Наденька прибежала заплаканная и упала на колени перед конём. Она не кричала и начала вытирать слёзы. Девочка видела, что её любимому животному очень плохо и больно. А от её слёз ему было бы ещё больней. Тогда она начала улыбаться и крепко прижалась к коню. Вихрь шеей обвил худенькие ноги девушки и уснул крепким сном. Так всю ночь и просидели они там, Сашка возле дерева, Алексей Гаврилович на пне, и Наденька на земле у холодеющего тела любимого коня…
После этого Наденька не разговаривала неделю, почти ничего не ела, и не выходила из комнаты. Но Алексей Гаврилович даже не думал переживать за то, что его дочь вновь онемела, словно рыба. Он только иногда приходил и целовал её в лоб, и ждал, когда девочка решится вновь заговорить.
Наденька каждый день ходила на могилку к коню, и часами там сидела. И однажды она подошла к отцу, села к нему на колени и сказала
-Папа, он не умер, он у меня в сердце, а значит, он всегда со мной, -
девочка обняла отца, и с того момента жизнь опять пошла своим чередом.
Пока мужчина безуспешно пытался надеть недоуздок на морду лошади, его голову волновала мысль:
-А как же тебя звать? Интересно. Если ты всю жизнь живёшь на воле, то и имени у тебя нет. А я сейчас придумаю,– улыбнувшись сказал он.
-Так, так, так,– старик задумчиво всматривался в глаза лошади и видел, с какой страстью она смотрела за забор. Он думал, что вот-вот она перепрыгнет через него и ускачет навсегда. – Свобода! – по-детски улыбнувшись, сказал старик. А лошадь сразу к нему обернулась.
-Похоже, понравилось имя-то? Свобода… – протянул он, – Свобода, – прошептал мужчина.
Алексей Гаврилович поправил недоуздок на морде лошади и спокойной походкой пошёл к выходу, периодически слегка врезаясь в бок лошади. Но как только они дошли до выхода, лошадь встала на дыбы и дёрнула мордой с такой силой, что старику пришлось отпустить недоуздок. Свобода выбежала на улицу, ей было так радостно, ей было так хорошо и весело. Она бегала по манежу и пыталась найти проход, чтобы убежать домой, но всё было огорожено, и лошадь замедлила бег. Свобода очень хотела вернуться домой, но что-то её заставило обернуться на мужчину. Какое-то тёплое чувство окутывало сердце лошади, и ей хотелось вернуться к старику. Алексей Гаврилович стоял в проходе и смотрел на радостное животное.
-А ведь уж и не так ты рвёшься на волю-то,– ехидно улыбаясь, сказал старик.
Лошадь мотнула гривой и встала как вкопанная перед стариком. Он уже начал протягивать ладонь к морде лошади, но раздался крик.
-Отец! – пронзил лошадиные уши незнакомый голос.
За манежем стояла хрупкая, светловолосая, улыбающаяся девушка и махала обеими руками отцу. Лошадь взбрыкнула и пустилась вскачь. Мужчина закрыл конюшню и помчался к дочери. На его лице красовалась детская безобидная улыбка, а на глазах появились слёзы.
-Наденька,– обняв дочь, крикнул отец,– полтора года я тебя не видел. Ты что такая худая? Совсем со своей учёбой забыла про здоровье?– причитал отец, глядя в небесно-голубы глаза дочери.
-Отец, я кушаю хорошо, у меня вообще всё хорошо,– улыбалась девушка.
-Ну, идём, идём в дом. Я чай заварил на травах, с ягодами тоже есть.
-Подожди, кто это?– указав на лошадь, спросила девушка.
-Ах, я совсем забыл. Знакомься, это Свобода, – улыбнулся старик.
Лошадь не унималась, бегала по кругу, у неё в голове всё перепуталось. Она вновь так сильно затосковала по своему родному дому. Ей так хотелось вырваться из клетки. Лошадь бередила копытами влажную землю, горячим паром из носа взрыхляла воздух.
Мужчина всё рассказал девушке. Рассказал, что за последний год скупил сотни лошадей у жестоких хозяев. Кого-то он оставил себе, кого-то продал очень хорошим людям. В этом ему помогали ребята и его сын. Но о Свободе он ничего не знал. И когда придёт сын, тот всё расспросит.
-Ты всё-таки не бросил это дело?-улыбнувшись, спросила Надя.
-Нет, – Алексей Гаврилович в ответ улыбнулся, взял дочку под руку, и они пошли в дом.
Лошадь осталась одна, она смотрела в сторону леса, и ей вновь виделась мать. Свобода начала передними копытами проламывать стены манежа, но ничего не выходило. Ей так отчётливо виделся образ матери, что вороная хотела убежать вместе с ней, она пыталась вырваться. Вороная начала ржать, волнение ею завладело. Она ринулась бежать вкруговую. Всё это из окна дома увидел Алексей Гаврилович и помчался к животному. Когда он крикнул, образ матери исчез и лошадь обернулась к мужчине. Её сбитое дыхание начало выравниваться, и бешенный блеск в глазах потихоньку угас.
Ах, если бы люди могли чувствовать боль животных. Если бы мы могли понимать, из-за чего они грустят…
-Эй, эй, ты чего?– Взволнованным голосом сказал мужчина.– Что тебя так напугало?
Лошадь ходила из стороны в сторону и не подходила к мужчине.
-Папа, можно я к ней подойду?– спросила Наденька.
-Лошадь дикая, это опасно.
-Отец, я осторожно. Только ты, пожалуйста, уйди, я с ней хочу наедине побыть, познакомиться. Прошу, папа, всё будет хорошо, – улыбнувшись и поцеловав отца, сказала девушка.
-Вот лиса, – заулыбался мужчина. – Только очень аккуратно.
-Как всегда.
Старик ушёл, а лошадь всё не унималась.
-Тише, тише, милая,– тихим и нежным голосом говорила девушка. Лошади очень понравился её голос, и она повела ухом. Наденька хихикнула в воротник кофты.
-Меня зовут Надя, а тебя, похоже, Свобода. Красивое имя тебе придумал мой отец. Он вообще хороший человек. Ты его не бойся, он несчастный, но добрый.
Лошадь успокоилась и остановилась перед девушкой, которая уселась на тюк сена и что-то рассказывала животному. Свободе очень понравилась розовощёкая красавица. Но она всё ещё сторонилась незнакомки.
-Ты, наверное, очень несчастная лошадь. Раз ты живёшь одна в лесу. Интересно, где твоя мама, где табун? А хочешь я тебе спою песенку? Я, когда была маленькой, много болела, и мама мне её пела, чтобы я больше спала.
Девушка принялась петь. Голос у неё был очень тонок, лёгкие волны звука были приятны.
Окутал звёзды тайной млечный путь,
Пора в мечты заветной царство.
Попробуй на минуточку заснуть,
Закрой глаза и окунись-ка в сказку.
Споёт тебе соловушка сквозь ночь.
Часы тихонько отбивают темп.
И все вокруг хотят тебе помочь…
Спи моя крошка, ждёт нас новый день.
Пока девушка пела песню, закрыв глаза, вспоминая очертания матери, лошадь медленно к ней подбиралась. Отец услышал, как Наденька пела материнскую песню, и из глаз покатились слёзы, но он смахнул их рукой. Алексей Гаврилович тосковал по жене. Ни одну женщину он не смог полюбить, после смерти жены, его милая Анастасия была единственной любовью.
Наденька открыла глаза, а лошадь уже стояла вплотную у её лица. Девушка спокойно подняла руку и ладонью коснулась морды животного.
-Ну здравствуй, Свобода, – искренне улыбнулась девушка, вытирая слёзы.
Лошадь громко выдохнула и отошла от девушки.
-Отец, глянь, ну. Лошадь просто душка. Смотри, как она к человеку тянется, хоть и не совсем ещё доверяет.
Алексей Гаврилович вернулся в манеж, прицепил чомбур к недоуздку и повёл вороную в стойло.
-Да, братец твой нынче её так кнутом отходил, я её утром выхаживал.
-Он злой и грубый, я не очень буду рада его видеть.
-Надя, он твой родной брат. Вы рождены одной матерью, моей любимой и единственной женой. И люблю я вас одинаково. Анастасия не была бы рада твоим словам, потому ты больше такого не говори. Да, он бывает резок, но я присекаю это вовремя.
-Никак про меня говорите? – выплюнув соломину, спросил Сашка.
-А о ком ещё мы можем так отзываться?– с грубостью ответила Надя.
-Дочь, ты позволяешь себе лишнее. Если я буду слышать ваши склоки, я уйду в лес, пока дома всё не успокоится, а если и тогда не утихомиритесь, то в лес уже понесёте меня вы.
-Что такое говоришь, папа?
-Правда, бать, ты ерунды не мели.
-Ты мне лучше расскажи, откуда ты животину приволок, и почему бил её?
-Мы её с мужиками в лесу нашли, давно за ней следим. Она дикая. Я спрашивал у одних людей, сказали, что мать её они подстрелили случайнодавно ещё, а жеребёнка не смогли поймать. Вот она окрепла, я и решил, что лучше мы её поймаем, чем те, которые из неё сделают колбасу и коврики.
-Ты что же это несёшь?-заворчал старик. Ты при животном такие вещи говоришь. Ты же ведь сам каждый их вздох чувствуешь, ну неужели у тебя в сердце не ёкает?
-Ничего у меня не ёкает, скотина она и есть скотина.
-Тьфу ты, что за человек, – Алексей Гаврилович начал уходить. – Так, Сашка, а ну, воды всем и зерна с мелом. Два ведра воды к Свободе, напоит и накормит её Наденька. Ты чтобы ни ногой к животине, а не то черенком так отхожу, всё вспомнишь.
Сашка сделал всё, что указал ему отец: «На, корми своё дитя»,– ухмыльнувшись, сказал он сестре.
-Сашка, уйди…
Наденька открыла засов и сперва поднесла воды. Лошадь начала жадно пить. И позже принялась хрустеть зерном. Она постоянно отводила уши в сторону девушки, та, в свою очередь, пела песни, рассказывала истории, хохотала. Лошадь начала доверять девушке, она подошла к решётке и вытащила нос. Тогда девушка поднесла к её рту яблоко. Свобода сначала не решалась, но потом всё же захватила яблоко зубами и начала сладко хрустеть. Девушка обрадовалась тому, что лошадь ей доверилась.
-Ну что, милая Свобода, нам пора прощаться. Я приду к тебе завтра, ты только сильно не скучай.
Девушка зашла в каждое стойло и поцеловала каждую лошадь.
Так шли дни, девушка переехала к отцу на летних каникулах. Она каждый день проводила с лошадьми, но больше всего со Свободой. Они гуляли по манежу. Девушка уже пыталась её дрессировать, но свобода ни в какую не собиралась подчиняться. Наденька поняла, что эта лошадь никогда не будет следовать указке человека. Тогда она принесла гребень и начала расчёсывать гриву животному. Пока она расчёсывала, напевала песни, потом плела косы.
Мой малыш засыпай,
В сказку, в ночь улетай,
А пока будешь летать,