Чтобы восстановить утраченные воспоминания Анри перепробовал все средства, какие знал, кроме обращения к учителю. Почему-то не хотелось Тирру рассказывать о своём провале, но больше всего – заинтересовывать странными вещами, которые творились в замке провинциального феодала.

Собрал корзину с деликатесами и отправился к Хранителю, которого обхаживал, начиная со второго курса Академии. Выпили хорошо, закусили ещё лучше, и Хранитель подобрел, сбросил напускную и столь необходимую для его должности неприступность и суровость. Анри ненароком рассказал недавний забавный случай, в котором его облапошили, немного преувеличив удар от разгневанной кухарки.

Хранитель посмеялся, а на сетования инквизитора по поводу так и не восстановившейся памяти, достал из верхнего отделения шкафа, в котором аккуратными рядами стояла разнообразная тара с трудно различимым содержимым, один из мешочков. Развязал неторопливо, серебряной ложкой набрал порошка, взвесил на миниатюрных весах, убрал с них лишнее. Отмерянный порошок высыпал в кусок чистой белой ткани, завязал узелком и положил перед Анри:

– В следующий раз не юли и сразу говори, зачем пришёл.

– Так я и сказал, – усмехнулся юноша, убирая средство Хранителя в глубокий нагрудный карман.

– Имей в виду: если не поможет, значит, Старшие вмешались. А это, как ты понимаешь, хоть у Матушки проси, никто своего не сдаст… Что ж, раз не торопишься, расскажи ещё, – осклабился Хранитель, намекая на то, что после полученного просители обычно сразу уходили.

Анри достал непочатую бутылку, откупорил и разлил по кубкам:

– Сколько угодно. О чём желаешь услышать?

Хранитель поднял кубок, стукнул по подставленному, дождался, пока собеседник начнёт пить:

– До дна! – Ленуару пришлось выпить всё, и только тогда Хранитель осушил свой кубок, отёр губы и подхватил с доски, на которой была разложена принесённая снедь, кусок. Зажевал, пристально глядя на юношу. – Когда приведёшь?

– Кого?

– Её.

– Зачем?

– Любопытно посмотреть.

Анри фыркнул и пьяно потянулся за бутылкой, наполнить кубки:

– Тебе-то с чего любопытно? И не таких видел, – намекнул на то, что к Хранителю часто приходили влюблённые парочки, чтобы под королевским Ирминсулем узнать, верно ли составлена пара.

Приходили, на самом деле, относительно редко, ибо у Хранителя было непреложное правило: для каждого из пары существовал единственный шанс побывать здесь. Ошибся или ошиблась – двери для любовных проблем навсегда закрываются, ибо дерево Владычицы не для легкомысленных дурней.

Но сейчас Хранитель явно на что-то намекал, оттого каждое его откровение стоило выпитого полного кубка. Он издевался над интересом гостя, зная о кодексе инквизиторов – быть всегда в ясном уме.

Пришлось выпить. Хранитель наколол кусок синей рыбы на вилку и протянул опьяневшему Ленуару:

– На! Двадцать лет назад… одна сирра, – Хранитель многозначительно постучал себя по носу, намекая на прозвище сестры короля, – вымаливала себе потомство. Никак не получалось понести…

– Бывает, – Анри тряхнул головой и попытался сфокусироваться на подъехавшем к нему наполненном кубке. – Сюда… эта.. приходила?

Хранитель отрицательно покачал вилкой:

– Стеснялась поначалу. Потом пришла. Но сначала поехала в Лабасс к нашему малышу, завернула к логову серебристых. Но, самое для нас интересное, пожертвовала малышу кое-что из семейных ценностей. Весьма ценное. Тамошняя хранительница мне написала полтора октагона назад, что матушкины птички эту вещь унесли. Чуешь, к чему я?

Ленуар с трудом перевёл глаза от снеди на Хранителя:

– Сест-ра коро-ля ро-дила? Ло-лоу-рен…

– Никаких имён! – остановил инквизитора Хранитель, напоминая об ещё одном обязательном правиле, на сей раз относящимся к застольным сплетням. – За короля и его наследников!.. Ни-ни-ни… за Его величество надо!

Отказаться не получилось, и Ленуар выпил, а потом потянулся за любимой коробочкой. Рассыпал палочки на столе, одну засунул в рот, остальные пришлось собирать неловкими пальцами. Тянул время, пока к нему, занятому, не приставали с выпивкой.

– И-и что я… ик-бр… должен чуять?

– Дурень ты, – осклабился Хранитель, – любому кулю понятно, что это кое-что у твоей, этой…

– Ма-ри-эль.

– Угу. А теперь представь, если она нацепит это кое-что на себя и попадётся на глаза, – Хранитель постучал Анри по носу. – С-с-скандальчик!

– П-почему это?

– Фантазируй сам. Ещё будешь пить?

– А н-надо? – Анри разочарованно наблюдал, как его сотрапезник, не выдержав возни, ловко собирает неуловимые жевательные палочки и складывает в коробку, фыркнул. – Что т-ты мне про этих… – мазнул себя по носу, – р-рас-сказыв-ваешь? Н-не интер-ресное…

Хранитель, потянувшись над столом, засунул коробку в карман Ленуара:

– Птички Владычицы не просто так туда-сюда таскают добро. Ничего, проспишься – поймёшь. Последний раз спрашиваю, будешь пить или нет?

– Н-наливай, – кивнул Анри, немного не рассчитав амплитуды кивка: правая рука от резкого движения головы съехала с края стола, с большим трудом удалось её вернуть.

Сотрапезник, всё это время нарочно спаивавший инквизитора, восхитился, прищёлкнул языком:

– Красавец! Одна беда в вашем образовании – пить правильно не учат. Задавай свой последний вопрос и проваливай. Мне возле Ирминсуля храпящий инквизитор не нужен. А то, может, и под себя сходишь, не услежу.

Ленуар пьяно растянул губы в улыбке, и это отняло у него последние силы, выделенные на сопротивление. Обречённо выпил из наполненного до краёв кубка, закусил подставленной ко рту снедью, икнул. Хранитель оскалился довольно.

– Й-ессь вап-рос, – Ленуар слабо поднял указательный палец, покрутил им, – ес-ли приве-ду е-ё, это те-бе на-до бу-дет или м-мне?

– Абитат* как есть… Тебе, конечно. Как положено: это будет первая и последняя, кого ты мне покажешь. Ты думаешь, единственный, кто мне сюда корзины таскает? Мои правила непреложны. Сделаешь одному исключение – говорить начнут, мол, Хранитель сам свои правила нарушает. А там и до отставки недалеко. Хочешь, чтобы сюда, на моё место, Хранителя из Сурьи перевели?

– Тык-ты с-сам п-предложил… Н-не хочу, ос-с-ставайс-ся. З-злой он, к-как ш-шархал…

– Именно. Кто в здравом уме поменяет матушкину грудь на батюшкин подзатыльник? Так что приводи, но без исключений из правил.

Хранитель позволил закусить и выпроводил гостя, набросил ему плащ на плечи, видя, что Ленуар не в состоянии одеться самостоятельно. Поржал, наблюдая, как инквизитор зигзагом преодолевает расстояние от дома Хранителя до каменной стены, ограждающей территорию ирминсулиума.

Вывалившись за ворота и окончательно пропав из поля зрения Хранителя, Ленуар остановился, выплюнул мелкий коричневый шарик, спрятанный за щёку, пока Хранитель отмерял зелье. Застегнул плащ на все пуговицы и накинул капюшон, закрывая лицо. Сменил палочку на свежую и ровным бодрым шагом направился к выходу из королевского парка.

Абитат* – магическое существо, известное своей хитростью и коварством, похоже на кота.

*****

На балу Мариэль была одета изящно и по-провинциальному просто. Никаких королевских украшений на ней не было. Знать бы ещё, на что именно намекал Хранитель. А связь между девушкой и Лоуренсом всё-таки была, не ошибся белоглазый. Между тем Анри не понял, почему Мариэль боится принца, в этом ещё предстояло разобраться, но не сейчас.

Он усадил Мариэль на софу в первом же шатре, а сам погрел руки над огнём. Пока спустился со ступеней до шатра, прочувствовал на себе всю прелесть северного мороза. Под тем плащом, который сейчас был накинут на Мариэль, в столице можно было спокойно пропотеть. Но в шатре девушке тоже стало жарко, она скинула плащ на спинку софы, затем сняла маску, отбросив её на сидение, отёрла лицо и закрыла глаза:

– Простите, мне нужно немного прийти в себя. Не понимаю, зачем нужны маски, если всё равно все друг друга узнают.

Анри достал очки и водрузил на нос. Магия Мариэль фонтанировала, её резерва на двоих бы спокойно хватило. В белых сполохах метались светло-фиолетовые ментальные ленты и оранжевые, признаки огненной магии. И вдруг замерли, что-то случилось. Белый свет набрал силу, волнами поднимаясь к голове. «Сбрасывает излишки!» – догадался Ленуар и торопливо сказал:

– Минуточку, Мари, позволите?

Она открыла устало глаза, взгляд сконцентрировался на юноше, и девушка улыбнулась:

– Вы всё-таки взяли их. Исследуете меня?

– Это вас не пугает? – он присел рядом.

– Ничуть, – Мари полуобернулась к нему, в глазах вяло плескались любопытство и усталость. – Дайте мне минуту, пожалуйста. Мне это требуется, другого способа пока я не знаю, а поджигать здесь ничего не хочу.

– Хорошо, я подожду, – пообещал Анри, и едва девушка закрыла глаз, потянулся к ней, притянул к себе и коснулся губами её губ.

Мариэль вздрогнула, однако не оттолкнула.

– Я знаю ещё один способ, – прошептал Анри, медленно целуя неподвижные губы в углы и заставляя их слегка приоткрыться.

Лёгкий вдох и выдох коснулся его лица, Анри слегка прихватил нижнюю губку, задержал на мгновение и усилил напор, требовательно целуя послушные уста. Левая рука скользнула по спине, прижимая к себе. Правая поднялась под распущенными волосами до затылка и обхватила его, не давая девушке вырваться. Это было грубовато для первого поцелуя, но Ленуар чувствовал, что перестаёт соображать. Пока Мари его не оттолкнёт, он будет действовать, как того потребует желание.

Девичьи губы дрогнули, несмело отвечая на прикосновения, и замерли, будто испугавшись собственной реакции. Анри поцеловал и подождал – она ответила, прикоснулся ещё – и снова получил поцелуй. Сильный аромат, похожий на сладкий запах рампантов, мимо которых спускались по лестнице недавно, обрушился на Ленуара. Тягучий, как мёд, и одуряющий, как вино, он ударил в голову, и потёк по горлу, сладко обжигая и устремляясь по желудку вниз, щекоча бабочками.

Анри застонал, сильнее обхватывая девичьи затылок и спину. Губы ему отвечали снова и снова, опаляя дыханием, и он, доведённый от исступления, осмелился просунуть язык. Мариэль вздрогнула, замерла, позволяя себя ещё некоторое время целовать, а затем попыталась отстраниться.

– Хватит, – прошептала она умоляюще, Анри открыл глаза и увидел напротив испуганные карие. – У меня спина затекла и руки…

Он только сейчас сообразил, что прижал девушку к себе, сидящую вполоборота. Юноша убрал руки, и Мари с облегчением развернула корпус, расправила плечи. Глупая мысль возникла в голове: кабы не эта софа, они бы до сих пор целовались…

– Мне лучше, спасибо, – Мари прикрыла улыбку пальцами в перчатке.

Она могла говорить, Анри – нет: сбившееся дыхание восстанавливалось с трудом. И, танцуй шархал, Анри не хотел, чтобы оно вернулось в прежний ритм!

Юноша сместился на колени перед сидящей, забрал её правую руку, медленно стянул перчатку. Горячие пальцы поразили, Анри прижал их к своему лицу, невольно закрывая глаза.

– Вы замёрзли? – прошептала Мари, не отнимая свою руку от прохладной кожи, минуту назад касавшуюся её, но тогда, во время поцелуя, эта прохлада не так была заметна.

Анри сместил горячую ладошку выше к своему виску и опустил к губам, перехватывая пальцы и целуя их. Движение прерывистого воздуха коснулось его лица, и Анри поднял глаза: губы Мари были приоткрыты, а взгляд… Юноша зацепил край второй перчатки и ещё медленней, чем прежде, потянул вниз, обнажая нежную кожу. Невольно удивился, почему прежде не уделял внимание простому движению, от которого спазмы сжали горло: так много было личного в этом малом знаке.

Не выдержал – прижался губами к освобождающейся от кружева коже, лёгкими поцелуями касался руки, обойдя тёплый браслет и остановившись на ямочке в центре ладони.

– Ваши браслеты нагрелись, – шепнул в ладонь, целуя её и касаясь пальчиков.

Мари долго не отвечала:

– Мы с вами в расчёте? – потянула руку, забирая её у Ленуара.

Анри поднялся и присел на софу, улыбнулся одними зелёными глазищами:

– Не совсем. Остался ещё один…

Мари даже откинулась на ручку софы:

– Прошу вас, не надо, – выставила умоляюще ладонь. – Признаю, это было неожиданно, я… потерялась… Вечер только начался, а у меня уже…

– Что? Расскажите… – руки девушки дёрнулись, не позволяя дотронуться, и всё, что ему досталось – перчатки.

– Я не хотела этого… – она прямо взглянула в ответ, – простите… Нам лучше вернуться.

Она взяла маску, а Ленуар улыбнулся:

– Если вам в ней неудобно, просто воткните в волосы или на платье белый цветок. Вот в эту петличку. Вы же знаете, для чего она?

– Зачем?

– Когда поцелуй удался, сирра цветком как бы объявляет, что спутник найден и больше никому не позволит себя поцеловать. Я вас уверяю: никто не осмелится к вам даже наклониться.

Мари хмыкнула, продолжая завязывать ленты под причёской:

– Это ваш-то поцелуй удался?

– Вы меня провоцируете! – Ленуар убрал перчатки себе в карман. – Оставляю себе залог для второго поцелуя. И посмотрим, каким он получится.

– Да бросьте. Вы действительно хотите, чтобы я в начале бала нацепила цветок? Что обо мне подумают? – Мари поднялась, поправила юбку, распушивая складки. – Но за подсказку спасибо… И вообще, вы обещали мне показать что-то очень красивое.

Ленуар накинул спутнице меховой плащ, подал руку, и они покинули тёплый шатёр.

*****

В зале начались танцы. Музыку было слышно ещё на лестнице, где Анри остановился, покрутил головой, рассматривая коридор, а затем уверенно потянул Мари к одной из дверей сбоку от залы. Открыл дверь, заглянул и удовлетворённо кивнул:

– Пойдёмте, это вход на балкон.

Они поднялись по лестнице к музыкантам. Там Анри жестами показал, мол, мы тихо, не помешаем, и потянул Мари вдоль стены, за спинами мужчин, управляющих музыкой. Учитель Сер'ддор сердито блеснул глазами разного цвета, но Мари приложила палец к губам: «Молчу, молчу!»

Они устроились в углу, рядом с портьерой и подальше от музыкантов. Маску пришлось снова снять, очки не надевались поверх, а в сложенном виде дужки закрывали стёкла. Ленуар надел на Мари очки и развернул за плечи, встал позади замеревшей девушки, не отпуская рук.

Внизу, в центре залы, кружились пары, и магия разноцветным шлейфом вилась между ними. Те, кто спокойно стоял возле стен, был окутан неподвижным ореолом. Но над всеми, там, где вился зачарованный снег, плясало самое настоящее северное сияние. Мари перевела взгляд на балкон и снежного дирижёра. Радуга раскинулась над командой Сер'ддора, а от рук водяного мага тянулось множество нитей к искусственному снегопаду. «И как они не устают?» – она невольно посочувствовала непростому труду этих людей.

Вернулась к исследованию зала и уже целенаправленно стала выискивать знакомых. Первым делом, конечно, нашла танцующих Люсиль и Армана, который победил принца в неравной схватке и отвоевал первый танец.

Завихрения цветной ауры Люсиль с множественными розовыми лентами обнимали Армана. Однако (и это было странно) в его ауре не было розового цвета, так что Мари хмыкнула: кажется, её предположения всё-таки оказались верными.

Она скользнула взглядом по другим парам. Нашла Антуана, Дилана, принца с аурой, похожей на ту, что была у Люсиль, своих родителей, де Трасси и родителей Армана. Матушка, находившаяся среди наблюдающих, почувствовала на себе взгляд и удивлённо заозиралась, не догадываясь посмотреть вверх. Мари отпрянула к портьере, толкая Ленуара. Он понял и отстранился к стене, перехватывая девушку за талию и прижимая к себе спиной:

– Вас кто-то заметил?

– Матушка почувствовала… Хочу посмотреть на одного человека, отпустите! – пальцы юноши как-то уж слишком сомкнулись на её животе, да и дыхание у него снова изменилось.

Прикрывшись портьерой, Мари осторожно выглянула: никто не смотрел на балкон. И она безбоязненно покрутила головой, выискивая человека-тень, человека-невидимку. Нашёлся он не сразу, потому что стоял в толпе, за спиной крупного мужчины, незнакомого Мари. Аура у него была серая. Точно тень…

– А бывает магия серого цвета? – обернулась она к Ленуару и едва не коснулась его лица, так близко стоял.

– Бывает, но не у люмерийцев, – подумав, ответил он с долей удивления, – где вы такую нашли? Покажите.

Мари сняла очки и вернула их Анри:

– Правый угол, чуть ближе. Стоит за толстым высоким сиром.

– Я не вижу.

Невидимка исчез. Мари безуспешно выискивала его глазами до тех пор, пока не наткнулась на изумлённый взгляд сира Аурелия, заметившего её на балконе с инквизитором.

– Мы раскрыты, – с сожалением признал Анри. – Придётся спуститься. Простите, Мари, внизу нельзя будет пользоваться очками. Вам нельзя. Мне – можно.

– Благодарю за зрелище, я увидела всё, что хотела, – Мари протянула руку за маской. – Пойдёмте, пока у моего учителя музыки не случился припадок.

Они осторожно протиснулись между музыкантами и стеной, а едва Ленуар вторым шагнул на лестницу, за их спинами мигнул всполох: сир Сер'ддор запечатал магией дверь на балкон.

– Прекрасно! – останавливаясь в полутьме, рассмеялся Анри и потянул к себе девушку, разворачивая.

Было понятно, к чему идёт дело, поэтому Мари не стала задавать глупый вопрос. Здесь было тепло, звучал вальсируюсий шедевр Сер'ддора, и Анри наложил печать на входную дверь, предупреждая появление кого бы то ни было лишнего.

Тёплые пальцы коснулись бархатистого лица, скользнули по шее и плечам, задержавшись на них, погладили ключицы и скользнули вниз, по рукам – к ладоням, обхватывая пальцы в замок.

Голова юноши наклонилась, губы коснулись плеча и медленно начали путешествие к лицу. У Мари ноги подкосились от хлынувшей к ним слабости, но Анри не дал сползти, отпустил одну руку и придержал за талию. Мари сама не поняла, как отпущенная на волю рука поднялась к голове юноши, и пальцы зарылись в короткие волосы на макушке, минуя хвост из собранных волос. Анри сразу откликнулся, поднимая голову и приближая своё лицо к другому – с полуоткрытыми губами и опущенными ресницами.

– Дайте мне свою руку, – с трудом хрипло сказал, убирая руку с талии и снова перехватывая послушные слабые пальцы в замок.

Губы Анри накрыли полуоткрытый рот, замерли от прикосновения и пустились в пляс. Вверху, над головами, вальсировала магия звуков, и поцелуи подстроились под ритм: то нежно, еле заметно, прикасаясь, то покусывая губы, начинавшие отвечать смелее, чем в шатре. Сладковатый аромат белых цветов проснулся и поплыл в воздухе, обнимая пару. Анри начал задыхаться от переполнявшего чувства, его магия вскипела и требовала показать причину волнения.

Помня о неудачном прикосновении языка, не решился на эксперимент – участил поцелуи, сбивая дыхание в том числе и у Мариэль, дрогнувшей и попытавшейся опять сползти по стенке. Сделал небольшую паузу, расцеловал плечи, ключицу и свободную ложбинку. Губы хотели большего, но тугой лиф от одного желания не желал сползать вниз. Разочарованный, вернулся к губам, встретившим охотно и жарко соглашающимся на любые движения. Анри кончиком языка провёл по её зубам и столкнулся с неуверенным языком. Они замерли, изучая друг друга. Аромат рампантов распадался, становился нежнее, сладость уходила, замещённая небольшой терпкой горечью, ощущаемой даже не обонянием, сердцем. Знакомый запах королевского вишнёвого цветущего сада после грозы…

Он застонал, слыша ответный призыв и чувствуя, как в него хлынула волна нежности и переплелась со страстью. Анри ощущал внутренний свет, заливавший всё его нутро, в ладошках щекотала магия. Это была его женщина, он нашёл её, которую однажды уже целовал. На прекрасном грязном холодном полу кухонного коридора.

Девичий всхлип и пальцы, пытающиеся выбраться из оков, слегка привели в чувство. Он отпустил их, и руки вспорхнули, жадно обхватывая голову, гладя лицо и зарываясь в волосы. Анри обалдел, пару мгновений не зная, отвечать или просто наслаждаться прикосновениями – и сорвался. Откликнулся на поцелуи, захватил рот совсем уже бесстыдно, отдаваясь танцу языков, один из которых учился, повторял движения вторгающегося. Юноша оторвался на миг, чтобы перевести дух, прижался щекой к щеке, машинально замечая, что та мокрая, Мари не выдержала взрыва нежности и ласк.

– Мари… – хотел ещё что-то сказать, но слова застряли в груди, растворились и создавали новое сочетание, никогда и никому не произносимое. Слова готовы были выплеснуться в полумрак, но девушка сказала их первая.

– Я люблю тебя, родной мой, – всхлипнула Мари, чьи пальцы блуждали по волосам, и добавила, – Я люблю тебя, Ар… Родной мой…

Это было похлеще скоровородки в руках тётушки Гато. Магия моментально скрутилась, резанув под дых. А тонкие пальцы продолжали преследовать его затылок, вдобавок притянули лицо, и жадные губы прижались к его, неподвижным и раскрытым от удивления.

Он позволял себя целовать, чувствуя, как слабеет напор, – и вдруг всё прекратилось.

Они молчали, всё ещё касаясь друг друга и тяжело дыша. Анри с ужасом ждал последствий, боясь истерики и заранее не представляя, как нужно реагировать.

–… Простите… – прошептала Мари, – я…

Ноги её подкосились, а Ленуар, будучи в оторопи, не сумел подхватить – девушка опустилась на ступень, ничего, кроме «простите» и «мне стыдно» не могла сказать. Судя по приглушённым звукам, она закрыла руками лицо.

Анри сел рядом, нащупав рукой край ступени, дыхание выравнивалось, а разум хохотал в порыве безумия. Юноша, с трудом подавив желание выйти из комнаты, спросил как можно спокойнее:

– Вы так сильно его любите, что представили вместо меня? – а сердце предательски сжалось.

– Простите, ради бога… Владычицы, простите… – безумно шептала она, закрывая лицо руками, хотя в темноте не было необходимости в этом жесте. – Я… хочу уехать, немедленно…

Ленуар рывком поднял её, встряхнул и прижал к себе, что, наоборот, добавило эмоций. Девушка разрыдалась у него на груди. Рука невольно потянулась к её голове, погладила.

– Вот ещё глупости, – пробормотал он. – Я – король дураков, это я виноват, простите меня… Я всё исправлю…

Но Мари зарыдала ещё горше, не зная, как избавиться от стыда.

– Замрите, пожалуйста, сейчас всё пройдёт, – он прижал девушку к груди, зашептал: «Тихо, прошу вас, тихо…».

Призвал магию без особого труда. Резерв был полон с лихвой, ибо Мари в шатре щедро поделилась своим светом, Анри это почувствовал.

«Ну, давай же!» – приказал сплетению двух пучков – светлого и тёмного, взорваться, окутать хозяина и прижимаемую к нему девушку. Магия хлынула, откликаясь в голове Ленуара головокружением…

Знакомое ощущение выворачивания наизнанку, но оно скоро пройдёт, как только время остановится. У Мари потом немного будет болеть голова, зато сотрётся лишнее. Помнить всё будет один Анри.

Вращение изнанки замедлилось. Они снова стояли на балконе.

– Благодарю за зрелище, всё было восхитительно, – Мари шепнула ему на ухо, протягивая руку за маской. – Надо идти, пока сир Сер'ддор не скинул нас с балкона вниз.

– Он может? – не успев отделаться от головокружения, слабо улыбнулся Анри, держась за портьеру.

– Запросто. И заберёт мой мальвэн, который подарил мне, – Мари взяла юношу за руку и потянула за собой.

Как только они протиснулись мимо возмущённых музыкантов и закрыли за собой дверь, всполох опять запечатал дверь, учитель музыки, на счастье, оказался предсказуемым.

Но основательно менять прошлое, даже если это всего несколько минут, нельзя было. Когда Анри только начинал познавать дар, жестокий урок по откату усвоил быстро.

– Прекрасно! – Анри остановился в полутьме, развернул к себе Мари и прижал к стене. – Самое время для второго поцелуя.

Прижался губами, впечатывая их. Мари пискнула и замерла, не пытаясь вырваться, несколько удивлённая проявленной грубостью после невесомых поцелуев в шатре.

Чёрно-белая магия удовлетворённо сворачивалась, восстанавливая дыру во времени. Но должно было прозвучать имя, важный момент прошлого.

– Я вас никуда не выпущу, пока вы мне не назовёте имя того, в кого влюблены, – спокойно сказал Анри. – Просто назовите его имя.

– Что? – изумилась Мари, в полутьме пытаясь разглядеть выражение лица юноши, шутит он или нет.

– Я делаю вам предложение руки и сердца и готов увезти вас отсюда немедленно к жрецу. Вы согласны? – разочарование обязательно должно было наступить, но если Мари сейчас заупрямится и не назовёт имя…

Она молчала. И Анри коснулся пальцами плеча и провёл линию от шеи до изгиба локтя:

– Вы мне очень нравитесь, и, если нет соперников, я бы хотел попробовать завоевать вас, Мари.

– О господи, Анри! – девушка оттолкнула его и прикрыла ладонью лицо. – Как мне стыдно! Простите, ради всего святого, ради Владычицы… Простите, что я подала вам повод надеяться, я сама не знаю, что на меня нашло!

– Имя?

– Арман… Простите! Но не говорите ему, пожалуйста! Я… я не хочу. Нельзя!

Временное пространство затянулось почти бесшовно, Анри вздохнул с облегчением:

– Даю вам слово, никому не скажу. Послушайте, хочу загладить свою вину. Ещё час назад я собирался вам предложить одну небольшую прогулку, пока открыты порталы. Хотите посмотреть на королевский Ирминсуль?

– Что? – снова изумилась девушка, не зная, как реагировать на эту странную смену настроения инквизитора.

– Идёмте. Мне нужно на свежий воздух. А вы покажитесь в зале, вас наверняка потеряли. Я скоро вернусь и похищу вас. Обещаю, никаких попыток поцеловать вас с моей стороны больше не последует. Долг с вас списан.

Юноша вывел спутницу в коридор, ослепивший своими огнями после полумрака комнаты. Мари тоже потёрла глаза:

– Странно, минуту спускались, а как будто час там сидели. Поможете закрепить маску?

Маска успешно была возвращена на лицо, Мари отправлена в зал, а юноша стремительно слетел по лестнице к выходу. Выскочил под невозмутимые взгляды прислуги на мороз, кинулся к перилам парадной лестницы и наклонился через них. Вырвало моментально.

Ослабев после отката, ещё и зазнобило от злющего мороза, кое-как спустился по ступеням к шатрам. Нашёл небольшой сугроб, набрал снега, вытер лицо и руки, взял в рот немного, чтобы перебить сухость.

В тёплом шатре погрелся над чашей и, когда почувствовав себя более уверенно, вернулся в замок. Остановил первого встречного слугу с разносимыми напитками, выпил подряд три кубка воды, а четвёртый взял с вином.