Тише шёпота

Глава 3

Лучи яркого солнца уже вовсю пробивались в спальню сквозь неплотно задёрнутые шторы. Лиза, испытывая состояние неги и не открывая глаза, грациозно потянулась и повернулась на бок. Её длинные волосы рассыпались по подушке, и от них ещё сильнее повеяло приятным лёгким ароматом масла арганы. Денис уловил её движение и, приняв его за призыв к действию, с готовностью просунул колено ей между ног и начал нежно поглаживать по округлому бедру. Его пальцы едва касались бархатистой кожи и медленно скользили всё выше. Получая удовольствие от его ласк, девушка заулыбалась и довольно замурлыкала, но уже через пару секунд её мозг начал активно мыслить и грубо лишил этого блаженства.

– Который час?! – воскликнула она тревожно и попыталась сесть.

– Ты никуда не пойдёшь! – молодой человек одним рывком прижал её к себе и, возбуждаясь ещё сильнее, потёрся о голые ягодицы.

Лиза не без труда дотянулась до телефона, который лежал на прикроватной тумбочке, и посмотрела время.

– Господи! Уже двенадцать часов, а я не собрана! Меня же Зибровский четвертует, если я провалю интервью! – с этими возгласами она довольно ловко выкрутилась из цепких объятий мужчины, который вновь попытался её удержать, и побежала в ванную.

Девушка быстро приняла душ и начала прихорашиваться: нанесла макияж, слегка завила локоны, после чего собрала на висках тонкие прядки и заколола их на затылке в хвостик «Мальвинку».

– Ты не возражаешь, если твой водитель отвезёт меня в музей? – поспешно одеваясь, обратилась она к Денису, который всё ещё лежал на кровати и внимательно наблюдал за ней.

Он слегка прищурился и скривил губы в улыбке:

– Тебе придётся вечером за это мне хорошо заплатить!

– Дорогой, если у меня всё пройдёт успешно, а я очень на это надеюсь, то я должна буду ещё статью написать. Давай увидимся в воскресенье, – Лиза на цыпочках подскочила к нему и коротко чмокнула в губы.

– Ладно, – согласился он, но выражение его лица красноречиво говорило о том, что он всё равно недоволен. – Я сейчас дам команду Николаю, чтобы отвёз тебя.

Денис, как и обещал, тут же набрал водителя, но провожать девушку не пошёл. Она уже открыла дверь и хотела выйти из квартиры, как в это самое время ей позвонил редактор.

– Курская, как там у тебя дела обстоят? Ты на месте? – услышала она в трубке его взволнованный голос.

– Добрый день, Вениамин Владленович! Подхожу! – нагло солгала она и быстро направилась к лифту.

– Мой знакомый мне только что сообщил, что на выставке новая картина Зюкина наделала много шума. Называется «Невеста». Расспроси о ней обязательно!

– Хорошо! Я поняла!

На протяжении всего пути до музея Лиза сильно нервничала. Она боялась опоздать и не застать там художника. Каждая заминка на светофорах казалась ей целой вечностью. Наконец-то водитель доставил её на место. Она выбралась из салона огромного чёрного внедорожника и поспешила вверх по мраморным ступеням к входу в музей…

…В Большой галерее было много людей: солидные мужчины и нарядные дамы, среди которых немало настоящих знатоков живописи, а также молодёжь, желающая приобщиться к прекрасному искусству, и даже две группы подростков, которых привели то ли из художественной, то ли из общеобразовательной школы. Юные художники, чьи работы выставлялись сегодня в залах, также присутствовали здесь и уже купались в первых лучах славы. Их представили нескольким корифеям искусства, а те в свою очередь некоторых из них даже удостоили особой похвалы.

Константин пребывал в приподнятом настроении. Его вдохновляло большое внимание к выставке в целом и к его работам в отдельности. Нескрываемое наслаждение и удовлетворение он испытывал в этот день от осознания того огромного впечатления, которое произвела его «Невеста». Это был фурор! Он с благоговейным трепетом в душе наблюдал, как гости подходили к картине, подолгу смотрели на неё с заметным восхищением и интересом, а затем большинство из них, уходя, оборачивались и вновь кидали прощальный взгляд на полотно.

Лариса Витальевна тоже сияла от восторга. Она ухватила своего любимого протеже под руку маленькой сухонькой ладонью и в очередной раз благодарила его:

– Ах, дорогой мой, как хорошо всё вышло! Какой успех! Спасибо тебе, родной, что уважил! Ты не пожалел, что выставил сейчас этот портрет?

– Ни секунды не пожалел!

– Нет, Костя! Надо было подождать до более серьёзной выставки! – тут же начал перечить женщине другой его знакомый мэтр. – Тогда интерес к картине был бы ещё больше и цена выше! Поторопился ты, прогадал, – журил он художника.

– Но что-то мне подсказывает, что ты не захочешь расставаться с ней! – Лариса Витальевна посмотрела на молодого мужчину пронзительным взглядом. – Я права?!

Он согласно кивнул. Они ещё некоторое время беседовали втроём, а затем мэтр оставил их…

…Лиза поспешно вошла в Большую галерею музея и, осматриваясь среди множества людей, начала искать глазами художника Зюкина. Услужливые официанты с блестящими подносами в руках ненавязчиво предлагали гостям шампанское в высоких тонких фужерах и лёгкие закуски, а детям замысловатые сладости в ярких бумажных коробочках. Посетители переходили от картины к картине и, обсуждая выставку, тихо переговаривались между собой. Девушка прошла по залу дальше и вдруг увидела того, кого искала. Он стоял у противоположной стены и, с улыбкой глядя на пожилую женщину, беседовал с ней. «Уф, я успела! Теперь идём на таран!» – она глубоко вздохнула и уверенно направилась в их сторону…

…Лариса Витальевна в своей обычной манере только что окончила разговор с Константином и без лишних прощаний пошла к своей подруге Оболонской, чьи воспитанники выставляли сегодня работы.

«Теперь можно ехать домой», – мужчина повернулся к выходу и замер. Его накрыло, словно цунами, неимоверное удивление и волнение: в лёгкой шифоновой ткани белого платья сквозь людскую толпу к нему плыло видение многих его снов! Оно приблизилось и, протягивая руку, с обворожительной улыбкой произнесло:

– Константин Николаевич, так вот вы где! А я-то вас ищу! Я надеюсь, вы не забыли, что обещали дать мне интервью?! Курская Елизавета из «Новой художественной газеты».

Мужчина лишился дара речи. Он с идиотской улыбкой на устах взирал на это прелестное личико с огромными чёрными глазами, а потом, опомнившись, осторожно взял тонкие пальчики в свою ладонь. Видение не исчезло, напротив, оно продолжало говорить:

– Пойдёмте, дорогой мой Константин Николаевич, пойдёмте! Там на втором этаже нам никто не помешает!

Он, ведомый за руку, шёл туда, где под большой раскидистой пальмой в огромной деревянной кадке стояли два низких, плетёных из ротанга кресла.

Живое воплощение его грёз (в том, что оно живое, он теперь не сомневался) грациозно село и, улыбаясь, произнесло:

– Как же я боялась, что вы уйдёте и я не встречусь с вами!

Костя расположился рядом и продолжил недоумённо разглядывать девушку. «Невероятно! Ещё вчера я считал её образ плодом моего воспалённого воображения, а теперь она живая… реальная… предо мной! Как такое возможно?!»

– Простите… Лиза? Я правильно услышал? – прервал он своё затянувшееся молчание.

– Курская Елизавета, «Новая художественная газета».

– Я действительно уже собирался уезжать…

– О-о-о! Я вас задерживаю?! – изобразив на лице почти искреннее сожаление, она стремительно встала. – Тогда мы можем перенести нашу беседу. Например, на завтра!

– Нет, нет! Я не тороплюсь! – он поспешно остановил её и подумал: «Стоило Даше уехать ненадолго, как я опять что-нибудь да забуду. Вот теперь и про интервью».

– Лиза, о чём вы хотели спросить меня?

– Константин Николаевич, я благодарю вас, что согласились ответить на мои вопросы, – девушка ловко достала из сумочки диктофон и включила его. – Выставка «Крымское вдохновение» состоялась сегодня с таким триумфом благодаря вам! Почему вы, такой талантливый художник, тратите время и занимаетесь с детьми из обычной художественной школы? – начала она с простого вопроса.

– Я имею отношение к выставке гораздо меньшее, чем вы думаете. Моя роль во всём этом очень скромная. Культурно-просветительскую и образовательную деятельность с молодёжью я считаю очень нужной и важной. Когда-то я тоже только начинал писать первые работы, и благодарен людям, которые оказались тогда рядом, поддержали меня и продолжают всячески это делать до сих пор. Что касается этих ребят, то они очень способные, и работа с ними доставила мне удовольствие. Эта поездка действительно стала для нас всех сплошным вдохновением!

Лиза заранее приготовилась услышать хвалебную речь о его собственной значимости и теперь обращала внимание, что и с какой интонацией говорит мужчина. Его ответ несколько удивил скромностью, но она не подала вида.

«Кажется, я поторопилась записать его в зазнайки. Надо обязательно нащупать зацепки для дальнейшего разговора, найти ниточку и распутать этот загадочный клубок под названием „Художник Зюкин“».

– Вы сказали, что вас продолжают поддерживать. Что вы имели в виду? Это просто дружеская поддержка или у вас есть специальные люди, которые занимаются продвижением вашего творчества?

– В моём случае разделить подобным образом я не могу. Все, кто рядом со мной, – это мои друзья, соратники и «специальные люди», как вы говорите, в одном лице.

«Хм. Будем копать глубже. Посмотрим, что ты за фрукт», – журналистка кивнула и спросила:

– У вас много друзей? Можете ли вы назвать себя преданным, верным человеком? Может быть, общительным или, наоборот, разборчивым в отношениях?

– Предавать никого не доводилось. Надеюсь, что никто меня в этом никогда не обвинит. Общительным себя не назову, люблю побыть наедине с собой. Думаю, отсюда и разборчивость. Если честно, то рядом со мной задерживаются только люди с родственной душой. Иные не выдерживают мой скверный характер, – Костя уже оправился от первого волнения и теперь спокойно отвечал на вопросы этой красивой девушки.

– Сейчас для многих актуальна тема поиска предназначения. Чувствуете ли вы себя на своём месте? Можете ли сказать, что вы нашли и выполнили какую-то высшую миссию?

– Если честно, не задумывался об этом. Знаю только, что я занимаюсь по жизни тем, что мне доставляет удовольствие. Если мои картины нравятся людям, радуют их, тогда я могу надеяться, что эту маленькую часть моей миссии я выполнил.

«В реальности он даже симпатичнее», – Лиза с любопытством рассматривала этого импозантного мужчину, чьи фотографии видела вчера.

– Кто повлиял на ваше становление как художника? Может быть, ваши родители?

– Нет. Они к сфере искусства никакого отношения не имели.

– Должно быть, теперь очень гордятся вами?

– Они погибли в автокатастрофе, когда мне было четыре года. Мы тогда жили в Свердловске. После их смерти бабушка по матери забрала меня к себе в Ленинград. Он стал для меня родным городом, в котором прошли мои лучшие годы. Но интерес к рисованию возник у меня с раннего детства. Отлично помню, что в нашей квартире была маленькая кладовка, в которой хранились какие-то отцовские инструменты и разные вещицы. Я очень любил забираться туда и разглядывать всё это «богатство». Однажды нашёл там настоящую художественную масляную краску и, естественно, перепачкался ею с ног до головы. Родители ещё удивлялись, откуда взялись там эти тюбики. А во мне этот запах вызвал тогда какое-то… незабываемое восторженное состояние. Потом… лет в пять… бабушка впервые повела меня в музей, и я испытал второе потрясение, перевернувшее во мне всё. Там в экспозиции висела картина и эскиз к ней. На наброске художник изобразил женщину, которая провожала сына на войну, в белом платке, а на самой картине – в чёрном… Одна поза, одно выражение лица… Только платок… Казалось бы, такая мелочь, но сразу столько трагизма в этом! Уже тогда я понял, что одним только цветом можно передать эмоции и глубинную суть события. К тому же мне очень повезло: на протяжении всей моей учёбы, начиная с художественной школы, у меня были великолепные преподаватели. То, что они дали мне, невозможно переоценить! Да и вообще… в своём творчестве я стараюсь следовать наставлению великого Саврасова, которое он не раз давал Левитану: «Пишите, изучайте, но главное – чувствуйте!» Вот такие факторы и люди повлияли на меня.

У Лизы всё сжалось внутри. Она явственно представила то, о чём говорил художник, и это тронуло её. Но в то же самое время она радовалась, что он отвечает на вопросы, поэтому продолжила их задавать.

– Недавно вы успешно продали сразу три полотна, и господин Царевский приобрёл ещё одно за очень крупную сумму. Рассчитываете ли вы на подобный успех с другими вашими работами?

– Откуда у вас информация о покупателе?! – удивился собеседник.

– Я не выдаю свои источники! – решила поумничать она.

Костя ощутил лёгкое раздражение, но не показал его.

– Лиза, в любом случае такая информация не должна подвергаться огласке. Я не знаю, кто приобрёл мою работу. Надеюсь, вы поняли.

Она кивнула.

– Константин Николаевич, сегодня ваша картина… «Невеста»… имела огромный успех! В какой технике вы её писали?

Мужчина подался вперёд и с любопытством посмотрел на девушку.

– Лессировка – это когда полупрозрачную краску наносят на холст тонкими слоями, поверх основной краски, что даёт потрясающие результаты.

– Почему вы выбрали именно её?

– А какую, по-вашему мнению, я должен был использовать для женского портрета?

Она не ответила на его вопрос и совершенно серьёзно, ничуть не смущаясь, задала следующий:

– С кого вы его писали? Можете рассказать историю создания картины?

Костю вдруг начал забавлять этот разговор. «Однако, это занятно!» – подумал он, но вдруг, исходя из только ему одному ведомых соображений, сказал:

– Лиза, да вы нахалка!

Глаза девушки тут же вспыхнули от негодования, и даже ноздри аккуратного носика начали раздуваться в ритме с её глубоким дыханием. Она воскликнула:

– Константин Николаевич! Это неслыханно!

– Замолчи! – он начал так пристально рассматривать её, что она нехотя умолкла.

«Нет, ну подумать только! Какое он имеет право меня оскорблять?! В другой ситуации я бы не дала ему спуску, а сейчас сиди и беседуй, потому что Зибровскому нужна статья!»

Костя пришёл в восторг от бушующих эмоций в этих глазах, похожих на два чёрных агата. Он почувствовал, как сексуальное возбуждение начало наполнять его тело, но ещё большее желание отвоёвывало себе место – запечатлеть её на холсте с натуры.

– Лиза, а вам понравилась моя картина?

«Господи! Что же ему ответить? Что я заявилась на интервью и не успела самолично оценить его творение?!» – запаниковала девушка, но вместо этого произнесла:

– Очень интересная работа! Но вы так и не ответили на вопрос. Кто изображён на портрете?

Константин весело рассмеялся.

– Действительно… на ней показан захватывающий образ. Я писал невесту… мою невесту! А вы, Лиза, ещё и врушка! И картину вы не видели! – он встал и направился к лестнице, которая вела к главному выходу.

Девушка растерялась от такого невоспитанного и вызывающего, как ей показалось, поведения художника. Она метала стрелы своими чёрными глазами ему в спину. «Да что же это такое?! Взял и ушёл. И даже „до свидания“ не сказал. Носится с этой „Невестой“ как с писаной торбой! Напыщенный индюк – вот кто ты, художник Зюкин! И фамилия у тебя дурацкая! Ну и вали себе! Мне и этого для статьи хватит», – мысленно высказывала она колкости своему «обидчику».

Выждав некоторое время и немного успокоившись, журналистка тоже пошла вниз. Она покинула музей, так и не взглянув на картину. Приехала домой и сразу села писать статью.

Глава 4

Утро понедельника выдалось пасмурным. Настроение Лизы было мрачным, под стать погоде. Она приехала на работу в раздражённом состоянии и даже сама не до конца понимала, что угнетает её. «Вчера с Денисом классно на картинге погоняли, а потом душевно посидели в нашем любимом ресторанчике. Вечер получился отличный, даже несмотря на то, что он так и не остался ночевать у меня. А вот сегодня всё бесит! – девушка припарковалась недалеко от входа в здание, в котором располагалась редакция их газеты, вышла из авто и посмотрела на небо, сплошь затянутое серыми низкими тучами. – Ещё этот ветрюган. Только дождя не хватало!»

Придерживая полы пиджака, она заторопилась к крыльцу и начала поспешно подниматься по широким мраморным ступеням, но тонкий каблук её новых лодочек самым подлым образом застрял между каменных плит и она едва не упала.

– Чёрт! Что за невезуха!

Она не без труда освободила туфлю из западни, сунула в неё маленькую ножку и аккуратно заковыляла в редакцию. Шпилька, норовя сломаться окончательно, начала предательски шататься и поскрипывать. «Сегодня вроде не пятница тринадцатого, а день уже с утра не заладился. Туфли теперь на выброс». С этими совсем не радостными мыслями она переобулась в запасные балетки, которые на всякий случай стояли у неё в шкафу, и направилась к главному редактору. Коротко постучала в дверь его кабинета и, не дожидаясь разрешения войти, заглянула внутрь.

– Вениамин Владленович, можно?

– А, Курская! Ну как там у тебя всё прошло?

– Всё хорошо! Вот статья.

Мужчина взял листы бумаги, которые ему подала журналистка, и начал читать, но вскоре удивлённо взглянул на неё и спросил:

– Откуда информация о Царевском?! Насколько я знаю, покупатель остался инкогнито. Зюкин подтвердил? Если нет, то это не годится! Мне не нужны конфликты и проблемы! – он снова углубился в изучение текста.

Девушка стояла молча и в напряжении ожидала, пока редактор дочитает до конца.

– Лиза, что это?! – он опять поднял на неё свои глаза-пуговки. – Начала за здравие, а закончила как? То об одном, то о другом… А за картину вообще ничего! Он что… на твои вопросы перестал отвечать? – начальник откинулся в кресле и пристально посмотрел на подчинённую.

– Вениамин Владленович, вы же сами сказали, что он собеседник непростой! Если честно, он резко прервал разговор и ушёл.

– Лиза, я тебя не узнаю! Это не эксклюзив! – мужчина с некоторым раздражением отпихнул от себя листы с её статьёй. – Я не могу пустить такое в печать.

– Вениамин Владленович, миленький…

– Даю тебе ещё один день! И не пытайся меня разжалобить, Курская! На вот… мне тут чудом удалось его адрес и телефон раздобыть, – он вырвал из записной книжки листок и положил на стол. – Хоть под дверьми его стереги, а статью завтра принеси!

– Ве-ниа-мин Владле-но-вич…

– Уйди, – тихо сказал редактор.

Елизавета в досаде схватила записку и вышла из кабинета. «Чёрная полоса какая-то. Что теперь делать? Встречаться с художником снова не хочу! Может, выдумать чего-нибудь самой?! А если он статью прочтёт и с опровержением заявится? Стыда не оберёшься… да ещё и неприятности будут. Может, зря я отказалась от предложения Дениса? Дал бы ему денег. А если теперь предложить, то может выйти только хуже. Надо, наверное, ещё раз самой попробовать, – она прочла адрес. – Совсем недалеко от музея. Новый дом с просторными квартирами свободной планировки, на последних этажах дополнительные уровни наподобие бельведера», – Лиза вспомнила знакомые места.

– Неслабо некоторые художники живут! Придётся договариваться о встрече, – она глубоко вздохнула и набрала номер. Долго слушала гудки вызова, но так и не дождалась ответа.

«Значит, поеду к нему без предупреждения… на удачу. Может и в этот раз повезёт. Не зря же мне многие говорят, что я везучая».

Девушка проехала уже около половины пути, когда ей позвонила подруга.

– Лизок, какие у тебя новости? – каким-то странным голосом спросила она.

– Никаких. Венечка дал просто отпадное задание. Вот теперь еду к художнику Зюкину. Чтоб его!

– А почему ты не рассказывала, что знакома с ним?

– Да когда тут?! Я позавчера у него интервью брала, а он, представляешь, меня хамкой и врушкой обозвал! А потом встал и ушёл. Мы даже разговор не окончили!

– Да? А что ты ему сделала такого?

– Ну, уж явно не оскорбила! Он за свою новую картину спросил, понравилась ли она мне или нет, а я её не видела. Не успела перед интервью по галерее прогуляться, но картину всё равно похвалила.

– А-а-а, понятно. Хотя нет… ничего не понятно! И всё очень странно…

– Да он вообще странный, этот Зюкин!

– Лиза, я сегодня репортаж в новостях о выставке видела. Меня заинтриговало. Съезди, посмотри картину! Рекомендую! Мы с мужем тоже вечером обязательно сходим.

– Да ну её! Мне статью бы написать…

– Лиза! Обязательно посмотри картину! – строго заявила Марина и отключила телефон.

«Да что же это такое?! Опять о ней! Только и слышу: „Картина, картина“. Марина всё равно от меня не отстанет, пока я не выполню её просьбу. Ладно, поеду я к этой „Невесте“, полюбуюсь на неё!» Она резко перестроилась в левый ряд и свернула на улицу, которая вела к музею.

…Девушка уже целый час стояла в Большой галерее перед своим портретом. Потрясённая до глубины души и даже самых отдалённых областей сознания, она никак не могла прийти в себя после увиденного. «Что всё это значит?! – задавала она себе снова и снова один и тот же вопрос и не находила на него ответа. – Только Он мне объяснит!» Теперь любопытство не давало ей покоя, и, чтобы удовлетворить его, она поехала к художнику, но уже с другим настроением…

…Константин вернулся домой после утренней пробежки по парку. Продолжительная тренировка на свежем воздухе, несмотря на ветреную погоду, наполнила его энергией и придала сил. Он принял душ, переоделся в тёмно-синие домашние брюки и светлую льняную рубашку и пошёл на кухню готовить эспрессо. Одно нажатие кнопки – и кофемашина зашумела. Вскоре бодрящий аромат элитной арабики распространился по всей квартире, настраивая его на рабочий лад. Мужчина сделал глоток восхитительного напитка из маленькой чашечки и, глядя в окно, принялся вспоминать, что запланировано у него на день, но вскоре его размышления прервал короткий сигнал смартфона. Костя прочёл сообщение в мессенджере. Его помощница писала, что деловых встреч на сегодня у него нет, и напоминала, что пить много кофе вредно.

– Без тебя как без рук! – отправил он в ответ голосовое сообщение.

«Быстро я привык к Дашиной заботе и к тому, что она всё время рядом. Ну, раз сегодня свободный день, значит, можно спокойно поработать в мастерской».

– О! Ещё пропущенный вызов с неизвестного номера, – Зюкин хотел было набрать его, но зазвонил видеодомофон и привлёк к себе внимание мужчины.

Костя подошёл к маленькому экрану, который висел рядом с входной дверью, и увидел на нём журналистку Курскую, терпеливо ожидающую около подъезда. «Вот так неожиданность!» – заулыбался он и нажал кнопку переговорного устройства.

– Поднимайтесь на лифте на последний этаж и сразу налево, – проинструктировал он гостью.

Через пять минут девушка подошла к нужной квартире и в растерянности остановилась у входной двери, которая была распахнута настежь.

«Светло, стильно и по-домашнему уютно, – она быстро отметила интерьер просторной гостиной, которая переходила в кухню и неплохо просматривалась прямо с порога. – А у Дениса всё отделано тёмным камнем, хромом и стеклом. Дизайнер поработал на славу, но мне там не хватает воздуха».

– Елизавета, проходите! Позавчера вы были смелее, – пригласил её знакомый голос.

Девушка вошла и смутилась.

Художник Зюкин сидел на диване, раскинув руки на высокие подушки, и внимательно смотрел на неё.

«Выглядит он великолепно, но мог бы и прикрыться, – она непроизвольно скользнула взглядом по мужскому торсу, который просматривался в глубоком вырезе расстёгнутой рубашки. – О-о-о, а сегодня без хвостика! Теперь видно, что волосы до плеч, – её волнение отчего-то усилилось. – Ах, как же мне шпилек не хватает! Я чувствую себя гномом».

«Она такая маленькая и хрупкая, словно статуэтка, на которую хочется смотреть и смотреть!» – подумал мужчина, впервые увидев гостью без высоких каблуков. Он вдруг почувствовал сильное желание взять её на руки, словно ребёнка, но сдержался.

– Присаживайтесь! Кофе хотите?

Лиза отрицательно покачала головой и села в кресло, которое стояло рядом с диваном.

– Константин Николаевич, я вам звонила, но вы не ответили. Благодарю, что приняли меня. Я сегодня видела вашу «Невесту»… в смысле картину, – она опустила глаза.

– Давай перейдём на «ты»?! И как она тебе? – он оживился и немного подвинулся ближе.

– Волнительно и одновременно странно видеть свой портрет, особенно если ты никому и никогда не позировала. Может, вы… ты… объяснишь мне, как его написал?

– Приёмом лессировки, – улыбнулся художник. – А если честно… во сне ты мне приснилась!

Девушка захлопала длинными ресницами от удивления и не знала, что и сказать. Его ответ прозвучал как-то таинственно и нереально. Он взбудоражил женское воображение и вызвал в ней любопытство, смешанное с сильным смущением.

– Наше интервью прервалось… из-за моей глупости. Ты не против продолжить его сегодня?! Мне очень это нужно!

– Только пообещай, что больше не будешь мне лгать!

Она согласно кивнула и включила диктофон.

– Как часто ты пишешь картины из сна?

– Эта пока первая.

– Если образ для неё тебе приснился… значит ли это для тебя, что существует некий высший замысел, судьба или что-то в этом роде?

Константин на некоторое время задумался, а потом ответил:

– Сложный вопрос. Судьба… какая-то фатальность в этом есть. Я считаю, что человек как свободная личность сам меняет нюансы своей жизни, но зачастую это сказывается не только на его бытии. Хотя… я не могу полностью отрицать существование некой высшей силы… Совсем недавно я видел сон и считал твой образ плодом моих фантазий, а теперь ты сидишь предо мной реальная. Но… я не знаю, провидение ли это…

Лиза внимательно посмотрела в его глаза. Ей вдруг очень захотелось докопаться до самой сути этого человека.

– Что значит для тебя творчество?

– Всё. Это процесс, который захватывает настолько сильно… что ты чувствуешь его, сливаешься с ним… и в результате становишься единым целым с объектом творения. От этого возникают переживания, которые порождают желание передать их, что-то создать. Это состояние бывает такое… мощное, всеобъемлющее, что ты уже не можешь держать это в себе… оно буквально даёт крылья!

Художник говорил самозабвенно, увлечённо, с чувством. Девушка видела его воодушевление. Ей было интересно слушать рассуждения мужчины, их беседа сразу захватила её.

Журналистка продолжала задавать и задавать вопросы. Вдруг её телефон издал мелодию «Ты! Только Ты!», но она совсем не обратила на это внимания и не ответила на звонок.

– Тебе знакомы периоды застоя, случалась потеря вдохновения? Если да, то как ты справляешься с этим?

– У меня в творчестве бывали кризисы. Вдохновение вообще вещь мимолётная. За ним надо охотиться. Из таких периодов я каждый раз выходил по-разному. Правда, иногда позволяю себе ничего не делать.

Мобильник девушки вновь заиграл знакомый мотив и ей стало неловко. До этого дня она ни разу не игнорировала звонки Дениса, но при Зюкине ей почему-то не хотелось разговаривать с ним. Опять звонок. «Как же ты не вовремя». Она уже хотела ответить и сказать, что занята, но художник, испытующе глядя на неё, вдруг спросил:

– Кто там такой настойчивый? На чей вызов у тебя стоит такой шлягер?

– Жених… точнее парень, с которым я встречаюсь, – она не стала выкручиваться и лгать.

«В конце концов, какая ему разница, кто мне звонит?! И почему меня должно заботить, что он подумает!»

– А-а-а… Я мог бы догадаться! Песенка та ещё, – Костя нахмурился и явственно ощутил, как странное, ему самому не до конца понятное чувство начало подниматься в нём, отчего вдруг расхотелось разговаривать. – Раз ты не могла отключить мобильник, я думаю, что на этом наше интервью окончено и ты можешь поспешить… к жениху! – довольно резко сказал он.

Девушка вспыхнула от его слов и тона. «Он мне ещё указывать будет, что делать, а что нет!»

– Спасибо за совет! Я именно так и сделаю! – она горделиво поднялась с дивана и, преисполненная чувством собственного достоинства, направилась к выходу.

«А в этот раз демонстративно уйду я!» – она дала волю эмоциям и, закрывая дверь, непреднамеренно, но все же громко хлопнула ею.

Константин почувствовал большую досаду. «Чёрт знает что такое! Что же всё так глупо и нелепо! – он пребывал в скверном настроении, смесь разнообразных чувств бурлила в нём. – Её образ столько раз приходил ко мне во снах, расточая чары… Эти сновидения заставляли моё сердце биться быстрее, но не давали надежды на счастье. Мне оставалось только мечтать. Я даже не смел надеяться на то, что они когда-нибудь воплотятся в реальности. И вот выясняется, что она существует, живёт, дышит… мало того, она совсем рядом! Я могу видеть её, говорить с ней, но что с того?! У неё своя жизнь. К тому же этот звонок… это слово… „жених“… брошенное словно вызов. Почему так? Зачем? Отчего опять обожгло, резануло внутри?!»

Спустя полчаса, пересиливая хандру, художник поднялся в мастерскую, которая располагалась на втором этаже его двухуровневой квартиры, но вскоре понял, что его подавленное состояние уже не располагало к работе. «Кажется, день безвозвратно испорчен! Интересно, как там Даша?»

Мужчина набрал номер помощницы и долго слушал её восторженные впечатления от поездки в Черногорию, которую подарил ей ко дню рождения. После этого разговора настроение его улучшилось и даже сделалось весёлым. Он обрадовался, что доставил девушке удовольствие.

– Я только боюсь, что тебе там так понравится и ты возвращаться не захочешь.

– Да… да я хоть завтра могу приехать!

– Отдыхай! У тебя ещё целая неделя! Я как-нибудь справлюсь, – успокоил её он.

Мысли Константина вновь вернулись к сегодняшней гостье. «Какой же я осёл! Зачем так резко беседу прервал? Со своим несдержанным характером постоянно всё порчу. Какая женщина вытерпит мои перепады настроения?! А ведь я не прочь встретиться с ней ещё раз и продолжить общение».

Весь оставшийся день воспоминания о журналистке Елизавете Курской неотступно преследовали его.