Матушку устроили объяснения дочери, внезапно исчезнувшей из залы: всему виной были злополучный зелёный коктейль и желание проветриться после него. Мари поклялась пить одну воду, а также постараться вытерпеть до конца бала со всеми вытекающими последствиями. Только пообещала – подошёл Арман и пригласил на следующий танец – прованс*.

Оказывается, на небольших столиках, расставленных по углам залы, лежали одностраничные буклеты – оформленные от руки списки последовательности танцев. Между ними отводилось несколько минут для передышки танцующих и возможности подобрать партнёра, чем и воспользовался Делоне.

Ознакомившись со всем списком, Мари ужаснулась: на последних уроках сира Сер'ддора повторили всего три танца, а здесь числилось целых восемь наименований!

– Я… не помню, как танцуется прованс, – растеряно возвращая буклет, ответила на приглашение Армана.

За его спиной, у противоположной стены, Мари заметила троицу – Антуана, Люсиль и Лоуренса.

– Это самый простой танец, не бойся. Будешь смотреть на других и повторять, – Арман протянул руку, а сам с неудовольствием рассматривал губы девушки с отчётливой розовой каёмкой, без сомнения успевшей поцеловаться с инквизитором. Это взбесило немного, но Делоне себя одёрнул: ему-то какое дело должно быть до этого? Напустил на себя холодность, чтобы не сорваться в лицемерное осуждение или высмеивание. Сам только что мечтал о тайном уголке, где можно было бы остаться с Люсиль наедине.

Мари обернулась на дверь и толпу – Ленуара не было видно. Как-то с ним спокойнее было, чем с Арманом да под наблюдением тех троих. Люсиль помахала рукой, принц поднял кубок, брат подмигнул… Всё ясно. Отъезд в Лапеш больше не являлся секретом, а кое-кто наверняка разжалобил Армана, попросив уделить внимание бедной сестрёнке. И почему Мари не сомневалась в этом? Меньше всего хотелось вызывать жалость к себе.

– Я, пожалуй, не буду рисковать, – Мари вежливо отказалась и сделала вид, будто рассматривать незнакомых гостей интереснее.

Юноша настойчиво протянул руку:

– Это вопрос доверия. Ты мне доверяешь? – по лицу Армана не читалась причина его приглашения: спокоен, вежлив и привычно сдержан.

Большая часть его улыбок и эмоций, не связанных с забавными ситуациями, посвящалась Люсиль. Подумав об этом, Мари простила ситуации её искусственность. Вот если бы друг подошёл радостный, как факел, тогда можно было бы забеспокоиться…

– Почти всегда, – она вложила пальцы в его ладонь и спохватилась: перчатки остались у Анри. На руках красовались сдерживающие браслеты. От желанных татуировок пришлось отказаться по единственной досадной причине: в Лабассе никто временных рисунков на коже не делал, а служанки хной не подводили брови и даже не знали о существовании такого красителя.

– Почти? – улыбнулся Арман.

– Исключая случаи, когда мой братец подбивает тебя на подвиги.

Они заняли место в центре залы, до начала оставалось время. Играла промежуточная композиция, пары определялись.

«Если сейчас он спросит про Лапеш, то завтра я немножко оторву братцу голову», – Мари молчала, рассматривая кого угодно, кроме Армана, и кусая губы. Те горели, продолжая помнить поцелуи Анри, и от воспоминания о них на лице невольно выступил румянец. А ещё всплыл диалог с совестью, и душу обожгло дежавю. Одна её часть была бы непротив ещё раз «отдать долг», а вторая…

Да, она позволила себе расслабиться, иначе и не могло бы быть рядом с опытным Анри, наверняка, перецеловавшим половину девушек Люмерии. Но в самый ответственный момент её рациональная часть закатала рукава, поправила на носу очки и скомандовала: «Удачный момент, начинаем эксперимент!» – и Мари выпустила накопившийся свет, позволила ему перетечь в Анри. Отклик незримых сполохов свёл её с ума.

Если это было то самое, о чём предупреждала матушка… Нечто живое в области сердца зашевелилось, спрашивая, надо ли делиться. Не опомнись Мари, всё могло бы случиться – в этом она не сомневалась.

Голос совести был прав: ей никогда не стать честной по отношению к другим. Что бы ни происходило, ложь была её постоянным спутником. Каждый день приходилось бороться с собой, разменивать правду на сотню мелких оправданий.

Кого она обманывает? Она – настолько великий маг, что одним своим желанием – взяла бы и отлила ментального дара Арману? Стыдно, боже, стыдно! И как загладить теперь вину перед Анри? Хотелось просить прощения у всех подряд. И Армана, конечно же, она не была достойна.

Лицо пылало. Мари машинально подняла прохладную руку партнёра и приложила её тыльной стороной пальцев к скуле. Миг – и опомнилась:

– Прости, я задумалась, мне жарко, – извинилась перед изумлённым взглядом серых глаз.

– А на вопрос ответишь? Или будешь загадочно молчать? – флегматично спросил Арман, продолжая держать за руку.

– О чём?

– Когда уезжаешь?

Она пожала плечами:

– На этой неделе точно.

– Зачем?

Что можно было ответить? Какую часть правды, или снова лепить из неё ложь?

– Не хочу это обсуждать: надо, – она снова безуспешно поискала глазами Анри и заставила себя посмотреть на партнёра. – Моя личная необходимость никого не касается, не так ли?

Арман охотно согласился. Ему тоже не особо хотелось это обсуждать.

Зазвучала музыка, более медленная, чем вальс. Движения в самом деле оказались простыми, напрягаться не пришлось. Одно создавало трудности: во время танца приходилось поворачиваться слишком близко друг к другу, лицом к лицу. Резерв грозил переполниться, затопив собой совесть. Как же тяжело было сдерживаться рядом с ним!

Она заметила среди зрителей Анри. Он пил вино, наблюдая за нею через очки. И от этого почему-то стало спокойней. Танец закончился, Мари поблагодарила Армана и направилась к Анри как к спасительному щиту.

– Ого, у вас не только глаза зелёного цвета, – пошутила она, заметив вблизи нездоровый цвет лица Ленуара. – Теперь моя очередь выводить вас на свежий воздух?

– Я там был, восстановлюсь быстро, – Анри отдал кубок стоявшему позади него слуге. – Готовы к путешествию?

– Более чем. В списке следующих танцев нет тех, которые бы я помнила.

Анри обернулся к слуге, забрал у него женский плащ, бутылку вина и протянул свободную руку Мари:

– Тогда идём. Я надену вам пропускной браслет. Он легко снимается, пожизненно ходить с ним не придётся.

Мари заметила пробирающихся в её сторону принца с Антуаном:

– А мы не можем сбежать быстрее?

– Запросто, – Анри взял её за руку, и они, выписав дугу по зале, оказались перед мерцающим порталом. На руку девушки в одно мгновение сел браслет, и парочка шагнула в марево, оставляя позади себя озадаченных «преследователей».

Портал по ту сторону вытолкнул в огромное фойе, которое даже на первый взгляд по убранству превосходило парадные комнаты де Трасси.

– Это публичная часть королевского дворца, галерея памяти, – пояснил Анри. – Через неё мы попадём в королевский сад, а там до ирминсулиума рукой подать. За час успеем вернуться.

Маску Мари спрятали в ближайшей нише, недалеко от портала, чтобы не носиться с ней. По дороге Ленуара вдруг качнуло, и Мари остановила его. Спросила, хорошо ли он себя чувствует.

– Ерунда, подсадил незапланированно силы, а накопитель оставил в кармане рабочей одежды. Ничего страшного: восполню в ирминсулиуме.

Но когда юношу шатнуло второй раз, Мари категорично схватила Анри за рукав:

– Позвольте хотя бы попробовать вас поддержать до Ирминсуля.

– Ну, валяйте, – добродушно сказал юноша. – Покажите, как вы это делаете.

Она знала два способа: через поцелуй, как это случилось час назад, и объятия, – как это было под упавшим деревом. Обняла Ленуара и, не обращая внимания на руку, поползшую по спине, омыла выплеснувшимся накопленным светом.

Всё закончилось, и она попыталась освободиться из объятий, Анри неохотно отпустил:

– Мариэль, вы – ходячий накопитель, – на лице его появился лёгкий здоровый румянец. – Я чувствую себя превосходно! Расскажите секрет.

Она пожала плечами, собеседник настаивал. Тогда пришлось поклясться, что все опыты с новой магией проходили больше интуитивным путём, чем по чужой подсказке. Ленуар выслушал, остановился и придержал перед собой:

– Мари, мой вам совет – не показывайте того, что вы только что сейчас сделали, никому больше. По крайней мере, так открыто.

– Почему?

– Все маги умеют восстанавливать своё резерв, но так быстро, как сегодня это делали вы, – это слишком подозрительно и небезопасно для вас. К моему несчастью, я знаю… видел, благодаря чему, вернее, кому… ваша аура менялась, – его речь замедлилась. Зелёный взгляд блуждал по краснеющему лицу Мари. – Видел там, во время танца. Я не знаю, как это у вас получается, но… Очень сожалею, поверьте. Я бы попытался вас завоевать, но…

Девушка подняла на него вопросительный взгляд. Анри сделал шаг в сторону, и был остановлен:

– Но что? Что вы увидели? Скажите, мне это важно.

Юноша помолчал, ответил неохотно:

– Вы зависимы от него. Ваша магия тоже. К моему великому сожалению.

Мари отпустила рукав Анри и медленно пошла по коридору, рассеянно рассматривая портреты:

– Благодарю вас, вы очень точно описали мою одержимость. И я пока ничего не могу с этим поделать… Кто это? – остановилась перед большим портретом, в полный рост, светловолосого мужчины.

Анри пробормотал:

– Это… какой-то Основатель, ещё один… К шархалу их! – развернул к себе девушку одной рукой, – Мари! Да неужели вы не почувствовали? Возможно, у вас есть шанс стать свободной от вашей, как вы говорите, одержимости! Ваша неопытность играет ему на руку, и, я подозреваю, не нужна вовсе.

Девушка сделала шаг назад, упираясь с портрет, юноша навис над ней, закрывая рукой путь к отступлению переброшенным через локоть плащом и воздетой бутылкой:

– Возможно, вы правы, – призналась она, облизывая пересохшие губы. – Вы мне нравитесь, но…

– Это другое «но», не как у меня?

– Армана я знаю с детства, а о вас – почти ничего.

– Почти ничего? И магия вам ничего не подсказывает? – лицо его наклонилось. Два дыхания смешались.

Мари сглотнула. Губы приближались к ней, и больше всего на свете именно в этот момент хотелось впиться в них, позволить безумству управлять в этом безлюдном помещении. Как вдруг память ехидно подбросила образ Армана, и желание отступило, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы присесть и вынырнуть под свободной рукой Анри:

– Подсказывает. Вы – опытный дамский угодник, и реакция моего тела предсказуема. Если вы меня завлекли сюда для своих целей, прошу вас, давайте вернёмся.

Анри зарычал, чуть было не хлопнул кулаком по портрету, важно наблюдающему за болезненно поморщившимся лицом юноши. Тот с трудом нашёл силы развернуться и взять себя в руки:

– Я готов принести клятву, вы как менталист можете это сделать, я вас научу…

– Не надо, пожалуйста! Вернёмся!

Анри выдохнул шумно, решительно набросил плащ на плечи Мари:

– Идёмте в ирминсулиум. Я вас больше не трону, пока вы не попросите сами. Но знайте, я подожду три года. Когда вы окончите теоретический курс, я снова задам вам вопрос. Надеюсь, к тому времени ваша одержимость сойдёт на нет.

В пустом королевском замке, не смотря на позднее время, всё же находилась стража, Мари ошибалась, когда думала о свободном путешествии. Их пару раз останавливали, но узнавали Анри и, ухмыляясь, пропускали.

В сумерках, поглотивших королевский дворец, особенно нечего было рассматривать. Сад точно так же спал и чем-то был похож на парк де Трасси, только что шатры не стояли: статуи, стриженные фигурно кусты, деревья за ними и освещавшие территорию лампы на витых подставках-столбах.

Единственная большая разница не осталась незамеченной: в столице зима протекала намного мягче. Снег не лежал под кустами и на холодных скамейках. Анри шёл рядом без плаща, на вопрос Мари, не холодно ли ему, ответил отрицательно. Впрочем, она сама это чувствовала: ноги в лёгких бальных туфлях шагали по нагретой земле.

– Это из-за горячих источников, – объяснил спустник поднимающееся от земли тепло.

У входа в Ирминсулиум, возле арки, изображавшей дерево с огромными корнями, стояло двое стражников. Они, как и предыдущие, поздоровались с Ленуаром. Он им вручил бутылку, и посетители были беспрепятственно пропущены внутрь с пожеланием удачи.

Их встретил крупный мужчина, на голову выше Ленуара, с несколько отталкивающей внешностью: абсолютно белыми волосами, спадающим на плечи рваными локонами, как если бы их отрезали неаккуратно ножом, тяжёлой квадратной челюстью и нависающими надбровными дугами. Но самым пугающим были его бесцветные глаза на бледном лице.

Анри представил друг другу Хранителя и свою спутницу, и жутковатый охранник с интересом бесцеремонно осмотрел девушку, улыбаясь звериной улыбкой.

– Ты принёс мне прославленное венеттское вино? – спросил Хранитель у невозмутимого Ленуара.

– Отдал страже. Тебе каждый день корзины носят, – хмыкнул юноша, напоминая о высказанном пренебрежении в адрес его гастрономических подарков.

Хранитель не обиделся, засмеялся и протянул руку, приглашая пройти под аркой:

– На всякий случай напоминаю: под деревом не целоваться, ничего не просить, листья не подбирать. У вас несколько минут.

Они оказались в очень странном помещении. Точнее, Мари так подумала в первое мгновение, уперевшись взглядом в сероватую с неровностями стену. А потом поняла: это был ствол огромного дерева. Его крона уходила высоко вверх, плотно закрывая ночное небо. На верхних ветках сидело несколько птиц, похожих на тех, которые носили Изель сокровища. Птицы с любопытством смотрели сверху и не двигались.

Светильников здесь не было, и тем не менее, было светло, как днём. Множество светлячков покрывали ствол дерева и его ветви, некоторые огоньки витали в воздухе и над чисто выметенной, без единого упавшего листа, землей под деревом.

С ближайшей ветки поднялась небольшая тучка любопытных светлячков и замельтешила над головами троих, позвенивая тоненько. Хранитель будто бы не собирался сопровождать гостей, однако остался наблюдать за порядком.

Мари рассматривала дерево, пятая секунда, шестая – и невольно схватила Анри за руку, вдруг разобрав в колокольчиках смешливые детские голоса:

– Посмотри! Она пришла!

– Они обе пришли!

Они говорили о ней?

«Она смешная!» – «Подойди к нам ближе!» – «Кто, кто это с ней?» – «Это и есть Предвестник? Невозможно!» – «В ней дар от нашего малыша!» – «Расскажи про него, расскажи!»

Мари обернулась вопросительно на мужчин. Хранитель оскалился:

– Ты их слышишь? Малыш – это ваш Лабасский Ирминсуль.

– Я ничего не слышу, – на вопросительный взгляд Мари ответил Анри. – Что они говорят?

– А почему я их слышу? Кто это?

Хранитель поднял руку и позволил сесть на неё огонькам:

– Это матушкины голоса, я так их называю. Можешь им не отвечать, они и без тебя всё знают, любят шутить. У матушки чувство юмора превосходное. А почему их слышишь ты, сама скажи.

Ленуару было очень интересно происходящее. Он нацепил свои очки и благодаря им рассмотрел светлых мушек, кружащихся над гостями, сидевших на рукаве Хранителя и как будто с любопытством тянущихся от ствола к девушке.

– Может быть, потому что я уснула под нашим Ирминсулем? – предположила неуверенно она, боясь пошевелиться. Огоньки подлетели к её лицу, рассматривая.

Огоньки захихикали: «Она сказала «нашим»!», «Она назвала малыша «нашим»!»

– Простите, – пробормотала Мари. – Конечно, я имела в виду, нашим общим. К нему приходят все желающие, стены нет, но относятся со всем уважением. В тёплое время года его поливают водой из водопада. А лесная знахарка следит за чистотой подарков и кормит птиц.

«Стены ещё нет!» – «Наш малыш популярен!» – «Малышу хорошо у вора!» – «Простим вора!» – «Искупления! Искупления вору!» – загалдели весело голоса.

– Что? – девушка в крайнем изумлении обернулась на Хранителя. – О чём они говорят? Про какого ещё вора?

– Вора? – эхом поддержал Анри вопрос.

Хранитель хмыкнул и обратился к огонькам, сидевшим на его руке:

– Расскажите ей.

Детские голоса-колокольчики зазвенели, торопясь опередить друг друга. Поначалу Мари ничего не могла понять, переспросила несколько раз, и голоса успокоились, менее сбивчиво повторяя историю. Повернувшись к Ленуару, единственному, кто не понимал «матушкины голоса», Мари медленно стала переводить.

Местная легенда приукрасила подвиг сира Алтувия Трасси и скрыла позорный проступок сира Ригхана, прадеда Мариэль, чей дар вдруг проявился в ней.

Алтувий собирался посадить Ирминсуль у себя в поместье. Но дерево засыхало, не смотря на заботу и магическую поддержку. Жившая в то время лабасская прорицательница объяснила: Ирминсуль не мог выжить без постоянной подпитки родственной магии и магии хранителей. Поэтому советовала либо вернуть в Люмус, либо посадить в соседнем графстве, возле серебристого водопада.

Сиру Алтувию очень не хотелось делиться славой, и он придумал выход. Составил Контратат, по которому две семьи – Трасси и Делоне должны были объединиться в случае успеха. Ирминсуль перевезли из сада Трасси к водопаду, залили водой из Волчьего логова. На следующий день увидели – малыш сбросил сухие листья, и на их месте появились свежие почки.

Де Трасси и Делоне ликовали. У Алтувия была дочь, у Жозефа Делоне – сын. Родители решили их поженить согласно Контратату, предварительно расторгнув помолвку между юным Делоне и дочерью графа де Венетта, влюблёнными друг в друга.

Возможно, заговор бы удался, но оскорблённый прадед Мариэль, сир Ригхан, решился на преступление: ночью пересадил дерево на опушку своего леса, а в качестве компенсации дереву за перенесённый стресс отдал свой самый сильный дар.

Когда утром ничего не подозревающие Алтувий и Жозеф приехали на осмотр дерева, то застали шокирующую картину: охранники спали мёртвым сном, дерева не было. Нашлось оно быстро, но в третий раз выкопать себя не дало. За ночь непостижимым образом его крона украсилась густой листвой, а корни глубоко проникли в землю.

Лабасская прорицательница сказала, мол, делать нечего – Ирминсуль сам выбрал себе место. Так легенда была изменена ради чести предков. Алтувию пришлось включить в Контратат и де Венеттов, у которых изначально было четверо детей, а осталось…

Последние фразы Мари произносила сквозь рыдания, Анри прижал её к себе.

– Что случилось с влюблёнными? – осторожно спросил он, успокаивая девушку поглаживаниями по спине. – Я так понимаю, они не поженились? Иначе де Трасси приходились бы как минимум дальними родственниками Делоне.

Вместо ответа девушка осела, Анри успел её подхватить на руки и заозирался, не зная, куда положить или покинуть территорию ирминсулиума. Хранитель, переставший скалиться, отошёл от арки, выпуская юношу:

– Неси ко мне.

В домике Хранителя положили девушку на грубо сколоченную кровать хозяина. Тот достал из шкафа порошок, разбавил с тёплой водой и влил в рот Мари:

– Она скоро очнётся. Матушка не рассчитала силы, – Хранитель отставил деревянную кружку и сел, уперевшись руками в колени. Юноша сверлил его злым взглядом. – Я не знал подробностей, нечего тут зыркать своими буркалами. Померли герои-любовники и вся история. Сначала он, потом она сбросилась со скалы.

– Как, шархал побери, умер Делоне?

К Хранителю вернулось обычное расположение духа. Он достал бутылку и два кубка, разлил:

– Выпьешь?

– Нет. Мне ещё возвращаться. Завтра приду.

– Тогда завтра всё узнаешь, – ухмыльнулся Хранитель.

Анри хмуро смотрел на него, скрестив руки, но это не изменило самодовольства белоглазого. Тот залпом выпил вино, причмокнул соблазнительно и медленно отёр челюсть:

– Ладно, скажу. Всё равно от неё узнаешь. Любящая матушка прокляла парня, когда он наотрез отказался жениться на девчушке Алтувия. И в ночь, когда де Венетт спаивал охрану да выкапывал дерево, влюблённые хотели сбежать. Только парень дальше своего поместья не уехал. По дороге лошадь понесла, и незадачливый любовник свернул шею. Нашли его в речке уже, того, мёртвого.

Анри глубоко вздохнул, разглядывая скалящегося визави, пересел на кровать, возле девушки, взял за руку. От прикосновения она пошевелилась, не открывая глаз, пробормотала что-то. Анри наклонился, прислушался, снова вздохнул шумно. Протянул руку к кубку и осушил его.

– Шархалье ты отродье, Хранитель, порождение бездны!.. Ответь мне на один вопрос, – юноша перевернул кубок, показывая, что тот пуст: – Есть у тебя душа? Ты прислуживаешь дереву, несущему свет, а душа у тебя грязная, как копыта моей кобылы. Хоть раз ты по доброй воле помог кому-нибудь? Впрочем, можешь не отвечать. Прощай.

Анри накрыл девушку плащом, подхватил её на руки и понёс к выходу. У ворот юношу остановил окрик, Анри повернулся. Хранитель шагал не торопясь и с грозным видом. Приблизившись, положил поверх девушки кусок свёрнутой ткани:

– Пусть передаст хранительнице малыша, давно она у меня просила, оказии не подворачивалось. А ты – молокосос, чтобы учить меня, что делать и чего не делать! Мой дед написал Кодекс о невмешательстве, а не ваши шархаловы законники! Мне решать. Понял? Учить он меня ещё будет! Чтобы я тебя в ирминсулиуме полгода не видел!.. Жратву он мне носит, думает, за кусок рыбы Хранитель честь свою продаст…

Последнюю фразу Хранитель произнёс, повернувшись спиной к Ленуару и шагая к своему домику, а потом ещё и кулаком в воздухе потряс, не оборачиваясь.

Анри улыбнулся углом рта и понёс девушку прочь от запретной территории. Уложил Мари на скамью, голову устроил у себя на коленях. Свежий воздух вскоре сделал своё дело. Мари очнулась, и юноша помог ей сесть, ничего не говоря, подождал, когда она окончательно придёт в себя.

– Благодарю, – обратилась она к Анри, – благодарю вас. Если бы не вы, всё было бы неопределённо. Теперь я знаю правду… И причину.

– Что будете делать? И могу ли я вам помочь?

Девушка покачала отрицательно головой:

– Я сделаю всё сама. Послезавтра уеду в Лапеш.

– В Лапеш? Но это же шархал знает, где! – воскликнул Анри изумлённо. Потом подумал и согласился. – Хотя, наверное, вы правы, это к лучшему. Незакрытое проклятие останется на потомках, пока не будет поставлена точка… Но мне вас жаль, правда. Мои губы в вашем распоряжении, если это поможет вам справиться с горем.

Мари слабо улыбнулась, положила ладошку поверх руки юноши:

– Поверьте, я счастлива, пусть даже завидовать этому счастью не стоит. Дайте мне… полгода, год… Прошу вас не писать мне писем и не приезжать в Лапеш.

– Это невыполнимая задача.

– Вам тоже это нужно, – она погладила Анри по щеке, и тот закрыл глаза, перехватил пальцы. – Мне так будет спокойнее… Нам нужно возвращаться.

Анри спохватился, протянул свёрток от Хранителя, объяснил, что нужно с этим сделать. Не удержался и развернул: в чистой тряпице лежало несколько листьев Ирминсуля.

– Зачем? – удивилась Мари. – Как будто у нас своих не хватает.

– Хранитель не зря ваше дерево малышом назвал. Ему надо ещё лет пятьсот, чтобы силу набрать. А из этого, – Анри кивнул на ценное содержимое свёртка, – снадобья разные делают. Сами не пытайтесь: опасно. Вы обещаете мне сделать всё в точности, и я могу не беспокоиться за вашу жизнь? Или мне самому отдать этой вашей Хранительнице?

– Глупости какие! Сейчас жизнь мне нужна как никогда, я сделаю это завтра же. Тем более вы дороги не знаете.

– А вы знаете, значит? – хмыкнул Анри.

– Инквизиторам туда дорога заказана, – пошутила Мари, поднимаясь. – Один раз была, случайно рядом оказалась. Не бегаю я по знахаркам, правда… А ноги у меня замёрзли. Пойдем быстрее, чтобы согреться.

Анри убрал листья за пазуху, пообещав вернуть их Мари по первому требованию. По дороге к порталу юноша рассказывал о дворце, портретах Основателей, и Мари отложила тяжёлые думы после королевского Ирминсуля до спокойного часа, чтобы осмыслить не торопясь.

Дошли до конца галереи, забрали маску из ниши.

– Не хотите нацепить цветок или продолжите носить свой антипоцелуй? – посмеялся Анри, слыша тихие ругательства Мари, надевающей маску. – Времени прошло достаточно, вас поймут.

– Ничего, помучаюсь, недолго осталось, – она тихо обругала скользкие крепления, – скоро сниму.

– Давайте помогу, – Анри зашёл со спины, убрал волосы Мари через плечо, помедлил, проведя пальцами по шее и обнажённым плечам, соединил крепления и вернул волосы на спину. И неожиданно развернул Мари за плечи. – Вы цело… вы проверяли магию на совместимость?

Девушка попробовала движением плеч освободиться, но Ленуар держал цепко:

– Что вы имеете в виду? Отпустите!

– А то, что вы можете себе сколько угодно фантазировать и внушать любовь, но если ваша магия не совместима, хоть с той же скалы бросайтесь – ничего не изменится.

– Бросалась и ничего не изменилось, – Мари улыбнулась иронично. – И поцелуй был, наверное. Не знаю.

– Э-э-эп, а ну-ка быстро всё рассказать!

Анри насильно оттащил Мари за руку к одному из диванов, стоящих по периметру портальной комнаты. Не желая затягивать возвращение, девушка коротко рассказала про воспоминания о худшей Ночи горги, своей истерике, об отравлении магией Армана и спасении в гроте де Трасси. Закончила, улыбаясь:

– Вас, может быть, удивит мой спокойный рассказ, но всё это в прошлом.

Анри, слушавший внимательно и не перебивая, кивнул:

– Ваше спокойствие говорит о том, что вы помирились с прошлым. Без этого ни настоящего, ни будущего не построить. Вы поступили мудро. И всё-таки я скажу вам кое-что. Поверьте, знаю, о чём говорю. То, что был конфликт между огнём и водой – естественно. У Армана магия воды была достаточно развита, а ваш дар на тот момент был похож на Лабасский Ирминсуль в сравнении с королевским. Поэтому Арман показал вашему огню, как его вода может подчиняться, что она не опасна для вас. И, подозреваю, это стало причиной вашей одержимости. Поэтому вам необходимо ещё раз скрестить магии, так, чтобы они схлестнулись, а там будет видно. Либо разойдутся в разные стороны, и вам станет легче, и тогда ни в какой Лапеш ехать не нужно. Либо, наоборот. Для этого случая я дам вам совет…

Анри задумчиво смотрел на Мари, изучающую с равнодушным видом обстановку портальной залы:

– Если вдруг почувствуете совместимость… как со мной… не делитесь даром, слышите? Вы же чувствовали это, верно? Как будто ваша магия стремится объединиться? – по медленному повороту головы и округлённым глазам было понятно: Мари прекрасно понимает, о чём идёт речь.

– Почему? – спросила севшим голосом.

Анри возвёл глаза к потолку, достал любимую палочку, сунул в рот:

– Вы меня удивляете, Мариэль! Это всё равно что подарить свою чистоту до брака первому попавшемуся. Поверьте, так часто бывает: магия может принимать не одного. Один мой знакомый трижды чувствовал слияние магий, на третьей девушке женился. До брака делать роскошные подарки, тем более тому, кто не оценит, не стоит. Вы согласны со мной?.. Вот и хорошо. Не делайте ненужных глупостей, – Анри поднялся и подал руку Мари.

– А бывают нужные глупости?

– Разумеется. И я бы вам сейчас это продемонстрировал, но ваши так называемые снежинки на маске, боюсь, испортят эффект. Какой из меня инквизитор, если я лишусь зрения? Спасибо, кстати, что дали рассмотреть в зале. В темноте бы точно напоролся…

Подшучивая друг над другом, они нырнули в портал. А в зале де Трасси едва не столкнулись с танцующей парой. Звучала залихватская музыка, разогревшиеся предыдущими танцами пары отплясывали нечто, похожее то ли на польку, то ли на гопак.

– Да что с вами такое? – Анри оттянул Мари от несущихся на неё очередных танцоров.

Та, схватившись за левое плечо, искала в вихре пляшущих знакомое лицо. Не нашла – скользнула взглядом по аплодирующим и покрикивающим наблюдателям у стен.

– Армана здесь нет, вон Люсиль и Антуан, – Анри чуть громче, чтобы услышала Мари, сказал ей на ухо и показывая пальцем на одну из скачущих пар.

– Не ходите за мной! – неожиданно сказала она, отталкивая юношу и пробираясь к выходу.

Должно быть, королевский дворец был защищён от посторонней магии, потому что боль в метке Мари почувствовала сразу, как только миновала портал и оказалась у де Трасси. Плечо жгло в той же степени, как и за мгновение до падения дерева.

Но где и как искать Армана в этом огромном дворце? Паника накрыла одновременно с этим вопросом. «Спокойно! Спокойно!» – сказала себе, вздохнула, собралась и протянула правую руку, представила выпущенный клубок: «Ищи его!» Клубок метнулся к лестнице, оставляя за собой хвост. «Быстрее! Быстрее, пожалуйста!» – она задыхалась от бега по ступеням, но всё равно казалось, что указатель слишком медленно ищет.

– Ох! Простите! – огибая угол, Мари налетела на мужчину, по-видимому, так же торопящегося, но в противоположную сторону. Удар болезненно отозвался в правом плече, незнакомец схватился за грудь и выругался неразборчиво.

Мари подняла на него глаза и остолбенела: перед ней стоял человек-тень. Он тоже её узнал, испугался ещё больше и шарахнулся к противоположной стене коридора, по стенке добрался до лестницы и помчался вниз. Она подавила острое желание последовать за ним и помчалась за клубком, окончательно замершим у одной из дверей. Будто поняв, что хозяйка его увидела, он просочился сквозь дверь.

Секунду решаясь, Мари дёрнула на себя ручку: по ту сторону слышались громкие голоса. За дверью врезалась в мужскую спину, как если бы её обладатель закрывал собой вход. Мужчина пошатнулся и неожиданно растянулся на полу. В комнате на мгновение стало тихо. После освещённого коридора глаза пытались привыкнуть к полумраку.

– Сирра Мариэль! Как вы удачно зашли! – хрипло сказал знакомый голос принца Лоуренса, и её невидимой силой дёрнуло в воздух. Она не поняла, как оказалась напротив двери, в нескольких метрах. В талию больно сцепились пальцы. – Пропусти нас, иначе одной малышке будет очень и очень плохо!

Перед дверью поднимался Арман. Таким взбешённым Мари его никогда не видела.

Прованс*(авт) – аналог немецкого танца лендлера, который переводится как сельский танец. Он медленнее вальса и проще по движениям.