Глава 4
Мы с Дашей едем в свадебный салон на ее «ауди».
– Как тебе наш новый босс? – весело интересуется она.
– Безумно привлекателен и невыносим, – устало качаю головой я. – Наше знакомство началось с того, что он предложил мне сменить платье.
– Мерзавец, – сочувственно фыркает Даша. – Впрочем, на планерке он несколько раз повторил про дресс-код. Можно подумать, от того, что нас переоденут в деловые костюмы, продажи пойдут вверх.
– Как знать, – задумчиво отвечаю я.
Вот и салон «Невеста из Парижа». Кажется, здесь я еще не была.
Приятная консультант провожает нас в комнату с большим зеркалом и мягким диваном, возле которого стоит журнальный столик, заваленный каталогами свадебных платьев. Пока мы смотрим свежий французский каталог, нам приносят кофе.
– Сегодня доставили платье из новой коллекции, – улыбается консультант. – Не хотите примерить?
– А почему бы и нет? – переглядываемся мы с Дашей.
Девушка выносит платье, и я теряю дар речи. Еще никогда свадебное платье не было таким очаровательным. Кремовое, с открытыми плечами, оно струится шифоновыми волнами до самого пола.
Я иду следом за консультантом в примерочную, где она помогает мне переодеться. Я зачарованно смотрю в зеркало. Еще никогда платье невесты не сидело на мне так чудесно. А нежный кремовый оттенок идеально сочетается с тоном моей кожи.
– О, мой Бог… – прикрывает рот ладонью Дарья. – Оно великолепно!
Я прижимаю руки к груди, и в глазах стоят слезы радости.
– Я его хочу… мы же можем заехать вечером, чтобы купить платье?
– Оставьте задаток, и я отложу платье, – понимающе кивает консультант. – Пять тысяч рублей.
Я киваю. Быстро переодеваюсь обратно в свое серое платье-вешалку и открываю сумочку. Моего кошелька в ней нет.
– Как же так? – судорожно сглатываю я.
– Может, ты оставила его в приемной? – волнуется Даша.
– Не знаю…
– Я займу тебе деньги.
– Нет, нет… в конце концов, кому понадобится дорогущее свадебное платье до конца рабочего дня?
– Может, лучше послушать подругу? – сочувственно посматривает на меня консультант. – Еще одно такое же платье придет только через месяц.
– Ничего страшного, мы успеем его забрать.
Не знаю, почему в тот миг мной овладело глупое упорство, но я не взяла деньги взаймы у Даши.
Весь остаток перерыва я взахлеб рассказывала маме и сестре по телефону, что платье наконец нашлось, и вечером можно будет его примерить.
Кошелек в приемной я так и не нашла. Пришлось звонить в банк и просить заблокировать все мои карты во избежание мошенничества.
В шесть часов вечера в моей машине сидели мама и сестра Ира. Они сгорали от любопытства и скептицизма – надо же, Тася нашла платье сама, даже не спрашивая совета у старшего поколения!
Мы быстро добрались до салона «Невеста из Парижа» и я уверенно повела родственниц к платью своей мечты.
– Здравствуйте, – на пороге встретила нас все та же милая консультант.
– Мы за платьем из новой коллекции, – улыбаясь, выдохнула я.
– Да, я вас запомнила… – девушка нервно сглатывает. – Только платье… его купила другая невеста.
– Как…купила? – краска отливает от моего лица.
– Вам надо было оставить задаток. Мне очень жаль.
Мама и Ира переглядываются.
– Тася, ну забрали, и Бог с ним! – первой находится мама. – Давай посмотрим другое. Здесь не меньше сотни платьев.
Я отрицательно качаю головой. У меня такое ощущение, что у меня из-под носа увели не просто платье. У меня вероломно стащили мечту, которая еще в обед была такой реальной. К горлу подкатывает комок и спустя миг по щекам катятся слезы.
– Только не плачь! – пугаются все.
Но сегодня точно не мой день. Утро началось с неприятного столкновения с Афинским, потом я потеряла кошелек, а теперь еще и платье забрали. Я пытаюсь успокоиться, но у меня ничего не получается.
Расстраивается даже консультант. Меня усаживают на диванчик, суют бумажные салфетки, воду и наперебой уговаривают взять себя в руки, потому что это всего лишь платье и из-за него не стоит плакать.
– Это было мое платье! М-мое… – всхлипывая, всплескиваю руками я.
– Тася, успокойся! Маме Феликса прислали каталог свадебных нарядов из Москвы. Там и выберем платье, – похлопывает меня по плечу мама.
Худо-бедно мне удается взять себя в руки. Что ж, наверное, все же платье было не мое.
– Поехали домой, – устало вздыхаю я.
– Хорошая идея, – уверенно кивает Ира.
Дома за ужином сестра с интересом посматривает в мою сторону.
– Ну, же, Тася, расскажи, как прошло нашествие Афинского-младшего?
– Не спрашивай… – угрюмо качаю головой я. – Он потребовал от меня сменить гардероб. По его мнению, я донашиваю одежду старшей сестры.
– А-ха-ха, – вырывается у нее смешок. – Так и сказал?
– Представь себе.
– Да, ладно… Он, наверное, думает, что твоя старшая сестра весит килограмм сто пятьдесят?
Я несколько секунд смотрю на нее, потом представляю себя на месте Афинского, который спросил, чьи вещи я донашиваю, и меня начинает трясти от смеха.
– Бедный, бедный Афинский… он же представил, какая я толстая, – хохочет Ира.
– Перестань… у меня уже слезы на глазах выступили… – хватаюсь за живот я.
– Слушай, Тася, ну, хоть Афинского же надо засунуть за пояс? – спустя минуту ухмыляется сестра.
– Каким это образом? Подогнать старые платья в ателье? Но у меня даже кошелек украли…
Ира вздыхает.
– Знаешь, я откладывала деньги тебе на свадебный подарок. Но если хочешь, можем завтра утром отправиться в ТЦ и купить тебе пару блузок и юбок. Если твоего нового начальника не устраивает твой внешний вид, сделаем тебя такой, что он будет пускать слюни.
Я улыбаюсь. Идея заткнуть Афинского с его придирками по поводу моего гардероба мне по душе.
– Когда на свадьбе родственники станут перечислять подаренное добро, я встану и скажу, что подарила тебе новые шмотки, чтобы сразить мерзкого босса, – смеется Ира.
Я уже в постели, когда мне звонит Феликс. Он не в городе – очередная поездка в один из отелей. В лучшем случае он вернется завтра.
– Тася, любимая, как ты? Мама рассказала мне про платье. Не переживай, мы обязательно подберем другое.
– Наверное… – пожимаю плечами я. На самом деле я уже ничего не хочу. В голове против воли всплывает воспоминание об утреннем инциденте с Афинским. «Таисия, вы что, не знаете, для чего выходите замуж?»
– Тась… нам с тобой надо отдохнуть от этой безумной гонки со свадьбой, – прорывается сквозь мои мысли Феликс. – Давай, если завтра удастся подобрать тебе платье, сорвемся и уедем к морю до вечера воскресенья?
– Только ты и я? – оживает в моем сердце надежда.
– Только ты и я, – улыбается на другом конце провода он.
– Хорошо…
– Завтра я заеду за тобой в полдень. Мама будет ждать нас на обед.
– Договорились.
Мы еще некоторое время болтаем о всяких глупостях. Потом я выключаю сотовый и закрываю глаза. Мне хочется, чтобы этот безумный день растворился в моем сне. Завтра будет утро, и я верю – все наладится.
Ранним утром звенит будильник, который я забыла отключить с вечера. Чертыхаясь, я открываю глаза и вижу перед собой озадаченную Иру.
– Тась, с тобой все в порядке?
– Да, а что? – протирая глаза, посматриваю на сестру я.
– Ничего, просто… под утро во сне ты бормотала ужасные ругательства в адрес какого-то Андрея.
– Наверное, я высказывала Афинскому все, что думаю о его высокомерии, – улыбаюсь я. – Хотя бы во сне это же не возбраняется?
– А он симпатичный?
– Очень.
– Тогда быстро завтракаем, и вперед – в торговый центр. Надо подобрать тебе достойные шмотки для работы.
– Не уверена, что наше закисающее болотце, которое на грани разорения, заслуживает растраты твоего подарка на свадьбу, – озвучиваю свои сомнения я.
– Дело же не в болотце, Тася. Дело в Афинском, – лукаво улыбается сестра в ответ. – Кажется, он зацепил тебя сильнее, чем потеря свадебного платья.
– Черт с ним, с платьем. Какая разница, в каком одеянии я буду у алтаря? Это же всего один день. И за это мне не заплатят зарплату. К чему такие расстройства? Я вчера так горько плакала, а по большому счету, ведь все платья одинаково белые. А вот на работу мне придется ходить еще долго.
– Ну, до первого декрета, точно, – посмеиваясь, открывает дверь ванной комнаты Ира. – Учитывая возраст Феликса, в декрете ты окажешься довольно скоро.
Я хмурюсь. Мысли о декрете как-то не приходили мне в голову, и честно говоря, они меня не очень радуют.
Ближе к обеду в моем гардеробе появляются две приталенных блузки – одна из белого шелка с мелкими пуговичками-бусинками, другая черная, строгая, с воротником-стойкой. Две строгих юбки – алая и черная. И очень красивый светлый пиджак, который можно носить под любые вещи.
– О-о, да ты та еще штучка! – пока я примеряю облегающую блузку и юбку, веселится Ира. – С понедельника твой босс будет пускать слюни.
Я невольно улыбаюсь. Только надо ли мне, чтобы Афинский смотрел в мою сторону с нездоровым вожделением?
«Он не будет. Он же знает, что ты выходишь замуж, – успокаивающе шепчу себе я. – Да и фотомодель Лида, похоже, в пятницу впервые за все время работы пришла с чистыми волосами. В понедельник она оденется в деловом стиле, и Афинский не сможет устоять».
Я вдруг вспоминаю, что не сказала Феликсу о том, кто мой новый начальник. Шестое чувство шепчет мне, что мой жених будет вне себя от злости. Но я не хочу испортить выходные своим признанием. Оставлю его на потом.
– Ир, а давай купим мне красивое белье?
– Зачем?
– Феликс обещался отвезти меня к морю. Впервые за пять месяцев знакомства мы будем ночевать в одном номере, – краснею я.
– О. Ты что, думаешь, что он лишит тебя невинности до свадьбы? – недоверчиво ухмыляется сестра.
– Ну, он же не бревно – спать в одной постели с невестой и даже не прикоснуться к ней?
– Что-то я сомневаюсь… ну, да ладно, давай купим. Только тогда я иду на свадьбу даже без букета цветов. Когда будут оглашать подарки, я залезу под стол.
– Я подам тебе туда кусочек свадебного торта, – смеюсь я.
Мы сворачиваем в магазинчик женского белья. Сестра покупает мне черное кружевное белье и полупрозрачный кремовый пеньюар.
– Надеюсь, ночь у моря останется в твоем сердце самой романтичной, – все еще недоверчиво посматривает на пакет с подарком Ира. Толкает стеклянную дверь торгового центра, и мы оказываемся на шумной, залитой солнцем улице.
– Знаешь, Афинский спросил у меня, для чего я выхожу замуж, и я не нашлась, что ему ответить… – вздыхаю я. – И все эти поездки Феликса по отелям, странные правила семьи, беспрекословное подчинение его интересам – они выбивают из колеи.
– Тась, у нас простая семья. Думай о Феликсе, как о новых материальных возможностях. Когда ты выйдешь замуж, у тебя все изменится, понимаешь? Не надо будет считать каждую копейку, изворачиваться, чтобы приготовить на ужин что-нибудь вписывающееся в бюджет…С милым рай в шалаше только первый год. А потом это ад, – с горечью произносит сестра.
Я знаю ее трагедию. Год назад она развелась с мужем. Причина банальна – отсутствие материальной базы. Они ютились у Демида, потом у нас в квартире со мной, мамой и бабушкой, но зарплата хирурга в обычной больнице, где даже лекарств по квоте не всегда хватает – это кошкины слезы. Зарплата психолога тоже не фонтан. Демид был отличным мужем, но он не умел зарабатывать. Он умел только спасать людей. И в один день что-то сломалось. Они с Ирой разбежались. Сестра так и не смогла пережить их разрыв. Со стеклянными глазами она твердит, что «так лучше для всех», но я знаю, что она до сих пор любит Демида, который практически бесплатно спасает людей в операционной днем и ночью.
– Хочешь, угощу тебя пластиковым стаканчиком кофе? – желая ее поддержать, начинаю выгребать из сумки мелочь я.
– Да, пожалуй… Кофе, это все, на что был способен мой бывший муж…– грустно улыбается Ира.
Я считаю десятирублевые монеты. Добавляю мятый полтинник, и как раз хватает на два стаканчика «американо».
Продавец уличном павильоне с улыбкой делает нам два кофе, и мы с сестрой усаживаемся на лавочку под небольшим фонтаном торгового центра. Солнце слепит глаза, брызги фонтана приятно освежают, а мы с Ирой пялимся в серую тротуарную плитку. Иногда лучшее лекарство для разбитого сердца – кофе и молчание.
Глава 5. Афинский
Я медленно бреду по набережной, засунув руки в карманы джинсов. Море всегда меня успокаивало, но сегодня оно бушует. Темно-синие волны бьются о камни пенящейся россыпью брызг и вновь отступают. Вдалеке виднеется изумрудная полоса. Кажется немного странным, что спустя пять лет на набережной ничего не изменилось. Здесь, дома, оно мне нравится больше всего – суровое, не всегда теплое, с красивыми синими и изумрудными оттенками, плещущееся у подножья скал, оно завораживает, наполняет душу свободой и вот – мысленно ты уже паришь над скалами вместе с чайками.
Дина любила море. Она могла смотреть на него часами. Оно ей никогда не надоедало.
Я останавливаюсь и смотрю с опасного обрыва вниз. Со скалы срывается обломок и на головокружительной скорости летит в бурлящую стихию. Всего миг – и его поглощают волны.
Дины больше нет. Ее тоже поглотила мгла. Так же, как и обломок скалы, она мелькнула яркой стрелой и погасла. Она никогда не сможет стоять здесь и любоваться суровой красотой природы. Это так горько и так больно, что у меня сводит скулы. Можно ли смириться со смертью того, кто тебе дорог? Не знаю. Кажется, время не лечит. Оно только притупляет боль от потери.
Я бы никогда не вернулся в Россию, но мой отец тяжело болен. Пару недель назад он позвонил и сказал, что больше не может руководить компанией по продаже недвижимости, и вынужден уйти на покой.
После его звонка я вдруг понял, что бегу по кругу. Несколько лет подряд бегу по одному и тому же кругу, объятому пламенем дикой боли. Я не могу изменить прошлое, не могу вытравить из своей души горечь потери. И на смену панике пришло смирение. Я должен вернуться домой. Вернуться и похоронить Дину по-настоящему. Иначе мне никогда не начать все сначала.
И вот, я здесь. Иду по знакомой дороге через набережную в дом отца, чтобы провести вместе с ним и матерью выходной вечер. Но, черт, как же больно. Воспоминания имеют коварное свойство прятаться в знакомых местах. Даже спустя несколько лет их оттуда не вытравить. Они встают за каждым знакомым поворотом, за каждым обломком скалы, за каждой опасной тропинкой. А самое обидное – в первый же вечер встретить здесь подонка, который виноват в смерти Дины.
Мало того, что он продолжает наслаждаться жизнью в то время, как Дины вот уже несколько лет нет в живых, так еще и собирается жениться.
Милая, невинная Таисия в бесформенных нарядах и не подозревает, что творилось здесь в прошлом. Она даже внятно не может объяснить, для чего выходит замуж, что уж говорить о ясном видении ситуации. Мне жаль Таисию, но я ничем не могу ей помочь. Это ее выбор.
Вот и калитка. За забором родительский дом с уютным садом. Пионы перед входом еще не цветут, но бутоны уже набухли и вот-вот распустятся. Дина любила, когда цвели пионы. Не знаю, как у мамы хватает душевных сил продолжать ухаживать за садом. Лично мне все эти годы хотелось обратить прошлое в пепел – лишь бы снова не ощущать боли, которую хранят в себе напоминания.
Словно чувствуя мое приближение, мама появляется на пороге. Ее лицо озаряет счастливая улыбка.
– Андрей! – спешит она мне навстречу по выложенной плиткой дорожке. – Мой дорогой! Иди скорее, отец едва сдерживается, чтобы не начать резать запеченное в духовке мясо!
Я виновато улыбаюсь. С моей стороны было нечестно бросить родителей и при первой же возможности бежать в другую страну.
Я бодро иду по дорожке к дому и крепко обнимаю маму. В горле першит. Как же мне их не хватало…
– Сын! Наконец, – посмеивается у распахнутого окна отец. – Я собирался начинать без тебя. Пообедаем в беседке, на свежем воздухе? Погода отличная сегодня.
– Пообедаем, – соглашаюсь я.
Беседка. Еще одно страшное место, которое пропитано воспоминаниями. Когда садишься в беседке, вдалеке видна полоса синего моря. Райское место, которое теперь больно ранит.
Мама накрывает стол. Отец ставит на стол бутылку хорошего коньяка и достает небольшие хрустальные стопочки.
– Пока мать не видит, – весело подмигивает мне он.
Я придвигаю к себе порцию коньяка и вдруг понимаю, что только я один испытываю боль от воспоминаний. Это с непривычки. Родители давно смирились. Они просто радуются тому, что у них снова есть я.
– Ох, Андрюша, привел бы ты к нам невесту, – словно читая мои мысли, роняет фразу мама. – Неужели там, за кордоном, никого не встретил?
– Нет, мам. Там у девушек сознание устроено немного по-другому, – посмеиваюсь я. – Но теперь, когда я здесь, обязательно поищу невесту себе под стать.
– Обещай, что приведешь ее к нам в гости, – лукаво посматривает на меня отец.
– Обещаю.
– За это и выпьем.
– Выпьем.
Перед глазами отчего-то всплывает заплаканная Таисия с пролитым на бесформенное платье кофе. Я хмурюсь. Таисия совсем не то, что мне нужно. Конечно, жаль, что невинной девушке придется стать женой монстра, а она об этом даже не подозревает, но меня не касается личная жизнь подчиненных отца.
– И что ты медлишь? – отец посматривает на меня с усмешкой.
– Прости, – обескуражено усмехаюсь я и тут же опрокидываю в себя горячительную жидкость.
Мама расставляет на столе мои любимые блюда – запеченное мясо, дымящийся молодой картофель, салат из свежих овощей и домашний хлеб, который она делает сама.
– На десерт будет твой любимый пирог с грибами, – обещает она.
Я улыбаюсь. По груди растекается приятное тепло от того, что для меня приготовили пирог.
После сытного обеда мы с отцом разговариваем о его компании.
– Па, ты запустил дела… – качаю головой я.
– Извини, – виновато пожимает плечами он. Морщинистые руки подрагивают. В поблекших глазах мелькает горечь. У меня в горле снова першит.
После обеда я долго стою у края беседки и смотрю вдаль, на синюю полосу моря.
– Красиво, да?
Отец становится рядом и начинает набивать трубку табаком.
– Очень красиво, – соглашаюсь я.
– Как думаешь, компанию удастся спасти от разорения?
– Не знаю.
У меня не хватает мужества сказать ему правду. Компания пойдет ко дну. Ее не поднять.
– Андрей, я… не знаю, какие методы ты будешь использовать, чтобы сохранить компанию, но только не увольняй Таисию. Она проработала у нас девять месяцев, и я еще ни разу не встречал девушки отзывчивее. У нее простая семья. Отца давно нет, много денег уходит матери на лекарства, так что, даже если Таисия и совершит какую-то оплошность, это не повод для увольнения. Если она останется без работы, ее семье будет не на что существовать.
– У нее есть очень состоятельный жених, – с презрением фыркаю я.
– Чтоб он провалился… – бормочет отец.
Отчего-то в глубине души мне очень хочется, чтобы проклятие отца сбылось. Чтобы Феликс провалился сквозь землю в самый горячий ад и перестал прикрываться своей показной религиозностью.
– Не переживай, па. Я не собираюсь никого увольнять, – касаюсь плеча отца я. – Таисия останется работать столько, сколько пожелает.
– Мальчики, идите в дом! Я накрыла сладкий стол в гостиной у камина! – зовет нас мама через распахнутое окно.
Я невольно улыбаюсь. Все же, хорошо, что я вернулся домой.
Солнце клонится к закату, когда я все по тому же пути вдоль набережной возвращаюсь к себе домой. Я вышагиваю по выложенной плиткой дорожке и чувствую, как свежий ветер и морская сырость пробираются под одежду.
Возле спуска к пляжу уютными огнями зазывает бар. Мне вдруг хочется зайти внутрь. Это очень странное чувство – когда несколько лет живешь в другой стране, принимаешь ее правила, а потом внезапно приходится вернуться в точку, с которой все начал. Оглядываешься вокруг и понимаешь, что остался совсем один. Прежние друзья о тебе забыли, а новые остались там, за чертой.
Я подхожу к бару и толкаю дверь. В лицо тут же бросается громкая музыка и веселый говор – в субботний вечер бар у набережной полон посетителей.
Мне удается протиснуться к барной стойке. Я заказываю себе порцию виски со льдом и с интересом осматриваюсь вокруг.
– Андрей!
Расталкивая посетителей своими внушительными локтями, ко мне идет давний знакомый – оперуполномоченный Шкуратов. Я невольно улыбаюсь. Миша почти не изменился. Все такой же огромный и неповоротливый.
– Ну, здорово, коли не шутишь, – посмеиваясь, протягивает мне свою лапищу он.
– Какие уж тут шутки, – пожимая руку, смеюсь я.
– Что отмечаешь?
– Точку невозврата.
– Да, ладно. Выхода нет только из одного места. Нам туда еще рано, – подзывая бармена, грохочет он.
– Точно, рано, – приподнимаю стакан с остатками виски я.
– Но когда в нашей глуши появляешься ты, Афинский, все с ног на голову становится, – ухмыляется Шкуратов. – Признавайся, с сегодняшнего дня я снова не смогу спокойно спать по ночам? Отряд особого назначения сразу заказывать?
– Угомонись. На этот раз причина банальна. Я вернулся, потому что отцу тяжело управляться с делами. Компания идет ко дну.
– Уверен? – недоверчиво посматривает на меня Шкуратов. Его брови – домиком, сросшиеся на переносице, подпрыгивают вверх.
– На все сто процентов, – киваю я. – Так что, давай лучше выпьем. Я угощаю.
– Люблю, когда ты так говоришь, – довольно ухмыляется он.– Давай напьемся!
– С удовольствием, – посмеиваюсь я.
После второй порции виски по груди растекается приятное тепло. Танцующие на небольшом танцполе девушки с вызовом посматривают в нашу сторону.
Мне хочется продолжения банкета. Хочется подсесть к милым созданиям, стреляющим в нас взглядами, хочется влюбиться и окунуться в бурлящую позднюю весну с головой. Но почему-то я не могу. Я думаю про Таисию, которую еще можно спасти.