Первое сентября: мне семь лет, только пошла в первый класс. Собрались родители, бабушки и дедушки, все поздравляли меня с новым этапом моей жизни (еще каким, как оказалось). Мама купила торт. Взрослые пили водку, а я Колу. Мне стало скучно, ушла к себе в комнату, забрав остатки торта и приторного напитка. Когда все ушли, родители начали ссориться, посуда и семья разбивались вдребезги. Мне было страшно выходить. Потом я услышала шорох в коридоре и выглянула из комнаты. Отец, шатаясь, собирался уходить, я его окликнула. Лучше бы этого не делала. Он подошел ко мне, пронзил своим стеклянным злобным взглядом и сказал, что я, паскуда, как и моя мать, всю жизнь ему испортила. Я до сих пор так и не поняла, в чем моя вина. Но то, что я была нежеланным ребенком – сомнений не возникает.

Я вот думаю, может ли наш ранний брак по залету быть причиной всех разногласий и моей нетерпимости к Максу? Я была не готова быть нормальной матерью? Может, я как отец? Могу ли я теперь его понять? Наверное, да. Оправдать – нет.

3 ноября

8:40

Бонжур! У меня выработалась прекрасная привычка: как видишь, в восемь утра я сажусь за компьютер и пока не отчитаюсь перед тобой – не успокоюсь, будто ты только и ждешь от меня новостей.

Пока тихо. Плохих новостей нет. Ну, их-то полно, но самой страшной для меня еще не сообщили. Для тебя тоже, конечно. Везде вставляю свое бесстыжее «я». Знаешь, оказывается, эго можно подавить, если оказаться в моей ситуации. Прости, в нашей. Могу ли я так выражаться – «нашей»?

Ты ведь хороший папа, и если бы я поверила в Бога и решила покаяться, то начала бы с самого страшного греха: просила бы прощения за то, что вас разделила так безжалостно, эгоистично. Потом буду каяться в том, что была отвратительной матерью. А может, с этого и следует начать?

4 ноября

8:26

Привет. С Днем рождения меня. Мама еще на несколько дней останется, хочет убедиться, что я не сумасшедшая. Подумаешь, человек ничего не ест и читает книги о смерти, что теперь? Можно подумать, это к суициду приводит.

Мама настояла на смене меню хотя бы в праздник. Так что вместо кофе у нас медовик и вино. Присоединяйся. Пожелай мне, пожалуйста, того, чего бы сам хотел больше всего на свете. И я буду спокойна, зная, что ты пожелал бы возвращения сына домой.

Кусок торта не лезет в горло и тихонько летит в мусорное ведро, пока мама не видит. На передовой таким не балуют.

10:57

Почему-то вспомнилось, как мы с группой на первом курсе колледжа ходили в наркологический диспансер. Это была поучительная экскурсия с целью показать «как жить не нужно». День защиты детей, 1 июня: мы зашли в небольшую аудиторию, заставленную стульями и скамейками. Нам по пятнадцать тогда было. В сопровождении врачей-наркологов в «студию» завели молодую девушку, как оказалось, семнадцати лет от роду. На вид безжизненна: кожа была бледная, но лицо показалось мне красивым. Ее вялые движения и замедленная речь с вульгарным тоном производили впечатление отталкивающее, но в целом эта особа вызывала искреннее сочувствие. Она рассказывала, как будучи подростком из обеспеченной семьи связалась с компанией, подсадившей ее на иглу. Именно таких платежеспособных подростков и подыскивают драгдилеры.

Как оказалось, девушка попадает на лечение в диспансер уже не первый раз. Однажды врачи чудом успели спасти ее от петли, еще бы минуту… Ломка невыносима. Больная показывала нам свои изрезанные предплечья, усеянные длинными поперечными шрамами. Лечение она проходила вместе со своим мужем. Говорила, что нет того, ради чего стоит жить. Меня это тогда удивило, ведь она была не одна: рядом, пусть и такой же несчастный, любимый человек. А родители? Как о них можно не думать, к тому же вся жизнь еще впереди. Но нет, безжизненный взгляд и неповоротливый язык подтверждали бессмысленность ее существования, по ее мнению. Но вдруг моя одногруппница рассказала реальную историю из жизни. Ее знакомая наркоманка была в таком же состоянии. Той посоветовали усыновить ребенка, от которого отказались родители. Таким образом, подруга избавилась от наркомании, придя к этому осознанно через материнскую ответственность. И знаешь, никогда не забуду взгляд этой наркозависимой, которая еще минуту назад доказывала свою безысходность. Она нежными, полными надежды глазами посмотрела на своего лечащего врача. Ее умоляющий взгляд говорил: «А может попробовать? Вдруг получится? Шанс есть!»

В тот день я вернулась домой разбитая. Казалось, что впала в депрессию и уснула. Молчала до вечера. Впервые видела живого мертвеца, теперь вижу его в зеркале.

Скажи, спасают ли дети от отчаяния или зависимости, например? Всем ли нужно иметь детей и стоит ли брать на себя такую ответственность, как в случае с матерью-наркоманкой? Или рожать детей по глупости, чтобы потом говорить, мол, жизнь мне испортила, паскуда. Может, и мне нельзя было становиться родителем? Разве Макс счастлив? Разве ты был со мной счастлив?

А вино, кстати, хорошо зашло!

15:45

Я сделала аборт.

Жалею ли я? Скажем так: посчитала, что лучше жить по-старому, чем испортить жизнь себе и ни в чем не повинной безотцовщине. Мама потом сказала, что я бы так не поступила, если бы была верующей. А я считаю, что при любом раскладе сделала бы так же. Видите ли, не понимаю я, бестолочь, что это живое существо! А я не хочу, как та наркозависимая, ради своей прихоти стать матерью, наконец хорошей матерью, и попробовать с чистого листа. Нет, дети не должны страдать! А вдруг, все было бы хорошо? Нет, опыт у меня уже есть…

Знаешь, мне иногда кажется, что хожу по краю пропасти, вечно на волоске от смерти.

И вот что произошло три года назад.

Человек, которого называть нет смысла, сразу же отказался от отцовства: «Решай свои проблемы сама». Я и решила. Лежу, значит, в больнице, жду. Палата была двухместная, со мной лежала девочка лет шестнадцати; мало ли кто в гинекологии лечится, воспаление может какое. Ее навещала мама, с виду моя ровесница. Мы не разговаривали. Ночью я крепко спала: нас заставляли как можно больше ходить в течение дня и пить какие-то таблетки. На рассвете меня разбудила соседка, вернувшаяся, как сразу стало ясно, прямо из операционной: по ее ногам стекали струйки крови. И тут я поняла причину ее нахождения в этом рукотворном аду. Стало так жутко, что захотелось отказаться от процедуры. Нет, не от вида крови. Понимаешь, она сама еще ребенок. Впереди жизнь, перспективы, замужество в конце концов. Но что потом? Второго шанса забеременеть может и не появиться. Мне тогда было ее жалко и одновременно спокойно за то, что она не испортила жизнь потенциальному человеку. Но теперь я начинаю сомневаться. Что если бы у них всё было хорошо?

В тот же день пришел и мой черед. Не буду вдаваться в подробности. После этого кошмара мне стало хуже: состояние все слабее и слабее, поднялась температура. Воспаление. Пью антибиотики. Сказали, на повторную чистку надо. В коридоре меня случайно встречает завотделением: смотрит с подозрением, интересуется самочувствием. Процедура назначена на завтра, отвечаю ему. «До завтра ты не доживешь! Мигом в операционную». Моя первая мысль – позвонить тебе, вдруг и правда не доживу, а ты, наконец, сына увидишь, заберешь к себе и будет у вас все хорошо. Подумала: за что боролась, на то и напоролась. Но все обошлось. По чистой случайности мне спасли жизнь. Стало лучше, выписали. Необходимость звонить тебе отпала. Мама говорит, что это Господь мне в наказание послал, но сжалился почему-то (так и сказала). Теперь знаю почему: чтобы я пострадала, помучилась, пока сын на фронте. Как бы божья кара не оказалась самой страшной.