Лейтенант Трубачев сегодня был готов к покорению сердца дамы как никогда прежде. Форма, уложенные на один бок волосы и фирменная улыбка. Для солидности он взял папку, в которой томились пустые листы. Образ настоящего героя портил только пакет с едой, но от обеда отказываться – дело неверное.

В парке было пусто, слишком рано для прогулок – все разбрелись по делам. На лавке сидела только одна девушка с шикарными локонами, отражающими блики солнца. Из-под ее пальто выглядывал ажурный край малинового платья.

«Красивая, – отметил лейтенант. – Мне подходит».

– Здравствуйте! – Лика помахала рукой. Она без труда узнала в молодом мальчишке с прилизанными светлыми волосами и глуповатой улыбкой коллегу брата. Егор описал ее потенциального помощника всего двумя словами, но они очень точно подходили ему.

Он спешил к Лике, почти бежал.

– Лейтенант Трубачев, – деловито протянул руку, сделав самый серьезный и важный вид.

– Спасибо, что согласились встретиться, – Лика улыбнулась, пытаясь быть вежливой и доброжелательной, чтобы он рассказал все, что знал. – Меня зовут Лика.

Трубачев сел на лавку.

– Тимошев сказал мне, что встреча будет с приятной девушкой. Не обманул, – он весело рассмеялся.

– Егор сказал, в чем суть вопроса? – Лике хотелось поскорее перейти к главному, шутливое настроение лейтенанта ее понемногу раздражало.

– Подождите, подождите… – рука Трубачева скользнула в карман. Он достал блокнот и пристально стал изучать первую страницу. – Я сейчас скажу вам. Сегодня в восемь. Или лучше в семь? Нет, в восемь.

– Что в восемь? – Лика недоумевала.

– Я буду свободен в восемь вечера.

«И что?» – чуть было не выпалила Лика. В ее голову закралась мысль, что Егор поведал Трубачеву совсем не о том, что от него требовалось. Неужели брат устроил ей свидание с этим мальчиком?

– А вы что делаете в восемь?

– Работаю. Весь вечер, – отрезала Лика. – Статью пишу.

– О Костромском что ли? – Он спросил так, будто это было сплошной глупостью, и он не понимал, как можно променять свидание с ним на написание статьи о таком мелком человеке.

– Не совсем. Но мне бы хотелось узнать…

– Пикантные подробности, – перебил Трубачев и вздохнул. Он осознал, что эту любовную вершину ему не покорить, и от него нужны только сухие факты.

Лейтенант достал из пакета пирожок и принялся есть. Какая разница, что о нем подумают? Если он не смог обаять девушку в первую минуту знакомства, нечего и пытаться. А остаться голодным он не хотел.

– Можно и так сказать, – кивнула Лика.

– Их нет, – спокойно ответил Трубачев, разрушив надежды Лики. – Вот все считают, что убийство это невероятное приключение, такая история, обязательно с тайнами из прошлого…

– Кто убил? Зачем? – Лика прервала его бредовые мысли.

– Не знаю, – пожал плечами Трубачев, доедая пирожок.

– Вы не знакомы с этим делом? – Лика начинала закипать. Кого ей подсунул Егор?

– Увы, знаком, – засмеялся лейтенант.

– Давно это произошло? – Лика вдруг поняла, что никто не говорил ей дату происшествия.

– Неделю назад. Чуть больше, – махнул рукой мальчишка. Он заглянул в пакет и с радостью обнаружил второй пирожок.

– И ничего неизвестно?

Трубачев отвлекся от еды. До него дошло, в какую сторону клонит Лика. Она думает, что они ничего не делают.

– Установлена личность убитого, – отрапортовал он. – Не повезло парню… Как это бывает: не в том месте, не в то время… Хулиганы.

– И часто такое бывает? – Лика помнила, как охала Варвара Архиповна, рассказывая, что такое произошло впервые за много лет и отныне криминал поселится в этом городке.

Трубачев опять пожал плечами.

– Правду говоря, он и сам был опасен. Сильный парень.

– Его ограбили? – Лика пыталась вытянуть из него сведения. Но потеряв к ней интерес, Трубачев не спешил раскрывать душу.

– Да что у него ценное? Просто шел, темный переулок, ударили ножом.

Трубачев доел и достал салфетки. Ему начинал надоедать этот допрос.

– Должны быть цель и мотив, – настаивала Лика.

– Это вам брат рассказывал? – усмехнулся лейтенант. – О целях и мотивах… Так у хулиганов их нет. И вообще… Городок у нас маленький, люди небогатые. Брать нечего. Или хулиганы, или свои с ним расправились…

Детская наивность и глупость не украшали лейтенанта.

– Свои?

– Детдомовцы, – пояснил лейтенант. – Он же из детского дома. Да, жестокие там ребята. Если искать, то в его окружении.

Впервые он озвучил умную мысль, что не могло не радовать Лику. Ей показалось, что она схватилась за ниточку в этом запутанном деле.

– Искали? – с надеждой спросила Лика.

– Да, – кивнул Трубачев и грустно добавил: Не нашли. В общежитии он не живет, то есть не жил. Друзья его тоже.

– Алексей и Арсений?

– Да. Никто их не видел долгое время. Что они уж там делали? – Трубачев обращался сам к себе. – А результат – убийство.

– А как его убили? Ударили ножом? Я столько слышала об убийстве, но никто не говорит как…

– Любите кровавые подробности? – он улыбнулся, оскалив зубы.

– Нет, – строго ответила Лика. С каждой минутой он раздражал ее все больше.

– Да, его ударили ножом. В бок. Умер около полуночи.

«Нет, все-таки есть от него толк», – подумала Лика, стараясь быть лояльнее к юному правоохранителю.

– А нож? – вспомнила Лика.

– Есть фотография. – Трубачев достал телефон из кармана и принялся водить пальцем по экрану.

– Его изучили? Следы? Отпечатки?

Трубачев нашел фотографию и отдал Лике телефон. Нож был красивым, слегка продолговатым, серебристым с цветами, выгравированными на рукоятке.

– У нас только фото. Его не изучишь, – разумно предположил Трубачев.

– А сам нож?

– Пропал. С места преступления.

– Но его же успели сфотографировать?

– Да. После пропал.

– Разве такое возможно? – гневно воскликнула Лика. – Кто его взял?

– Тот, кому он нужен.

Лика устала от логичных и простых ответов Трубачева, которые ничем ей не помогали.

«Как можно быть таким идиотом?» – подумала она.

– И без него все понятно, – махнул рукой Трубачев. – Как говорит Леопольдович, местный олигарх, дело успехом не закончится. Но об этом в своей статейке лучше не писать.

Вдруг до Трубачева дошло, что он слишком много разболтал, начальство может не одобрить.

– Учту, – процедила Лика. Еще он учить ее будет!

Лика встала, готовясь прощаться. Больше лейтенант ей ничем не поможет, а мириться с его глупостью и безалаберностью она уже не могла.

Трубачев растерялся:

– Уже уходите?

Он выудил из папки визитку. Впервые он пользовался личными визитками, случая до этого подходящего не было. А ведь он напечатал целую пачку…

– Мой номер. Звоните, – милостиво разрешил он. – И еще… С восьми я свободен. Имейте ввиду.

Надежда вновь ярким огоньком загорелась в его глазах. А вдруг? Вдруг она поймет, какой бриллиант может ей достаться?

– Обязательно. – Лика улыбнулась и быстро ушла.

Сделав несколько шагов, она скомкала визитку и сунула в карман, подумав, что выкидывать сейчас ее неудобно. Главное, не забыть сделать две вещи: выкинуть эту бумажку и поблагодарить Егора за бесценного помощника.

Каким бы утомительным не был разговор с Трубачевым, ничего полезного он не принес, а только подтолкнул Лику к самостоятельному поиску. В первую очередь нужно отыскать Шадрина. Именно на этой фамилии делала акцент Тамара Петровна.

Лика отодвинула тарелку с апельсинами, собрала конфетные фантики с маленького столика, освобождая место для ноутбука.

За окном уже стемнело, движение на улице затихало. Где-то свет вспыхивал яркими желтыми лучами сквозь уличные фонари, где-то пропадал в окнах многоэтажек.

Лика сбавила громкость телевизора и села в мягкое кресло. С каждым часом проведенным здесь, гостиница ей нравилась все больше. Был в ней определенный … уют. Уют провинциальной гостиницы. Может это красный цвет так на нее влиял, форматировал ее сознание. По утрам он помогал взбодриться, по вечерам, когда светил только прикроватный светильник, темные стены создавали атмосферу девятнадцатого века – что-то английское.

Тряхнув мокрыми волосами, абстрагируясь от антуража, Лика принялась за работу.

Через час она с грустью обнаружила, что человека с фамилией Шадрин из Витево нет ни в одной социальной сети, ни в блогах. Единственное упоминание этой фамилии было на сайте дома детского творчества, который находился в этом городе. Дом творчества назывался «Шадрин лес».

Лика усомнилась, что дом творчества и тот самый Шадрин как-то связаны, но все-таки приняла решение сходить туда.

О проекте Громкого в Интернете тоже не было информации. И о самом бизнесмене было мало сведений.

Лика подошла к окну, где уже царила глухая ночь. Она прокручивала в голове все, что знала. Этого было мало. Крайне мало, чтобы воспроизвести картинку.

Где-то за тонким стеклом окна, по которому скользили ее пальцы, за сотни метров от нее текла жизнь людей, в которую она так неприлично открыто вторгалась. Кто-то крепко спал, кого-то мучили кошмарные сновидения, кто-то продумывал, что будет дальше. Кто-то задумчиво смотрел в окно, рисуя на нем невидимые хаотичные узоры, также как Лика, пытаясь найти ответы, вглядываясь в самую ночь.

Глава 9. Начало

Дом творчества «Шадрин лес» находился в другом районе города. Двухэтажное кирпичное здание стояло в гуще изумрудных елей, поэтому на фоне привычного пейзажа – голых деревьев, опавших листьев, казалось, что лето не покинуло этот маленький уголок.

Снаружи здание никак не выдавало о своем предназначении, но внутри просто кричало. Стены с одного края по другой завешаны детскими рисунками, из далеких уголков доносились песни, музыкальные шедевры скрипки, пианино.

За школьной партой сидела девушка – молодая, беловолосая, приветливая, почти как Ася. Она ласково осведомилась, за каким ребенком пришла Лика, и какой кружок он посещает. Услышав ответ, немедленно предложила записать его на занятия.

– Рисование, вокал, хореография, лепка из глины? Художественный свист? – перечисляла она.

– У меня нет детей.

Дежурная посмотрела слегка осуждающе, потом она догадалась о причине визита.

– Увы, наш дом творчества только для детей, – развела она руками.

– Я могу поговорить с Шадриным?

– С кем? – не поняла девушка.

– Шадрин? – Лика показала на табличку с названием над ее головой.

Дежурная засмеялась – звонко, а потом посмотрела на Лику, словно на ненормальную.

– Так вы опоздали. Лет на сто. Дом творчества назван в честь художника, который писал красоту этих краев. И умер в прошлом или позапрошлом веке.

– Другого нет?

Дежурная отрицательно закивала головой и переключилась на другого посетителя, который, в отличие от Лики, пришел по назначению.

Лика была уверена в безрезультатности посещения этого места, но все же надеялась.

Она прошлась к выходу и заметила презрительный взгляд старой женщины, ожидавшей ребенка.

– Ты не похожа на ту, которой нужен Шадрин, – выпалила она.

Лика с интересом посмотрела на нее. Кажется, все-таки не зря пришла.

– Почему?

Женщина не ответила. Она поджала губы и со всей возможной злостью отчеканила:

– Не найдешь его здесь. В городе. Не ищи!

– Мы говорим об одном и том же человеке? – на всякий случай спросила Лика.

– Конечно. Не о художнике же…

Женщина плюнула и поспешила отойти. Шадрин стал причиной ее личной драмы, и ее отношение к нему подтвердило Лике, что Тамара Петровна была права в своих домыслах о торговле чем-то незаконным.

Лика вышла на улицу.

Лиловая полоса пересекла небо, соединяя запад и восток, в небольших лужицах отражался этот необыкновенный цвет, стирающий серость, привычную городу. Утром опять шел дождь, благодаря которому и появились эти лужи, напоминающие сейчас зеркало, в которое смотрит небо.

«Как быстро здесь темнеет», – подумала Лика.

Лика побрела по улицам. Темнота быстро заполняла их, в ней тонуло все вокруг. Одна улица сменяла другую, ни одну из них не освещали фонари. Наконец Лика увидела в конце узкой улочки мигающий свет. И этот фонарь, единственный в округе, грозился перестать светить.

Свет фар резко загорелся и ослепил Лику. Ей пришлось закрыть глаза и отойти. Желтая машина внезапно остановилась, заехав на тротуар. Дверь распахнулась. Чья-то холодная и сильная рука схватила Лику и с силой затащила в машину. Дверь захлопнулась, машина умчалась в темноту.

В гостинице было тихо. Приглушенный свет ламп под красными абажурами сменил яркие огни люстр. Тишина наступила такая, что по звуку стрелок часов можно было сосчитать минуты и секунды. Громче всех всегда бьет именно секундная стрелка, как бы провозглашая себя первой и главной творительницей времени.

Никто не осмеливался нарушить предночную тишину. Наверное, гости спали. Это днем здесь жизнь бурлит.

«А может и нет», – подумала она. Она редко бывала здесь днем. Утром обычно улетала и возвращалась, когда за окном стемнеет.

Вместо Аси стояла другая девушка: темноволосая, раздраженная, хмурая. Она вздрогнула от звонкого колокольчика. Дремота ушла. Она не удосужилась улыбнуться гостям, а лишь косо посмотрела.

Лика была уверена, девушка разглядела в ее спутнике любовника и от этого раздосадовалась еще больше.

– Судя по цвету и антуражу гостиницу используют именно для этих целей, – Жорик ухмыльнулся и подмигнул девушке с темными волосами. Он был поразительно догадлив и может зря Елисея Павловна считала его недоумком.

Лика подтолкнула его к лестнице.

– А вы хорошо устроились, мисс, – присвистнул он, вваливаясь в номер и указав на кресло, спросил: Сяду?

– Все в твоем распоряжении, – Лика кивнула и скрылась в ванной.

– И конфеты? Ладно, спасу тебя. Ты же в дверной проем не пройдешь!

Он провел рукой по столу, заваленному пустыми обертками, пытаясь найти непустую.

– А ты знаешь, что кроме сладкого еще еда бывает?

– Не умничай! – донесся голос Лики.

Через четверть часа Лика вышла из ванной в белом махровом халате.

Конфет на столе стало меньше, оберток – больше. Жорик поджав под себя ногу, сидел на кресле и, не отрываясь, смотрел в экран ноутбука.

Возможно, было некрасиво предстать перед Жориком вот так, по-домашнему. Некрасиво и даже неприлично.

Но Лика точно знала: Жорику все одно. Абсолютно. Он не интересовался девушками, в его сердце было место только для ярко светящихся мониторов. Компьютер его поглощал.

В журнале все об этом знали и юные секретарши и умудренные опытом дамы потеряли всякие надежды, махнули на него рукой. Они от обиды и злости говорили о его ориентации, строили версии. Боялись признать, что ответ на поверхности – они Жорику неинтересны.

А еще он был хорошим другом Лики. И она никогда не участвовала в этих разговорах, и попыток его соблазнить не предпринимала.

– Ты напугал меня, – возмутилась Лика, усаживаясь на кровать. – Можно как-то аккуратнее было?

– Я хотел появиться эффектно, – Жорик расплылся в улыбке.

– Как ты узнал, где я?

– Любезнейшая Ася подсказала. Вечером она еще стояла, а потом эта угрюмая ее сменила, – он состроил гримасу, копируя новую сотрудницу гостиницы. – Город маленький, а районов целых три. Еле нашел тебя. Кстати, что ты делала в Доме творчества? Все-таки решила начать карьеру певицы?

Лика проигнорировала его вопрос.

– Зачем приехал?

– Марк отправил меня в эту глушь! Время идет, статьи нет. А уже пора бы что-то выставить в Интернет версии.

Сначала их журнал выходил в онлайн-режиме, а потом только в печатном виде.

– А еще он боится, что ты раскритикуешь его спонсора. – Жорик хитро посмотрел на Лику. – Мы же знаем тебя! Я приехал помочь тебе.

– Кому интересно читать хвалебную статью о бизнесмене из провинциального городка, который всем помогает, все спонсирует, «поддерживает», а прибыль не получает? Да просто ангел, – хлопнула руками Лика.

– Бизнесмену интересно точно. – Жорик не отрывался от ноутбука. – Он ведь заказчик.

На столе рядом с ним стояли три чашки с чаем. Все-таки оторвался и сделал что-то полезное. Лика забрала у него одну из чашек.

– В этом городе есть свои тайны.

– Просто как начало триллера, – Жорик с сарказмом улыбнулся. – Призраки? Лесные мавки? Вторжение?

Лика резко ударила его по голове полотенцем. Почему к ее расследованию все относятся несерьезно?

– Шутишь? Смеешься надо мной?

– Нет, – он поднял руки, все еще улыбаясь. – Что случилось?

– Странное убийство. Напуганные местные жители. Украденная улика – нож. Директриса детского дома просила меня не лезть в это дело, – перечисляла Лика.

– Заговор. – Наглая ухмылка отразилась на его лице.

– Если тебе неинтересно…

– Интересно. Детальнее, пожалуйста.

Лика в течение получаса подробно рассказывала о всех своих встречах, разговорах, обо всем.

– По-моему никакой мистики. Но ведь тебе самой этого хочется? Приключений? – он с задором подмигнул.

– Мне хочется распутать этот клубок! Настоящее расследование! – вдохновенно проговорила Лика. Это стало ее первоочередной задачей. – Надоело писать какие замечательные бизнесмены, которые Марка одаривают конвертами…

– Завидуешь?

– Я хочу раскрыть, обнаружить, изобличить…

– Где твоя статья? – прервал Жорик.

Этот вопрос был сложным. Статьи не было, все время уходило на расследование.

– Я ее еще не закончила, – солгала Лика.

– Чем ты тут занимаешься? – недоверчиво поинтересовался он.

– Хожу, ищу, – призналась Лика.

– Жениха? – он весело засмеялся. Жорику только бы пошутить. Наверно он родился в ту минуту, когда врачи рассказывали анекдоты друг другу и Жорик с рождения стал невольным свидетелем.

Лика щелкнула мышкой и открыла черновик статьи.

– Читай! – велела она.

Несколько мгновений его глаза метались по тексту.

– Шайка наркоманов? Они главные герои твоей статьи? А где наш драгоценный Виктор Леопольдович? Где он в твоей статье? – Он с укором посмотрел на Лику.

– Напишу… – Лика надула губы. Ей было интересно искать убийцу, а Жорик упорно не хотел ее поддерживать.

– Хорошо, – смирился он. – По твоему расследованию. Основная причина убийства – наркоторговля? А городок перестает быть скучным!

Он опять засмеялся.

– Не знаю. Я была уверена. Так все говорили. Но… – Лика запнулась. Эта версия разваливалась на глазах, а новой не было. – В Интернете я узнала адрес Дома творчества. Он носит название в честь Шадрина. А Шадрин – это главный в этой сфере.

– Главный наркоман?

– Занимается этим. Я думала, Дом творчества – это маскировка. Как логово. Это не подтвердилось. Это реальный Дом творчества, – с грустью отметила Лика. – Он вообще тут не появлялся последние годы.

– Ты пришла и спросила, где тут главный наркодилер? В детском учреждении? – Жорик еле сдерживался от смеха.

– Откуда мне знать специфику данного … производства? – зло бросила Лика. – Меня все время наталкивают на одни и те же следы.

– И они ложные, – подытожил Жорик.

– А если нужно идти в обратную сторону?

Лику мучили подозрения. Она почти полностью была уверена, что наркоманы здесь ни при чем. Но почему все так активно убеждали ее в обратном? Тамара Петровна, Варвара Архиповна… Кто что скрывал? Кто-то дергал за ниточки и ложь покрывала все и всех.

– Ты должна в сторону написания статьи идти!

– Самый умный? Давай, начинай! Я уже запуталась во всем этом.

– То есть в одной статье ты хочешь написать об убийстве и тут же о Громком? – уточнил Жорик. Он считал, что это не лучший выбор: поместить имя бизнесмена рядом с криминальной сводкой. Можно было заметить условную связь между ними или придумать ее, а дальше добрые люди будут развивать такой сюжет…

– О Громком не хочу, приходится.

– Ладно. Будем писать. Хочешь пощекотать нервы и своему начальнику и его начальнику? – усмехнулся Жорик. – Я только за.

И не то чтобы Жорик не любил Марка, но сама мысль, что он может пошутить, всколыхнуть серьезность, поглумиться, очень нравилась ему. С детства он любил приколы.

– Все. Пишем статью. – Жорик хлопнул рукой по столу. – Хочешь найти убийцу? Нужно сказать, что знаешь, кто убийца! То есть, напугать, спровоцировать виновных. И тогда они объявятся. Поэтому мы возьмем факты, которые стали известны тебе, немного приукрасим, добавим драматизма…

Жорик застучал пальцами по клавиатуре. Он делал это в два раза быстрее, чем Лика, но порой забывался и в творческом порыве использовал нелитературные выражения.

Спустя час Жорик выдохнул. Он безостановочно набирал текст, который Лике предстоит редактировать и исправлять. Но только он мог соединить такие несоединимые вещи как попытку выявить убийцу и хвалебную речь на радость Громкому.

– Когда ты раскроешь это дело, и тебя будут награждать орденом «Почетный житель Витево», позови меня? – он поднял усталые глаза.

– И себе награду хочешь? – Лика стояла рядом и следила за тем, что он печатал, размеренно допивая чай.

– Нет. Просто поржать. – Он засмеялся.

Лика подняла глаза. Он неутомим в своих шутках, юмор нескончаемым потоком заполнял всю его жизнь.

– Так… У нас есть одна ночь и море энтузиазма. Разгадаем все секреты городка!

Глава 10. Статья

Утренний кофе оказался слишком горьким.

Виктор Леопольдович отодвинул чашку так резко, что несколько черных точек застыли на рукаве его мятой рубашки.

«Совсем Леночка рассудка лишилась. Такой горячий».

– И зачем я ей все это показывал? – спросил сам у себя Громкий, окинув взглядом грамоты, картинки, которые с таким трудом искала Леночка.

Элеонора положила руку на его плечо.

– Не нужно, – он отмахнулся.

– Не расстраивайся.

Элеонора отошла от Громкого и уселась на кожаный диван. Она так привыкла к небрежному отношению со стороны Виктора Леопольдовича и все смиренно терпела. Она беспрекословно выполняла его просьбы или скорее приказы. И не потому, что любила его безумно и была готова как жена декабриста прыгнуть в сани и умчаться за далекие горизонты, она не хотела возвращаться.

Возвращаться в жизнь, где не было лоска и роскоши, платьев и машин, где была нищета. Громкий часто напоминал ей, где он подобрал ее и кем сделал. Вывел в царицы, благословил. Подарил настоящее, которое смогло перечеркнуть жуткое прошлое. Она боялась вернуться туда. Лишь поэтому Элеонора по-собачьи верно смотрела на хозяина, на руку, осыпающую ее бриллиантами.

Элеонора хотела бы выкинуть этот город из своей жизни, для многих его жителей она так и осталась продажной девкой. Хотя уже никто не обсуждал ее, поглядывали косо.

Однажды она заикнулась о возможном переезде, о попытке начать жизнь сначала, но Громкий резко отбросил ее предложения. Гостиница, строительная компания, торговые центры, деньги… Он не хотел все бросать. Он хотел расширять свой бизнес и достигнуть границ крупного города, но не начинать с нуля.

Больше она не затевала этот разговор.

Элеонора задыхалась здесь: среди тесных улиц, среди злых отчужденных взглядов, напоминавшем о былом. Большой город, огни, ночная жизнь, яркие вывески манили ее. Но кто она без своего добродетеля?

Элеонора молча допила вино и поставила бокал.

– Нет, – воскликнул Громкий. Он не замечал грусть и смятение на лице любовницы. Он был погружен в свои мысли. – Это всего лишь набросок на их сайте. Печатная версия будет позже. Надеюсь, в ней обо мне будет больше информации.

Элеонора плавно подошла к Громкому и взяла его за руку. Она всегда была успокаивающим и расслабляющим средством. И эту роль с блеском выполняла.

– Статья должна произвести хорошее впечатление. А это лишь черновик. Нечего волноваться. Тебе же Марк обещал, – сладко пропела она, успокаивая бизнесмена. – О тебе узнают. О делах твоих…

– О делах моих лучше чтоб не знали, – засмеялся Громкий. – Шучу. Я хотел попросить тебя… Ты знаешь, у меня очень важные дела. В последнее время я остро нуждаюсь в твоем содействии.

– А я тебе разве не помогаю? – Элеонора резко отстранилась.

– Ты незаменима, Эля. Моя волшебная палочка. Но если я скажу что-то сделать, ты просто сделаешь. Без лишних вопросов и выяснений.

– Я всегда рядом, – она улыбнулась.

Громкий вновь посмотрел на экран.

– А ты читала? – вдруг осекся он. – Ты почитай…

На самом деле ее не беспокоила статья. Она даже обрадовалась, что эта Лика досадила Виктору Леопольдовичу, иначе он бы положил на нее взгляд и завертелось… А так, Громкий не любил тех, кто ему не содействовал.

Элеонора посмотрела в экран планшета.

– Я ее собственными руками удушила бы за эти рассказики…

– Побереги ногти, – мягко сказал Громкий.

Виктор Леопольдович прислушался. Шаги – быстрые, грубые. По лестнице уже спешил Александр Всеславович – начальник службы безопасности, правая рука Громкого. Он себя считал его другом, Виктор Леопольдович считал его охранником, которому было присвоено званий главный…

– Все, иди, ты отвлекаешь… – Элеонора ему наскучила.

– Я буду ждать, – она поцеловала его.

Александр Всеславович ворвался в кабинет. Он паниковал, как всегда…

Внезапно он заметил ее. Элеонору.

С юных лет он был предан Виктору Леопольдовичу, служил ему в любых его ипостасях. Его личная жизнь, собственные интересы были на задворках, брошены на самотек.

Роман Громкого с женщиной неземной красоты чуть было не подорвал непоколебимую волю Александра Всеславовича.

Он долгое время боролся с внутренними желаниями, доказывал свою верность хозяину и смог побороть и победить чувства. Александр Всеславович ограничил свое общение с ней, с женщиной, которую приравнивал к божеству.

Громкий даже не замечал его мучений, его страданий.

– Вы прекрасно выглядите, Элеонора, – вежливо сказал Александр Всеславович, сгорая от ревности.

Всякий раз, когда она проходила мимо, буря эмоций одолевала Александра Всеславовича. Сердце одинокого волка сжималось.

Элеонора одарила его высокомерным взглядом. Она не обращала внимание на таких мелких фигур как он. Он для нее не существовал.

Дверь хлопнула, Элеонора ушла.

– Что ты хотел? – Громкий не заметил это секундное замешательство Александра Всеславовича.

– Вы видели статью?

– Конечно!

– Помните, вы говорили, какой вред она может причинить? – иронично спросил Александр Всеславович.

– Какой вред? Обо мне там слов пять! – Это злило Громкого больше всего.

Александр Всеславович сел в кресло и взял бокал с коньяком. В этом кабинете были неограниченные запасы алкоголя, которые никогда не заканчивались. За этим чутко следила Леночка.

– Позвоню Марку и отчитаю его, – пригрозил Громкий. – Не зря же я ему заплатил. Кого он прислал? Чтоб все переделали!

– А о наркоманах, как вам?

– Ну, я к наркоманам никакого отношения не имею. Я за здоровый образ жизни, – Громкий поднял свой бокал, который всегда был под рукой. – Чудесный тост.

– Об убийстве заикнулась, – тихо сказал Александр Всеславович. – Как узнала?

– Весь город об этом говорит. Гудит просто. Вот бабка и нашептала в очереди за мандаринами, – отмахнулся Громкий. –Кстати, о моем торговом центре… Ты послушай, послушай.

Громкий уткнулся взглядом в планшет и зачитал:

– «На фоне творящихся ужасов главное событие в городе – открытие очередного торгового центра, было сорвано. Шквал аплодисментов, традиционная красная лента, музыка, восхищенные толпы остались призрачными символами несостоявшегося торжества».

Александр Всеславович с недоумением посмотрел на начальника, усомнившись, что он в своем уме.

– А о музее? – продолжал Громкий. – Где хоть слово? Я туда экспонаты дорогущие… Разочарование.

– Вы серьезно? – выпалил Александр Всеславович. – Вас волнует отсутствие упоминания музея? Она о нем написала. Вас не волнует что ваша фамилия и такое громкое убийство в одной статье?

– Что она написала о музее? Я не заметил, – Громкий проигнорировал последний вопрос начальника службы безопасности.

Александр Всеславович достал из кармана два мятых листа. Статью он распечатал, пренебрегая гаджетами.

– «Музей – главная достопримечательность города, созданная с помощью бизнесмена, мецената Громкого В. Л. Но она меркнет по сравнению с масштабом распространенного хулиганства и наркоманией, распластавшейся по закоулкам Витево. Увы, даже музей и спортшкола не могут спасти город от этого», – прочитал он.

– Хоть о музее что-то… Александр Всеславович, а что тебя так волнует? – Громкий осекся. Начальник службы безопасности всегда паниковал. Но сейчас то чего он натворил? Громкий стал догадываться…

Александр Всеславович притворился, что не понял вопроса. Его терзания стали понятны им обоим. Громкий посмотрел в его глаза и помрачнел.

– Ты хоть говори, с кем расправляешься. Посадят, и знать не буду…

Он засмеялся без особой радости.

– Я как лучше хотел.

– Я дал возможность тебе самостоятельно принимать решения для того, чтобы наши проблемы исчезали, а не становились больше.

Александр Всеславович опустил виноватый взгляд. Несколько минут кабинет Громкого захватило молчание.

– Может нам ее заткнуть? – оживился Александр Всеславович. – А то вдруг…

– Да. Теперь конечно, – Громкий постучал пальцами по столу, раздумывая. – Если ниточку потянуть…

– Я все решу!

– Но не радикальными методами, – предупредил хозяин.

– Точно? – Александр Всеславович нахмурился.

– Точно, – Громкий поднял глаза и строго посмотрел на Александра Всеславовича. – Денег предложи. Поищи на нее что-то. Шантажируй. Действуй. Иначе вместо роста карьеры, отправимся в путешествие. В сторону холодного севера.

Алексей крепко спал на кушетке, поверх него лежало бордовое шерстяное одеяло с черными линиями и ромбами. Впервые с той ночи его сны были спокойными и мирными, без кошмаров, без обрывков воспоминаний, криков, преследований. Он с той самой поры боялся этих ночей и этих снов. Но сегодня был иной случай.

Несмелые лучи ноябрьского солнца прокрасились сквозь пыльное стекло и отразились на серо-зеленых стенах. Впервые в этом ноябре. Вплоть до вчерашнего дня утро встречало горожан серыми, хмурыми красками с нагнетающими скуку тучами, которые обязательно лопались и рассыпались миллионами прозрачных капель днем или к вечеру. Но сегодня ярко светило солнце. Неужели действительно улыбка осени?

Солнечные лучи, прорвавшись сквозь плотину серости и дождей, бегали по стенам, по железной кушетке, по деревянному столу с выцветшими чашками и таким же чайником. Сотни пылинок танцевали в этом мягком солнечном свете. Ликовали давно забытые, но продолжающие борьбу за жизнь, цветы в единственном горшке в самом отдаленном углу комнаты.

Эту сонную и нежную идиллию прервал громкий хлопок: Арсений резко и беспощадно отворил дверь, от чего она сильно зашаталась, и влетел как вихрь в комнату.

Это была одна из одинаковых серо-зеленых комнат заброшенного строения – бывшего детского дома, которая переходила в другую еще более маленькую комнату. Ей никто не пользовался, она была заперта.

Уже много лет этот детский дом стоял пустым, он был признан опасным для жизни детей и подлежал ремонту. Где-то в глубине растительной чащи, за возведенным забором в виде живых деревьев, он был незаметным и идеальным домом для тех, кто хотел скрыться. Полуразваленные лестницы, покосившиеся перила, пустые комнаты, треснутые стекла. Но в этом доме еще витал странный отзвук прошлого: забытый плюшевый медведь, кукла уже давно вышедшая из моды…Остатки прошлого: боль и память всегда едины.