Мариэль закуталась плотнее в плащ. С ветряным затишьем стало легче выносить мороз, но он-то никуда не делся, уже заледенил открытые участки тела – лицо и лодыжки, не прикрываемые плащом:

– У меня нет опыта в спорах, простите.

– Торопишься?

– Немного. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь меня увидел. У нас гостит очень любопытный инквизитор, которого невозможно обмануть.

Вестник издал неопределённый возглас, что-то вроде «да-да-да», вдруг взметнулся в воздух, на какое-то время пропал из виду, а затем опустился перед Мариэль:

– Ловко ты выразила желание: «Не хотелось бы». С одной стороны пожелала, а с другой – формулировка не позволяет воспользоваться. Умненькая девочка… Но я на всякий случай усыпил твоего инквизитора, долго искать его не пришлось, да выдул ему из головы лишнее. Возвращаться будешь – не споткнись… Так что, вернёмся к нашему занимательному торгу? Видишь ли, есть у меня некоторые сомнения в твоей искренности. Один пройдоха-наймит уже обманул меня, не хочу копить ошибки… для начала покажи своё настоящее лицо.

Мариэль уже и забыла, что находится в образе Жанетты. Повела плечами, стряхивая знакомые мурашки вместе с личиной, и Некромант довольно поцокал: «Не прогадал мой лодырь – истинно многоликая».

– А теперь дай мне послушать твоё сердце, чтобы убедиться в искренности твоих намерений! – не просьбу, а явный приказ озвучил Некромант в образе Вестника. Времени подумать не дал, протянул рукав, из которого прежде клубилась тьма. Теперь там возникла рука с длинными пальцами и звериными ногтями.

Ленуар в своём рассказе упомянул этот момент: его знакомого точно так же испытывал Вестник, который сейчас был убеждён, что не наступает на собственные грабли. «Нужно поверить в то, чего жаждешь, это рождает искренность», – подсказал сир Анри, и выполнить это было легко.

Вестник убрал пальцы от груди девушки:

– Досадно. Ты либо наивна, чтобы просить такое, либо глупа. То, что ты просишь, нарушит главный закон Всемирья – гармонию. В гармонии есть место всему и любым чувствам в том числе. Знаешь ли ты, что исчезнет, когда все взаимно полюбят друг друга?

Мариэль мотнула головой. Она замёрзла, а словоохотливый Некромант, кажется, не собирался завершать диалог.

– Сладкая боль невзаимности, слёзы досады и надежда на чужое несчастье, – он облизнулся, или Мариэль это показалось? – Люди добиваются любви и такие фигуры порой выделывают, что диву даёшься. Ты точно хочешь лишить нас удовольствия наблюдать за людьми?

«Развлечения у вас что надо!» – мысленно огрызнулась она.

– Мне нужно возвращаться, – чуть было не произнесла «хочу в тепло», но вовремя спохватилась. – Вы исполните моё желание?

– Хорошо. Исполню! – Некромант весело хмыкнул. И эта радость не могла не насторожить. – Ты сама готова … к взаимной любви?

– Да, – сердце её вдруг радостно встрепенулось и … остановилось.

Некромант был прав: она не подумала о последствиях. Если этот мир всё-таки перевернётся по её воле, то Арман обязательно должен полюбить её, Мариэль. Но как же Люсиль? Арман будет любить обеих? И… и у других пар тоже так получится? И человека, который будет любить нескольких, будут рвать на части, причинять боль?.. Люмерия превратится в халифат с гаремами в каждой семье, скандалами и претензиями…

Она содрогнулась:

– Стойте! – в раздумьях не заметила, как Вестник коснулся её сердца и хихикнул довольно.– Я… должна ещё подумать, – в голове бесновался сумбур, и хладнокровная часть Мариэль сказала: «Сейчас ты ещё хуже сделаешь!»

– Наивная девица, а не получится ли так, что нам придётся снова увидеться при твоей-то богатой фантазии? – грозно спросил Некромант, но сразу расхохотался. – О, теперь я вижу, Матушка знала!..

Мариэль готова была провалиться от стыда сквозь эту землю, запорошенную колючим снегом. Но Вестник неожиданно миролюбиво сложился в воздухе, будто в кресло сел, положив рукава на подлокотники:

– Развлекла ты меня, Мария, как-тебя-там? Посему, проси три желания вместо одного. Больше не дам… Говори, пока я щедрый!

От сердца отлегло, она с облегчением выдохнула морозный воздух:

– Можно одно желание оставить на потом?

– Если это не будет глупость, подобная той, которую ты только что мне предлагала, то вполне. Всё, что не коснётся гармонии Всемирья, в твоём распоряжении… Торопись, скоро проснётся кухарка, и то, чего ты боялась, я предотвратить не смогу.

Мариэль прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Немного времени прошло, а образ мамы стремительно тускнел: новая жизнь заполняла собой память, затирая прошлое. Откинула капюшон, чтобы лучше было видно:

– В том мире, где я жила, осталась моя мама. Вот так она выглядит. Ближе её у меня никого не было, – Вестник подался вперёд, разглядывая новый образ – женщину с короткой мужской стрижкой, – её зовут Евгения Валентиновна. Хочу, чтобы она встретила мужчину с детьми, и они полюбили мою маму, а она их. Пусть у неё будет новая семья, хороший дом… И обязательно, чтобы не пришлось за это расплачиваться!

– А то знаешь меня, да? – довольно хмыкнул Некромант. – Годится желание. Обязуюсь выполнить.

Над их головами сверкнула молния, подтверждая магический договор.

– Второе желание?

– Могу ли я попросить дар, чтобы делиться с другими своими способностями?

Вестник булькнул и «убрал» кресло, вытянулся:

– Ты хочешь сравняться по могуществу с Матушкой? Верно ли я понял тебя, о косноязычная девица?

Она, как могла, объяснила, зачем ей это было нужно, поделилась своими сомнениями и страхами. И Некромант сменил грозный тон на миролюбивый:

– То, что просишь, в точности дать не могу. Дары раздаёт матушка. Но пришлю я тебе одну знакомую, она поможет. Похвально, что заботишься о близких, – он щёлкнул пальцами, и вторая молния озарила тёмное небо. – Исполнено… Третье желание пусть мой слуга отрабатывает, только позови. Прощай, Мария, как-тебя-там. И не проси того, что нарушает гармонию!

Всю болтливость Чёрного Некроманта словно ветром сдуло, который, кстати, опомнился и засвистел, огибая углы построек.

Лицо под капюшоном растворилось в танцующей чёрной дымке, Вестник замер. Ожидал приказа или продолжения диалога? Однако Мариэль молчала, не зная, что сказать, и магическая сущность взмыла в воздух.

Страх ещё не отступил, но желание рассмеяться уже накатывало. Она сделала это! Сделала! Мариэль повернулась к двери, из которой вышла – и еле удержалась на разъехавшихся ногах. Двор будто льдом покрыло, или так и было, а она не замечала? Осторожно добралась до двери, дёрнула её, примёрзшую, и расслабленно шагнула в темноту.

Зацепившись за нечто огромное, лежавшее у порога, она потеряла равновесие, в полёте на каменный пол успела только вскрикнуть. Преграда дёрнулась от удара ногами, по-медвежьи рыкнуло и навалилось на поверженную девушку. Ноги лизнул ветер, заметив открытую дверь.

– Мамочки, мамочки! – задыхаясь от навалившегося на него чудовища, Мариэль попыталась сдвинуться хоть немного, чтобы вздохнуть полной грудью или скинуть с себя этого… «как-его-там», который никак не хотел определяться, только мычал и возился, подминая под себя. Ещё несколько безуспешных попыток, Мариэль выдохлась, и Оно почему-то вдруг затихло.

Интуиция завопила: «Оно проснулось!» Мариэль взвизгнула, делая очередной рывок, но сначала крепкая рука закрыла её рот, а потом чужие губы сменили руку. Ладонь обхватила её затылок, заставляя голову прижиматься к прерывистому дыханию, вторая рука скользнула под бедро, приподнимая ногу. Вот губы жадно соскользнули по холодной шее – и Мариэль наконец смогла выкрикнуть: «Помогите!»

Глаз успел заметить метнувшийся по стене огонёк. За дверью, в кухне, брякнуло, затем глухой звук удара над головой Мариэль заставил Оно обмякнуть и снова стать тяжёлым, уткнуться своими полураскрытыми губами в оголённую часть груди.

– У меня на кухне не позволю распутничать! Ишь чего удумали! – рявкнул сверху голос тётушки Гато.

Глава 19. Вспомнить всё

Я думал, сердце позабыло

Способность лёгкую страдать,

Я говорил: тому, что было,

Уж не бывать! уж не бывать!

А. С. Пушкин

Анри прислонил затылок к холодному стеклу и закрыл глаза, переждал, пока ноющая боль затихнет. Через пару минут стекло по ощущениям перестало холодить, и он сдвинулся – от инея на стёклах была хоть какая-то польза. Поскорей бы учитель явился, в этом побитом состоянии Ленуару хотелось быстрее сбежать домой, туда, где хладнокровие не изменяет и растерянность не берёт вверх над самообладанием.

Вечером профессор Тирр прислал записку с просьбой быть в семь утра в приёмном зале де Венеттов. Учитель всегда рано вставал, и сегодня его привычка особенно пришлась на руку. Анри желал уйти, не прощаясь ни с кем из обитателей дома.

Страшно хотелось пить, а из жидкости в зале – неполная бутылка сладковатого пуаре, которую забыл здесь вчера поздно вечером Антуан, да иней на стеклах. Не лизать же окна в самом деле, и Ленуар хлебнул из бутылки, присел в кресло у окна, положил одну ладонь на стекло, а когда она занемела, – к шишке на затылке. Пока холод притуплял боль, можно было думать.

При исполнениии долга помощника инквизитора он не раз попадал в двусмысленные ситуации и научился быстро их забывать или игнорировать. Учитель говорил: «Эмоции мешают искать и, главное, находить», – с этим нельзя не согласиться. Поэтому удар сзади и даже причина этого Ленуара не смущали, разве что самую малость. А вот избирательное исчезновение воспоминаний – это беспокоило больше всего. Тирр приучил его цепляться за самые незначительные и дурацкие вопросы, начинающиеся с «почему». Ответы на них всегда приводили к нужным выводам.

В его самое первое раскрытое дело, на которое попал благодаря Тирру, увядающие цветы стали отправной точкой к нахождению убийцы, хотя мастера в один голос твердили, что знатный аристократ покончил самоубийством.

«Почему эти цветы выглядят скверно, а букет рядом свеж?» – тогда он заглянул в вазу, стоявшую рядом со столом, за которым умер граф, и обнаружил, что воды на донышке. Дальнейшее расследование привело к брату покойного, магу воды. Прижатый к стенке, он быстро признался, что использовал воду из вазы как оружие. В те дни Ленуар вынес для себя ещё один урок: в мелочах прячется след тайны. Так почему из последних двух суток он помнит не всё?

До приезда к де Венеттам картинка памяти сохранилась в отличном состоянии, по крайней мере, так казалось. Пока Тирр выяснял подробности странного происшествия у сира Рафэля, гончий пёс учителя обнюхивал весь замок. Успел подружиться со всеми встречными слугами, из брошенных вскользь фраз выцепил интересное, пошёл по следу, который и привёл его к… С кем же состоялся важный разговор?

Затем обед, каждое слово на котором он помнит прекрасно. После – очередной провал, причём основательный, до самого вечера. Следующий день оказался менее рваным. Завтрак, на котором друг Антуана подсыпал снотворное занудной сирре. Подготовка к комбат-де-бу и бо́льшая часть игры. Здесь стёрся небольшой отрывок, Анри знал точно, ибо свой вопрос, адресованный Арману Делоне, не забыл.

«Почему ты подставился во время игры?» – спросил Анри, когда они вчетвером поехали полюбоваться на магические гнёзда и заодно проводить Армана. Тот ответил неопределённо: «Сам не понял, как будто меня кто обнял». Ага! А ведь сам момент игры, в котором Арман подставился, Ленуар не помнил, хоть ты тресни. Почему пропала эта минута из библиотеки на первый взгляд ерундовых воспоминаний?

И, наконец, до вечера всё было отлично, если не считать неудачных попыток подобраться к Жанетте, чтобы вручить ей для хозяйки браслеты, но служанка и госпожа заперлись, как две нашкодившие ученицы, лишь бы не наказали.

Вечером небольшая попойка на троих с Антуаном и Диланом, отход ко сну… Ночью его что-то разбудило, он выглянул в коридор и заметил удаляющуюся фигуру в плаще. Наспех натянул штаны, обулся, камзол застёгивал на ходу и плащ прихватил: если та, которую он преследовал, шла на улицу, значит, намечалось нечто интересное на морозе, а мёрзнуть Ленуар не собирался.

Конечная стоянка случилась в кухонном коридоре, ведущем на хоздвор. И вдруг Анри, имевший опыт многодневного бдения, не просто заснул, а будто провалился в бездну. Если Дилан не подсыпал и ему снотворного в бутылку, то возникал очередной вопрос: почему инквизитор внезапно отключился?

Пришёл он в себя, и в первую секунду решил, будто спит на Адноде в гостях у необручницы. Та копошилась под ним, обдавая волнами страха и запахом необычной магии. О да, для Ленуара магия разных людей пахла по-разному. Даже маги воды пахли кто морской солью, кто тиной. На Армане, кстати, был чёткий отпечаток запаха водопада Волчьего Логова, неподалёку от которого он жил. Магия Антуана источала аромат свежесмазанного оружия, тогда как у его отца, г-на Рафэля, отдавала ржавчиной: дар с возрастом и без практики терял силу.

Чем пахла Мариэль, Ленуар не мог бы сейчас с уверенностью сказать, так как в памяти отсутствовали фрагменты, в которых он прикасался к ней или подходил близко. Зато служанка пахла преинтересно – весенним разнотравьем, хотя, возможно, недавно просто мылась дорогим цветочным мылом.

Но больше всего беспокоил другой аромат, от которого Анри потерял голову на грязном полу кухонного коридора, пропитанного вонью кухонных испарений, грязных подошв и долетавших сюда запахов хоздвора. Аромат перебил всё собой, обволок в защитный кокон.

Во время поиска его определения почему-то в голове возникла картина королевского весеннего цветущего сада, той его части, где росли вишни. Ленуар любил бывать там в одиночестве и ночью, особенно после дождя. Белая пена источала аромат трогательно и невинно.

Да! И этот запах ему, наверное, спросонок почудился, память сыграла злую шутку именно на затоптанном кухонном полу. Захлестнуло так, что он бы целовал извивающуюся под ним до изнеможения, её и своего…

Удар колокола в голове, и следующая картинка – он лежит перед дверью в собственную гостевую комнату. Возле него суетятся сонные и полураздетые Антуан с Диланом, Мариэль и плачущая Жанетта. Ему объяснили, что служанка выносила тарелки с едой из комнаты Мариэль и случайно разлила в коридоре масло, вытереть его собиралась на обратном пути, так как руки были заняты, а гость растянулся на скользком полу и потерял сознание. Грохот услышала Мариэль и позвала брата.

Слава Владычице, девицы обставили дело прилично, над Ленуаром теперь хотя бы слуги не будут гоготать. Позже он всё-таки добился признания у рыдающей кухарки, не знающей как умилостивить добрейшего господина инквизитора: к конюху Джерому часто бегает по ночам одна служанка, сегодня эта неразумная опять возвращалась под утро крадучись. Ну а что нашло на господина инквизитора, кухарка не знает и знать не хочет.

Ничего, он ещё вернётся сюда и разберётся основательно!

После пуаре в животе заурчало. Аперитив пробудил аппетит, но ситуацию спас учитель. Посередине приёмного зала возникло марево, небольшой ударной волной воздух разошёлся по залу, и Тирр, привычно бодрый, появился перед учеником, торопливо поднимающимся с кресла, за который была убрана бутылка.

– Благостного утра, учитель, – Ленуар легко поклонился.

– Благостного. Помятый ты какой-то. Вижу, отдых удался, – ухмыльнулся Тирр. – Справился с заданием?

– Отчасти. Потом расскажу. А свидетельства подпишете сейчас? – он кивнул на столик, где рядом с чернильницей лежали свёрнутые в трубочку листы бумаги.

– Безоговорочно да. Хочу успеть домой к завтраку. Признаться, домашняя стряпня ближе моему желудку.

Тирр уселся в кресло возле столика, расписался на первом листе, втором, а заметив третий, поднял глаза:

– Это что такое? Почему три свидетельства? – присмотрелся к подписанным, сравнил с третьим. – Это на мальчишку… А это… Почему два свидетельства с похожими формулировками и пропущенным именем? Оба на девицу?

Ленуар замялся:

– Полного имени не знаю, учитель, забыл спросить, а составлял поздно вечером. Сир де Венетт, думаю, сам впишет без ошибок.

– … Так, здесь: «Основной дар – ментальный, дополнительный – огненный», на втором наоборот. Сложный случай?.. Да и к шархалу – в академии разберутся! – Тирр поставил роспись на третьем свидетельстве. – Вызови управляющего, отдай ему – и двинемся домой.

Анри пересёк весь зал, подошёл к стойке недалеко от двери, на которой лежал колокольчик, и позвонил, вместо того чтобы найти управляющего самостоятельно: не хотелось столкнуться в коридоре с одной нежелательной особой. Тирр тем временем энергично выпрыгнул из кресла и, засунув большие пальцы в неглубокие карманы камзола, продефилировал вдоль стен, украшенных портретами домочадцев и их самых знаменитых предков. Остановился напротив изображения Иларии:

– А каковы особенности дара девицы? Её мать, примечательная студентка была, надо сказать. Знатный переполох устроила, дело едва до дворцового переворота не дошло. Вовремя на неё ректор браслеты надел. На втором курсе перешла к воздушникам, познакомилась с будущим мужем и, слава Владычице, утихомирилась. Про неё быстро забыли, Роланд укрепил своё право, и… – Тирр нащупал что-то в кармане, проверяя, на месте ли. – И всё стало хорошо… Так что с её дочерью?

– Ментальный дар с уклоном на тактильное влияние и, это пока бездоказательно, возможно, с гипнотической атрибуцией. Даром не управляет, действует неосознанно, – несколько раздражённо сказал Анри, которого осенило: а не могла ли Мариэль оказаться причастной к его провалам памяти? Что она пыталась затереть? Погоди, доберётся Анри до столицы, там быстро восстановит забытое, и тогда снова вернётся сюда, чтобы… Додумать не успел, вздрогнул от резкого голоса учителя:

– Это меняет дело. Когда ты собирался мне об этом рассказать? Зови её сюда, не хватало второй сирры Иларии… Не так, ногами! – Ленуар потянулся за колокольчиком, но Тирр показал пальцами, шагай, мол.

Однако молодой инквизитор был избавлен от необходимости искать Мариэль, она сама, запыхавшаяся, вошла в зал. В дверном проёме промелькнула Жанетта и исчезла.

– Благостного дня, сир Тирр и господин Ленуар. Прошу прощения, управляющий с помощниками уехал засветло в Лабасс по поручению матушки. Я услышала звонок, чем могу быть полезна?

Тирр, только что намеревавшийся вернуться к столику, двинулся навстречу девушке. Поприветствовал её кивком, осмотрел её простой наряд, косу, перекинутую через плечо, и невольно принюхался:

– Вы были на конюшне, юная сирра, в такой ранний час?

– Да, я кормила матушкину лошадь и собиралась до завтрака вывести её. Надеюсь, вы присоединитесь к нам, сир Тирр, на завтрак, – она смущённо потёрла о платье руки, которые не успела ополоснуть.

Тирр вежливо отказался, сославшись на занятость, и продолжил изучать будущую студентку, нацепил зачем-то очки, бесцеремонно обошёл кругом девушку, разглядывая её голову, плечи и спину:

– Я подписал свидетельства, которые составил мой ученик по просьбе вашего отца, сирра…

– Мариэль, – подсказал Ленуар с бесстрастностью на лице.

– Сирра Мариэль. Уведомил ли Анри вас о результате? – Тирр за спиной девушки проводил, не касаясь её, манипуляции правой ладонью вдоль тела.

– В общих чертах, – запнувшись, проговорила Мариэль, хотела было повернуться лицом к Тирру, но тот запрещающе шикнул, придержал плечо пальцем.

Наконец Тирр убрал очки в футляр, сел в кресло у столика, провёл рукой над одинокой свечой, стоявшей здесь, и отодвинул разложенные листы, которые Ленуар на всякий случай предупредительно забрал, сворачивая в трубочку.

– Будьте добры, составьте мне компанию, – Тирр сделал девушке приглашающий жест расположиться рядом, а пока она подходила, мановением пальцев заставил второе кресло передвинуться к себе ближе.

Мариэль осторожно присела, не обращая внимания на язычок пламени, взметнувшийся при её приближении, тот было потянулся к ней и сразу вернулся к прежним размерам. Тирр, наблюдавший за свечой, хмыкнул:

– Дайте свою руку, юная сирра,– она повиновалась. Тирр расправил её сжатые пальцы. – Вот так. Держите ровно.

И неожиданно занёс руку Мариэль над свечой, не давая убрать и цепко держа дёрнувшуюся девицу. Она с ужасом смотрела, как огонь охватил перчаткой все пальцы, но боли почему-то не было, Мариэль больше испугалась, чем пострадала.

Тирр резко отпустил её руку, морщась, как будто сам получил ожог, перевёл взгляд на побледневшего ученика, схватившегося за затылок:

– Горазды вы кричать, сирра Мариэль! Я про ваши мысли, которыми вы щедро делитесь с другими, а в целом ваша выдержка похвальна, – тряхнул головой и уже расслабленно потянул ноги, прежде чем встать. – Анри, надень ей браслеты!

Мариэль рассматривала руку без признаков хотя бы слабого ожога и не смела ничего произнести: Тирр казался страшней молчаливого неулыбчивого сегодня Ленуара. Она поднялась вслед за Тирром, растерявшись окончательно. Какие браслеты? Её сейчас арестуют?

– Протяните одну руку, сирра Мариэль, будьте добры, – равнодушно попросил, подходя, Ленуар. На дрожащую руку надел тонкий браслет, который, едва коснулся кожи, плотно обхватил запястье. – Вторую руку…

Она взглянула в его глаза, удивляясь разительной перемене в манере речи гостя, заметила там холодность и смутилась окончательно, но как она могла обсудить это при Тирре? Ленуар отошёл, а его место занял магистр, взял Мариэль за обе руки, поднял их на уровень своей груди, чтобы убедиться, плотно ли сели браслеты, и удовлетворённо опустил:

– Не стоит бояться, сирра Мариэль, ваша матушка по своём возвращении вам подробно объяснит их назначение. Если в общих чертах, они сдерживают неосознанную магию, чтобы вы не могли причинить вред другим. Это распространяется и на ваш дар огня. Кстати, кто в вашем роду был огневиком?

– Я не знаю, – Мариэль растерянно опустила руки. Не то чтобы браслеты мешали или уродливо выглядели на руках, но кожа под ними вдруг начала зудеть.

– Вам придётся к ним привыкнуть, увы, – заметив почесывание, Тирр кивнул. – Что ж… Нам пора.

Он направился к своему саквояжу, оставленному у кресла, Ленуар последовал примеру. Мариэль спохватилась:

– Господин Тирр и господин Ленуар, прошу вас, не торопитесь! Наша кухарка готовила сиру Анри корзину с продуктами, она очень расстроится, если сир Анри уедет без её небольшого подарка.

Тирр усмехнулся, взглянул на ученика, тот покачал головой, показывая, что не собирается ждать:

– Пожалуй, мы всё-таки откажемся от вашего любезного внимания…

– Подождите! Оуф, успела… Простите! – в зал влетела Жанетта с небольшой корзиной в руках, добежав до Мариэль, резко остановилась, передала корзину и сделала шаг назад, потупила взгляд, как положено прислуге.

Ленуар порозовел и сделал вид, что ему срочно нужно достать из кармана любимую коробочку с жевательными палочками. Мариэль протянула корзину Тирру:

– Пожалуйста, возьмите, господин Тирр. Тетушка Гато на самом деле расстроится. Сир Анри дал мне и моему брату несколько неоценимых советов. Антуан будет сожалеть о том, что не успел попрощаться с вами, сир Анри…

Ленуар молчал, сжав зубы, и думал только об одном: только бы сейчас не стала повторно просить прощения за случившееся, объясняй потом учителю смысл этих извинений. Ничего, он обязательно найдёт повод сюда вернуться…

– … И от лица моих родителей я уверяю, что ваше появление здесь всегда будет желанным, сир Тирр и сир Ленуар. Простите, что это делаю я, а не бабушка и не Антуан, они сказали бы то же самое.

Ленуар покрывался пятнами. Именно сейчас захотелось вспомнить всё, что он забыл. Почему-то это казалось существенно важным, очень важным! А Тирр одобрительно улыбнулся. Корзину взял:

– Мы будем счастливы, если ваша кухарка будет счастлива, – поклонился с добродушной насмешкой. – И, безусловно, я рад отличному воспитанию дочери господ де Венеттов. Буду ждать ваших успехов в академии. Благостного вам дня, сирра Мариэль. Анри?

Магистр очертил портал посередине зала, не так, как это делала Люсиль, на дверном проёме. Оглянулся на ученика перед тем как шагнуть с корзиной и саквояжем в образовавшееся марево. Ленуар тоже направился к порталу, перед ним остановился, протянул свёрнутые в трубку свидетельства:

– Передайте это сиру Рафэлю. Имейте в виду, в вашем свидетельстве нет имени, ибо, к сожалению, вы не смогли мне вчера уделить пару минут. И, будьте добры, как определитесь с факультетом, сожгите второй вариант свидетельства. До встречи на балу, сирра Мариэль, – он холодно кивнул.

– Благодарю вас, мы ваши должники. Буду рада снова вас увидеть. Но как же ваше обещание, сир Анри? Вы кое-что обещали мне подарить,– Мариэль кусала губы.

– Простите, запамятовал, что именно? – он запнулся об улыбку девушки.

– Вы мне обещали палочки… Вон те, – она взглядом указала на его грудь.

Ленуар рассеянно полез в нагрудный карман:

– Правда? Простите,– протянул коробочку, – возьмите все…

– Эх, а вы мне полную обещали!.. – Мариэль приняла подарок и сделала книксен, – благодарю, сир Анри. Благостного вам дня!

– Ленуар! Долго я буду держать портал? – из марева донёсся приглушённый голос Тирра.

Молодой инквизитор рассеянно поклонился, бросил последний взгляд на Жанетту, не смеющую поднять головы, на спокойную Мариэль, и исчез в мареве. Портал схлопнулся.

Девушки с облегчением вздохнули одновременно:

– О ручки Владычицы, я чуть со страху не умерла… – пожаловалась Жанетта.

А Мариэль прислушалась к смешанным чувствам, ворочавшимся в ней: то ли жалости к побитому инквизитору, то ли облегчению за появившуюся свободу (наконец-то за ней никто не будет следить!). И ещё немножко стыда, который бывает не за свои поступки, а позорные действия другого человека. Лучше бы память о поцелуе на кухне потёрлась, как у господина инквизитора, чем помнить о чужой слабости.

Она взяла одну палочку себе в рот, на любопытный взгляд Жанетты достала ещё одну и протянула:

– Будем думать, как господин будущий великий инквизитор! – поиграла палочкой во рту, насмешив служанку. – Пойдём, хочу успеть выгулять Мечту… Скажи, от меня точно пахнет конюшней?