения руки и сердца, но оказалась к нему не готова. Кольцо уже блестело на пальце, любимый мужчина только и ждал, чтобы обнять меня, обстановка соответствовала. Опять этот хитрец направил меня по узкой тропке меж красных флажков.
– Джил? – Леон вопросительно посмотрел и встряхнул меня за плечи.
– Да. – Предательски навернулись слёзы. – Я согласна.
– Любимая…
Долгий головокружительный поцелуй скрепил наше обручение. Леон подхватил меня на руки и унес в спальню.
* * *
– Пора ехать.
– В Нью-Йорк?
Сил не было даже встать с постели.
– Да, я должен представить тебя родителям и своему… крестному.
– А как же мой фиктивный брак?
– Когда есть деньги, вопросы решаются быстро. Не бери в голову. Этим займется адвокат.
– Когда мы поженимся?
– Скоро.
– Ты ведь захочешь подписать со мной брачный контракт? У вас же так принято.
– Но не принято разговаривать о нем в спальне, – парировал Леон и поднялся с постели, заправляя рубашку.
– Это значит «да»?
– Да. Ты же знаешь мои условия. Они и будут прописаны в первую очередь.
– Жена обязана присутствовать на вскрытии мелких домашних животных? – рассмеялась я.
– Жена послушна, как агнец, и не лезет в шоу-бизнес, – он поднял указательный палец.
– Но если нам предложат хорошие деньги, – пустила я пробный шар, приподнимаясь на локте, – почему нет? Ты даже слушать ничего не хочешь?
– Джил!
– Леон!
– Снимай кольцо!
– Еще чего! – я, пошатываясь, встала на кровати и кинула в новоиспеченного жениха подушкой. – Не отдам!
Леон подхватил меня на руки и закружил по комнате.
– Голубка, у меня столько денег, сколько тебе и не снилось. Оставь ты эти глупые мечты, мир и так принадлежит нам! Что тебе еще нужно?
– Но мне хочется творить…
– Ты уже чуть не натворила! Если ты меня действительно любишь, – он взял мое лицо в ладони, – все остальное для тебя уже не важно. И я хочу, чтобы ты смотрела на меня так, как на… В общем, широко открытыми глазами.
– Люблю тебя, – прошептала я, искренне желая поверить в то, что ничто в мире мне больше не нужно.
* * *
Через пару часов наш самолет взмыл в небо. С легкой грустью я смотрела в иллюминатор на удаляющийся город моих несбывшихся грез. Меня терзало любопытство: звонил режиссер Леону или нет. Я мысленно перенеслась во вчерашний вечер, вспоминая, был ли Майкл Уоррен среди тех, кому меня представляли. Нет, я не помнила такого имени. Значит, режиссер приметил меня, когда я пела. Жаль, что не удалось даже словом обмолвиться с Робертом, хотя мы провели вместе не меньше получаса. Просто не верится, что такое чудо приключилось со мной. Я весь день запрещала себе думать об Эвансе, но сейчас воспоминания ярким фейерверком взорвались в голове. Обжигающее дыхание Роберта на шее, завораживающий тембр его голоса. Неосторожный тяжелый вздох привлек внимание Леона. Он отложил планшет и взял мое запястье.
– Тебе нехорошо? Что с пульсом?
Вымученная улыбка не спасла положения. Он ждал ответа. Мне хотелось скрыть истинную причину волнения. Более того, вопросы, которые вертелись на языке, расстроили бы Леона.
– Все хорошо. Я просто вспоминаю, как мы с тобой познакомились, как ты спас мне жизнь, наш первый вечер, – вывернула я на проторенную дорожку.
Леон погладил меня по щеке. Похоже, ответ его удовлетворил. А ведь и правда, он спас мне жизнь, и я должна быть благодарной. Изгнав Роберта из мыслей, я положила голову на плечо любимому мужчине. Невольно взгляд упал на кольцо. Я ничего не понимала в драгоценностях – мне их не дарили, но эта вещица завораживала переливами и сиянием камней белого и коньячного цветов.
– Роскошное кольцо, спасибо! – я вспомнила, что не поблагодарила Леона. Лучше поздно, чем никогда.
– Тебе понравилось?
– Не то слово!
– Я буду делать тебе много подарков. Это кольцо я долго искал. Мне хотелось, чтобы оно было достойно тебя. Здесь пятнадцать бриллиантов чистой воды. Я заказал его две недели назад, но получил только сегодня.
– Стоит целое состояние, наверное!
– Не дороже денег, любимая! Но ты права, вещь эта имеет большую ценность. Я рад, что кольцо пришлось тебе по душе.
– А как ты угадал с размером?
– Когда ты спала, я измерил твой пальчик ниткой, – похвастался находчивостью Леон и добавил совсем тихо: – Ты спишь очень крепко и не всегда просыпаешься, когда я целую тебя. А теперь давай посмотрим кино.
У Леона был хороший художественный вкус. Пять часов в компании с Одри Хепберн пролетели незаметно. Самолет приземлился в аэропорту Кеннеди под финальные титры картины «Как украсть миллион».
Мы оставили вещи в гостинице «Пьер Тадж», у Центрального парка, и отправились на прогулку по Бродвею. На главной улице Манхэттена кипела освещённая рекламными огнями ночная жизнь. Я впервые увидела «Метрополитен-Опера» и побывала на площади Таймс-сквер. Все дела – завтра. Вечер принадлежал только нам двоим. Я открывала для себя Америку глазами Леона. Он был из той породы людей, которые везде чувствуют себя уверенно. Я доверяла ему и беззаботно наслаждалась жизнью, не переставая удивляться состоятельности ветеринарного врача. Смущали, конечно, красные флажки, которыми мой добрый волшебник обозначал границы дозволенного в наших отношениях. Но, если не брать в расчет работу в клинике, к ним я тоже понемногу привыкала.
* * *
На следующее утро Леону взбрело в голову познакомиться с моими родителями по скайпу. Я предупредила родственников, на звонок в пижамах не отвечать. Возлюбленный сел рядом со мной перед экраном и взял за руку. Дальше все происходило так, как обычно происходит во многих семьях: родители знакомились с женихом, но не воочию, а онлайн. Отец и мать были в восторге. Мой избранник произвёл неизгладимое впечатление. Леон пообещал им приехать в Россию, и клятвенно заверил, что сделает из меня врача. Папа прослезился и сказал, что вручает ему мою душу и тело со всеми потрохами. Словом, благословил.
– Ты был на высоте! Так не порадовало родителей даже мое возвращение на родину с Оскаром в зубах, – я нежно обняла Леона.
– Дался тебе этот Оскар. С тебя массаж, – он взвалил меня на плечо и отнес в постель.
– На очереди знакомство с моими родственниками, – оповестил возлюбленный, не переставая мурлыкать от удовольствия. – Уверен, все пройдет как по маслу. Они отчаялись женить меня и дождаться внуков. Ты будешь для них ангелом во плоти, что бы ни сказала.
– А ты хочешь детей?
– Да! Я надеюсь, ты не лопаешь втихаря всякую противозачаточную гадость?
– Нет, не лопаю.
– Значит, в ближайшее время ты меня осчастливишь?
– Как-то не думала об этом, – я немного растерялась, и Леон, перевернувшись на спину, удивленно спросил:
– Любимая, я не понял?
– Что не понял?
– Ты меня скоро осчастливишь?
– Да, – сказала я, прочитав в его глазах правильный ответ и пытаясь вспомнить последний день прихода женских немощей.
– Вот, это другое дело, – успокоившись, он опять лег на живот. – Продолжай.
* * *
Мистер и миссис Берри жили в двадцати милях от Нью-Йорка в милом городке Монтклер. Он славился разношерстной демографией и множеством ресторанов с поварами, не знавшими равных в мастерстве. У четы Берри был собственный доме посреди умело ухоженного сада. На дворе стояла осень, и в прихожей уютно пахло яблоками. На подоконниках расположились глиняные вазоны с лавандой и пряными травами, а у стены громоздились рыжебокие красавицы тыквы. Мы вошли в просторную светлую гостиную с круглым столом посредине, накрытым вышитой льняной скатертью. Погода стояла тёплая. Солнечный свет падал сквозь витражные окна на стены, на пол и на стулья, покрытые клетчатыми пледами, которые сегодня вряд ли понадобятся. Родители Леона встретили нас изысканным обедом. Индейка в брусничном соусе и штрудель по рецепту хозяйки, навели меня на мысль, что Леон с детства привык к вкусной домашней пище. Пора мне начинать штудировать кулинарные книги. Простота в общении и добродушный настрой царили за столом.
Я украдкой рассматривала родителей жениха. Леон внешне больше походил на мать, обладавшей скорее славянской внешностью, но темперамент и живость характера, безусловно, унаследовал от отца, итальянца по происхождению.
Меня, действительно, чуть ли не носили на руках. Ингрид и Джон до сих пор не растратили молодецкого задора. После обеда мы отправились на теннисный корт за домом. Джон гонял сына по корту из угла в угол, а мать так переживала, что ее волнение передалось и мне. Леон разрумянился, и я не могла отвести от него глаз. С грацией волка возлюбленный перемещался по площадке, отражая мяч за мячом, не забывая периодически кланяться прекрасным болельщицам. Джон играл отменно и выигрывал.
– Ты его любишь? – неожиданно спросила Ингрид, когда игра близилась к концу.
– Что?
– Ты, серьезно, любишь моего мальчика? – терпеливо повторила она вопрос, и мы встретились взглядами.
– Его невозможно не любить, – улыбнулась я, не понимая, к чему этот разговор.
– Он очень сложный человек, – вздохнула Ингрид и, опустив глаза, обняла меня. – Я хочу, чтобы рядом с ним была женщина, которая, не обращая внимания на… странности, любила бы его всю оставшуюся жизнь.
О небо, что она имеет в виду? Какие еще странности? Ну, то, что он вытворяет в спальне, конечно, достаточно замысловато, но вряд ли мать знает об этом.
– Леона окружало всегда много женщин, – продолжила она, не забывая периодически радостно подбадривать игроков, – но ни одна с ним не осталась. Конечно, многих бросил он, но ведь были и те, которые ушли сами.
– Вы знали их? – спросила я и тут же прикусила язык. Не стоило развивать эту тему.
– Кого-то знала много лет назад, – мать вновь повернулась ко мне. – Леон уже давно нас ни с кем не знакомил. Его жизнь всегда делилась на две стороны: светлую и темную. Но, впрочем, ладно. Я зря завела этот разговор. Надеюсь, все у вас получится. Ты хорошая девушка, сразу видно. Береги его, пожалуйста.
Я была рада, что мы ушли от щекотливой темы, но множество новых вопросов о личности жениха пририсовалось к уже имеющимся. Отец отвоевал победу у сына, и, довольный, направился к нам.
– Дорогая, покажи Джил наших собачек, а мы с Леоном пока остудимся в бассейне. Он по-прежнему тяжеловат для тенниса, но хватку не потерял. Подарю ему скакалку, пусть вырабатывает чувство легкости. А все из-за его увлечения боксом!
– Прошу за мной, моя дорогая, – Ингрид взяла меня под руку, – ты же еще не познакомилась с нашими малышками.