Бывшие. Я всё ещё люблю

Глава 9

Ева

Ночью боли обострились, и под утро я попросила обезболивание. Соизволит ли сегодня Демид навестить меня или Катя придёт одна? Чтобы не думать о будущем, я погрузилась в прошлое.

Всю жизнь меня жутко бесило, что кто-то считает себя правым решать мою судьбу за меня. Мать зудела мне в оба уха, что только выгодное замужество спасёт меня от дальнейшего падения. Классуха[1] после девятого класса упорно выпирала меня в колледж. Якобы мне нужно уже сейчас получать профессию, чтобы не остаться у разбитого корыта. Она считала, раз у меня красивые волосы, мне непременно нужно стать парикмахером. Аманда с чего-то решила, что я горю желанием строить светлое будущее с её сыном, ну а он сам вообще не предполагал моего отказа ни в чём. Врождённая вежливость мешала мне послать всех скопом в эротическое путешествие. И когда Демид удивился, что я не хочу за него замуж, моё терпение лопнуло.

Он сидел передо мной со спущенными штанами, а я с отчаянием смотрела на свои испачканные бёдра.

– Представь себе! Не хочу! – Запоздалые слёзы брызнули из глаз. – У каждого человека есть мечта! Ты хоть раз спросил, о чём я мечтаю?

– Думал, что знаю, о ком ты мечтаешь. – Он потянулся за влажными салфетками, которые лежали рядом с аптечкой и бутылкой бульона. Вытер своё достоинство и застегнул штаны. – А всё остальное я и так в состоянии тебе дать. Ева, я правда люблю тебя. Мне осталось доучиться два года в ординатуре. Но я уже зарабатываю, да и вообще не бедствую. Давай я тебя вытру.

Я вытянулась на куртке и закрыла лицо руками. Даже сейчас Демид не озаботился спросить, о чём я мечтаю. Снова всё повернул так, как видится ему. Я вздрогнула от прикосновения мокрой салфетки. Демид протёр мне ноги и, приподняв юбку, всё остальное. Может, я зря сопротивляюсь? Быть женой Демида хотели бы многие девчонки. Мажор, будущий врач! А я дура мечтаю о путешествиях и исследованиях дикой природы. Вот только не соображу, как исполнить свою мечту.

– Сладкая моя девочка. – Демид убрал мои руки от лица и тёплыми губами собрал слёзы.

Он целовал меня, но больше не спешил. Его ласки завели меня в этот раз не на шутку. Мне уже было всё равно, люблю я этого парня или нет. А он будто специально тянул, распаляя моё желание. Ему пришлось заткнуть мне рот, когда моё тело молнией прошила судорога.

– Моя пантера, – на лбу Демида блестели капли пота, когда он брал меня в очередной раз, – моя Багира.

– Демидрол, – сорвалось с моих губ.

– Почему Демидрол? – Кончив, он повалился рядом со мной.

– Будешь обезболивать меня.

– От чего?

– Если мечта моя не сбудется.

– А какая у тебя мечта?

Я лишь усмехнулась в ответ. Какой смысл рассказывать о мечте человеку, который не слышит меня?

– Ева?

– Помыться бы.

– Это твоя мечта?

– Скорее потребность.

– Пойдём ко мне! Аманда уехала и вернётся не раньше полуночи.

Во мне проснулась мстительная баба.

– Легко!

В тот день я с упоением отдалась Демиду на двуспальной кровати Аманды, не преминув оставить ей на память пару каштановых волос на подушке.

Следующим вечером расстроенный Демид поджидал меня у подъезда. Сказал, что поссорился с мамой, но в подробности не углублялся. Запрыгнув на переднее сиденье бэхи, я стянула куртку, под которую надела прозрачный топик, и плохое настроение моего приятеля кануло в небытие. Началась самая счастливая пора в моей жизни. Мы отдавались друг другу самозабвенно, с остервенением. Демид больше не заговаривал о женитьбе, а я не напоминала ему о предложении. Мы просто наслаждались друг другом.

В середине июля по городу запестрели цирковые афиши. С них демонически взирал темноволосый мужчина. За его спиной восседали на тумбах тигры. Казалось, что они подмигивают мне. Увидев на рыночной площади разноцветный шатёр и дома на колёсах, я ощутила дуновение ветра странствий. Теперь меня тянуло в цирк, как Буратино в кукольный театр. Мне нестерпимо захотелось узнать цирк изнутри.

Набравшись смелости, я надела голубое платье, которое Демид подарил мне на выпускной, и заявилась к служебному входу.

– Вам кого? – зевая, спросила меня средних лет дама в синей униформе.

– Я по поводу работы.

Та тут же проснулась и окинула меня оценивающим взглядом:

– Так мы вроде никого не набираем.

– Я объявление прочла. Вашему дрессировщику нужна ассистентка, – нагло соврала я.

– Вадьке? Ассистентка? – выпятила губу вахтёрша. – Странно, но ладно. Ступайте к белому фургону с тиграми на капоте. Вадим отсыпается ещё. Но всё равно скоро репетиция.

– Спасибо! – Не чуя под собой ног, я побежала искать фургон дрессировщика.

Уверовав в собственную ложь, я замолотила кулаком в дверь. Она распахнулась, чуть не треснув меня по лбу. На пороге стоял демон с афиши. Из одежды на нём были только расстёгнутые джинсы, и мой взгляд залип на мускулистой груди. Её и руки, увитые тугими венами, покрывали замысловатые татуировки. Сглотнув, я опустила взгляд на живот и покраснела. Дорожка чёрных жёстких волос уходила глубоко вниз. Видно, Вадим второпях надел штаны на голое тело.

– Вы кто? – коротко спросил он.

– Ваша помощница. – Во рту у меня пересохло.

– Кто? – В чёрных глазах дрессировщика заплясали озорные огоньки.

– Непонятно, что ли? – я гордо вскинула голову. – Я наниматься пришла.

– Восемнадцать есть?

– Да!

Вадим подмигнул мне и освободил проход в фургон:

– Заходи.

[1] Классуха (слэнг) – классный руководитель.

Глава 10

Демид

Проснулся раньше будильника и с улыбкой вспомнил, что я – отец. И при этом всё ещё холостяк. Ева навсегда осталась лучшей любовницей в моей жизни. А попробовал я многих. Злился на Еву, злился на себя. Всё гордыня проклятая. Вчера понял, сколько времени потеряно.

Тянусь к телефону, чтобы глянуть фотки своего котёнка, и натыкаюсь на кучу очередных пропущенных звонков от мамы. Чаты даже не открываю. Аманда в отъезде. Представляю, как она бесится. Бедный персонал отеля! Мои отношения с Евой больная тема для матери. После бегства моей взбалмошной девчонки, я пошёл на поводу у родительницы и женился на однокурснице.

Ираида, единственный ребёнок в семье, ни в чём не знала отказа. Но это не испортило её. Я бы предпочёл остаться с ней друзьями – как женщина Ираида совсем меня не привлекала. Она была одного со мной роста, при моих ста восьмидесяти, тоща и белёса во всех местах. Жиденькие светлые волосы она коротко подстригала, косметикой не пользовалась. Когда я впервые увидел её в институте, мне почему-то пришла на память картинка из учебника зоологии, где игуанодон стоит на задних лапах. Она так и не узнала, откуда взялось её прозвище Игуанида.

Так что о любви речи не шло. Зато с Ираидой можно было часами говорить о чём угодно: хоть о семантике этюдности в прозе Пришвина, хоть о трепанации черепа.

Ираида страдала белокровием, мечтала стать врачом и вылечить себя. За шесть лет студенческой жизни мы крепко сдружились и не держали друг от друга тайн. Мои интрижки забавляли Ираиду. Она с лёгкой улыбкой выслушивала мои истории. Но моё знакомство с Евой она приняла в штыки, и вскоре я совсем пропал с радаров. Тем летом мы с Ираидой почти не виделись, зато родители зачастили друг к другу в гости. Тогда я не знал, что они собирались на военный совет. Ева упростила им задачу – сбежала с цирком.

Я сгрыз ногти, когда Ева пригласила меня на первое представление. Меня не удивило, что моя Багира не побоялась войти к тиграм в клетку, но сразило наповал как она кошкой взирала на патлатого красавчика с хлыстом. Рядом с брутальным дрессировщиком она выглядела нимфой. Лолита, блин! В тот вечер я поджидал её у служебного выхода с цветами. Ева задерживалась. Чего я только не передумал! Хотелось высечь её метровыми розами как розгами. Но она вышла, взяла букет, поцеловала меня как ни в чём не бывало и так отодрала в машине на побережье, что я простил ей все свои терзания. В крови Евы бушевал адреналин, а в моей – тестостерон.

***

Топот маленьких ножек отрывает меня от воспоминаний. Робкий стук меня удивляет. Похоже, наше общение пошло Кате на пользу. Семена упали в благодарную почву.

– Котёнок, забегай!

Дважды повторять не нужно.

– Папа! – Катя пулей проносится по комнате и с разбегу запрыгивает на меня. Похоже, про коня малышка не шутила. Прыгучесть у неё воистину кошачья. – Привет! Какая у тебя пижама! Как тигр, полосатая. – Она, растянувшись на мне в поперечном шпагате, ставит локти мне на грудь и кладёт подбородок на ладошки.

– Ты чего так рано вскочила? – приглаживаю её растрепавшиеся волосы.

– Баламута кормить, но он уже молока нахлебался и катается на шине в вольере. Боюсь он этим качелям быстро верёвку отгрызёт. Зубатый чувак… – Катя перехватывает мой взгляд и тут же поправляется: – То есть пацан.

– За тигрёнка можешь быть спокойна, он в надёжных руках.

Катя вздыхает и, усевшись по-турецки у меня на животе, накручивает прядь волос на палец:

– Это здорово.

– Что здорово?

– Быть в надёжных руках… Мы скоро к маме пойдём?

– Позавтракаем и поедем. Хочешь сегодня сама порулить? – Вспоминаю, как когда-то, отодвинув сиденье, сажал Еву перед собой и вдыхал аромат её волос.

– Сама? – Катины карие глазки округляются.

– Не бойся, ты тоже будешь в надёжных руках.

– А я и не боюсь, – пожимает Катя плечами, – просто, где я и где педали?

– Ты что, уже сидела за рулём?

– Ага, в нашем с мамой трейлере.

С губ срывается вопрос, а ревнивый дракон прокатывает под кадыком огненную лаву:

– У мамы свой трейлер… или она делит его с кем-то ещё? – С неприязнью вспоминаю, как однажды застал Еву в передвижном трейлере красавчика. Так я называл его фургон, потому что большую часть занимала кровать.

– А ты ревнуешь, что ли? – Катя улыбается, поглядывая на меня свысока.

Представляю, сколько взрослых разговоров ребёнок наслушался за жизнь.

– Как это? – строю из себя Иванушку-дурачка.

Катя чешет в затылке.

– М-да, как бы тебе объяснить? Ну, это когда девушка или парень думают, что их по бороде пускают.

Зажмуриваюсь. Лучше бы не спрашивал.

– Думаю, если твоя мама и пустила меня по бороде, то очень давно.

– Нет. Она про тебя хорошо говорила. Только наврушкала немного.

– Это как?

– Типа, ты капитан.

– Капитан так капитан… – Меня перебивает звон будильника, и я, предвкушая непростой день, командую: – Тогда свистать всех наверх. Отдать паруса!

– Есть отдать паруса! – Катя кубарем скатывается с меня и раздвигает шторы. Солнечные лучи рассыпаются по комнате.

– Ты откуда знаешь, как отвечать? – Сажусь на постели и вставляю ноги в шлёпанцы.

– А у Карлуши номер такой с обезьянами есть… – Катя закусывает губу. – Как они там без меня?

– Малыш, но тебе ведь надо учиться! – Засыпая ночью, я думал об этом.

– Мама сказала, что для этого не обязательно ходить в школу.

– Здрасьте, приехали! – Аж зевота прошла.

– Здрасьте, – приседает в реверансе Катя. – А как ещё? Мы всегда в пути.

– Считай, что ты уже приехала. Дом ведь у тебя теперь настоящий, не на колёсах. Значит и школа будет настоящая! Знаешь, как там весело! – расставляю удочки с наживкой.

– А чего там весёлого? Сиди полдня, на доску смотри, – разводит руками Катя. – А так налила молока и хоть сиди, хоть лежи. Тётя Кира потом объяснит, что не понятно.

Опять маленькая обезьянка за кем-то повторяет. Рассеянно спрашиваю:

– А кто такая тётя Кира?

– Она с Джамалом работает.

– Мне это ни о чём не говорит.

– Ну ассистентка нашего фокусника. Помощница то есть. Он её пилит, она ему кроликов подаёт, – Катя смотрит на меня, как на дитя малое.

– Шибко грамотная тётка, что ли?

– Учительница бывшая.

Я не сдаюсь:

– А у нас тут такая школа классная есть! Может, хочешь взглянуть?

– Так это ж не цирк. За просмотр денег не берут. Давай посмотрим.

– Договорились, только через пару дней. Как у меня снова выходной будет.

– Дай пять!

– Держи! – Скрепляем договор рукопожатием. – Беги одевайся и спускайся в гостиную.

В дверь стучит Нина:

– Демид, Катя, завтрак готов!

– Идём! – указываю Кате глазами на дверь, и дочка убегает.

Замираю перед зеркалом:

– Ну, Ева, я тебе покажу капитана!

Глава 11

Ева

Безошибочно узнаю резвый топот в коридоре. Впадаю в панику, понимая, что вместе с Катей войдёт и Демид, а у меня под рукой нет ни зеркала, ни расчёски.

Дверь распахивается, и в палату вбегает Катюха с пакетом в руках. На ней новое платье и туфельки. Дочка замирает возле кровати и смотрит на мою руку с трубкой от капельницы.

– Мам?

– Привет, котёнок, не пугайся. Это не больно и не навсегда. Иди, поцелуемся.

– Тут хавчик… То есть еда и морс. – Катя ставит пакет на тумбочку и, сбросив туфли, забирается ко мне на кровать. На четвереньках ползёт к моему изголовью.

– Спасибо, роднуля! – трусь носом о румяную щёчку. – Платье какое элегантное.

– Ага, классное! Папа купил. Он вчера целое состояние потратил на меня… Можно к тебе на плечико?

– Пока нет. Болит всё. Я подвинусь! Ложись.

Катя укладывается рядом и открывает галерею в телефоне.

– Сейчас, – мотает она ленту с фотографиями, – всё тебе покажу.

Судя по восторженному тону, Демид произвёл незабываемое впечатление.

– Как Баламут?

– У него свой вольер.

– Ого!

– Ого-го! Смотри, какой у папы дом. – Катя листает фото, похожие на картинки из глянцевого журнала.

Сначала хотела спросить у Кати, почему Демид не пришёл, а сейчас сама готова ответить на свой вопрос. Если дочка ему нужна, то моя персона его вряд ли интересует. Афиши пестрели по всему городу, а он, даже будучи холостым, не захотел увидеть меня. Страх, что Демид захочет отсудить у меня ребёнка усиливается.

– Мам, ну ты чего не смотришь? – обижается Катя. – Это я в бассейне, а это я на крыше! Там у папы пальмы и гамак.

– Дом, как дом. – Катин восторг меня совсем не радует. – На нём далеко не уедешь!

– А я уже приехала. Папа так говорит, – Катя подливает масла в огонь. – Ты знаешь, он такой милый, ласковый. И меня любит.

Вспоминаю, как он шлёпал меня по булкам, наматывал волосы на кулак. Где Демид, а где ласка! Мне иногда казалось, что я для него не девушка, а кукла для утех. Теперь Катя повторяет слова медсестры.

– Это мы с ним у фонтана! В магазине, – Катя пихает меня локтем, – смотри!

– Красивый… Я про фонтан, – спохватываюсь, не желая, чтобы Катя транслировала моё восхищение Демиду. Он, зараза, с годами стал ещё привлекательнее.

– А папа? Он, между прочим, очень интересный мужчина, – вступается моя малявишна за отца.

– Ничего такой. Но я видала и лучше.

– Ну и кого ты видела? Тигров своих? – подкалывает Катя.

– У меня много поклонников, – произношу это уже для передачи в нужные уши. – Я успешная, востребованная артистка. Мужчины мной восхищаются, а не я ими.

– Ты про Карлушу, что ли?

– Нет. Ты же знаешь, как мне аплодирует зал.

Катя садится и смотрит на меня:

– Так там же не только мужчины.

– Хорошо! Мной восхищаются все! От мала до велика.

– Нормально тебя переклинило, – Катя прикладывает ладошки к щекам. – Ты чего? Звезду словила?

– Ничего я не словила, – ворчу обиженно. – Проехали. Показывай, чем тебя ещё этот милый человек порадовал.

– Ты его напрасно милым ругаешь, – качает головой Катя и снова ложится рядом: – Это моя комната «до» и «после». Нравится? Смотри, туалетный столик с лампочками. Как у кинозвезды. А это кроватка. Мягкая-я!

В дверь без стука входит кудлатая врачица.

– Здравствуйте! А это кто такая здесь?

– Катя, – разводит руками дочка.

– Негоже, Катя, на постели у болящей сидеть. Маме твоей покой нужен.

– Как вы правы, – театрально вздыхает дочка. – И мужчина хороший.

У врачицы от изумления округляются глаза.

– Катя! – одёргиваю не по годам умное дитя. – Не слушайте её. Ничего и никого мне не нужно.

– У вас есть кто-то? – врачица прищуривает глаз. Ей-то что за дело?

– Усы, лапы и хвост. Как у Матроскина, – Катя снова влезает в разговор.

– Ты что-то совсем распоясалась! – хмурюсь я. – Выйди из палаты и подумай над своим поведением.

Тут же жалею о сказанном. Строгая мама может проиграть милому Демиду.

– Ну и пожалуйста. – Катя соскальзывает с кровати и, сунув ноги в туфли, выходит за дверь.

– Бойкая у вас девочка, – усмехается врачица. – Так что, мужчина есть у вас?

– А это как-то связано с моим здоровьем? – пресекаю панибратство на корню.

Врачица на мгновение теряется, но тут же берёт себя в руки.

– Вы здесь надолго, кому-то надо присматривать за девочкой. Не может же она всё время жить у нашего врача.

А вот здесь вы дама лукавите. Стараниями Карлуши уже вся больница знает, что Демид папа моей дочери. По летам врачица в матери Демидролу годится. Прохожусь взглядом по побрякушкам врачицы – дорого-богато. Да и парфюм не копеечный. Медсестра говорила, что кудлатая заведующая. Не подружка ли Аманды меня под свой контроль взяла? Тут надо быть тогда настороже. А то и мышьяка в еду недолго схлопотать.

– Есть!

– Очень хорошо, – лицо врачицы просветляется. – Давайте телефон, я сообщу ему…

– Я сама сообщу.

– Хорошо, – соглашается она. – А теперь осмотрим вас…

***

День тянется мучительно долго. Катя развлекает меня разговорами, кормит домашним борщом и пюре с котлетами. Слышу голос Демида в коридоре. Зараза! Даже носу не кажет. Гордость не позволяет спросить Катю, почему её милый родитель не соизволил даже на минутку заглянуть ко мне. Я тоже дальше палаты не выхожу. Отражение в зеркале меня не обрадовало.

– Котёнок, можешь завтра принести кое-что из вещей? – прошу я. – А то у меня даже расчёски нет. Пальцами пришлось волосы распутывать.

– Конечно, список пришли мне, – Катя сидит на подоконнике с телефоном.

– И хватит играть!

– Я с папой переписываюсь.

– А где он?

– В своём кабинете. Отдыхает.

– А с чего это он так устал?

Катя удивлённо смотрит на меня:

– Так у него четыре операции сегодня было.

– А! Ну тогда да.

Слышу голос Демида в коридоре:

– До свидания, Серафима Андреевна! Я останусь ещё. У меня один дедуля тяжёлый после операции. Понаблюдаю его.

– Всего доброго, Демид.

Значит дедуля тяжёлый, а на меня вообще плевать? Достаю телефон из-под подушки и набираю номер Карлуши:

– Привет, старина!

– Ева, крошка! Ты по делу? У нас репетиция.

– Это вместо «как дела»?

Карлуша смеётся:

– У тебя генералы как дети плакали. Думаю, своего докторишку ты уже на колени поставила.

– Можешь приехать Катю забрать? – поджимаю губы.

– Я никуда не поеду! – Катя срывается с подоконника и выхватывает у меня трубку: – Карлуша, миленький, всё хорошо. Не надо ехать.

Она сбрасывает звонок, и в глазах её блестят слёзы.

– Коть, ты чего? А когда я поправлюсь? Тоже никуда не поедешь?

Дверь открывается и входит Демид. Катя бросается к нему и обнимает за ноги:

– Папка!

– Что случилось, моя прекрасная леди? – подхватывает он её на руки.

Она утыкается носом в его грудь.

– Мама хочет, чтобы я уехала, – всхлипывает Катя.

– Беги к девчонкам, почаёвничай. А мы с мамой пока все вопросы порешаем.

Демид спускает Катю на пол, и прекрасная леди, показав мне язык, убегает. Демид плотно закрывает дверь и прислоняется к ней. Ощущаю себя ужом на сковородке.

– Я хотела попросить коллег, чтобы они забрали Катю, – напускаю холода во взгляд. – Вам, наверное, в тягость девочка.

Демид вздыхает и расстегнув халат, вытаскивает ремень из брюк.

– Что ты делаешь? – Полчища мурашек бегут по телу.

– Собираюсь всыпать тебе! Задницу тигр оставил мне.

Глава 12

Демид

У меня действительно чешутся руки всыпать Еве от души. В карих глазах блеснул испуг. Неужели поверила, что я её сейчас отхожу ремнём? По крайней мере произвести впечатление мне удалось, хоть и ненадолго. На лице Евы уже играет знакомая ухмылка. Тихо, но убедительно моя взбалмошная девчонка проговаривает каждое слово:

– Если ты думаешь, что тебе удастся купить мою дочь, то горько заблуждаешься.

– Нашу дочь, – поправляю я Еву и, похлопывая ремнём по ладони, присаживаюсь на стул возле неё. – Которую ты от меня столько лет скрывала.

– Зачем женатому мужчине дочь от случайной подружки?

– Ты считаешь себя моей случайной подружкой? – Обольстительный тон, роковой взгляд, сверкаю разом всеми гранями своего обаяния, но боюсь терпения надолго не хватит.

– Между нами был только секс, – Ева беспощадно лупит по больному.

– Мне было двадцать три, тебе восемнадцать – секс превалировал. Согласен. Но я любил тебя.

– Да ладно! Что-то не могу припомнить ни одного приличного свидания, после того как ты первый раз взял меня силой. Мы шпилились, как дикие.

– Я был одержим тобой, Багира. Ты тоже горячая штучка. К тому же не припомню, чтобы ты особо ерепенилась и выказывала недовольство.

– С тобой поерепенишься! Зато с бледной шваброй небось, как с хрустальной вазой обращался, – Ева сжимает кулаки и отворачивает лицо к стене. – Твоя мамочка, небось, от счастья кипятком писала в загсе.

– Да что ты вообще знаешь? – вскакиваю и, отшвырнув ремень, ухожу к окну. – Сама спаривалась как кошка со своим Вадимом… Трейлер аж трясся!

– Что? – Ева резко садится на постели.

– Ты за дурака-то меня не держи!

– Мы переспали первый раз, – её хриплый голос дрожит, – после твоей свадьбы. Я приезжала в сентябре, – Ева сникает и тихо добавляет. – Серый костюм и лиловый галстук тебе к лицу. Меня так и распирало подойти к свадебному столу и сказать об этом.

– Ты была на моей свадьбе?

– Да! Подарок в животе принесла. Да так и не решилась вручить. Невесте твоей слабительного подмешала…

Меня разбирает смех.

– Так это я тебе обязан дивной брачной ночью?

– Угу!

– Ах, Ева, Ева. Ираида очень больной человек. Я женился на ней заведомо зная, что она долго не проживёт. Мы больше были друзьями, чем любовниками.

– Она умерла? – у Евы от удивления округляются глаза.

– Да, спустя три года после свадьбы.

– Тогда зачем ты?..

– А зачем ты? – перебиваю Еву и задаю вопрос важный для меня. – Правда, не спала тем летом с Вадимом?

– С чего ты взял это вообще? – потрясает Ева руками.

– Следил за вами. Ты же от него не вылезала!

Ева краснеет и мечтательно улыбается.

– Вадиму разрешили меня взять ассистенткой на испытательный срок, но не официально, а, стало быть, полностью на его обеспечение. Понимаешь, он первый человек, кто выслушал все мои «хочу» и поверил в меня. Дал дом и работу. За это я прибиралась у него, готовила, чистила его костюмы, гладила рубашки… Он обожал накрахмаленные белоснежные рубашки. Делала что угодно, но не обслуживала в постели.

– Но я своими глазами видел, как ты вошла в фургон, а потом слышал собственными ушами крики.

– Вадим любил многих женщин. Мне приходилось отсиживаться в укромном уголке фургона, пока он развлекался с любовницей. Я надевала наушники и изучала психологию хищников. Мы впервые переспали с ним, когда я приехала с твоей свадьбы. И это было волшебно… Впрочем, тебе это не интересно.

Теперь кулаки сжимаю я:

– Очень интересно! Ты носила под сердцем моего ребёнка и давала другому.

– Этот другой меня содержал, пока не взяли в штат, помогал и поддерживал во всём.

– Но я же не знал! Думал, ты мне изменила и сбежала вслед за любовником.

– Чего уж теперь вспоминать, – Ева свешивает с кровати ноги. – Ой, голова кружится.

Подлетаю к ней.

– Чем помочь?

– Дай воды, пожалуйста.

– Прислонись к стене, – подсовываю Еве подушку под спину и наливаю из бутылки воды в стакан. Сажусь рядом с ней касаясь плеча: – Пей!

Она пьёт изящно, не торопясь.

– А где сейчас Вадим? – вопрос слетает с языка. Серафима Андреевна будто невзначай обронила в разговоре, что у Евы есть мужчина. Но к чему тогда весь этот цирк с конями.

– В Штатах, – Ева допивает и вручает мне стакан. – Подписал контракт и уехал.

– Почему без тебя, если вы любовники?

Ева тяжело вздыхает и уклончиво отвечает:

– Он был ласков со многими.

– Трейлер он тебе оставил?

– Да, – Ева спохватывается. – Он у меня в соседнем городке стоит. Мы по побережье решили на поезде с ребятами прочесать, да в гостиницах пожить… Слушай, неужели за месяц у тебя ни разу не возникло желание меня увидеть?

– Я не знал, что ты здесь, – любуюсь профилем Евы. Она совсем не изменилась за эти годы. Только татуировками обросла, как урка.

– Да ладно! Афиши висели по всему городу!

– Но я живу за городом, а больница на окраине. Дом, работа, дом.

Ева смотрит на меня с подозрением.

– Катя очень на тебя похожа, – беру Еву за кончик подбородка. – Но что за жизнь у ребёнка.

– Нормальная жизнь! – бьёт меня моя дикая кошка по руке. – Я тут долго ещё буду в бинтах валяться?

– Долго! – вскакиваю с постели. – Ребёнку в школу в этом году. Завязывай давай со своими гастролями.

– Ха! Ты нормальный? – Ева кидает подушку на место и вытягивается на постели.

– Я – нормальный, а ты нет, – хватаю ремень с пола и потрясаю им. – Поэтому буду тебя лечить. Если понадобится – свяжу по рукам и ногам!

– Не самый лучший метод, – облизывает Ева губы. – Это всё равно что ловить ветер сачком.

– Ну и что прикажешь с тобой делать?

– А ты всё ещё хочешь со мной что-то делать? – Ева коварно улыбается.

– Да.

– Тогда можешь пригласить меня на свидание.

Дыхание сбивается. Надеваю ремень, мысленно считая до десяти.

– Тогда едем прямо сейчас ко мне домой.

– А ты всё такой же шустрый! – Ева окидывает меня оценивающим взглядом, и в моих венах вскипает кровь.