– Есть небольшая новость. Я не говорил, пока окончательно не решил. Мне предложили роль в новом фильме. Это не экшен, а кино «не для всех». Я давно мечтаю о таком проекте. Съемки в Австралии. После промо сразу вылетаю, – Роберт поудобнее уселся в постели и, пригладив непослушные волосы, добавил: – Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
– А если мне тоже предложат роль? А я за тридевять земель?
Я оступилась на разбросанных кроссовках. Пришлось схватиться за спинку кровати. Раздраженно я подняла и повесила на стул джинсы и футболку, которые валялись там же.
– Предложат – поедешь сниматься. На дворе двадцать первый век. Тебя, если нужно, и в космосе найдут, – пожал плечами Эванс. – А есть что-то на примете?
– Нет, – поджав губы, расстроенно произнесла я. – Сколько бы я ни работала над произношением, оно меня топит на пробах.
– Есть такое, – улыбнулся Роберт, – но в нашем фильме оно более чем к месту. И вообще, я обожаю твой милый акцент. Но, если готова, мы плотно займемся английским.
– Было бы здорово. Не хочу стать актрисой одной роли. Я столько сил и времени вложила, чтобы попасть в Голливуд…
– Тебя должны снимать, Джил. Ты классная!
– Спасибо. А если нет? Мне невмоготу сидеть без работы.
– Зачем сидеть, когда можно лежать? – рассмеялся Роберт и, схватив меня за руку, повалил на кровать. – Я в состоянии содержать такую роскошную женщину.
– Содержать?..
В отличие от Леона, все судьбоносные решения Роберт любил принимать со мной в постели. Хитрец прекрасно знал, что в его объятиях я теряю способность мыслить.
– Джил, – нахмурился Роберт, нависая надо мной. – Ты снова думаешь о нем?
– Прекрати меня анализировать и дай встать!
Во рту пересохло, и я ощутила непривычную дрожь. Роберт умело управлял моими эмоциями, желаниями, разумом. Вот и сейчас, усевшись сверху, он не сводил изучающего взгляда прекрасных глаз, поглощая диетическую колу из бутылки. "Если он меня сейчас поцелует, я лишусь воли. Зачем я пришла к нему?" – Во мне просыпалась ненависть к этому вампиру. Всякий раз он умело справлялся с моими терзаниями и сомнениями.
Я попробовала сбросить его.
– Джил, – с придыханием произнес Роберт и обвил пальцами мое запястье.
– Д-да… – ответила я, находясь в опасной близости от его губ.
– Ты не устала играть в недотрогу? – легкая улыбка озарила его лицо, и он провел носом по моей щеке.
– Нет, мне просто нужно уйти.
– А мне просто нужно войти, так что, извини, – он втиснулся между моих коленей, и я с готовностью сжала его бедра ногами. Наши тела подходили друг другу, как детальки одного пазла. Руки Роберта замерли по обе стороны от меня, не оставляя ни шанса на бегство. – Я скучаю по твоему телу, Джил!
– Оно сковано льдом и контрактом, – я попыталась увернуться от поцелуя и перевести все в шутку.
– Ах, так, да? – наглец все глубже вжимался в мои бедра. – Я обязан растопить этот айсберг, и, мне кажется, что кое-где температура уже давно, как на экваторе.
– Нет, нет, мы же договаривались.
– Расслабься, – прошептал он.
И в тот момент, когда Роберт решил, что я никуда не денусь, собрав все силы, мне удалось скинуть его и улизнуть из номера.
* * *
Звонок стилиста вернул меня к действительности. Пора собираться на премьеру. Пришла Вивьен, и я полностью отдалась ее умелым рукам. После «разговора» с Робертом голова кружилась и не соображала. Спустя пару часов за нами прислали машину, и мы направились в «Зигфилд Театр» – место, созданное для любителей кинематографа, привет из прошлого. Внутреннее убранство, красивые канделябры, бархатная отделка и позолота соответствовали духу нашего фильма. Зал насчитывал более тысячи мест.
Леон до сих пор не звонил, и я не знала, радоваться или горевать. Роберт держал меня за руку и задумчиво смотрел в окно. Я понимала, что он всерьез размышлял о личной встрече с Леоном, вернее, о ее исходе.
* * *
Красная дорожка. Моя первая красная дорожка. Защелкали затворы фотоаппаратов, и Роберт, словно пушинку, поворачивал меня в нужные стороны, обнимая одной рукой. Его уверенность придавала сил, и я надеялась, что моя улыбка не выглядела натянутой. Подошел репортер одного из телеканалов и взял короткое интервью у моего спутника. В кинотеатре мы встретились со съемочной группой и направились в зал. Уоррен был уже там и приветственно махал нам рукой. После происшествия в клубе режиссер перестал наставлять меня в личной жизни. Наши отношения, с подачи Леона, стали исключительно рабочими.
По табличкам на спинках кресел мы отыскали свои места. Я сидела между Робертом и Леоном. Первый сел слева, а второй задерживался в пути. Я с трепетом ожидала появления мужа и в очередной раз искала повод забрать руку у Роберта: прическу поправляла, сережку застегивала, но всякий раз мои пальцы снова оказывалась в его ладонях. Когда с минуты на минуту должны были выключить свет, в зале появился Леон. Он шел медленно и уверенно, раскланиваясь со знакомыми, пока наконец не остановился около нас.
– С премьерой, Джил, – улыбнулся он, не спуская с меня голодных и чуть насмешливых глаз. – Потрясающе выглядишь.
– Привет, – я поднялась ему навстречу, чувствуя испепеляющий взгляд Роберта. – Спасибо! Боялась, что ты не придешь.
– Голубка, ты, как всегда, не того боишься, – Леон двукратно поцеловал меня, стараясь держаться в рамках формальности. – Видит небо, как я по тебе соскучился. Присаживайся, а то уже привлекаем внимание.
Мы сели. Свет погас. На экране замелькали первые кадры, и я забыла обо всех личных передрягах. Интересно посмотреть, что же в результате мы создали, ведь целиком фильма я еще не видела. Роберт был красив в роли Итана, как греческий бог. При его появлении по залу пронесся одобрительный шепоток. Я незаметно посмотрела на Эванса, сравнивая оригинал с экранным героем. О да, в жизни друг был не менее прекрасен. Роберт заметил мои телодвижения и хитро подмигнул.
Первый эпизод с моим участием стал одним из самых ярких в фильме. Итан впервые приходит на выступление Элли. Шоу впечатляло размахом, красками и музыкой. Работа хореографа, балетной труппы, оператора, музыкантов была выше всяких похвал. Мне не терпелось узнать реакцию Леона, и я с удовлетворением подметила, что он с восторгом наблюдал за происходящим на экране.
– Неплохо, голубка, поздравляю, – прошептал он и одобрительно поднес к губам мои пальцы.
В этот же момент я почувствовала прикосновение слева – Роберт запечатлел поцелуй на моем обнаженном плече.
– Круто, снимаю шляпу, – резюмировал он с улыбкой, поймав мой испуганный взгляд.
Похоже, Леон не заметил или сделал вид, что не заметил, выпад соперника. Как ни критично я наблюдала за своей работой, фильм мне понравился. Картина вышла зрелищной, яркой и не отпускала зрителя до трагической развязки.
Постельную сцену смонтировали чересчур откровенно. Оператор, получивший в руки пикантный материал, не поскупился на крупные планы. Я вспомнила эмоции, которые испытала во время съемок эпизода, и мои щеки вспыхнули. Взглянув на своих мужчин, я четко осознала, что их обуревают полярные чувства. Роберт сидел с самодовольной ухмылкой победителя, Леон – закусив губу.
Следом шла сцена, в которой жестоко избили главного героя, и не менее тяжелый эпизод вынужденного возвращения Элли к супругу. Хищный взгляд мужа на мгновение скользнул в нашу сторону и тут же вернулся к экрану. Далее события разворачивались достаточно быстро. К финалу, жуткому, но трогательному, особо чувствительные зрители сидели со слезами на глазах.
После показа съемочную группу пригласили на сцену и наградили долгими бурными аплодисментами. Режиссер задвинул красивую благодарственную речь, рассказал пару баек со съемок и передал микрофон одному из исполнительных продюсеров. Роберт тоже получил право слова, и мне было одновременно приятно и страшно от того, с какой теплотой он публично заявил о нашей с ним совместной работе, «которая незаметно переросла в нечто большее, нежели просто партнерские отношения».
На вечеринку после премьеры Леон, Роберт и я отправились на одной машине. Возникло неловкое молчание, которое мне с трудом удалось преодолеть, вызвав мужчин на обсуждение фильма. Роберт разрывался от желания расставить точки над «i» здесь и сейчас, но я не позволила ему соскользнуть на опасную тему. Муж внимательно наблюдал за нами.
– Голубка, завтра, как проснемся, поедем к моим родителям, – сообщил Леон в конце поездки, прочитав эсэмэску. – Я пригласил их на премьеру. Мама пишет, что в восторге и ждет нас на праздничный обед.
– Э, – поджав губу, вскинулся Роберт, – нам нужно о многом поговорить.
К счастью, машина остановилась перед рестораном, где нас ожидал банкет.
– Ты сейчас хочешь поговорить? О многом? – с некоторым сарказмом произнес Леон. – Приехали уже. Прошу на выход, ваш спектакль еще не окончен.
Роберт не нашелся с ответом. Швейцар распахнул дверцу. Я последовала за Эвансом, и под рев толпы мы быстро прошли в здание. За столом наше трио опять усадили вместе. После первых тостов и речей Леон подсел поближе и положил руку на спинку моего стула.
– Джил, не знаешь, о чем собирался поговорить Роберт? – негромко осведомился муж светским тоном.
– Понятия не имею, – похолодев, ответила я ему в тон.
– Ты скучала по мне? – он слегка коснулся пальцами моей шеи.
– Конечно, скучала, – я старалась говорить тише, и, для того чтобы Леон услышал, наклонилась к его уху. Со стороны это, возможно, выглядело достаточно интимно, но мне было все равно.
– И по-прежнему меня любишь?
– Да.
– Ты самое прекрасное существо на свете, и у меня есть для тебя сюрприз.
– По твоим сюрпризам я тоже соскучилась.
На столе завибрировал телефон.
– Важный звонок, я скоро вернусь, – муж встал, подмигнул мне и вышел из зала.
– Ты не поедешь сегодня с ним, – жестко отрезал Роберт, который всего-навсего делал вид, что наш разговор ему безразличен.
– Но, послушай…
– Джил, ты не сможешь после всего, что у нас было, просто так взять и вернуться к нему. Ты морочишь мне голову, но раз за разом приоритет остается за Леоном. Я несколько долбанных месяцев ждал этого дня, – Роберт старался говорить негромко и сдержанно, но у него плохо получалось. – Сегодня ты должна окончательно решить, с кем из нас остаешься.
– Да… да, конечно.
К нам подошел официант с огромной корзиной нежно-зеленых цветов.
– Мисс Краун, вам просили передать, – с легким поклоном сообщил он.
– Какая красота! А кто даритель? – сейчас я была рада любой возможности уйти от разговора с Робертом.
– Это сюрприз. Даритель ожидает около входа. Я могу вас проводить?
– Да, буду благодарна, – единственная мысль, которая у меня промелькнула, что Леон скор на руку с исполнением задуманного. Я предвкушала нечто необычное.
– Куда ты? – Роберт расстроился не на шутку. Было больно смотреть на его страдания.
– Сейчас вернусь. Уверена, что цветы от Леона, нужно поблагодарить его, – хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть тоски в серо-голубых глазах. Надо признать, с флажками Леона даже в некотором смысле проще. – Пойду посмотрю, что он приготовил.
Официант проводил меня до выхода из ресторана, но я не увидела мужа. Наверное, вышел покурить? В несчастную ветреную голову постучалась мысль, что не стоит идти наружу одной. Но я настолько устала от всех передряг, что, не задумываясь, выпорхнула на улицу за глотком свежего воздуха.
Плохо помню, что случилось потом. Раздался выстрел. Ноги подкосились, я упала и ударилась головой об асфальт. Издалека послышались крики. Чьи-то руки прикасались ко мне. Разрывающая боль охватила судорогой все тело. Неожиданно я почувствовала невесомость, и меня засосало в туннель омерзительно яркого фиолетового цвета. Я неслась, подобно отработанной клетке по вене, не в силах пошевелиться и повлиять на происходящее. Перед глазами замелькал калейдоскоп родных лиц. Меня окутал туман, и мир темным занавесом рухнул перед глазами. Все! Финита ля комедия, моя дорогая Джил Краун.
Глава 21
Тот, кто меня бережет
Я с трудом разлепила веки и тут же испуганно зажмурилась. Лампа надо мной слепила холодным голубым светом. Я не могла пошевелиться и, вращая глазами, осмотрела комнату. Леон печатал на ноутбуке за небольшим столиком, его пальцы ловко порхали над клавиатурой. Он рядом, какое счастье! Но почему в белом халате? Я, что, уснула в клинике? В голове творился полный кавардак. Муж почувствовал мой взгляд и бросился к постели:
– Джил! – Леон, задыхаясь от волнения, схватил меня за плечи.
– Где мы? – голос не хотел слушаться, а во рту была пустыня. Что-то мешало говорить. Я попыталась выплюнуть инородный предмет, но Леон остановил меня:
– Осторожнее, голубка! Ты на искусственной вентиляции легких. Господи, глазам не верю! – он нажал кнопку над кроватью и склонился надо мной. В его глазах стояли слезы. – Сегодня ровно месяц, как я не отхожу от твоей постели. Мы в больнице. В лучшей больнице Нью-Йорка.
Пришел врач и удивленно посмотрел на меня и на приборы. Он пожал руку Леону и восторженно произнес:
– Поздравляю! – Улыбаясь, он взял меня за руку: – С возвращением, Джил. Я ваш лечащий врач, Джефри Смит. Теперь дело пойдет на поправку. С таким ангелом-хранителем, как мистер Берри, у вас все будет хорошо.
«С возвращением? Откуда?» – я плохо соображала. Каждая новая мысль вызывала удивление и переходила в отчаяние. Мистер Смит повернул выключатель. Я дернулась, чтобы заслониться от невыносимо яркого освещения, но тщетно: к рукам точно гири были привязаны. Что за средневековые пытки! Я закрыла глаза. Мужчины тихо беседовали. И до чего же было приятно слышать человеческую речь, даже не вникая в суть!
Вскоре хлопнула дверь, и палату наполнил гул незнакомых голосов. Врачи обследовали мое тело и обсуждали неожиданное воскресение. К счастью, меня не разбил паралич: от уколов иголками я вздрагивала. Оставалось надеяться, что и внешность не пострадала. Что же произошло? Я стучала зубами от холода. Меня укрыли и вытащили изо рта противную трубку. Мистер Смит дал несколько рекомендаций Леону, и медики ушли. В комнате воцарилась благодатная тишина, не считая монотонного тиканья часов. Муж устало присел на край кровати. Силы покидали и меня.
– Поспи, голубка, – прошептал Леон. – Я рядом, я все время рядом. Целый месяц жил в страхе, что ты не вернешься ко мне. Теперь все наладится. Обещаю тебе.
Я ощутила крепкое рукопожатие и теплое прикосновение его губ к моим холодным как лед пальцам. Спокойствие окутало душу, веки отяжелели.
– Пить, – попросила я, и Леон смочил мне губы.
– Потерпи, моя маленькая. Не все сразу.
* * *
Пробуждение походило на американские горки. Меня подбросило на кровати, и с глубоким вдохом я ворвалась в реальный мир. В палате горел ночник. Леон будто и не уходил.
– Привет, Джил!
– Ты когда-нибудь спишь? – я хотела улыбнуться, но не уверена, что получилось.
– Иногда. Очень скучаю по тебе, – он заботливо поправил подушку. – Ты чего-нибудь хочешь?
– Знать, что случилось, – я силилась вспомнить последние события, но в голове летали истребители.
– Что ты помнишь?
– Премьеру, – прошептала я, ухватив промелькнувшее видение.
– Премьеру! – с горечью повторил он. – Все случилось позже, в ресторане. А я всего-то вышел позвонить, оставил тебя без присмотра на десять минут. Когда поднялась суматоха, бросился в зал. Кричали, что убили Элли. Я не сразу понял, о ком речь, пока на меня не налетел Роберт. Мы побежали к выходу и растолкали толпу. К счастью, машина скорой помощи уже выехала. Ты лежала на земле, истекая кровью. Сначала я ничем не мог помочь. Принесли аптечку. Первым делом требовалось остановить кровотечение. Пуля задела шею и, если бы не бинты и шина, медики не довезли бы тебя до больницы. Но ты сильно ударилась головой при падении, что и послужило причиной… долгого сна. Мы с Робертом провели ночь около операционной. Потом он уехал, а я остался. Какого черта тебя понесло на улицу?
– Я думала, цветы… твои… – мне было тяжело говорить.
– Извини, – Леон опустил глаза и нервно сцепил пальцы.
Месяц! Это катастрофа – цирк уехал, цирк должен гастролировать. Неужели я пробыла в коме целый месяц? Надо полагать, промотур прошел без меня. Джил Краун выбросили с поезда, и никто не оглянулся.
Отныне я с Леоном окончательно и бесповоротно! Судьба сурово откликнулась на просьбу сделать выбор без моего участия. И в страшном сне такого не увидишь. Роберт… При воспоминании о нем все сжалось внутри. Мы плохо расстались, чего уж говорить. Он видел, как я весь вечер ластилась к мужу. Смекнул, что проиграл, и уступил вакантное место сиделки Леону. Мужчины провели бок о бок ночь. Представляю, как далеко зашли разговоры. К тому же муж мог запросто вышвырнуть соперника прочь. И это самое легкое, чем отделался бы мой прекрасный воздыхатель.
* * *
Выздоровление шло мучительно. Тело изнывало от долгого лежания. Я быстро уставала и то проваливалась в сон, то просыпалась. Под глазами Леона залегли черные тени, но он неотлучно находился рядом. И вот настал день, когда я впервые осознанно встретила утро. Муж отправился завтракать в соседний «Старбакс», оставив меня на попечение медсестры.
Когда Леон вернулся, запах свежесваренного кофе чуть не свел с ума. Он покормил меня с ложечки кашей с фруктами, затем разрешил сделать пару глотков чудеснейшей арабики. Фантастические ощущения! Я закрыла глаза и мысленно перенеслась из больничной палаты на залитую утренним солнцем террасу нашего дома на океанском побережье. Тело на миг стало лёгким, и лба коснулся свежий бриз. Я открыла глаза, и все вернулось на круги своя.
После завтрака я удобно уселась в кровати и многозначительно посмотрела на мужа.
– Леон, – тихо попросила я, – мне нужна правда, какой бы она ни была.
Он допил кофе, глубоко вздохнул и взял меня за руку.
– Ну, что ж, слушай. Шумиха вокруг фильма поднялась невероятная. Разыгравшаяся трагедия – это беда только для нас с тобой. Еще, может быть, для того английского мальчика, с которым ты… водила дружбу последний год. Кассовые сборы картины, где исполнительницу главной роли расстреляли на улице после премьеры, превзошли все прогнозы. Журналисты осаждали больницу и готовы были залезть в окно. Пришлось вспомнить боевую молодость и проучить особо ретивых, – Леон поджал губы и потер костяшки пальцев. – Ты отработала миллион сполна, у студии нет претензий. Контракт считается преждевременно завершенным ввиду форс-мажора.
– Кто в меня стрелял?
– Удивительно, но их так и не нашли. Официант, который принес злосчастный букет, скрылся. Понятия не имею, чьих это рук дело. Были кое-какие мысли, но… Нет доказательств. Да и времени. Я спасал тебя от смерти и от людей. Ведь начались разговоры об отключении приборов. Пышные похороны добавили бы лоску этой истории. Но хвала небесам, что мы женаты и только я мог вынести окончательный приговор: жить тебе или умереть.
– Ты не бросил меня… – всхлипнула я, было страшно все это слышать.
– Джил, не говори глупости! Я никогда не оставлю тебя.
– Спасибо, – слезы вырвались наружу. Бедный Леон! Сколько ему снова пришлось пережить. Я судорожно сжала пальцы мужа. – Ты намного лучше меня.
– Голубка, тебе нельзя нервничать. Прекрати… Немедленно прекрати реветь! – Леон нажал на кнопку, и в мгновение ока в дверях возникла медсестра. – Прошу вас, дайте моей жене успокоительное.
Прошло еще две недели, прежде чем я начала вставать. Леон не отходил от меня ни на шаг, а от Роберта не было никаких вестей. Да и откуда им взяться? Со слов мужа, мой коллега вернулся из промотура, узнал, что я по-прежнему в коме, и улетел в Австралию на съемки.
Леон убедил меня, что любое потрясение сейчас смертельно опасно, и полностью изолировал от внешнего мира. Но визита полиции избежать не удалось. А что я могла рассказать? Меня озадачивали и вгоняли в краску некоторые вопросы дознавателя.
– Миссис Берри, вы уверены, что ваш муж непричастен к покушению?
Меня впервые возвели в статус жены Леона и, как назло, в таком поганом разговоре.
– Это исключено, – ответила я быстрее, чем подумала.
– Кто прислал вам букет?
– Не знаю, – не моргнув глазом ответила я, хотя один человек на свете знал о моих предпочтениях, совпадение было маловероятным. – Их мог прислать кто угодно.
– Вас ведь связывали любовные отношения с мистером Эвансом? Не мог ли муж отомстить вам? – вкрадчивым голосом спросил полицейский.
– Мистер Берри был в курсе наших отношений. Мы действовали в рамках контракта! – отрезала я. – Вы напрасно теряете время.
– Тогда кто?
– Понятия не имею.
На этой спорной ноте мы расстались с представителями власти. Полагаю, дело о покушении на мою жизнь легло на полку под грифом: «Закрыто за недостатком улик». Леону не позволили присутствовать при разговоре.
Муж вернулся в палату и раздраженно прошелся из угла в угол.
– Бездельники! Столько времени прошло, а расследование не сдвинулось ни на дюйм, – Леон присел на край кровать. – О чем они спрашивали?
– Не было ли у тебя оснований убить меня? – я с интересом взглянула на мужа.
До этого момента я не задавалась вопросом, кому могла помешать. В голове бешено стучали молоточки. Вряд ли кто-то из поклонниц Роберта затеял убийство. Владельцы студии, конечно, погрели руки на покушении, но убивать актрису – нет, такими делами едва ли станут заниматься в Голливуде. Если Уилл жив, то пристрелил бы, не дожидаясь премьеры… Оставался Леон. У него единственного были причины поквитаться со мной за предательство. И почему он скрыл от полиции, что прислал цветы?
Муж выдержал мой взгляд и тихо спросил:
– Ты считаешь, что я способен на такое?
– Знаю одно – цветы принесли от тебя. Но, если убийца ты, зачем спас меня? Представляю, во сколько обошлось лечение!
– У тебя отличная страховка. Это так, к слову, – спокойно произнес Леон и добавил. – Дело не в деньгах. Неужели ты допускаешь, что я мог желать твоей смерти?
– Я ответила полиции, что это исключено и от кого букет, не представляю.
– Спасибо, – он приложил руку к груди и слегка поклонился. Мне почудилось, что Леон облегченно выдохнул. – Но я хочу знать твое мнение на этот счет.
– Если честно, еще не думала. – Я поманила мужа. – В любом случае я слишком люблю тебя, чтобы сдать копам.
Леон рассмеялся и обнял меня.
– Голубка моя!
Во мне проснулось желание, и я прошептала три заветных слова.
– Как я ждал этого дня!
Он жадно приник к моим губам.
* * *
Телефон и интернет оставались под строжайшим запретом. Посетители тоже. Да я никого и не хотела видеть. Почти никого. Жалость окружающих была бы невыносима. Я хотела чувствовать себя не больной, а выздоравливающей. А вот визиты родителей Леона радовали. Его мама приносила свет и тепло. Она болтала со мной как подружка. О моде, о мужчинах. И никаких испуганных взглядов и заламывания рук.
Оставалось загадкой, о чем Роберт говорил с Леоном. Я надеялась, что мой друг благородно не раскрыл тайну нашей незаконной страсти. Муж вел себя так, будто и не было истории со съемками. Выкармливал меня, как птенца, повествуя о том, сколько всего успел, пока я «где-то шлялась». Я узнала о телеканале, в который он собирался вложить деньги, но вовремя понял, что, кроме убытков, ничего не получит, о его поездках по Европе и Африке, о визите в Россию. Леон рассказывал, как много нас ждет интересной работы, но подробности держал в секрете. В общем, говорил о чем угодно, но не о том, что пришлось пережить нам обоим за этот год.
* * *
В начале декабря меня выписали из больницы. На улице я чуть не потеряла сознание от шума. Я была очень слаба, и преданный Леон превратился в мои руки, а иногда и ноги. Мы провели три дня в Нью-Йорке у родителей. Затем был пятичасовой перелет в Лос-Анджелес, и дался он мне непросто. Но я не подавала виду.
Дом, милый дом. Но как же все изменилось! От девушки, что год назад шагнула на порог роскошной виллы, остался лишь зыбкий призрак. Я часто размышляла, мог ли Леон заказать мое убийство. И всякий раз приходила к неутешительному выводу – муж выполнил свою угрозу. На премьере Леон вел себя странно. Роберт ещё подлил масла в огонь. Я-то, дурочка, искренне радовалась возвращению мужа. А он приготовил мне пулю. Не учла, что у Леона слова никогда с делами не расходятся. Оставался вопрос – зачем нужно было меня спасать? С Робертом все выглядело проще – бывший любовник предал меня и смылся. Временами я оправдывала его, предполагая, что так поступить Роберта вынудили обстоятельства. Но в действительности красивые слова остались всего-навсего красивыми словами. Человек, который истинно любит, не бросил бы в беде, несмотря на преграды. Так поступил Леон. Неужели Роберт не нашел возможности даже передать весточку? Пора забыть его. Я гнала блажь из головы, но она росла, подобно дрожжевому тесту. Все чаще вспоминались те дни, которые мы с Робертом провели вместе, ощущение безоблачного счастья и слова любви. В то же время мучал вопрос: а сумел бы он найти в себе силы так возиться со мной? Смог бы так же рьяно отстаивать мое право на жизнь? Отказался бы от роли? Почему так и не пришел?!! Все размышления заканчивались слезами.
Но нашлись и утешительные варианты. Роберт самоустранился, когда увидел, что я умираю, и благородно решил не марать мое честное имя перед супругом. Роберт покинул меня, потому что я впала в кому, а законный муж – единственный, кто имел право сделать выбор – жить миссис Берри или нет. Роберт рассказал Леону, что мы любим друг друга, а тот вышвырнул его за порог. Посвятит ли Леон меня когда-нибудь в подробности той страшной ночи? Зная его, уверена, что нет. Да и надо ли? Пришла беда и четко расставила все по местам.
Очень хотелось повидаться со съемочной группой. Даже если кто и пришел, он не смог бы меня навестить. Леон выстроил крепость, и охранял ее как дракон. Раз уж принц не приехал, я убедила себя, что в сказках мне больше нравятся огнедышащие чудовища, а не слащавые обладатели белого коня и половины царства.
* * *
– Джил, мы улетаем послезавтра, – будничным тоном сообщил муж. – В Россию. Твои родители скучают по тебе. Пора возвращаться в родные края. Гуд бай, Америка!
– А как же твой бизнес, дом. Собаки, в конце концов? – изумленно спросила я.
– За это не переживай, все под контролем. В век компьютерных технологий и интернета можно управлять процессом из любой точки мира. А собак возьмем с собой. Займешься разведением.
Я онемела. Конечно, после всего, что Леон для меня сделал, и речи быть не могло пойти против. Если бы не он, я бы уже «отдыхала» в стране вечной охоты. А потому какая разница, что происходит за пределами нашего дома и в какой стране дальше жить. Америка дважды чуть не похоронила меня. Первый раз я выкарабкалась сама, но второй шанс мне дал Леон. И все-таки в глубине души теплился огонек надежды однажды вернуться в кино.
– Ты опять все решил без меня, – я обессилено рухнула на диван. – Лучше бы я умерла!
– Джил, голубка, – Леон сел рядом и погладил меня по волосам, – скажи, тебя-то что здесь держит?
Еще спрашивает! Я разрыдалась, и муж принес воды.
– Возьми себя в руки и объясни, почему после возвращения домой на тебе лица нет, – Леон достал платок и промокнул мои глаза и нос.
– Тогда попробуй меня понять, – всхлипывала я. – Я столько сил и души вложила, чтобы стать хорошей актрисой. Скажешь зазря? Я живу искусством! А тебе угодно покинуть город, где рождается величайшее кино в мире! Как бы я хотела, чтобы мы делали все вместе! Но тебе неинтересно то, что могу я, а мне скучно то, что предлагаешь ты.
– И что? – голос Леона дрогнул.
– Конечно, я поеду с тобой, потому что люблю, – взгляд упал на зеркало, и я тут же отвернулась. Никак не могла привыкнуть к своей по-мальчишески коротко остриженной голове. – Но вряд ли буду счастлива. В глазах со временем появится укор, а фальшивая улыбка станет раздражать тебя не меньше выбившейся прядки из идеально уложенных волос. Такова правда, зачем обманывать друг друга.
– Джил, это все, что ты хотела рассказать? – он положил мне руки на плечи.
– Ты о чем? – я с недоумением взглянула на него.
– Я хочу знать твой окончательный выбор.
– Ты все знаешь.
– Да. И хочу знать точно, кто из нас двоих «вылечил твою собаку»?
– Он и про это рассказал?
– Ночь была длинная, – нервно усмехнулся Леон.
– Я всегда выбирала тебя, и последние месяцы жила нашей встречей. А ты вернулся, чтобы меня убить. – Я раскрыла карты. Будь что будет. – Побледнел? Не бойся, я не держу зла. Мужик сказал – мужик сделал.
Странное выражение промелькнуло на лице Леона, но он быстро взял себя в руки.
– Бред. Я знал, что ты влюблена в британца, но также был уверен, что любишь меня. Чак рассказывал, как ты всякий раз мучилась угрызениями совести. Я не хотел тебя убивать. А когда Роберт признался, что не смог затащить тебя в постель после моего отъезда, я поклялся, что спущу все состояние, но поставлю мою голубку на ноги, – Стало так тихо, что слышно было, как ветер колышет шторы.
– Ты всю жизнь будешь припоминать мне эту историю.
– Знаешь, Джил, – Леон задумался на секунду и продолжил: – Уже нет. Последние два месяца поделили жизнь на «до» и «после». Мне кажется, что ты мне… Изменила на другой планете или еще дальше.
– С полярной звездой.
– Точно, – рассмеялся он, – со звездой, полярной. К тому же я никогда не откажусь от девушки, взгляд которой заставляет изнывать от желания, и чье сердце я заставил вновь забиться для меня.
– Когда самолет?
– Мы едем? – спросил Леон, чуть отстраняясь.
– Хоть на край света.
Я внезапно поняла, что готова начать все сначала.
Мы скрепили наше соглашение терпким поцелуем раскаяния, и муж принес шампанское в ведерке со льдом. Наполнив бокалы, он пригубил и вспомнил нечто важное:
– Да… Как бы это сказать? На край света ехать нет необходимости. Близится Рождество, и я обещал твоим родителям встретить Новый год вместе с ними.
Он выдержал паузу и выдал скороговоркой:
– И вернемся в Лос-Анджелес в январе.
– За собаками? – я прижала руки к груди и забыла, как дышать.
– Насовсем… Прости. Мне было интересно, как ты отреагируешь на полный разрыв с прошлым.
– Я сама убью тебя!
– Джил, спокойно! – рассмеялся Леон, но на всякий случай отошел на безопасное расстояние. – Я же извинился. Не хотел причинять тебе боль. Зато между нами отныне нет недомолвок. Теперь к делу. Я собираюсь изменить брачный договор. Когда вернемся в Штаты, подпишем у нотариуса бумаги о равном партнерстве.
– Так мы остаемся? Я, конечно, не хочу быть врачом…
Леон положил палец на мои губы и продолжил:
– Ты дрянная девчонка, но первоклассная актриса. Поэтому от белого халата освобождаю. Тебя нужно или убить, или дать возможность сниматься. Я думал над первым, но выбрал второе. Будем считать твое актерское мастерство чем-то вроде недостатка, к которому придется привыкнуть. Но, учти, впредь ты будешь везде фигурировать как моя жена. В январе в Лос-Анджелесе состоится церемония вручения премии «Золотой Глобус». Вчера обнародовали список, ты – в числе номинантов. Не факт, что статуэтка уже в кармане, и все равно: Джил Краун – лучшая актриса! Кто бы мог подумать! Это и будет твой первый выход в свет в новом качестве.