Снег кружился с ветром в мерном танце. Шумели кроны деревьев. И даже близкий гул машин и наземной станции метро не долетал до этого места. Здесь царил покой…

Вот мимо последнего фонаря пробежала девушка в лёгкой куртке с изящной собакой на поводке. Овчарка, а это была именно она, даже не соизволила повернуть морду в сторону последнего источника света. А уж бегунья тем более. У неё был свой налобный фонарь, белый, пронзительный и мёртвый. Не самая лучшая защита в темноте, но для той дороги, куда она свернула, вполне хватит. Тем более, у неё есть собака, а Они не любят собак.

Зигзагами между снежинок, оставляя путаную дорожку следов на снегу, прошествовала весёлая компания. Двое мужчин, любовно обнимаясь с прозрачной бутылкой, горланили песни без рифмы, ритма и смысла. И такое здесь было не редкостью. Хмель всё же отвёл пьяниц от подножья фонарного столба, что не могло не радовать. Порой, фонарь даже забывал, что он не живой. Всё верно, он не живой, и чувствовать ничего не может. А значит, не может и радоваться. Но всё же, что-то странное, смутно похожее на радость или облегчение рождалось в глубине проникновенного света.

Они не тронут этих прохожих… Они не любят хмеля и шума. Они не любят веселья. И предпочитают питаться кем-то более тихим и задумчивым. Как, например, она…

Из-за угла, одними губами подпевая музыке в наушниках, вышла девушка. Сначала она тоже остановилась за два фонаря от темноты, раздумывая, идти или не идти дальше. Сняла один наушник. Прислушалась к тишине. И всё же не удержалась, сняв второй. Всё верно… Они завлекают тишиной тех, кто умеет её слышать. А она была явно из этого числа.

Будто желая войти в размытую метелью картину, зависнуть в ней и остаться уместным штрихом, она неуверенно сделала шаг вперёд. Потом ещё один… Медленный, грациозный. Но без пафоса и яркой агрессии. Что стала неотъемлемой спутницей современной красоты. Она шла, а фонари скользили по ней светом, заливая золотом синий плащ, распушенные тёмные волосы, припорошённые снегом, и горячие голубые глаза.

Она застыла под последним фонарём. Медленно переводила взгляд с одной дороги на другую. Ветер игриво разбрасывал снежинки в разные стороны, и этот причудливый танец отбрасывал быстрые, лёгкие тени на заметённую аллею. А она всё стояла под последним фонарным столбом, и зимний пух укладывался белым мехом на её плечи.

– Раздумываете, стоит ли идти? – голос раздался незаметно, тихо, не выбиваясь из общей картины.

И всё же девушка встрепенулась, как потревоженная птица.

– Простите, – улыбнулась она смущенно.

Голос её вошел в тишину так же уместно и мелодично:

– Вы меня немного напугали. Я задумалась, и не заметила, как Вы подошли.

– Не страшно. Бывает.

Его голос был низким, немного надрывным, и походил больше на завывания ветра, чем на обычный человеческий тембр. Он был одет в удлинённый черный плащ с несколькими сияющими пуговицами, и стоял у самого подножья столба. Так, что ботинки терялись в невысоком сугробе, а глаза оставались в тени. Он не был уверен, подходит ли этот облик ситуации, но почему-то всегда хотел предстать перед кем-то именно таким.