Глава 7. Арена боевых действий
– Котики в последнее время какие-то странные. Как с цепи сорвались, – пожаловалась мама.
– Глупости, они всегда такие, – возразил папа.
– А вот и нет! Не такие! – тут же влезла в разговор Ритка. – Я тоже заметила. Алиска все время на улицу рвется, выскочить пытается, когда я дверь открываю. А там мороз уже, снег не тает! Она что, не понимает, что замерзнет?!
– Она же уличная, – сказал папа, – вот и тянет туда по привычке.
– Потому что она привыкла гулять! Ей скучно все время дома сидеть! А на даче она бы во дворе гуляла, а потом домой заходила! А тут она потеряется! А еще Нишка все время бегает: туда-сюда, туда-сюда. Как будто ловит кого-то.
– Я тоже заметила, – поддакнула мама. Не заметить было невозможно: как раз в эту секунду мимо них галопом проскакала полосатая рыжая кошка, забежав за угол и скрывшись в детской. Раздался грохот.
– Опять она уронила мои игрушки! – кинулась туда же Рита.
Нишка уже вальяжно шла ей навстречу. В ее позе сквозило достоинство победителя. В зубах кошка держала жирную муху, не успевшую, видимо, спрятаться на зимовку. Нишка подошла к людям и положила перед ними свою добычу, всем своим видом демонстрируя: «Смотрите, какая я умница! Хвалите, хвалите меня скорее!»
Мама присела на корточки и погладила кошку по спине.
– Охотница ты наша! Жаль, что здесь нет для тебя добычи посерьезнее.
Кошка потянулась и благодарно потерлась о мамины ноги, снова и снова подставляя спину для поглаживания.
– А вот в деревне она бы мышей ловила… – начала было Ритка.
– Опять ты со своей деревней! – взорвался папа.
– Опять! И с собакой! – вспомнила внезапно девочка.
Мама испустила тихий вздох и прикрыла глаза ладонью, что означало: «Как же я устала от всего этого!»
– Ну почему вы всегда все делаете, как вы хотите, а не как я! – в сердцах бросила Ритка и убежала в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью.
– Знаешь, я вообще-то люблю собак, но с ними столько хлопот… – нерешительно сказала мама.
– А еще у нас на котиков уйма денег уходит, – ответил ей папа. – Одному только Бату каждый месяц лекарства на круглую сумму покупаем.
– Толку-то, – мрачно произнес присутствовавший при разговоре Бату, – от ваших лекарств новые почки не вырастут. А еще они горькие. Тьфу, гадость!
– Ну что ты все «Мря» да «Мря»? – ласково обратился к коту папа, склонившись к нему и почесывая под подбородком, как больше всего нравилось его любимцу.
– Не понимают. Ничегошеньки не понимают, – вздохнул кот, но все-таки пару раз боднул хозяина головой в знак признательности и уважения.
Незаметно промчались осенние каникулы. Ритка и глазом моргнуть не успела, как пришлось снова подниматься рано утром, выключать противно орущий будильник (а ведь даже самая приятная мелодия превращается в ужасающую, если она звучит в половине седьмого утра) и ползти в ванную, прислоняясь к каждому косяку и пытаясь раскрыть пальцами слипающиеся глаза.
В этот раз вставать было особенно тяжело, потому что за неделю каникул Рита успела расслабиться и начала ложиться позже, тайком играя под одеялом. Родители обычно желали ей спокойной ночи и уходили в свою комнату, прикрыв дверь, чтобы свет и звуки не мешали засыпать, так что хитрость удавалась не один раз подряд. Рита кое-как почистила зубы, наскоро позавтракала, натянула на себя школьную форму, не приходя в сознание, и уже собралась было выходить, как спохватилась: чего-то не хватает.
– Рюкзак! – ойкнула Ритка и, скинув ботинок, запрыгала на одной ножке в свою комнату.
– Давай скорее, опаздываем, – поторопила ее мама. Она уже оделась и ждала Риту на пороге.
Девочка схватила ранец, который все каникулы провалялся на полу в самом дальнем углу. Дернула его вверх, и оттуда посыпались учебники и тетради. Как попало запихнув их обратно, Ритка застегнула рюкзак и побежала в коридор.
Вернулась из школы Рита мрачнее тучи. Она подозрительно часто моргала, и глаза ее были красными, а нос распухшим.
– Что случилось? – встретил ее папа.
– А почему ты дома? – дрожащим голосом спросила в ответ Ритка.
– Заезжал сегодня к заказчику, договаривались о важной сделке. Ох, как же они мне все поперек горла стоят! Век бы не видел! – неожиданно эмоционально рубанул ладонью папа. – В три часа снова туда поеду договор подписывать. А чтобы не возвращаться на работу, решил пообедать дома – мне как раз оказалось по пути.
– А мама где? – пропустила мимо ушей папину тираду Рита.
– Мама у стоматолога, зубы лечит. Вернется еще не скоро. Пока со мной побудешь, а потом сама останешься ее дожидаться. А теперь рассказывай, – он участливо склонился к ней.
Риткина губа предательски дрогнула, и девочка разревелась.
– Это все твой Бату! Он написал в мой рюкзак! Там все мои учебники и тетради были! Я в школе достала, а они мокрые и воняют! Надо мной все смеялись, а учительница отругала… Не пойду больше в эту дурацкую школу! И кота твоего противного видеть не хочу!
– А как же так получилось, что он до твоих учебников добрался? Где был твой портфель? – поинтересовался папа, старавшийся не заходить в детскую позднее, чем через день после генеральной уборки.
– На полу… – обиженно просопела Ритка.
– Еще и открытый, наверное?
– И ты туда же! Лишь бы своего кота защитить! Ну открытый, и что?! Все равно туда нельзя было в туалет ходить! – взорвалась Рита.
– Ну, что сделано, то сделано. Давай посмотрим, что можно исправить, – попытался утешить ее папа. Он обнял ее за плечи и повел в комнату.
Исправить удалось немного – страницы просушенных учебников сморщились и пожелтели, а запах так и не удалось истребить до конца. Тетради проще оказалось выкинуть и заменить новыми. Ритка была безутешна.
– Я ни за что в жизни не пойду в школу! Теперь все будут вспоминать это при каждом удобном случае и дразниться вонючкой! А еще надо мной Кирилл всегда издевается! Почему он не знает, что нехорошо издеваться над первоклассницей?
– Так ведь он и сам первоклассник? Почему же ты ему сдачи не дашь? – уточнил папа.
– Потому что! – не пожелала объясняться зареванная Ритка. Папа подхватил ее на руки, посадил на колени и начал укачивать, как маленькую, убаюкивая и утешая, пока она не уснула.
На следующее утро Ритка проснулась вялая и печальная.
– Ма-ам! У меня голова сильно болит! – сказала она и откинулась обратно на подушку.
– Да у тебя температура! – воскликнула мама, положив ей руку на лоб. – Никакой школы! Сейчас принесу градусник.
– Тридцать восемь и девять! – ахнула она пару минут спустя. – Лежи, я вызову врача!
– Говорила же, что в школу не пойдет, вот и не пошла, – прокомментировал с порога папа. – Ладно, я на работу.
– Пока… – уныло протянула Ритка. Кажется, в таком состоянии даже перспектива несколько дней не ходить в школу ее не обрадовала.
Папа вернулся с работы оживленный.
– Я уезжаю в командировку в Москву! Там будут решаться очень важные рабочие вопросы. Если все пройдет хорошо, возможно, меня даже пригласят перевестись туда. С повышением, разумеется.
– Замечательно! Когда вылетаешь? – спросила мама.
– Завтра утром. Билеты уже заказали. Пойду вещи собирать. Главное, паспорт не забыть, – отозвался папа и ушел в кладовку доставать чемодан.
– Давай! Пора!
– Да я и так пытаюсь! Подожди минутку!
В зале Рыжая стояла у шкафа на задних лапах, пытаясь подцепить край дверцы.
– Где там этот паспорт лежит? На что похож хоть?
– На верхней полке, где книги, – ответил Бату. – Маленький такой, в твердой обложке.
– Скорее, – поторопила Белая. – Нужно успеть, пока он не вернулся.
Дверца открылась с еле слышным скрипом. Рыжая подпрыгнула и полезла внутрь, вышвыривая задними лапами все, что мешало ей добраться до цели.
Когда папа вошел в комнату, его взору предстало душераздирающее зрелище: шкаф был распахнут, возле него возвышалась гора, состоявшая из сваленных вперемешку чистых наволочек, раскрывшихся книг и фотоальбомов, рассыпавшихся катушек с нитками и перепутавшихся кружевных лент. А на самой вершине этого великолепия восседала Нишка, с упоением раздиравшая на мелкие клочки то, что еще полчаса назад было паспортом.
Глава 8. Темные силы
Что-то происходило. В мире, конечно, постоянно что-нибудь происходит, но в квартире, где жила Ритка со своей семьей, в последнее время происходили сплошные неприятности.
С тех пор, как папу уволили с работы, все ходили хмурые и напряженные. Время от времени гнетущее молчание прерывалось какой-нибудь репликой. Самой обычной, например, папиным: «Дорогая, передай, пожалуйста, соль».
– А нету соли! Кончилась! – тут же взрывалась мама. – Скоро до того доживем, что и на соль денег хватать не будет! По миру пойдем! А ты еще вчера себе бургеры в кафе покупал!
– Между прочим, я на эти бургеры и на все остальное много лет зарабатывал! – тоже начинал кипятиться обычно уравновешенный папа. – А вот ты завела кошку, которая жрет все подряд!
– Да, мама, зачем ты завела такую кошку, которая съела папины документы? – встревала в разговор вездесущая Ритка.
– А ты вообще помолчи!!! – одновременно оборачивались папа и мама.
Ритка обиженно замолкала, да и остальные понимали, что лучше уж молчать. Однако дни шли, и становилось только хуже. Папа все больше времени проводил за компьютером, хотя теперь ему не нужно было на нем работать.
– Что ты там делаешь? Лучше бы работу искал! – ворчала мама.
– А я и ищу! И ты, между прочим, тоже могла бы начать! – парировал папа.
Иногда их ссоры заканчивались тем, что один из взрослых хлопал дверью и закрывался в другой комнате. Или совсем уходил из дома на несколько часов. Рита очень расстраивалась и пыталась их помирить. Конечно, в глубине души она поддерживала папу, ведь он не был виноват в том, что его уволили из-за какой-то командировки. Мама же, видя это, сердилась еще больше, и вместо мира получалась новая ссора.
Разумеется, перемену погоды в доме заметили и коты.
– Что-то тут не то, – необыкновенно серьезно сказала Нишка.
– Конечно, не то! – ответила Белая. – Если не то делать, не то и получится!
– А что они не так делают? – заинтересовалась Рыжая.
– Да все! – фыркнула Белая. – Им дали шанс круто изменить свою жизнь, и что они делают? Ни-че-го! Только ноют и жалуются. Вот что просят, то и получают.
– Да разве они этого просят? – удивилась Рыжая.
– Конечно! Только и слышно: «Денег мало, работы нет, все плохо!» Там, – Белая неопределенно махнула хвостом по направлению к потолку, – давно все пожелания записали. И чтобы денег мало было, и чтобы работы не было… А главное, – продолжила она, выдержав паузу, – они так и не решились на перемены. Значит, перемены придут к ним самим, и далеко не такие приятные, какими могли бы быть. Небесная Хозяйка не любит трусов и лентяев.
– Не Хозяйка, а Хозяин, – раздался рядом чей-то скрипучий голос.
Кошки в изумлении обернулись. Не так уж часто к ним выходил домовой, обычно предпочитавший общество одного лишь Бату. Нужен был очень веский повод, и того, что этот повод окажется радостным, никто не ждал.
– Вы правы: Хозяин не терпит лодырей и нытиков. А вот кое-кто очень их любит.
– Кто же? – наконец, подала голос Нишка.
– Эх вы! Совсем городские стали, дальше своего носа не видите, – вздохнул домовой.
– Прости, Дедушка. Старею, теряю хватку… – встрепенулся Бату, до этого не принимавший участия в разговоре.
– А ты посмотри, как ты умеешь. Может, что и заметишь. А уж если не заметишь, значит, и я вам не помощник.
Но Черный заметил.
Кошки были не одни. Нет, конечно, с ними был домовой, мимо ходили люди, где-то за стенкой скрипел брюхом по стеклу аквариума Рогалик, но был кто-то еще. Уже не только Бату, но и Алиска с Нишкой ощутили присутствие чего-то близкого, гнетущего и откровенно враждебного. Черный взъерошил шерсть на загривке и погрузился глубже в ту часть своего бытия, из-за которой суеверия запрещали ему перебегать дорогу людям. Он медленно двинулся вдоль стены, тщательно осматривая все подозрительные места. Если в комнате что-то и было, оно тщательно пряталось. Слух Черного уловил какие-то совсем неприметные шорохи на грани чуткого кошачьего восприятия. Кот сосредоточился и пошел на звук, который привел его к пустому, казалось бы, закутку между двумя стенами и комодом. «Если долго вглядываться в Бездну, Бездна начнет вглядываться в тебя», – вспомнил Черный еще одно из любимых выражений хозяина. И чтобы наверняка опередить неизвестного врага, быстро начал произносить заклинание призыва.
– Смотрите, что это с нашим Бату?! – вскрикнула Ритка.
«Ну почему как раз сегодня все оказались дома? – подумал Черный, стараясь не отвлекаться, чтобы не прервать заклинание. – Только бы не спугнули!»
– Что случилось? – показалась в дверях встревоженная мама.
– Он сидит напротив пустого места и орет дурным голосом. Может, ему плохо?
– А, ерунда, – отмахнулась мама. – Пусть сидит, если ему так хочется. Говорят, кошки видят всякие потусторонние силы, может, и он чего заметил.
И она снова вышла.
«Ничего себе ерунда! – мысленно воскликнул кот. – Впрочем, если не помогают, то пусть хоть не вредят».
Он произнес последние слоги заклятья, напоминавшего людям заунывную душераздирающую кошачью руладу. И Бездна откликнулась.
– Мамочки, кто это?! – совсем по-человечьи ойкнула Рыжая.
То, что вылезло из темного угла навстречу Бату, было облезлым, взъерошенным и угловатым. Оно не имело определенной формы, все время находясь в движении и перебирая своими не то лапами, не то щупальцами, количество которых тоже невозможно было посчитать. А еще оно было не одно.
– Это злыдни, – тихо ответил домовой. – Нечисть такая. Питаются злобой, страхом и ненавистью. Если уж к кому домой заявятся, то не поодиночке, а целой толпой. И не выгонишь потом – рассядутся по углам и будут людей пощипывать, чтобы те больше кричали, ссорились и их, гадов, кормили. Так и живут, пока все не переругаются и не разъедутся друг от друга в разные стороны, или, хуже того, от болезней не умрут. Тогда злыдни отправляются новую кормушку искать. Люди эту нечисть не замечают, да и от остальных, как видите, они хорошо прячутся. Только Стражи и могут их выманить да придушить. А теперь уходим – здесь мы Черному ничем помочь не сможем. Домовые должны мир в доме хранить, а не воевать. Да и от вас ему пользы мало будет. Лучше проследите, чтобы люди сюда не вошли, пока Черный не закончит.
Домовой развернулся и засеменил в сторону двери. Нишка с Алиской потянулись за ним. Переступив порог, Белая с размаха упала плашмя и просунула лапу под неплотно прикрытую дверь. Дверь закрывалась на себя, и кошке пришлось приложить немало усилий, чтобы ее захлопнуть.
– Мам, Алиска опять играет с чем-то под дверью! Я уже видела, она так делала, когда ее в карантине держали! – снова встряла Ритка.
Мама была озабочена чем-то своим и смотреть на резвящуюся кошку не захотела. Белая растянулась поперек двери и приготовилась грудью защищать доступ на поле боя.
Говорить злыдни не умели. Их вообще сложно было назвать разумными – они умели только разыскивать подходящую для себя пищу и ненасытно жрать. Даже в постоянной форме нечисть не нуждалась. Однако любой, кто столкнулся бы со злыднями нос к носу, понял бы их намерения безо всяких объяснений.
Намерения Бату тоже были очевидны даже такому неразумному и невнимательному созданию, как человек. Лапы Черного были напряжены, уши прижаты, хвост бил по бокам. Так ведут себя кошки, когда готовятся к прыжку. Но прыгать на то, что не имеет осязаемой формы, бессмысленно. Поэтому Бату не прыгнул. Глаза его, обычно янтарные, зажглись ярким изумрудным огнем. Кот застыл неподвижно. Страж уходил в потусторонний мир так же легко, как Белая входила в человеческие сны, но это путешествие было не столь безопасным. Проиграв в схватке, обратно можно было и не вернуться.
«Две попытки, – подумал Черный, – всего две попытки…» В его новой реальности не было привычных пола и стен, их заменяла сложная игра света и тени. Не было и других домочадцев – только он и нечисть, ставшая теперь уязвимой для Стража.
Злыдней было около десятка. Когда Черный напал, они не кинулись врассыпную, как он ожидал, но полезли навстречу, облепляя его своими тяжелыми, липкими лапкощупальцами, сковывая движения, не давая дышать. Черный, до последнего надеявшийся взять врага на испуг и просто выгнать из дома, понял, что это ему не удастся – противник превосходил числом и силой, не испытывая страх по причине собственной примитивности.
«Тупые», – задыхаясь, подумал Черный. Ему с трудом удавалось связать обрывки мыслей в единое целое – злыдни высасывали из него энергию, лишая сил и воли к жизни. Получив возможность контакта с темными силами, кот и сам стал уязвим. «Тупые, – снова подумал он. – Но я-то нет! Вот вам! Жрите, пока не подавитесь!»
Страж перестал сопротивляться, позволяя злыдням полностью погрузиться в уничтожение его сущности. Превозмогая бессилие и навалившееся мучительное отчаяние, он ждал, пока вся нечисть не окажется с ним в тесной, неразрывной связи. Злыдни предпочитали негатив исключительно потому, что отрицательные эмоции получить было проще. Чтобы разжиться дармовой энергией, достаточно было что-то отнять у ее обладателя, и тогда человек возмущался, злился, обижался, щедро делясь частичками своей жизни с нечистью и испытывая затем опустошенность и упадок сил. Отнимать у нежданного гостя из реального мира им было нечего – Страж отдавал все сам. Изо всех сил Черный концентрировал внимание на каждой крупице жизненной энергии, которая у него еще оставалась. Он не давал ей рассеяться, собирал в одно место и, когда медлить дальше было уже нельзя, приготовился совершить то единственное, что мог. В редких случаях, например, ради спасения человека, кошке дозволялось добровольно отдать одну из своих жизней, а сделать это в любом из потусторонних миров мог только Страж.
Убедившись, что злыдни полностью поглощены кормежкой и не в состоянии оторваться, он призвал на помощь Небесную Хозяйку. «Если они не хотят уйти сами, уйдут вместе со мной», – успел он подумать, прежде чем мельтешащую светотень озарил чистый, сжигающий все свет, а где-то в соседней реальности погасло изумрудное сияние и обмякло, повалившись на пол, черное тело Бату.
– Черны-ый! – Белая громко взвыла и выбила головой дверь комнаты. Она не стала спрашивать домового, можно ли уже заходить – в один момент всем все стало ясно, хотя из комнаты за все время не донеслось ни звука.
– Пусти! Я умею лечить! – бесцеремонно отпихнула ее Рыжая, одновременно проскакивая в проем.
– Было бы еще, кого… – глухо отозвалась Белая.
Все время, пока прибежавшие люди суетились, охали, рыдали, звонили ветеринару, кошки не отходили от Черного ни на шаг. Рыжая прижалась к нему, слушая едва различимое прерывистое биение сердца Стража, который так незаметно всех спас. Белая сидела рядом и, как обычно, вылизывала голову и щеки кота. В другой ситуации Ритка и взрослые удивились и умилились бы этой сцене, но сейчас поведение кошек никому не казалось странным. Приехавший ветеринар отодвинул Нишку с Алиской, и они позволили это сделать, наблюдая со стороны, как Черному, нет – Стражу – никто из них сейчас не назвал бы его иначе – делают искусственное дыхание, вытягивают изо рта побледневший вялый язык, ставят какие-то трубки с иголками, а затем поднимают и осторожно уносят из дома.