Сани скользили, с хрустом разрезая комья мёрзлого снега и подпрыгивая на ухабах. Вокруг разлеглась колкая зимняя чёрная ночь, поэтому перед санями Джером, на лошади и с факелом в руках, указывал путь: в такой тьме не составляло труда съехать с заметённой дороги в сугроб.

В первых санях ехали бабушка, отец и Антуан, в следующих за ними – Илария, Мариэль и Жанетта. Каждый думал о своём.

Сир Рафэль изо всех сил старался подавить жгучее желание бахнуть марсалы. За ужином была выпита норма, но этого показалось недостаточно для утешения после случившегося утром. Ехать на бал в расслабленном состоянии тоже нельзя было, поэтому он утешал себя фантазиями, как по приезду (и ничего, что будет поздновато для перекуса) закончит дрянной день с закусочкой да марсалой… Эх, каков этот золотой куль – Аурелий! Завернул:

– … Однако мы не можем обвинять детей за их естественное желание казаться лучше других и уловлять нужных нам потенциальных партнёров даже с помощью такой мелочи, как платье. Дамы меня поймут. Поэтому закончим миром данный инцидент и сделаем выводы, госпожа Нисса, не так ли?

Уязвил, так уязвил. Бедная Мари от его заковыристой фразы готова была сорваться, Рафэль слишком хорошо знал свою дочь. Но она, умница, сдержалась. Рафэль, как только де Трасси ушли через портал, а портниха ретировалась, расцеловал благоразумную дочурку…

Тринилия привыкла в это время видеть сны. Но, несмотря на то, что сегодня и днём не спала, её ментальная магия с уклоном в прозорливость бродила молодым вином. Разыгравшийся театр позабавил, взбодрил и заставил беспокоиться. Что-то происходило, чего она не знала. После обморока портнихи, которая никогда не нравилась за свою болтливость, Тринилия настояла: де Трасси должны узнать незамедлительно о случившемся. Лучше сейчас разобраться, чем позориться на балу. Опомнившаяся Нисса, едва услышала об этом, повторно изобразила обморок и почти весь диалог напоминала протухшую рыбу, которая не отвечает за свои действия.

На короткую записку Иларии примчалась вся семейка. Хитрый лис Аурелий, его жёнушка, отдавшая под королевским Ирминсулем свой дар взамен на благословение дочери, и сама вертихвостка Люсиль. От сирры Камиллы, кроме её истерики, требований заменить платье и вообще сшить новое до вечера, ничего другого и не ожидалось. Но Аурелий удивил. Выслушал всех и обратился не к своей дочери – к Мари! Что этому лису надо от внучки, Тринилии хотелось знать больше всего.

– …Что вы думаете, сирра Мариэль? Предлагаю вам как первой пострадавшей вынести решение.

– Я полагаю, белый бал проводится в первую очередь ради памяти о нашей Владычице и её Канонах. Вспомним, даже Основатели теряли веру при более трагических обстоятельствах. Поэтому воспринимаю это как испытание и не вижу ничего зазорного в том, что две подруги решили показать свою дружбу, намеренно явившись на бал в одинаковых платьях. Но если моё видение ситуации каким-либо образом уязвляет самолюбие моей лучшей подруги, мы найдём выход. Жанетта превосходно шьёт, до вечера мы решим проблему.

Тринилия гордилась внучкой, которая всегда была остра на язык, а сегодня одним махом поставила на место выскочек де Трасси. Лисяра Аурелий не позволил своим и рта раскрыть, сразу сказал:

– На том и порешим: наши девочки будут в одинаковых платьях. Однако мы не можем обвинять детей…

Это сказал человек, который год трепал нервы из-за золотой кобылы? Но страннее была реакция Мари на его согласие. Что же он имел в виду? И почему девчонка сжала кулаки, со своего места Тринилии это было превосходно видно. Что ж, сегодня она будет наблюдать за всеми особенно пристально, и горе де Трасси, если они посмеют насмехаться над де Венеттами!..

Антуан, не смотря на лютый мороз, высунулся из-под меховой накидки и наслаждался ночной вылазкой. Оставалось несколько месяцев до поступления в Академию. Там начнётся другая жизнь, терпеть всего-то ничего. И сегодняшний день начинался так весело, но нет, на пустом месте нужно было устроить трагедию!

Впрочем, девчонки – всегда девчонки, наивные верят, будто в платье дело. Антуан хмыкнул. Женщина без платья гораздо интереснее выглядит. Уж он бы посмотрел… Дилан обещал кое-что привезти с собой, что позволит насладиться женскими силуэтами. Это поможет Антуану определиться, кого он поцелует первую, кого – вторую, кого – десятую, на сколько сил хватит.

И сестре бы не мешало выпустить пар, давно уже неудобно перед дружищем Арманом… Психанула сегодня как натурально! После того, как де Трасси исчезли, заявила, что уедет в Лапеш до конца октагона. Неужели правда уедет? Бред. Ещё недавно он, Антуан, многое бы за это отдал, а теперь жалеет. С Мари в последние дни было весело и… безопасно: ни одного злобного розыгрыша, подставы и ядовитой реплики. Нужно будет рассказать об этом Люсиль, пусть она поговорит с Мари. И Арман пусть уже поцелует сестру, чтобы она наконец поняла: нет у неё с ним никакого будущего. Не потянет его вода неуправляемый огонь Мариэль…

Илария грустила. Дочь трогательно обняла её под накидкой, наверное, тоже думала о скорой разлуке.

– … Матушка, пообещайте мне, что я смогу уехать с Жанни домой в любой момент, когда мне станет невыносимо…

– Хорошо, милая, хорошо, только не разбивай мне сердце…

Итак, отъезд в Лапеш стал очевидным. После визита Делоне и шуточек Мари, мать решила поговорить с дочерью откровенно. Илария желала знать, почему изменившаяся в лице дочь, явно расстроенная, вдруг начала успокаивать зарвавшуюся портниху и взбешённых де Трасси. Это была не та Мариэль, которую знала Илария, а значит, нужно бить тревогу. Однако ответ от дочери, против всех ожиданий, получила простой.

– Моё сердце разбито, матушка. Мне всё равно. Никогда он не обратит на меня внимание, и ничто не изменит безответности. Одинаковые платья не уравняют нас с Люсиль, я всегда буду хуже её. Поэтому я еду туда только ради вас и сделаю всё возможное, чтобы вы мной гордились.

Дурочка, застрявшая в детских чувствах! Илария всплакнула, в то время как пустой взгляд дочери, не намекающий и близко на слёзы, напугал. Лучше бы поревела, чем в себе замыкаться. Ей и так несладко пришлось, а ещё эта бестолковая найла Нисса со своими объяснениями: мол, компаньонка принимала заказ де Трасси, и в прошлогоднем каталоге Люсиль выбрала именно этот проклятый эскиз платья, которое заказчица не надела.

Илария посоветовалась с Тринилией и окончательно согласилась: надо было отправить Мариэль к брату ещё два года назад. Теперь бы самой успокоиться и смириться с тем, что она не будет видеть дочь несколько месяцев. Материнское сердце ныло, предчувствуя горькие перемены…

Радость Жанетты плескалась в такт цокоту копыт. С ума сойти от последних событий! Благодаря им Жанни поняла, чего ей не хватало – приключений. Когда-то она с братом мечтала о том, что бытовая магия позволит вырваться из бедности и покажет мир, огромный и прекрасный. Сегодня она была удостоена чести увидеть праздник господ, и госпожа подарила ей прелестное платье, в котором Жанни будет похожа на сирру. Не белое, конечно: Жанни не собирается крутиться между господ, зато можно будет немного погулять по замку де Трасси как свободная компаньонка, время на это по приезду будет.

К двум приятным сюрпризам прибавился третий: Джером, узнав об отъезде, неловко и мило признался в любви. Мол, приставаньями к другим служанкам пытался привлечь к себе внимание. От воспоминаний о поцелуе примирения на конюшне подгибались колени. Жаль, что чувства открылись так поздно: судьба подарила Жанни счастье, но без Джерома. Хотя, возможно, это и к лучшему. Пусть его чувства пройдут проверку. Когда она вернётся из Лапеша, обязательно узнает: сдержал ли он своё обещание, остался ли ей верен.

– Мы позаимствуем у Антуана прошлогодний костюм: все чёрные жюстокоры – на одно лицо. И будем считать сегодняшний вечер генеральной репетицией… Я найду предлог, чтобы уехать с бала пораньше. Ты будешь ждать меня в комнате Люсиль, я договорюсь с ней. В нужный момент я приду, и ты поможешь мне переодеться. Затем возьмёшь мои вещи и уедешь с Джеромом.

Ещё нужно сделать так, чтобы одна лошадь осталась на конюшне де Трасси. Скажешь, что она для тебя, так как ты вернёшься позже, после моего поручения. Думаю, я задержусь на час, не больше. Поднимешься в мою комнату и будешь там ждать. Если не вернусь до рассвета – бей тревогу. Будем надеяться, конечно, что этого не произойдёт.

Над головой, в залитом чернилами небе, недвижно светили два небесных спутника Всемирья – Иль и Эль. Крупный с желтоватыми пятнами Иль, символ мужского начала, и неподалёку – в два раза меньше – светлая Эль. Двое влюблённых, которым суждено смотреть друг на друга и никогда – прикасаться. Только в последний день Всемирья, когда рухнут небеса, Эль сможет поцеловать Иля, а может, и он её…

Мари, приспустив меховую накидку с лица, смотрела на небо, смаргивая влагу, выступавшую на глазах, кажется, от мороза. Сегодня нахлынуло умиление от единения семьи, готовой порвать грозных де Трасси за неё, глупую виновницу. Сразу согласилась бы сшить новое платье, и ничего этого не было бы. Выпендрилась, называется.

Чувство вины за обман, пусть даже сплетённый в благих целях из правды (ничего не было сказано от лукавства!), будет её преследовать до последнего дня. Она бы ради каждого сделала бы то же самое, если бы кому-нибудь угрожала опасность. Слышала Владычица её молитвы или нет, Мари не знала. Да и легче не становилось. Потому что на сегодня в списке вынужденных обманов были отмечены лишь первые пункты, а нереализованных оставалось столько же.

Как говорится, не намекни сир Аурелий на их общую тайну, ни за что бы не решилась. Мерзавцы… Сир Марсий, более чем очевидно, поделился «радостью» с другом, и теперь ещё и отец Люсиль подталкивал. Решить свои проблемы за её счёт – как это благородно со стороны честных сиров! В самом деле – не думал же сир Аурелий, будто Мари специально сшила похожее платье? Ну, да чёрт с ними! Сегодня всё равно узнают о Лапеше, пусть «порадуются».

Сани ускорили ход, теперь в транспортной предосторожности не было необходимости: дорогу обозначали факелы на столбах слева и справа. Началась территория де Трасси.

Чем ближе подъезжали к замку, тем становилось светлее. Вот сани завизжали полозьями по мостовой, вычищенной от снега. Ради лошадей пришлось спешиться, но необходимость прогуляться до парадной лестницы только добавила восторга.

– Лошади не замёрзнут? – спросила Жанетта, подумав, конечно, и о Джероме.

– Там купол, сохраняющий тепло, – Рафэль показал на мерцающую круглую верхушку за деревьями слева от замка. – О лошадях позаботятся, как следует.

Над дорожками и фигурно стриженными кустами летали разноцветные огоньки, вежливо расступаясь перед подходящими к ним. Статуи были подсвечены так, что угадывалась идея скульптора и оформителя. Владычица с чашей, например, светилась белым, и над её чашей вверх поднимались лучи. Статую мужчины с посохом окутывал мягкий лазуревый свет, наверняка какой-то персонаж, связанный с магией воды. Мари поделилась догадкой с матушкой, и та подтвердила. Отец услышал их диалог и вдохновенно начал рассказывать о каждой встречавшейся на их пути мраморной фигуре.

Приблизившись к первой террасе, Мари покраснела. На этих небольших участках стояли удобные то ли лавочки, то ли диванчики, рассчитанные на двоих. Перед ними возвышалась чаша, отбрасывая огонь. А само место для поцелуев было накрыто магическим мерцающим шатром. Антуан нырнул в такой, и прозрачная пелена мгновенно потемнела, скрывая своего гостя и показывая тем самым для оставшихся снаружи: шатёр занят.

– Слышно было, что я вам кричал? – вернувшись, спросил Антуан, чьи глазки уже масляно светились, не хуже того огня в чаше. – Внутри тепло, кстати…

Никто его не слышал, а значит, подозрения Мари снова оправдались.

Перед лестницей, по которой поднималось несколько гостей, бабушка остановила всех:

– Смею ли я надеяться на благоразумие всех, стоящих рядом со мной? Не посрамите честь де Венеттов! Ведите себя пристойно и помните: наш род такой же славный, как и этого дома. Ваши прадеды были одними из Основателей Люмерии, да не будет память о них попрана легкомыслием и неподобающим поведением!

– Энон-эрит, – отозвались хором все, только Мариэль немного запоздала.

– Идёмте же и покажем, что такое де Венетты! – Тринилия величественно указала двери, то и дело распахивающиеся перед гостями.

Антуан подставил бабушке локоть, сир Рафэль подал руки супруге и дочери.

*****

Сразу за дверьми подбежавшие слуги приняли плащи и шассюры, меховые ботинки, обуваемые поверх парадной обуви во время зимних поездок.

– Потом не запутаются, где чья обувь? – тихо спросила Мари у Жанетты.

Та улыбнулась:

– Они поставили метку на вещи и на их хозяина.

– Когда успели?.. – и Мари забыла про «гардеробщиков», переключившись на лестницу, перила которой были убраны гирляндами из белых и розовых цветов. – Жанни, смотри! Их как будто только что сорвали!

– Это ползучие рампанты. Я уже видела их, но то был совсем маленький куст. Говорят, что за одну ночь они могут оплести небольшой дом, если хорошо подкормить земляной магией. Смотрите! – Жанетта указала под лестницу, под которой стоял большой горшок, от него вверх тянулась гирлянда.

Мари наклонилась, чтобы рассмотреть чудо, но была одёрнута г-жой Иларией:

– Девочки, ведите себя, как подобает сирре… и достойной компаньонке.

Сладковатый аромат от рампантов витал над перилами, Мари, поднимаясь по ступенькам, не удержалась, провела рукой по цветам и отдёрнула, почувствовав уколы десяток маленьких игл, проникающих даже через перчатку.

– Они, как и все растения, выращенные с помощью магии, признают только друидов, – объяснила Жанетта. – Так что, на всякий случай, не трогайте зелень.

«Молодец, вовремя предупредила», – усмехнулась Мари, потирая пальцы.

На лестничной площадке перед входом в зал стояли колонны с другими цветами, напоминающими жёлтые розы. Кажется, эти не так одуряющее пахли, но Мари не стала проверять: мало ли что с этой красотой не так.

В бальном зале, в отличие от весеннего фойе, царило зимнее очарование: первым бросался в глаза задумчивый снег, падавший под спокойную музыку с зачарованного потолка и растворявшийся над головами гостей. Причудливые гирлянды по периметру стен больше напоминали живые снежные узоры, реагирующие на лёгкий ветерок, гуляющий под потолком и заставляющий снежинки кружиться.

– А это тоже друиды делают?

– Нет, это маги воздуха и воды. Смотрите, там сир Сер'ддор! – Жанетта кивнула на балкон, где несколько человек водили руками над сферами, должно быть, музицировали. И ещё один мужчина в белом сюртуке наблюдал за гостями, периодически посматривая на потолок.

К ним подошла хорошенькая блондинка и пожелала де Венеттам благостного вечера. Мари узнала в ней Адору, служанку Люсиль. Адора, как договаривались, должна была отвести Жанетту в специально отведённую комнату.

– Благослови вас Владычица, повеселитесь на славу, – шепнула Жанетта, уходя. Теперь задачей субретки будет осмотреться, вернуться к Джерому, чтобы забрать свёрток с мужской одеждой, и ждать Мариэль.

У крайней стены зала выше человеческого роста возвышались три арки. Цветов на них не было, и они смотрелись несколько аскетично на фоне изящной магии вокруг.

– Что это? – Жанетты рядом не было, пришлось отвлекать матушку, которая узнала кого-то из присутствующих.

– Это, милая, порталы для гостей из столицы. Старайся не удивляться, как будто видишь впервые. Я, конечно, понимаю тебя, – Илария мягко положила свою руку в перчатке на руку дочери. – Пойдём, поприветствуем барона Кюри и сира Шерка.

Возле уже знакомого инквизитора Лабасса, сира Шерка Дюпея, стоял рыжеволосый господин, похожий на Дилана. Отец успел с ними поздороваться, пока дамы осматривались, а Антуан – исчезнуть из поля зрения. Мари покрутила головой и увидела в дальнем углу, недалеко от порталов, смеющихся брата, Дилана и незнакомую девушку.

Почувствовала лёгкий укол зависти: никого из присутствующих здесь, кроме тех, что успели за неделю побывать у де Венеттов, она не знала, а Люсиль и Армана, как и их родителей, в зале пока не наблюдалось. Кстати, о знакомых. Обмениваясь с сиром Дюпеем дежурными вежливыми фразами, спросила, появится ли профессор Тирр с учеником.

Дюпей присмотрелся к изображённому с помощью морозных узоров дереву на противоположной стене и кивнул:

– Да, скоро порталы запустят.

Мари невольно обернулась на рисунок и только сейчас заметила в его кроне большие круглые часы. По-видимому, дизайнеры намекали на вечность и постоянное течение магии, связанной со священным деревом.

Она равнодушно слушала разговор взрослых, внимательно скользя взглядом по гостям и рассматривая лица для расширения «каталога» личин. Из всего этого многообразия потом она создаст своего голема, ибо воспользоваться целиком чужой внешностью было бы чревато лишними вопросами и подозрениями.

«Ух, какое незаметное лицо! Час будешь пялиться на него и не вспомнишь потом!» – восхитилась одним из гостей, разговаривающим с молодым человеком лет тридцати. А глаза-то у невидимки цепкие какие, вроде бы, никого специально не замечает, но успел поймать любопытный взгляд Мари и задержаться на ней своим тёмным взглядом. Даже неприятно стало. Она отвернулась, пытаясь сосредоточиться на политическом споре мужчин. Обсуждались какие-то арауканцы, плетущие интриги против короля и подставленный посол.

Между лопаток жгло, будто невидимка на неё продолжает смотреть. Появились слуги, несущие на разносах хрустальные тонкие кубки с содержимым разных цветов. Мари взяла первый попавшийся – с зелёным отливом, по вкусу напоминающий лимонад с мятой, извинилась перед взрослыми и направилась к Антуану, попутно разыскивая глазами невидимку, покинувшего своё место у символического Ирминсуля.

Не успела дойти до брата, как внутренний голос заставил остановиться и развернуться к дверям. В зале появились Делоне. Бледная и неулыбчивая, как всегда, сирра Элоиза покорно шла в том направлении, куда её вёл сир Марсий. Арман же остановился, осматриваясь, и заметив Мари, направился к ней, по дороге перехватив у слуги кубок с прозрачной жидкостью.

– А матушка обещала, что меня никто не узнает, – усмехнулась она, как только Арман приблизился. Показала рукой в сторону, где находился брат. – Вон мальчишки.

– Я подойду к ним позже. Люсиль здесь? – он покрутил головой, но безуспешно: ни одной золотой головы в зале не наблюдалось.

– Ещё не видела, – Мари разочарованно уставилась в кубок, боковым зрением заметила невидимку, примкнувшего к одной из групп. На него никто не обращал внимания, будто его и не было рядом. Пусть Арман идёт искать Люсиль, а она просто обязана рассмотреть это чудо поближе и понять, что из внешности создаёт эффект человека-тени.

– Где чудо? – Арман проследил за заинтересованным взглядом Мари.

Она, что, это вслух сказала? Удивительно, но человек-тень снова поймал её взгляд, пришлось спешно отвернуться.

– Не важно. И да, к слову о неважном, спасибо за комплимент.

– Какой? – Арман улыбался, разглядывая гостей поверх головы Мариэль.

– Который ты мне сделал сразу, как только подошёл. «Прекрасно выглядишь и бла-бла!» – она развела руки, давая возможность оценить пуговицы на лифе. Залпом допила лимонад, от которого побежал жар в желудок, и жестом остановила промелькнувшего слугу в белом камзоле. Вернула на разнос пустой кубок, нацелившись на красненький лимонадик.

Арман мягко остановил, взял прозрачный и вручил Мари:

– Не бери цветные, тем более не смешивай, развезёт быстро. Пойдём к нашим. И да, извини, ты прекрасно выглядишь, стоило сразу об этом сказать. И маска у тебя оригинальная. Это шипы? – он взял Мари под локоть, разворачивая к углу, в котором болтала вперемешку с тихими взрывами смеха компания знакомых весельчаков.

– Это антипоцелуй. Сам иди. Я хочу туда, – она отняла локоть, пальцем сдвинув с него руку Армана, и снова поворачиваясь к невидимке, который … которого уже не было там, где он стоял минуту назад: «Какой занятный дяденька! Точно тень». Отличный повод был не думать об обиде и желании разреветься, спровоцированным проклятым лимонадом.

Успела сделать два шага, как её остановили:

– Так. Давай начнём сначала! Я приношу свои извинения: думал о своём. Пойдём-ка со мной…

– О! Вон Люсиль! – сквозь пелену на глазах увидела за спиной Армана золотоволосую подругу. Кому есть дело до одинаковых платьев, если одни волосы могут сиять, как солнце, притягивая к себе взгляды? – Оставь меня и иди к ней.

Как всё прекрасно получалось! Галочку рядом с пунктом «показать себя расстроенной и уехать пораньше» можно было смело рисовать. И как под этой маской можно вытирать слёзы? Едва их сморгнула, как они потекли противной щекочущей дорожкой по щекам под маской.

Внезапно что-то изменилось в зале, голоса разом смолкли, пронеслась воздушная волна от порталов. Стоящие рядом с ними расступились и образовали коридоры для гостей, приглашённых из столицы. В этой суматохе Люсиль успела добраться до друзей, поприветствовать их и получить комплимент от Армана. Ещё несколько секунд – и рядом Антуан с Диланом, притянутые магнитом золотой красоты. Даже свою знакомую бросили…

Из порталов появлялись персоны, Люсиль тихонько комментировала, называя то какого-то посла, то герцога, то подругу королевы.

– Ну, наконец-то! – с облегчением вздохнула Мари, не обращая внимания на весёлый взгляд Люсиль и внимательный от Армана.

Из портала посередине вышел Его высочество Лоуренс, и одновременно из-под соседней арки вынырнул Фелис Тирр, за ним – Ленуар, которому обрадовалась Мари.

– Ваше Высочество, рада вас приветствовать, – присела в реверансе Люсиль. Принц, как ледокол, рассекающий толщу льда, шёл не сворачивая по расширяющемуся коридору, по середине которого и оказалась юная де Трасси.

Она, обворожительно улыбаясь, выслушала приветствие и очередной заслуженный комплимент в свой адрес. Развернулась корпусом, желая представить друзей, но рядом никого не оказалось: коридор образовался слева и справа от Люсиль. Но она не растерялась, предложила Лоуренсу чего-нибудь освежающего.

– А вы, оказывается, от принцев быстро бегаете, – над ухом Мари прозвучал насмешливый голос Ленуара.

– Я его боюсь. Благостного вам вечера, – не оборачиваясь, улыбнулась она.

За спиной Ленуар обменялся рукопожатием с Арманом, оказавшимся рядом из-за потеснившей его толпы, и обратил прерванное внимание на Мари:

– Благостного и вам. Не буду уточнять ваши слова, хотя мне жутко интересно узнать подробности. Позволите рассмотреть вас не только со спины?

Столичные гости, наконец, обзавелись собеседниками, и в толпе появилось пространство для манёвров. Мари медленно повернулась.

– Вы прелестны, как нежный рампант, – зелёные глаза непритворно улыбнулись.

– Который колется и ползёт? – она вспомнила о цветочных гроздьях, не позволяющих трогать себя.

– Который благоухает и сводит с ума своим ароматом. Но да, вы правы: ваша маска лишает меня надежды на исполнение нашего договора.

Мари покосилась на Армана:

– Как мало надо слов, чтобы сделать девушку счастливой! Благодарю вас, сир Анри. Кстати, мы сегодня с Люсиль изображаем сестёр, так что не удивляйтесь. Почти одинаковые платья, браслеты. Не перепутайте нас.

Ленуар засмеялся, показывая свои прекрасные белоснежные ровные зубы:

– Я не заметил ни малейшего сходства, ибо смотрел только на вас. Но благодарю, буду впредь внимателен к деталям. Чтобы случайно не потребовать с сирры Люсиль того, что с неё причитаться никак не может.

– Вы о чём? – Арман рассеянно встрял в разговор, следя за перемещением золотого пятна в толпе. Его высочество нагло похитил Люсиль, а она вырваться от этого шархала не могла.

Повисла пауза. Анри, невольно подняв брови, наблюдал за маленькой трагедией двух взглядов, прожившей за три или четыре мгновения. Сделал вид, будто ничего не заметил:

– Мариэль, у меня есть к вам предложение. Пока порталы открыты, предлагаю прогуляться по королевскому дворцу. Разумеется, после того, как сир Аурелий скажет проникновенную речь, ну, и ещё кто-нибудь, – лёгкая ирония слышалась в его словах.

– У тебя есть пропуск? – равнодушно спросил Арман.

– Конечно, дружище. Но тебе не предлагаю, ибо не тот вечер. Даже не проси.

Арман всё-таки рассмеялся, отвлёкся от ревности к Его высочеству и похлопал инквизитора по плечу:

– Упаси Владычица от твоих влажных фантазий! Удачи с рампантами. Не уколись! – проигнорировав лёгкий удар женской руки в живот и продолжая смеяться, направился в сторону Люсиль с твёрдым намерением отвлечь её от венценосной особы.

Музыка стихала. Сир Аурелий поднялся на небольшой выступ у одной из стен и терпеливо ждал, пока на него обратят внимание. В ожидании его взгляд скользил по гостям, остановился на долгое мгновение на Мариэль, и поплыл дальше.

– Можно я обопрусь о вас? – она шепнула Ленуару.

– Что случилось?

– Зелёный нелимонад со мной случился.

– Вам нужно на свежий воздух, – Анри тут же взял под локоть, помогая развернуться и пройти через толпу.

По пути к выходу Мари успела перехватить, помимо родительских, вопросительный взгляд сира Марсия, Люсиль, принца, а обернувшись в дверях, ещё и сира Аурелия.

– Пожалуйста, пойдёмте на улицу, здесь невозможно дышать, – накатила тошнота, как это было всегда в случае переполненного резерва из-за испытанных эмоций. Браслеты нагревались, напоминая о себе: она опять потеряла над собой контроль. Проклятый лимонад!