Сводные. Запрети мне любить тебя

– Крис, ну по нему же невооруженным глазом заметно, что он – бабник. – выразительно посмотрела на коллегу.

– Да пофиг, – легкомысленно махнула рукой. – Лучше красивый бабник, задержавшийся в твоей постели пару раз, чем какой-нибудь Алёша надолго.

Я рассмеялась, услышав её жизненное кредо.

– Ты на самом деле так считаешь? – улыбаясь, складывала вещи в шкафчик.

– Конечно! – горячо воскликнула Крис. – У меня мама по жизни выбирает таких вот Алёш, а они, как те коты, никакой пользы, вечно лежат на диване и ничего не делают, а по весне пропадают, увлекшись какой-нибудь прохвосткой. Так что я для себя решила, что лучше быть любовницей какого-нибудь богатенького мужчины, чем жить вот, как моя мать. Вроде мужик есть, а пахать приходится за двоих.

Я сочувственно взглянула на брюнетку, не зная, что сказать.

– Не смотри на меня так. Мне нравится моя жизнь. Богатые парни, с которыми я встречалась, пусть это и заканчивалось чаще всего одной единственной ночью, всегда одаривают дорогими подарками, откупаясь. Благодаря этому я ни в чем не нуждаюсь. Каждому своё, как говорится.

– И ты никогда не хотела найти свою любовь?

– Пф, Ева. – Крис скорчила гримасу. – Что за детские сказки? Глядя на маму и на своих подруг, я тебе могу точно сказать одно: даже если любовь и существует, она быстро разбивается о быт семейной жизни. Или просто совместной. Так что лучше искать во всем свою собственную выгоду. – заключила она, захлопывая шкафчик. – Ты ещё молодая, поэтому не порть себе нервы, ища то, чего нет. Или влюбляйся в правильных парней. Желательно, с толстым кошельком в кармане. – подмигнула мне.

Крис старше меня, она давно окончила школу и колледж. Если не ошибаюсь, ей лет двадцать пять. Наверное, я бы тоже стала такой, если бы не моя мама и отчим, которые на личном примере доказали мне, что любовь всё же есть, и она так же реальна, как вот этот вот шкафчик, в который я залипла, обдумывая слова Кристины.

Хотя нет, не стала бы. Я с детства мечтательница. И мама всегда только укрепляла мою веру в чудо, а не пыталась как-то обрубить мне крылья. Она всегда говорила:

«– Евочка, если ты во что-то веришь очень сильно, Вселенная тебя услышит и исполнит твоё желание.»

Кому-то это может показаться бредом, но я верила в её слова. Да и мама – очередное доказательство этим словам. Она никогда не отчаивалась, и всё, что она говорила мне, что будет так и так, нужно только подождать – так и случалось.

– Ладно, Ева. Пока. Я побегу, а то мы с подругами сегодня договорились встретиться в клубе, потусить. – попрощалась со мной Крис. – Если что, Антон тебя проводит до остановки. Я его предупредила.

Я кивнула, помахав ей на прощание рукой. И спустя пять минут тоже вышла из раздевалки. Администратор, Ирина Валерьевна, сверяла кассу, и когда я с ней попрощалась, она лишь махнула неопределенно головой. Напарник же ждал меня у выхода.

– Долго же вы, девчонки, переодеваетесь. – добродушно заметил Антон.

– Нет, просто я никуда не тороплюсь. – пожала плечами.

– А следовало бы. – раздался злобный бас со стороны парковки, когда мы проходили мимо неё.

*Питчер – инструмент баристы в виде кувшина или ковшика, в котором он нагревает и взбивает молоко для добавления в кофе.

Глава 3

Мы с Антоном, не сговариваясь, синхронно повернули головы в сторону источника звука.

– Говоришь, простой знакомый из универа? – многозначительно скосил на меня глаза напарник.

– Я тебе всё потом объясню. – выдохнула сквозь стиснутые зубы.

– Тебе точно не нужна помощь?

Я отрицательно покачала головой. И хотя Антон задал вопрос довольно-таки тихо, Ян услышал его.

– Сейчас тебе понадобится помощь, если ты срочно не последуешь её совету.

Грубо брошенная Соколовым фраза задела Антона и тот мгновенно напрягся.

Парень был чуть ниже в сравнении с Яном, но крупнее. Если брюнета можно было назвать худощавым, но жилистым, то Антон был самым настоящим качком. Приверженцем ЗОЖ. Он стабильно посещал спортзал, держа себя в форме.

– Повтори. – насупился парень. Его голос понизился на несколько октав.

Я отреагировала быстро. Положила руку на плечо напарника, привлекая к себе внимание.

– Он тебя просто провоцирует. Иди, Антон. – настойчиво прошипела ему, чувствуя под ладонью твёрдость мышц.

Он с трудом оторвал взгляд серых глаз, в ночи казавшихся грозовыми тучами, от Яна. Было видно, что парень готов превратить братца в котлету, если он произнесёт ещё хоть одну фразу. И это меня почему-то испугало.

Поэтому пришлось строго посмотреть на Соколова, который стоял, опершись о Мустанг, и произнести, взывая к остаткам его разума (если такой в принципе имелся):

– Ян, прекрати сейчас же. Ты выглядишь не круто. Скорее, как подросток, который не может справиться со своими бушующими гормонами.

– Тогда бегом в машину. – кивнул в сторону красного спорткара. – Причина конфликта сразу же исчезнет.

– Ева, если он тебя к чему-то принуждает, только скажи. Я его…

– Антон, – я уставилась на него умоляющим взглядом. – Мне, правда, не нужна помощь. Я всё объясню, просто… уйди сейчас. Пожалуйста.

Напарник неодобрительно покачал головой, взглянув на меня. Запустил руку в волосы пшеничного цвета, которые прилично отросли за последний месяц, и нервно встряхнул их. Словно сбрасывая накопившееся напряжение.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – и, не прощаясь, сунув руки в карманы, медленно пошёл вдоль аллеи, ведущей к автобусной остановке.

– Это что ещё за клоун перекаченный? – Ян распахнул передо мной пассажирскую дверь, облокотившись на неё и не пытаясь сдвинуться с места, чтобы я могла свободно пройти и сесть.

Едва сдерживая рвущееся наружу раздражение, проигнорировала его вопрос. И зло уставилась на брюнета.

– Что ты здесь делаешь? Зачем следил за мной? – пыталась прожечь в нём дырку глазами.

Мужественное лицо с выразительными квадратными скулами вытянулось.

– Воу-воу, полегче, ведьмочка, – в его тоне появились предупредительные нотки. – Отец сказал забрать тебя. А мы же вроде как дружные брат и сестра. Так что сбавь обороты, прежде чем делать поспешные выводы.

– Тогда зачем ты почти всю рабочую смену просидел в кофейне? Мог приехать к концу смены.

В этот момент подул теплый осенний ветерок, принеся с собой аромат парня: легкий, ненавязчивый, едва уловимый. Ян пах свежестью. Озоном. Так пахнет утром после дождя. Бесконечно приятно.

Мысль, что мне нравится запах братца, испугала. Поэтому я ещё больше увеличила расстояние между нами, шагнув назад. От греха подальше.

Мои телодвижения не остались незамеченными. Ян выразительно проследил за мной глазами, и только после этого соизволил ответить.

– Было любопытно, куда ты смылась, признаю, – взглянул вверх, пожав плечами. Так, будто ему глубоко фиолетово, что я об этом могу подумать.

Ян был одет в кожаную куртку поверх белой (да неужели!) футболки с логотипом, и светло-синие джинсы. Выглядел он шикарно, и если бы это был кто-нибудь другой, то я непременно бы залюбовалась им.

Но… Это был Соколов.

– Любопытство в отношении меня? – хмыкнула, и, набравшись смелости, сделала два шага вперёд, пролезая под его рукой и усаживаясь в машину. – Смотри, не влюбись в меня, Ян. – решила его поддеть. – Любопытство просто так из ниоткуда не появляется. – заметила ехидно.

Брюнет не моргая, долго, смотрел мне в глаза, после чего склонился ближе к моему лицу, и рыкнул:

– Ты слишком высокого мнения о себе, Евочка. – моё имя, сорвавшееся с его губ, прозвучало так, словно он говорил о мерзких пауках. – Я не просто так интересуюсь твоей жизнью. Для того чтобы качественно портить её, нужно знать о враге всё.

Захлопнув дверь прямо перед моим носом, Ян обошел машину и сел на водительское место. И всю дорогу до дома мы больше не обмолвились ни словечком. К моей большой радости. Иначе точно бы попереубивали друг друга.

Николай Владимирович не спал. Он сидел в гостиной и читал газету, когда мы оба зашли в дом. Подняв глаза поверх очков, отчим отвлекся от чтения и сложил газету вдвое, убрав её на журнальный столик.

– Добрый вечер, молодые люди.

Мы поздоровались в ответ. Николай Владимирович без слов указал на диван напротив, приглашая нас присесть.

Я напряглась. И буквально кожей ощутила, что Ян тоже напряжен. Он стоял рядом со мной, вызывая гусиную кожу от его близкого присутствия. Мне не нравилось, что Соколов был за моей спиной, вне поля зрения. Я чувствовала себя в этот момент максимально беззащитно. И, если бы была животным, у меня бы шерсть на загривке дыбом встала.

Мы с братцем уселись на диван, причем по разным углам. Что не укрылось от орлиного взгляда отчима.

– Вы поссорились?

Николай Владимирович, в силу возраста и профессии был человеком прямым и проницательным. Мог с первого взгляда определить, кто стоит перед ним. И что он скрывает. Поэтому, неудивительно, что он научился владеть тонкостями психологии за всё время, что работает на посту ректора. И что его боятся больше половины студентов университета, когда он вызывает их на ковёр.

Но, несмотря на это, я решилась на ложь. Я видела, что Ян уже собирался что-то ответить, и опередила его.

– Нет, просто у меня был очень тяжелый день. Вы хотели о чём-то поговорить? – попробовала перетянуть инициативу на свою сторону.

В этот момент в гостиной появилась мама. Выглядела она, как всегда, великолепно. Каштановые волосы собраны в элегантный пучок, из одежды на ней красовался бежевый шелковый халат, накинутый поверх пижамы. Мама будто сошла с кадра какого-нибудь фильма.

– Да, хотели. – мягко ответила за Николая Владимировича, присев рядом с ним.

Отчим тут же взял её руки в свои. Они заговорщически переглянулись друг с другом, прежде чем продолжить.

– Мы с Олей посчитали, что роспись росписью, но сыграть свадьбу всё же нужно. Да и многие друзья возмущены тем, что я ото всех скрыл свою прелестную жену. – низко рассмеялся Николай Владимирович. – Поэтому решили сообщить радостную весть вам самым первым.

Весть на самом деле была радостная. Она отдалась в груди разливающимся теплом. И, стоило просто взглянуть на счастливых «молодоженов», как невольно окунался в эту особую атмосферу, царящую между ними.

– Поздравляю! – воскликнула я, поднимаясь с места, и обнимая поочередно маму и отчима.

– Поздравляю. – выдавил из себя Ян. И моё настроение упало в одно мгновение.

Я взглянула на него, всё ещё сидящего на диване, и нервно сжимающего подлокотник. Его челюсть была напряжена. А глаза стали самыми настоящими темными провалами. И, хоть он и пытался скрыть свои настоящие эмоции, на этот раз у него очень плохо получалось.

Видимо, Ян совсем не был готов к этому.

– Ян? Ты хочешь что-то сказать? – голос Николая Владимировича стал холодным. Он, наконец, заметил за всей своей радостью и любовью к жене, что с его сыном творится странное.

– Нет, отец. Я рад за вас. Пойду к себе. – сухо произнёс он и подскочил с дивана, быстро поднимаясь на второй этаж.

Отчим хотел было пойти за ним, но мама удержала.

– Не нужно, Коль. Дай ему время. Это вообще чудо, что он так быстро принял нас с Евой. – мягко заметила она, кладя свою руку на его плечо.

Принял, ага… Хорошо, что мама не знает правды. Она бы точно расстроилась, собрала вещи и настояла на том, чтобы мы продолжили жить отдельно. Дабы не портить Яну жизнь своим присутствием. Такая вот она у меня…

Только поэтому я и не ябедничала насчет Яна, даже когда очень хотелось. Даже когда крутилось на языке. Я не могла себе позволить быть эгоисткой.

А вот почему молчит Ян для меня оставалось загадкой. Или, несмотря ни на что, он тоже не хочет портить отцу жизнь и видит, что тот искреннее счастлив с моей мамой? Пусть и считает, что она только притворяется любящей.

Мужчина сдался под мягким натиском мамы, сев на место, хотя его брови были сурово сдвинуты на переносице, а орлиный взгляд грозно сверкал.

– Ты голодна? – мама перевела на меня взгляд.

– Нет, мам. – я ещё раз обняла их. – Очень рада за вас. Когда свадьба?

– Примерно через месяц. – ответил Николай Владимирович. – Так что время подготовиться у нас будет. – черты его лица немного смягчились, когда он посмотрел на меня.

– Отлично. – постаралась сохранить энтузиазм на лице, хоть и переживала внутри, что после сегодняшнего Ян может что-то натворить. Да ещё и похуже того, что было. – Тогда я тоже пойду к себе. Завтра рано вставать.

Я тепло улыбнулась им обоим и, пожелав спокойной ночи, отправилась к себе.

***

Ян Соколов

Радостная весть, как же!

От злости не находил себе места. Мерил шагами комнату и периодически запускал руки в волосы, нервно взлохмачивая их. Хотелось разгромить что-нибудь, но я старался сдерживать порывы и не вести себя так, будто мне вновь пятнадцать лет.

Как до этого дошло? Аж до свадьбы! Неужели отец совсем ослеп от своего внезапно нагрянувшего приступа любви к этой… женщине? Разве не видит, что та лишь притворяется? И всё будет точно так же, как с моей матерью. Или это побочка от длительного воздержания и жизни без женщины?

Ольга, в конце концов, добьётся своего, сначала женит на себе, а потом потребует развода, получив свою часть денег и обеспечив себе и дочурке безбедную жизнь. А потом смоется в другую страну, и забудет, что где-то существует такой простодушный добряк, как Николай Константинович.

А ведь отец зарекался после предательства матери, что вновь женится… Я помню этот тяжелый период. Тяжелый для нас обоих. Который не прошёл даром. Каждый из нас до сих пор мучается внутренними травмами.

Мать ушла от нас, когда мне было двенадцать. На тот момент я не понимал, почему она бросила нас. Почему оставила родного сына и больше никогда не появлялась в нашей жизни. Был слишком мал для всего этого дерьма. А ларчик просто открывался…

Лариса, моя мать, никогда не любила отца. Всю молодость искала богатого мужика. Такого, которого можно было окрутить и развести на деньги. И нашла моего отца. Мать дождалась, когда сможет сгрести с него, как можно больше денег, и ушла. Свалила с другим мужиком заграницу.

Я не входил в её планы. Просто так вышло. Не выпитое вовремя средство контрацепции, или ещё что, в такие подробности я не окунался, но в итоге – вуаля! Родился нежеланный сын.

Отец никогда не говорил о матери плохо, то – мои личные выводы, которые основывались на тех редких фактах, что мне удалось стрясти с папы. Когда я спрашивал о ней, отец всегда отговаривался общими фразами, мол, так получилось. Не сошлись характерами, угасли чувства. Всё держалось в строжайшей тайне от меня, на тот момент подростка.

И лишь относительно недавно, когда мне стукнуло шестнадцать, папа посвятил меня в реалии жизни. И то вынуждено, потому что не хотел, чтобы я наделал случайных «наследников» ненароком. Сказал, что женщины, в основной массе своей, преследуют определенную цель. И, конечно, я не мог в тот день не поинтересовать о матери.

Разговор проходил на повышенных тонах. Естественно, подросток-бунтарь до конца поверил тогда в правду. Но, остыв чуть позже, и сопоставив все факты: холодность матери, незаинтересованность в том, что происходило в моей жизни, частое отсутствие дома, – и всё становилось предельно ясно.

Я бы даже сказал: кристально!

И с тех самых пор я не воспринимаю всерьёз женский пол. Для развлечения годятся, а для чего-то серьёзного… До сих пор мне не попадалась ни одна девушка, которой был бы интересен мой богатый внутренний мир, а не сумма, лежащая на карте и то, что у меня в штанах.

Так что я совсем не рассчитывал, что папино увлечение этой женщиной перейдёт во что-то серьезное. Он долго пил вечерами после ухода матери. Года три. Потом полностью ушёл в работу, чем увеличил свой доход в разы. Но она его окончательно «высушила».

На отца было больно смотреть, и я принял решение, что нужно его вытаскивать из этого состояния. Стал инициатором того, чтобы отец нашёл себе временное увлечение. Временное! И даже обрадовался, когда появилась Ольга, мать Евы. Отец изменился на глазах. Расцвёл. Начал чаще улыбаться.

Но моя радость недолго длилась… Ровно до того момента, когда отец привёл Ольгу со своей дочуркой в наш дом и заявил, что мы теперь семья.

Семья, ёпт! Что ж, моей радости до сих пор нет предела…

Остановившись у окна, глубоко вдохнул и выдохнул, дабы хоть немного успокоиться. За окном царила кромешная темень. Её разгоняли редкие фонари, стоящие во дворе вдоль аллеи, ведущей к выходу.

Нет, так не пойдёт. Нужно выплеснуть пар, иначе добром это не кончится. Я слишком взвинчен последние дни, в чём большая заслуга моей сестрички. Мелкого дьявола в юбке. Так можно и сорваться ненароком… Сегодня как раз проходят гонки, так что туда мне и дорога. Осталось только незаметно улизнуть из дома.

Похватав со шкафа экипировку для автоспорта, быстро переоделся и только собрался перелезть через окно и по крыше добраться до гаража, чтобы камеры не засекли, как в дверь тихонько постучали.

Чертыхнувшись, как можно тише лег в постель, чуть ли не с головой накрывшись одеялом.

Это точно не отец пришёл поговорить. Он ещё зол из-за моей выходки, поэтому будет говорить только после того, как остынет. Да и он бы сразу вошел после стука, а не ждал моего согласия. У нас с ним всегда были теплые и доверительные отношения.

Значит, это Ольга. Хочет поиграть в «хорошую мачеху»? Пусть играет. Я в этом участвовать не собираюсь.

Притворившись спящим, не стал вслух отвечать на стук и давать разрешение войти. А просто лежал и ждал, когда она поймет, что я сплю. Или что ей здесь не рады.

Я выждал минут пять по ощущениям, после чего прислушался. За дверью было тихо. Стук больше не повторялся. Так что пора вылезать (а то я уже спарился), и сооружать из чего-нибудь кокон под одеяло. На случай таких вот форс-мажоров.

Но только я полез в шкаф доставать запасное покрывало, которое сымитировало бы моё мирно спящее в кровати тело, как ручка двери тихонько щелкнула и в комнату ударила яркая полоса света из коридора.

Я замер. Меня не было видно со стороны выхода, потому что я стоял в тени за приоткрытой дверцей шкафа. Зато я прекрасно разглядел бесцеремонно вошедшего в мою комнату гостя.

И нет. Это была не Ольга. К огромному сожалению…

Миниатюрная фигурка. Длинные, в темноте кажущиеся темными, золотистые волосы, повисшие вдоль тела. Ко мне нагрянула ведьмочка собственной персоной.

Ева… Одно только её имя заставляло скривиться так, будто ударился мизинцем об угол. Она бесила меня ещё больше Ольги. Потому что выглядела, словно самый настоящий ангел, спустившийся с небес. И вела себя соответствующе. Что раздражало ещё сильнее. Хотелось доказать всему миру, но впервую очередь себе, что она не та, кем хочет казаться.

Я пытался вытащить наружу её стервозную сущность, что только не делал, чтобы девушка взорвалась. Но она молча глотала всё. Даже не смотрела косо и не высказывала мне ничего!

До вчерашнего дня…

Я уже решил, что, наконец, добрался до её лимита притворства, и она нажалуется матери, или, на крайняк, отцу, но она меня удивила. Конец дня, а отец не звонил мне (кроме просьбы забрать сестричку с работы), не вызывал вечером на личный разговор, и не сыпал гневными словами, что я такой сякой, обижаю сводного ангелочка.

Девушка застыла на пороге, вглядываясь в темноту. Щурясь, чтобы хоть что-то разглядеть. И, заметив пустую расправленную кровать с откинутым одеялом, нахмурилась. Выпрямилась, и уже увереннее вошла в комнату. Наивно полагая, что её хозяина нет.

Она не спешила зажигать свет. Осторожно обвела комнату взглядом, видимо, всё ещё надеясь найти меня. И только после этого тихонько спросила:

– Ян? Ты тут? – решила точно убедиться.

Я молчал, как партизан в тылу врага. Хотя мне дико хотелось ответить что-то на «ехидном». Я всегда мило общался с женским полом, но Ева стала исключением. С ней меня только и тянуло что съязвить, сострить да сумничать.

Или придушить, как сегодня в машине. После того, как я застал её с каким-то быдло-качком. Меня аж всего перемололо внутри и с размаху швырнуло о землю, выражаясь в переносном смысле.

Хотелось вкатать рожу этого козла в асфальт. Особенно, когда он раскрыл свой рот. Особенно, когда Ева привычным жестом положила свою руку ему на плечо, в то время как на меня смотрела со злостью и затаённой обидой в глазах.

Не знаю, почему сдержался. Обычно я быстр на расправу с такими вот говорунами. Но что-то заставило остановиться. И я очень надеялся, что это не из-за Евы.

– Ян? – вновь раздался тихий шепот.

Девушка застыла посреди комнаты. Видно было, что ей любопытно. Взгляд то и дело цеплялся за мои личные вещи. А у меня аж руки зачесались схватить наглую девицу за плечи и вытурить из комнаты, чтобы она не разглядывала тут ничего!

Внутри поднялась волна негодования. Какого она до сих пор тут делает? Это моё личное пространство вообще-то!

Но в последний момент задавил порыв поставить выскочку и нарушительницу территории на место. Я не мог допустить, чтобы ведьмочка узнала, что я занимаюсь незаконными гонками. Об этом знает только отец. И то только потому, что как-то раз полиция накрыла всю нашу банду и повязала. Пришлось звонить отцу…

Девушка вздохнула своим мыслям. Неодобрительно поджала пухлые губки и двинулась к выходу из комнаты. И тут покрывало, которое я хотел вытащить, и не успел засунуть обратно до конца, выпало с полки прямо на меня и я по привычке чертыхнулся.

Шум привлек внимание девчонки. Смысла скрываться больше не было, потому что девчонка резво хлопнула по выключателю. Загорелись софиты, освещая комнату. Она испуганно обернулась и уставилась своими огромными глазищами цвета лесного ореха прямо на меня. И я полностью спалился. Одна только экипировка говорила сама за себя.

Черт! Что за закон подлости одолевает меня последнее время?! Явно эта ведьма сглазила! Ну что ж, сама напросилась на неприятный разговор…

Глава 4

Я испуганно хлопала ресницами, таращась на Соколова, который сейчас стоял передо мной неким подобием привидения. Покрывало, упавшее на него с верхней полки шкафа, успело скрыть пёструю одежду, но итак было понятно, что Ян точно не спать собирался.

Да и его скрытное поведение говорило в пользу моим догадкам. Он надеялся, что я уйду и не замечу его в темноте, поэтому не отзывался.

– Что ты забыла в моей комнате?

Его обманчиво спокойный тон не ввёл меня в заблуждение. Стоило заглянуть в темные провалы глаз, которые горели недобрым огнём, и всё становилось на свои места.

Я поёжилась и тряхнула волосами, сбрасывая охватившее меня напряжение, прежде чем ответить.

– Искала тебя, чтобы поговорить. Ты так быстро сбежал. Даже родителей нормально не поздравил. Они расстроились. – я старалась, чтобы в моем голосе не прозвучал упрек.

Ян пропустил мимо ушей то, что я сказала и продолжил гнуть свою линию.

– Я имел ввиду, какого черта ты вообще сюда вошла? – "любезно" пояснил брюнет, выразительно глядя на меня в ожидании ответа. – А если бы я любил спать голым?

После его слов мои щеки вмиг запылали, как маков цвет. Воображение тут же в красках нарисовало Яна, сопящего на кровати. Его растрепанные черные волосы в хаотичном беспорядке разметались по подушке, а на лице застыло беззащитное выражение.

Но, самое главное, я будто вживую представила обнаженный рельефный торс с темной дорожкой волос от пупка, ведущих к…

Так, Ева! Остановись сейчас же! Что с тобой вообще происходит?!

Я сама не знала, зачем вообще ступила на дьявольскую территорию. Но, признаться, не сдержалась.

Сначала меня охватило какое-то нездоровое любопытство, а когда я поняла, что творю и захотела сбежать, Ян решил, что пора принарядиться в приведение, чем жутко напугал меня. Я ведь уже успела твердо увериться в том, что в комнате никого нет.

– Прости, я не должна была входить. – согласилась с ним, и пристыженно отвела взгляд.

Уж слишком взвинчено выглядел парень. Словно балансировал на грани. Не хотелось нарываться на грубости, но моё извинение как раз таки и взбесило его.

Скинув с себя покрывало на пол, он в два шага преодолел расстояние между нами и навис грозовой тучей. Его глаза гневно сверкали, ноздри раздувались, губы сжались в тонкую линию, а на скулах играли желваки, заостряя и без того квадратную челюсть.

Реакция парня вогнала меня в ступор. Я абсолютно не понимала, почему он так реагирует на любые мои слова и попытки с ним нормально поговорить.

– Не строй из себя святошу! Хватит притворяться! – прошипел парень. Наши лица разделяли жалкие тридцать сантиметров. И меня вновь захлестнула волна его личного запаха, одурманивая. – Ты вошла сюда не просто так. Что тебе от меня нужно?! Говори!

Воздух между нами наэлектризовался. Сгустился. Трещал, поднимая мелкие волоски на коже.

Я еле собрала мысли в кучу, с трудом вспоминая то, что хотела сказать. Запах дождя и свежести сводил с ума, заставляя неотрывно глядеть в эти черные провалы глаз, которые затягивали, подобно омуту.

– Поговорить о том, что произошло внизу. Я ведь уже сказала! – взвинтилась я. – Почему ты всегда ищешь скрытый смысл в моих словах и действиях?!

– Потому что ты – прекрасная актриса. И верить в бескорыстность твоих слов и поступков – себя не уважать. Поищи другого идиота.

Его низкий бас вибрировал в воздухе, резонируя в грудной клетке. А у меня в животе скручивался тугой узел не то от страха, не то ещё от чего… И пока я не могла дать точного описания тому, что испытывала, когда он находился так близко ко мне.

– Вот и поищу! – внезапно даже для себя, сорвалось с моих губ.

Ян на мгновение растерял весь свой запал. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, да так и закрыл его обратно. И медленно отстранился, отступив на шаг назад. На его лице застыло нечитаемое выражение.

– Я больше не собираюсь ничего с тобой обсуждать. – скрестил руки на груди и отвёл взгляд в сторону, прожигая им стену, а не меня. – Проваливай.

Я была безмерно рада, что в этот момент за меня страдает стена. Ибо выдерживать долго презрительный и полный ненависти взгляд очень тяжело.

– А мне кажется, что нам есть, что обсудить. – отступать не в моих правилах, поэтому решила стоять на своем до конца. Не просто так же я сюда шла. – Мне не понятны причины твоего поведения и злости, да и вряд ли ты мне о них расскажешь, даже если попрошу… – я замялась на мгновение, раздумывая, продолжать дальше или нет. Но всё же продолжила. – Поэтому хочу предложить тебе сделку.

Я, наконец, разглядела, во что был одет Ян. Белая куртка с яркими сине-красными полосками и какими-то непонятными надписями, и такие же штаны. Очень похоже на мотоциклетную экипировку.

Но я ни разу не видела, чтобы он ездил на мотоцикле. Да и в гараже не замечала двухколесный транспорт.

Странно…

– Сделку? – темные глаза впились в меня. В них сквозило сомнение, но в то же время интерес. – Чего и стоило от тебя ожидать, ведьма. – он неожиданно расслабленно хмыкнул. – Смотри, свою душу оставлять в залог я не собираюсь.

Я проглотила едкий комментарий по поводу его бездушности, вертевшийся на кончике языка, и сосредоточилась на главном.

– Ты будешь слушать или так и продолжишь язвить по поводу и без?

– Говори. – нехотя согласился брюнет. Улыбка стерлась с его губ, словно кто-то мазнул по ней ластиком.

– Ты даешь маме шанс доказать, что её чувства, как и чувства Николая Владимировича, настоящие. И что маме не нужны его деньги. А взамен я обещаю не стучать на тебя отцу.

Ха! Съел?

Судя по вытянувшемуся выражению лица, брюнет считал, что мне нечем было бить его козыри. И был прав, потому что я откровенно блефовала, не рассчитывая что Ян поведется на такой детский развод.

Но в то же время, я внимательно следила за ним там, внизу, во время разговора с отчимом. И если бы Яну было всё равно на отца и его чувства, он бы уже давно высказал своё «фи». Но он почему-то молчал…

А это могло означать только одно – братцу важно, чтобы его отец был счастлив. Так же, как и мне важно счастье матери. Поэтому я и пошла ва-банк, предложив ему такую провокационную сделку.

На самом деле я бы не стала ябедничать при любых условиях. Но раз уж выгляжу в его глазах хитрой стервой, то грех этим не воспользоваться. Пусть считает, что для меня нажаловаться на него родителям – сущий пустяк, потому что я, по его мнению, не думаю ни о ком, кроме себя любимой.

Ян сцепил зубы и молча смотрел на меня, не сводя глаз, около минуты. Раздумывал, видимо. Прикидывал все за и против. Я прямо-таки видела, как в его голове крутятся шестеренки. А ещё – на каких догадках обо мне он поставил рядом жирные галочки.

Эх… Теперь точно не отмыться от его «ведьмочки». Но пусть лучше так. Пусть ненавидит меня и считает кем угодно, чем мама заметит истинное отношение Яна к ней и ко мне. После чего она соберет вещи и оставит Николая Владимировича, жертвуя своей обретенной любовью и счастьем, в пользу эгоизма братца и простого нежелания раскрыть, наконец, глаза.

– Так и думал, что ты – дрянь. – выдал он, скривив губы.

Я дернулась назад, словно от удара. В груди неприятно сжалось, но я не подала вида. Только судорожно вздохнула, сглатывая горечь, появившуюся во рту после его небрежно брошенной фразы.

– Так как? – выдавила из себя заплетающимся языком.

– Хорошо.

– Ты согласен? – не поверила своим ушам. Не могло всё быть так легко!

– Мне что, нужно расписаться собственной кровью в каком-то ведьмовском договоре, чтобы ты поверила? – саркастично процедил Ян.

Я закатила глаза.

– Нет, достаточно просто произнести пару фраз на латыни при свете полной луны. – не удержалась от ехидства.

На удивление, брюнет улыбнулся. Не как обычно злобно или с долей иронии, а просто потому, что ему пришелся по вкусу мой ответ.

– Если это всё, то выход там. – указал на дверь, и выудив из кармана штанов спортивные перчатки, он принялся натягивать их на руки.

– И куда это ты собрался на ночь глядя? – выгнула бровь и скрестила руки на груди, повторяя его недавнюю позу и вопрос, заданный мне накануне вечером.

– Туда, куда я собрался, маленьким девчушкам вход заказан. – в его голосе сквозило притворное сожаление.

Разведя руками, мол, ничего не поделаешь, Ян направился в сторону окна.

– То говоришь, что я – ведьма. Теперь маленькая девочка. Ты уж определись. – ехидно протянула я, следуя за ним.

– Ах, да. – наигранно обернулся так, будто забыл что-то сказать. – Скажешь отцу или своей матери, что я не ночевал сегодня дома – сделке конец.

Я расплылась в приторной ухмылочке. Благо не успела ещё переодеться в пижаму, и решила сразу зайти к братцу. Как чуяла…

Хитро прищурив глаза, схватила парня за край куртки, не давая ему вылезти в открытое окно. Дождавшись, когда он удостоит меня вниманием, с наглой интонацией озвучила идею, пришедшую мне в голову:

– Отлично. Тогда я иду с тобой, чтобы ты лично убедился, что эта информация точно не дойдет сегодня до твоего отца.