Стекло брошенного при поспешном бегстве подземного трудяги вылетело под ударом приклада, открывая сектор обстрела, и Лис забрался на переднее сидение, но позиция оказалась неудачной – мешал руль. Пришлось сдвинуться вправо, чтобы винтовка заняла устойчивое положение с упором, а левая рука могла манипулировать без помех с рычажком, передёргивающим затвор. Магазины с патронами, которыми так щедро поделилась Мирра, заняли позицию стопочкой на панели приборов, так же слева от стрелка. Пальцы расстегнули клапаны на жилете и набедренных платформах, чтобы в любой момент вмиг извлечь хоть запасной магазин, хоть «Сычёва» (если уж твари окажутся на расстоянии вытянутой руки, а перезарядить АВТ времени не будет), хоть гранату. При открытых подсумках можно, конечно же, растерять на бегу всё их содержимое, но кицунэ понимал, что попытка бегства – смерть. Если страх, что уже гложет его изнутри, возьмёт верх, и ты повернёшься спиной к стае хищников, то тебе от наличия боеприпасов в подсумках уже не будет ни холодно, ни жарко…
Он готовился к смертельной схватке быстро, но без суеты, выверяя, насколько позволяло стремительно ускользающее время, те самые мелкие движение, что проводят грань между победой и поражением. Сместиться на несколько сантиметров влево, и правая рука на миг быстрее дотягивается до пистолета, уже не цепляясь рукавом за оборудование утилитарной кабины. Чуть податься вперёд, и «Токаревка» уже увереннее держит на прицеле ближние подступы, сократив «мёртвую зону» перед опущенным ковшом, но сохранив устойчивость. Почти незаметно подвинуть лежащие на панели магазины так, чтобы не сбить их случайным движением винтовки на пол, а те, что ещё почивают в подсумках на поясе немного выдвинуть наружу. Всё эти миллиметры и миллисекунды – это твоя жизнь или смерть, и попробуй только ошибиться…
Какие распрекрасные глаза не подарил бы сам себе лис-оборотень, видеть в абсолютной темноте он не может. Спасительные красные маячки, и самый дальний, жёлтый, давали те самые крохи света, что позволяли развеять непроницаемую черноту подземелья, и взгляд кицунэ видел достаточно. Огонёк прицела скользил слева направо, перекрывая узкий туннель, показывая все неровности стен, словно оскалившийся зубами потолок, более ровный, но тоже не без изъянов пол, что бежал куда-то вдаль с едва заметным уклоном, полностью скрывающим пятнышко света широкого входа в эту гигантскую рукотворную пещеру. Он постоянно, вместе с тревожными мыслями, возвращался к металлическим подпоркам: хорошо ли закреплены гранаты, на достаточной ли высоте натянута леска, не минут ли лапы тварей коварной ловушки только потому, что пустил растяжку слишком низко?
Лис так увлёкся попытками разглядеть в тусклом свете плод своего поспешного труда, что только через пару секунд разум заметил пропажу – жёлтый огонёк беспричинно погас.
Сердце бешено застучало, как только до сознания дошла страшная истина: крадущиеся по туннели молотоголовые уже прошли контрольную точку, и их тела загородили светящуюся палочку, вроде как случайно оброненную на полу. Ствол винтовки вскинулся, нервно ища цель, и прекрасный прицел, на пару с острым глазом, уже показал стелящиеся над самой землёй гибкие силуэты.
Чудовища двигались не спеша, длинной вереницей, то ли уже чуяли запах притаившегося неподалёку «лиса», но не могли разглядеть его в темноте туннеля, то ли трупы двух сородичей, вмёрзшие в землю, но ещё совсем свежие, заставили их осторожничать. Они водили из стороны в сторону своими жуткими «молотами», тихонько что-то рычали и шипели друг другу, словно боясь спугнуть тишину подземелья, как вдруг…
– Сюда, уроды!!! Чего так долго?!?!
От громового крика монстры на миг замерли, а Элан, уже взвинченный вскипевшим адреналином, орал во всё горло, не слыша собственных слов:
– Обед уже подан!!!
Словно повинуясь его команде, масса тел рванулась вперёд, за одну секунду перейдя грань от неторопливой рыси до стремительного галопа. В эту самую секунду кицунэ показалось, что он видит, как мелькнуло в воздухе кольцо первой растяжки, и ничего не подозревающие агрессоры, оставляя за спиной невидимый в полумраке сизый дымок запала, рванулись в атаку, стараясь опередить друг друга, первыми добраться до угощения.
Всё получилось почти так, как задумывалось, но твари даже в узком туннеле показали невероятное проворство – первая растяжка разнесла опору, засыпала раскалёнными осколками третью пару монстров, а первые две, словно не замечая происходящего за спиной, неслись вперёд. В тот же миг Элан плавно нажал на спуск, и вместе с грохотом второго взрыва, что рассёк атакующую волну пополам, почти беззвучно, навстречу первой паре, прямо под лапы, со ствола «Токаревки» ушла телескопическая граната…
Лесавесима обернулась первой, опередив резким движением шеи даже свою мать, всегда славившуюся молниеносной реакцией:
– Началось!!!
Тут же и до слуха людей донеслись отчётливый перекаты далёких взрывов и треск длинных очередей.
Дети ещё плотнее сбились в кучу, девочки зашлись слезами, кто-то даже готов был разреветься, но Оля их уже толкала вперёд:
– Не плакать! Всё будет хорошо! Дядя Лис им сейчас даст чертей!
Мирра потянулась душой к звукам разгоревшегося боя:
Удачи, друг…
Но ответ не пришёл мягким, словно поцелуй, теплом. Чистая ярость и жажда крови заставили эфирное тельце на секунду замяться в нерешительности, а потом отпрянуть назад…
Он сейчас тебя всё равно не услышит…
Грохот стоял просто невероятный. Винтовка поливала узкий проход градом свинца, за считанные секунды опорожняя один магазин за другим, весёлым водопадом блестящей латуни ударялись о стену и падали под колёса машины стреляные гильзы. Вырывающееся из дульного компенсатора пламя слепило глаза, но даже в дыму трёх взрывов, в мелькании огненных шмелей трассирующих пуль, Элан без труда находил цели – весь туннель кишел орущими и бьющимися телами.
«Телескоп» ударил точно под ноги атакующих тварей и, вместе с двумя растяжками, сбил темп стремительного броска, смешал пары (больше не помещалось в каменном мешке), на секунды заставил метаться взад-вперёд, не зная, что предпринять: убегать, или продолжать атаку?!
Лис методично поливал дымную пелену слева направо, быстро, но без спешки, смещая огненную дорожку от себя. Пули рвали плоть прямыми попаданиями, с визгом рикошетили от камней, тут же находя себе жертву в кишащей массе живых и уже умирающих тварей.
Он работал, как автомат. Бьёт в плечо суетливая отдача, заставляя до боли в пальцах впиваться в дерево винтовки, но, кажется, через секунду во врага летит рой трассеров – дно магазина снаряжено именно ими, чтобы знать, когда настал момент для перезарядки. Ловким, отточенным движением пальцы нажимают рычажок, и опустевшая пластиковая коробка падает под ноги, но рука уже коброй, в безупречно точном броске хватает следующий магазин. Удар, щелчок пружины, и Олина рука рвёт рукоятку, досылая патрон в патронник, и, захлебнувшаяся, вроде, на миг АВТ снова заходится безудержной очередью. Страха уже нет, только обжигающая ярость, дрожь во всём теле от беспрерывной стрельбы и, словно заведённая, мысль, полная торжества: «Сдохни!.. Сдохни!.. Сдохни!..»
В мелькании тел, дыму, летящем во все стороны каменном крошеве, Элан скорее угадал, чем увидел, переломный момент: враг дрогнул и побежал. Лис рванул винтовку на себя, внутрь кабины, насадил гранату на ствол, и уже второй «телескоп» летит над самым потолком по пологой дуге, силясь достать удирающих молотоголовых, за ним, через несколько секунд, третий. Не задаваясь вопросом о целесообразности такой стрельбы вдогон, разгорячённый боем, он не успокоился, и выколотил вдоль туннеля, на удачу, ещё пару магазинов, сорок патронов, и только тогда, снова мгновенно перезарядив винтовку, замер в утопающей в пороховой дымке кабине, настороженно следя хищным стволом за притихшим туннелем…
– Папаня как всегда на коне! – прокомментировала Лесавесима, как только далёкий шум боя вмиг стих, оставив после себя только испуганное эхо.
– Он в порядке? – Перепуганная вожатая ещё крепче сжала дробовик, приближаясь к очередному боковому ответвлению.
Серой молнии, идущей впереди стайки притихших детишек, хватало света фонарей за спиной, да и полагалась она сейчас, скорее, на обоняние и слух, чем на глаза, привыкшие к созерцанию красот звёздного неба, а не ужасов стылого каменного склепа. Острые лучи фонарей своими резкими движениями, выдающими страх людей, скорее слепили, чем помогали видеть в темноте, и она старалась опережать людей хотя бы на корпус. Но раздражение, вызванное элементарным неумением молодняка грамотно применять осветительные приборы, чьё мельтешение давало быструю смену полосок света и непроницаемо чёрных, резких, угольных теней, только мешающих высматривать опасность, схлынуло под натиском знания: её отец успешно отбил приступ. И нарушаемую неловкими шагами тишину снова разрезал торжественный, резкий голос повелительницы воздуха:
– Да, он разделал их под орех!
Лис дышал так, будто не стоял на колене считанные минуты, а бежал уже час, не меньше: горячее, как у сказочного дракона, дыхание вырывалось изо рта клубами пара, заволакивая кабину почти невидимой в темноте дымкой, оседая мельчайшими капельками конденсата на стекле колиматорного прицела, тщетно цепляясь за раскалённый металл винтовки.
Он не мог поверить ни глазам, ни ушам – всё задуманное получилось, как по учебнику тактики. Просто классический расстрел из грамотно организованной засады со всеми вытекающими последствиями, основными из которых были груда мёртвых тел (кто ещё шевелился, тут же получил свинцовой добавки), закрывающая едва видимый огонёк чудом уцелевшей палочки с реактивами, и могильная тишина вместо торжествующего рёва уже поверивших в бесплатное угощение тварей.
Элан криво усмехнулся, сильно напуганный, ещё не до конца уверенный, что смерть удалось остановить в считанных метрах от своего хрупкого тела, но довольный и гордый от осознания большой победы маленького человека.
– Бесплатный обед, как же! – немного дрожащим голосом прорычал он темноте. – Бесплатно – значит, «бес платит»! А бес – это я и есть!
Всё так же разговаривая сам с собой, он вытащил ватные тампоны из ушей, не сводя, впрочем, парящего ствола АВТ с кучи тел, непроницаемо чёрной, словно нарисованной углём, из которой во все стороны торчали смертоносные хвосты и лапы, половинки «молотов» голов.
Вроде все, кто не успел удрать назад, к далёкому выходу, полегли под неистовым огнём, но, как знать, не притаился ли среди павших пришельцев раненый или даже уцелевший под ливнем свинца убийца? И кицунэ не спешил покидать удобную позицию. Следя одним глазом и навострёнными ушами за обманчивой пустотой накрытого смертоносным огнём туннеля, он, не торопясь, подбирал и рассовывал по подсумкам опорожнённые магазины, вынимая из них немногие оставшиеся патроны – когда из ствола вылетала вереница трассирующих пуль, он тут же перезаряжал АВТ, и часто хоть парочка патронов, но оставалась неиспользованной.
А сейчас каждый латунный цилиндрик бутылочной формы с заострённой головкой пули на счету: Иригойкойя был неприятно удивлён большому расходу боеприпасов. Пожалуй, опустевшие подсумки его напугали даже больше, чем вал живых тел, что едва удалось остановить и обратить в бегство – впереди многочасовое путешествие по подземелью и лесам, а у него…
Судорожные перемещения пустых и полных магазинов (первые на правую сторону, вторые под левую руку), привели к точной, но печальной цифре, подведшей черту под итогом скоротечного, но яростного боя. У него было двенадцать своих пластиковых магазинов, плюс четырьмя поделилась бойцовская рыбка, а осталось три полных, и ещё один полупустой, куда он набил россыпь из тринадцати патронов, трассеры и обычные вперемешку. Итого, остаток семьдесят три штуки, но на это был ещё не конец неприятных вычислений.
Гранаты также почти все израсходованы – осталась одна «лимонка», и одна телескопическая. Верный «Сычёв» тоже ничем особо порадовать не мог: одного молотоголового, уже явно смертельно раненого, удалось добить перед самым ковшом брошенной машины, выколотив целый магазин. Лис сильно испугался вида катящейся по каменному полу, жутко орущей твари, и, в отчаянной попытке остановить это клубок клыков, когтей и шипов вбил в него три короткие очереди из АПС. Короткие-то они, короткие, но и ёмкость магазина маленькая, всего двадцать патронов, так что, теперь остался только один.
Кицунэ снова подсчитал остатки, ещё раз в какой-то слепой надежде окинул взглядом устилающий пол туннеля ковёр гильз и протянул:
– Ёж противотанковый…
Он тихонько, словно боясь оживить мертвецов, выбрался из кабины, стараясь не шуметь на россыпи латунных цилиндров, и попятился задом. Лучик подствольного фонаря упёрся в машину, и такой прекрасный обзор из верхотуры кабины сменился нервным ожиданием броска чудовища из-за стальной баррикады. Элан с трудом поборол желание броситься сломя голову за ушедшими далеко в тёмный лабиринт друзьями – они живы и здоровы, это он чувствовал, но…
Ствол шахты пронзал гору насквозь, к тому же был трёхъярусным, и никто не мог поручиться, что впереди, в хитросплетении ходов и вертикальных колодцев их не подстерегает смертельная опасность. Лис это прекрасно понимал, и, подходя к каждому перекрёстку, невольно напрягался, не веря ни обонянию, хоть ветерок и дул ему навстречу, ни острому слуху. Дыхание становилось тяжёлым, тугим, словно сдерживаемое сжатой в душе пружиной, широкий луч фонаря разбивался о мокрый камень, стараясь выхватить из темноты и то, что осталось за спиной, и дорогу впереди, и коварный поворот. Пару раз он с трудом сумел перебороть непреодолимое желание закатить за угол гранату, так пугала его собственная тихая поступь. Казалось, что у темноты есть глаза, глаза голодного зверя, неотрывно следящего за каждым его осторожным шагом.
Стоянка его товарищей приближалась мучительно медленно: запах костра едва достигал чуткого носа, не видно было пятна света в бесконечной пустоте тёмной пасти, но торопиться было нельзя ни в коем случае. Снова бочком, почти касаясь рюкзаком стены туннеля, Лис делал осторожные шаги, приближаясь к очередным перекрёсткам. Фонарь на винтовке освещает боковой ход, заодно стараясь подарить хоть толику света дороге, что вела вперёд, а ещё один, закреплённый косо на голове, бил вбок, позволяя видеть, нет ли погони, не преследуют ли его по пятам твари, уцелевшие в побоище. Вдруг, они совершенно безразличны к гибели членов стаи, и, очнувшись от нокаута, с бездушием закоренелых убийц переступили через тела друзей, и снова призрачными тенями следуют за запахом добычи, держась поодаль, за границами пятнышка света?..
Вроде и не видно опасности, не тревожит тонкий слух шорох в почти абсолютной тишине покинутой в спешке шахты, но Лис сдерживает порывы живой души. Только не поддаться самоуспокоению, не рвануться сломя голову навстречу знакомому запаху варёной картошки и уже слышным (причудилось?) голосам.
Он не смотрел на часы и не знал, сколько времени пробирался, как вор по царской сокровищнице, по бесконечному туннелю, пугаясь своей единственной подруги – собственной тени, но когда до лагеря, что уже разбили его соратницы, осталась сотня метров, остановился.
Никто не спал, с тревогой и надеждой ожидая его возвращения, и Лис задержался на пару минут, успокаивая расшалившиеся нервы – детей, переживших кровавый кошмар, надо приободрить, и появление взъерошенного, с округлившимися от страха глазами, кицунэ не вольёт храбрости в их сердца, не успокоит души огоньком надежды.
Прижаться спиной к стене, расслабить натруженные ноги и спину. Вдох. Медленней! Ещё раз… Вдо-о-о-ох… Уже лучше. Можешь же, когда захочешь… Выдох… Ты молодец, справился, защитил своих женщин… Ещё пара минут, и вы снова будете вместе…
Грудь вздымается и опадает плавно, настолько легко, что даже невозможно уловить границу между вдохом и выдохом. Хвост уже не выдаёт страха торчащей во все стороны шерстью. Ему не видно собственного лица, но лис-оборотень уже знает, что зрачки сильно сузились, не стараясь пробить тьму пугающего подземелья. Всё хорошо… Во всяком случае, пока…
Хельга выбрала место для импровизированного лагеря точно посередине между двумя перекрёстками. У стены, грея продрогший за долгие тысячелетия камень, горел небольшой костёр. Язычки пламени отчаянно старались вскипятить сразу три котелка – лучше есть клубни если и не сваренные, то хотя бы горячие.
Восемь детей и не скрывали улыбки, когда из темноты появился браво шагающий, даже не бросающий взгляды через плечо, увешанный оружием профессор, весело виляющий хвостом.
Оля вся потянулась навстречу, встала, неуклюже уронив «Рысь», но даже не заметила, как дробовик сполз, царапая стену стволом, на расстеленный тент:
– Слава Богу!!! – Её восклицание, в котором явственно слышались едва сдерживаемые слёзы, было скорее вздохом облегчения, чем криком.
Девушка повисла на шее Элана:
– Как там???
Иригойкойя ободряюще похлопал её по спине:
– Двадцать ноль в нашу пользу! Не на тех напали!
Вообще-то убитых молотоголовых было, скорее всего, меньше: разум в бою работает странно, и погибших на поле брани всегда меньше, чем кажется, но надо приободрить молодёжь. Их положение, по-прежнему, просто отчаянное, а надо, чтобы все боролись до конца, и тут часто решающую роль играет моральный настрой командира. И Лис пустился в лож во спасение:
– Ещё сунутся – ещё получат! – Он присел к огню и подмигнул мальчишкам и девчонкам. – Не бойтесь! Эти чудища на вид, конечно, жуткие, но они такие же живые, как и мы с вами. Их берёт всё, и пули, и гранаты, так что – отобьёмся!
О том, что лично у него боеприпасов почти не осталось, он тактично умолчал. Только Хельга могла похвастаться нетронутым комплектом, да у Мирры, что не страдала пристрастием к винтовочным гранатам, ещё имелся запас патронов.
Бойцовская рыбка хлопнула своего напарника по плечу:
– Молодец! Ты настоящий мужик.
Она получила назад свои магазины, и тут же присела рядышком, набивая их патронами, пока Элан обнялся со своей дочуркой.
Ты задержался…
Вспыхнувшие звёздные глаза полны мягкого укора и ушедшего уже страха.
Мы не умрём, я обещаю…
Хельга обняла его за плечи, в нос ударил пар скорее подогревшегося, чем сварившегося клубня, и эволэк с благодарностью принимает угощение. Простое, впитавшее в себя жар огня, но такое непередаваемо вкусное…
Вздремнуть удалось всего с час – Мирра не может всё время быть на посту, а Лесавесима бросить работу наседки, согревая восьмерых мальцов собственным телом, единственным оставшимся в их распоряжении неиссякаемым источником живого тепла. Небогатый запас дров, что чудом удалось затащить в эти катакомбы, давно истаял, оставив только кучку остывших углей, и погасший костёр ещё сильнее сомкнул темноту. Только холодный свет фонарей не позволял кучке спасшихся людей, и не людей, не растерять самообладание.
Железная леди подняла Лиса после пролетевшего, казалось, за один миг, тревожного забытья: плут сам попросил разбудить себя после короткого отдыха, и все четверо друзей собрались на военный совет.
– Надо выдвигаться, – без предисловий, растирая виски, заявил Элан. – У нас нет еды, воды, боеприпасов на один короткий бой. Кроме того, никто не знает, живы ли мы вообще.
Нависшая над головой толща камня и земли не пропускала радиоволны, и Хельга, при всех её способностях, была бессильна, ровно как и рации, и нанофоны плута, бойцовской рыбки и серой молнии.
– Бригада Юутилайнена скоро завершит зачистку Огнегорска. Это не займёт много времени, тем более что твари за трое суток уже сожрали там всё и всех, и ушли в леса.
– Согласна, – кивнула Мирра. – Сейчас на дворе ночь, и мы выйдем из шахты, когда будет часа два, не больше. Опасно двигаться по лесу в потёмках, но стоит тут просидеть до утра, и в штабе бригады могут решить, что мы погибли.
Лесавесима поддержала:
– Да, тогда вояки укатят из города, и нам придётся совершать пеший марш до ИБиСа, километров сорок самый минимум. Это чистое самоубийство!
– На вертолёты рассчитывать не стоит, – согласилась Хельга, – погода всё хуже и хуже, и летать могут только те, что оснащены радарами. А где они окажутся на момент нашего выхода на свежий воздух, чем будут заняты – трудно сказать!
Аргументы были весомыми. Если встанет вопрос, эвакуация, допустим, трёх-четырёх десятков детей или их маленького отряда, к тому же затерявшегося на лесных просторах, где сложно найти удобную посадочную площадку, вполне вероятно, решение будет не в их пользу. На помощь надейся, но сам не плошай!
Малышей и вожатую тут же принялись тормошить – те, свалившиеся в тяжёлый сон, с трудом разлепляли веки. Малышня почувствовала защищённость, нервное напряжение немного спало, и всех разморила тёплая еда и доброта летуньи. Так они и уснули рядком, накрытые полотнищами крыльев, да так крепко, что не заметили, как наседка удалилась на цыпочках на военный совет.
Подъём дался тяжело: дети сначала пугались, ожидая самых плохих новостей, потом начинали канючить, но Оля их довольно резко одёрнула. Девушка вообще попалась интересная, смелая и сильная. Она не задавала лишних вопросов, едва ли догадываясь об истинных причинах, толкающих кицунэ, эволэка, Сирину и киборга из подземелья на открытые всем ветрам и снегам просторы лесов, но доверяла своим спасителям. Эта странная четвёрка без колебаний поставила собственные жизни на кон ради призрачной надежды выручить из беды нескольких совершенно незнакомых им людей. И вожатая была им благодарна, изо всех сил стараясь не доставлять лишних хлопот.
Снова потянулась череда коварных перекрёстков, но каждый новый поперечный туннель уже встречался без внутренней дрожи: отряд ощетинился во все стороны стволами, а Хельга вообще стоила десятка профессиональных бойцов. Мирра, наконец, призвала к порядку малышню и вожатую, заставив их таки светить фонарями каждый в свой сектор, а не шарить беспорядочно лучами из стороны в сторону, только слепя стрелков. Лесавесима всё так же тенью кралась первой, выслушивая и вынюхивая возможную опасность, а её папаня, как умел, вёл разведку на ином уровне, отпуская свою уставшую душу в темноту катакомб, но каждый раз оба с облегчением вздыхали – никого…
Элан замер на колене не спуская глаз с оставшегося за спиной пути, но постоянно бросал взгляд через плечо. К стене жались все восемь детей и не выпускающая из девичьих рук дробовик вожатая. Мирра держала на мушке почти невидимый в ночной тьме свод туннеля, чей конец обозначался холодным, но упоительно свежим после подземной сырости, воздухом, да хлопьями снега.
Сгорбленный силуэт Хельги, едва различимый на фоне стены, крался к выходу. Киборг держала автомат наготове, следом, едва не касаясь носом маминой спины, бесшумно скользила серая молния, вообще невидимая глазу в этом царстве теней, несмотря на немаленькие размеры. Их выход выдали резкие движения: женщина-киборг бросилась вперёд, тут же, уже под снегопадом, несколько раз крутанулась во все стороны, выслеживая возможную опасность, да негромкий хлопок ударивших по воздуху крыльев – Лесавесима ушла в полёт, радуясь обретённой свободе.
Хельга подала знак, что не видит опасности, и маленький отряд, наконец, покинул стылое подземелье, но…
Наверху было и лучше и хуже одновременно. Да, в шахте круглый год выше ноля, но спёртый воздух и большая влажность нивелировали этот плюс. С востока пришёл тёплый фронт, повалил снег, и было не так холодно, как всего сутки назад. Ветер поутих, облака почти не двигались, дышалось легко и свободно. Камень не давил на сознание своей непробиваемой толщей, но теперь они были открыты и для наблюдения, и для атаки со всех сторон. Но зато можно было рискнуть, разбить лагерь, погреться у костра, растопить снег, и напиться горячей воды, а, если повезёт, и найти что-нибудь съестное, приготовить это что-то на огне, но…
– Я связалась с полковником. – Хельга выглядела расслабленной, ибо её сенсоры прочесали склоны и дорогу, не обнаружив ничего подозрительного. – Они ещё в городе. Как и предполагалось, тварей там немного.
– Значит, их полно в лесах, – криво усмехнулась Мирра. – Для нас это плохая новость. Куда идём?
Все были откровенно рады, что действовать придётся сплочённой командой. Это позволяет не тратить бесценное время на пустые споры, быстро приходить к общему решению.
– По дороге идти легче, чем по лесу, – резонно заметил Элан, но по тону чувствовалось, что его не вдохновляет эта идея, – но это крюк, и большой…
Дорога, точнее просто просека в лесу, ведущая от туннеля вокруг горной цепи к сожжённому городу, манила своей тишиной и доступностью, но…
– Но мы пройдём слишком близко от той области, куда ушли после разорения Огнегорска молотоголовые, – продолжил плут. – Надо идти к реке, и подняться на пару километров вверх по течению. Там есть два поселения, точнее одно, на обоих берегах. Если повезёт, найдём лодки, и спустимся на них к водохранилищу.
– Согласна, – Хельга повернулась к сжавшимся в кучку детям, и печально сказала, – едва ли они выдержат тридцатикилометровый марш по ледяной дороге.
– Да, это дорога смерти, – пробормотала Мирра, поудобней устраивая лямки рюкзака на плечах…
Страшная ночь. Элан категорически запретил пользоваться фонарями, чтобы светом не навлечь беду, и колонна продвигалась практически вслепую. Точнее, слепыми котятами были восемь перепуганных детей и их вожатая, чуть ли не ежеминутно вскидывающая ружьё на любой шорох в зимнем лесу. Оля послушно погасила подствольный фонарь, но теперь не видела ничего дальше чем на пару метров в этой тёмной пелене. Даже крупным снежинкам приходилось садиться буквально ей на нос, чтобы вздрагивающая от холода и страха девушка, наконец, удостоила эти совершенные творения природы взглядом.
Хельга, которой тьма и снегопад были нипочём, шла первой, пробивая колею в снегу – ещё не нападало даже по колено, но измождённым детям было бы трудно прокладывать себе дорогу. Бедняжки итак проявляли совершенно недетскую выдержку, не плакали, ни кричали в испуге, когда по бокам или за спиной раздавались странные звуки, будь это спорхнувшая при приближении людей птица, или шапка снега, рухнувшая вниз с еловых веток под тяжестью собственного веса, только плотнее прижимались к своей старшей наставнице.
Элан шёл в центре, хмурый, недовольный настойчивостью железной леди, которая сослалась на его бедность боезапасом, и настояла на роли поводыря. Лис понимал, что это чисто психологический трюк – дети, видя рядом с собой, буквально в шаге, кицунэ, этакого чудо-богатыря, уложившего кучу монстров, что называется, одной левой, чувствовали себя в большей безопасности. Он бы предпочёл роль замыкающего: ветер как раз дул в спину, и чуткий нос мог бы предупредить о преследовании, да и видел он в темноте своими глазами неплохо, даже в такую погоду, когда крупицы света едва пробиваются сквозь пелену облаков.
Но в хвосте оказалась Мирра, и на то был резон: бойцовская рыбка с рук стреляла лучше своего закадычного друга, ведь у неё обе были свои. Как бы удачно ни прошла много лет назад операция, чтобы не предпринимал Иригойкойя в последующие годы, а кибернетический протез оставался протезом. Кроме того, повелительница вод не рассталась с тактическим шлемом, и тепловизор прекрасно справлялся с непогодой и тьмой, позволял увидеть врага задолго до того, как тот смог бы обнаружить их отряд.
Лесавесима, как всегда, кружила где-то под низкими тучами, высматривая тварей и более доступные пути. Собственно, именно она нашла чуть более долгий, по километрам, но и более лёгкий для уставших путников, маршрут, ведущий через молодые посадки ельника.
Так дети и шли, мучительно медленно, кутаясь во всё, чем только смогли поделиться взрослые, стараясь не поворачиваться лицом к ветру, горбясь под хлопьями снега, как будто им на плечи с неба падали не кристаллы замёрзшей воды, а белые камни. Они устало брели в темноте, видя только спину друга или подруги перед собой, и ничего вокруг, вверив свои судьбы в руки странных спасателей. В абсолютной темноте, но не в абсолютной тишине…
Лис уже едва сдерживал раздражение: Хельга, делая быстрые, мелкие шаги, как ледокол, проламывала схватившийся на морозе наст. Она безошибочно соизмеряла движения ног с остатками сил у вереницы карапузов, стараясь сберечь то немногое, что несчастные дети ещё выцеживали из своих жил. Она прекрасно справлялась с поставленной задачей, но…
Хруст разламывающейся корки льда разносился, казалось, по всем окрестным лесам. Умом Элан понимал, что падающий снег эти звуки поглощает, а эхо между деревьями, вдобавок, рассеивается, меняет направление, но в голове беспрестанно звенел тревожный колокольчик. Шаг, шаг, хруст, хруст, – словно повар приглашал на обед званых гостей: «Двуногая жратва здесь! Подходи! Налетай!» И хотя Лесавесима слала ему в режиме реального времени картинки, словно самолёт-разведчик фотографии, заснеженного леса, но…
В голове словно жило два сознания. Одно постоянно крутило перископом меньше чем в двух метрах над землёй, видя невысокий ельник, полого бегущие вверх и справа, и слева заснеженные склоны, где среди молодых, едва в два человеческих роста, хвойных красавиц почти не было густых кустов, только шапки сугробов, зацепившихся за плотно растущий молодняк. Другое видело с высоты беззвучного полёта всю панораму целиком: и горный распадок, и цепочку человеческих фигур, неуклюже бредущую под уклон. След, словно крошево льдинок за пробивающимся к чистой воде кораблём, тёмные спички нагих деревьев, будто воткнутые в обильно присыпанное мукой тесто. Две гряды, с каждым километром всё сильнее и сильнее сжимающие долину в каменные тиски, были пусты, не тревожили разум королевы воздуха движением сильных и гибких тел, что острые глаза без устали высматривали на земле, но…
Всё тихо и спокойно, но успокоения ледяное безмолвие не приносило, заставляя ещё больше раздражаться на каждый новый шаг своего бывшего куратора, что уже не шагала, а мелко семенила ногами, утаптывая и рыхлый промёрзший снег, и корку льда под ним.
Элан всё больше и больше был недоволен этим черепашьим продвижением, но поделать ничего не мог – впереди ещё большой отрезок пути сквозь круговерть метели, а дети уже выдыхались. Хельга и сам Лис, как могли, утрамбовывали медленно, но верно растущий снежный покров, даже едва стоящая на ногах Оля помогала малышам двигаться, вполголоса подбадривая смертельно уставших и продрогших девочек и мальчиков. Но скорость неумолимо падала: с каждым часом каждый шаг давался всё труднее и труднее, и настал критический момент.