– Грамотный шибко для простого вояки. На физиономии твоей высшее образование написано, «Майн Кампф» знаешь, историю, не вяжется это как-то с образом наёмника.

Игорь только фыркнул:

– Много ты о наёмниках знаешь!

Лис уже недобро сощурился:

– Дед о них рассказывал, встречались и в бою, и пленных видел. Да и у меня опыт имеется, а ты не такой.

Строптивец уже сам стал понемногу закипать, но только нахмурился, всем видом давая понять, что задушевной беседы можно не ждать.

– Не хочешь по-хорошему? – Чуть улыбнулся рыжий зверь, – Ладно.

Он неожиданно распрямился, набрал воздуха в грудь и позвал:

– Диии-ооо-леее-яяя!!!

Игорь с быстротой змеи сцапал его, ладонью заткнув рот:

– Ты что моей смерти хочешь?! – Прошипел на ухо.

Хоть и удалось заставить чертёнка замолчать, но немой вопрос из голубых глаз никуда не ушёл, и солдат удачи сокрушённо вздохнул:

– Ладно, расскажу, только не зови эту…

Он осёкся. Стыдно было признаваться, но эта девчонка пугала его. Вроде и Элан, и Афалия его тоже хорошо потрепали, но даже к дочери губернатора он не чувствовал ни страха, ни злости, а вот к ней…

– Это грустная история, – предупредил «садовник», и, помолчав, добавил, – И очень драматичная.

– Ничего, я выдержу, – вроде как безразличным тоном пообещал собеседник.

– Я тогда ещё жил на родине, Каннах, был молод и наивен. Когда для битвы на Арене, Средиземноморский Союз спорил с Южно-Африканским, набирали людей, я пошёл за глупым идеалом. Но не в регулярную армию, а добровольцем в Кипрскую бригаду, снайпером.

Его голос тух, словно он разговаривал сам с собой, взгляд опустел.

– В сражении нас раскололо на несколько частей, и перемешало с регулярными войсками. Я дрался плечом к плечу с какими-то пацанами из Армии Средиземья, и стал свидетелем трусости их командира. Эта тварь просто бросила мальчишек, фактически бежав с поля боя.

Лицо Игоря исказила злость.

– Я взял руководство на себя, больше просто некому было, но из трёх десятков людей те двое суток, что мы дрались фактически в окружении в этих чёртовых развалинах, выжила едва треть. А когда всё стихло, приехал этот м…к…

Его аж дёргало от едва сдерживаемого бешенства, но зато в голосе появилась и злость, и жизнь:

– Понимая, что его просто расстреляют, эта с…ка приказал мальчишкам молчать, а меня взяли под арест, представив наёмником, сражавшимся за африканцев. Ты же знаешь правила Арены: пока Судья не даст сигнал, все, кто не состоят в регулярных войсках, не попадают под конвенцию о правах военнопленных. Короче, меня чуть к стенке не поставили…

Это явно был очень неприятный эпизод из жизни «Игоря Растеряева», и он не стал детализировать рассказ, а повёл повествование дальше:

– Спасла случайность. В плен взяли несколько чёрных, и они на допросе все говорили о вражеском снайпере, обо мне то есть. Мол, подстрелил столько-то наших, всегда метил в ноги, или низ живота, никогда ни в голову, ни в грудь не стрелял, позволял вытаскивать раненых…

Куко понимал, что гуманизм рассказчика тут может быть и не причём. Просто убитого можно забрать потом, а вот чтобы вытащить с поля боя тяжелораненого, надо отвлечь от остальных дел двух, а то и четырёх человек. Если бить насмерть, то пяток удачных выстрелов выводят из боя пять вражеских солдат, а если стрелять с умом, то есть, на тяжёлое ранение, то можно пятью попаданиями выключить из участия в бою человек пятнадцать, а то и двадцать пять! Но своё понимание он оставил при себе.

– А с этой тварью, слава богу, приехал и ещё один офицер. Когда стало ясно, что рассказы противника совпадают с моими показаниями даже в деталях, он засомневался. Только это и спасло. Ну а дальше, этот, нормальный, мне и сказал: ты, друг, лучше дёргай, пока этого п…са нет, а то сейчас пленных увезут на сборный пункт, и от твоего алиби только твои же слова и останутся – найди потом полдюжины человек среди тысяч пленных!

Лицо Растеряева оттаяло от воспоминаний о хорошем человеке, спасшему ему жизнь. Ни имени, ни фамилии своего благодетеля он не назвал, но Лис, внимательно следящий за рассказчиком, знал точно – не истёрли годы из памяти этого.

– Я рванул на нейтральную территорию, дождался сигнала об окончании сражения. А там мне был только путь – раз сказали, что наёмник, значит наёмник. Чехарда была жуткая, не разбирались особо, кто погиб, а кто нет, а путь в нормальную жизнь мне с таким клеймом был заказан – на солдат удачи на моей родине многие косо смотрят, да и как доказать, что я сражался за своих?

Он с досады махнул рукой, и сапёрная лопатка со смачным звуком ушла в чернозём по самую рукоять.

– Дальше я участвовал в четырёх сражениях на Арене, потом перебирался с места на место.

Но кицунэ больше интересовал последний эпизод в его карьере:

– Как подписался на наше дело?

Игорь понимал, что от ответа зависит очень многое, но лгать не стал:

– Пообещали хорошие деньги, сказали, что надо просто подстраховать другие группы, выполняющие какое-то важное задание какого-то очень богатого типа. Работёнка казалось не пыльной, а то, что придётся сражаться с детьми я даже и не подозревал – нам никто никогда не рассказывает больше, чем надо для выполнения задания. Посредник был уже знакомый, проверенный по прошлым делам, с хорошей репутацией, не кидал никогда, не подставлял. И я согласился…

– Я сейчас разрыдаюсь от умиления!

Оба собеседника резко повернулись на полный презрения голос.

Диолея, как всегда ухитрившаяся подкрасться незаметно, явно уже давно их слушала. Куко прекрасно знал, что даже обострившиеся до невероятной чувствительности слух и обоняние ему тут не помощники – глава Клана Земли работает на принципиально ином уровне, но расстраиваться не стал, улыбнувшись своей соратнице.

– Доброе утро, спящая красавица! – Рассмеялся Лис.

Красавица была вся растрёпана, не умыта, вдобавок в халате. Явно что-то сорвало её с постели ранним утром, и едва ли это что-то было плохим самочувствием.

– Ты в порядке? – Вопрос, заданный ледяным тоном, был адресован рыжему проказнику, но арктический холод близкой расправы был адресован не ему, а Игорю.

Это только подогрело уверенность в предположении: девушка выловила из эфира зов своего товарища, и примчалась проверить, не случилось ли чего? Стоя, словно на постаменте, на бортике возвышенной над газоном клумбы, она сверлила наёмника многообещающим взглядом.

– Всё хорошо, – заверил разгневанную королеву кицунэ, – просто мужской разговор.

Та рассердилась ещё больше:

– Смотри у меня, солдат удачи, – последние два слова она процедила сквозь зубы, – я с нетерпением жду твоей первой ошибки… и последней…

Она спрыгнула на дорожку, и не спеша зашагала назад, к башне. Когда Игорю показалось, что староста удалилась на безопасное расстояние, он пробурчал:

– Она меня ненавидит больше, чем все остальные вместе взятые.

Но никакого сочувствия он не дождался, хотя тон Лиса был спокоен:

– А ты чего ждал от людей, которых пришёл убивать?

Растеряев на замечание никак не отреагировал. Поднялся с лавочки, одним движением освободил лопату из плена земли, и покатил тележку дальше. Он даже не обратил внимания на то, что странное создание внимательным взглядом провожает не его, а свою соратницу, а губы кицунэ скривились в какой-то гримасе, полной сожаления произошедшим инцидентом. И эта сложная гамма чувств была адресована не ему…

* * *

Лесавесима и Хилья оправлялись от тяжести погружения быстрее людей: пока многие мальчишки и почти все девчонки ещё не без труда ходили даже на небольшие расстояния, обе летуньи уже стали пробовать воздух. Короткий разбег, подлёт, посадка. Серая молния никак не могла преодолеть в полёте полукилометровый рубеж, но и большая сестра застряла метрах на восьмистах – то чуть больше, то чуть меньше. Крылья за долгие пять месяцев потеряли силу, моторика человеческих тел убила многие рефлексы «драконьего» начала, и сестричкам пришлось начинать всё с начала.

Не могу поверить, что это убожество – я и есть!

Хилья в очередной раз довольно неуклюже пронеслась над импровизированным полигоном на берегу озера, и, приземлившись без былой грации, с раздражением дёрнула шеей.

Такая судьба эволэка! Думаешь, твоей маме было легче создавать тебя?

Колкая мысль от Лассавы заставила взять эмоции в узду, и в очередной раз затрусить к старту.

Работникам ибиса пришлось попотеть! Построили полосу препятствий длинной в километр! Чего тут только не было! На первом этапе надо было преодолеть ряд препятствий, поднятых невысоко над землёй – брёвна разной толщины, установленные под разными углами наклона, или параллельно земле, призваны были разработать цепкость лап, восстановить во многом утраченную координацию движений. Дальше летуньям предстояло ползти на брюхе по сыпучему песку в туннелях из сетей и сухих веток. Тут уже разрабатывались самые разнообразные группы мышц и конечностей и тела – ещё неокрепшим организмам это путешествие казалось настоящей пыткой Третий этап – прыжки через различные препятствия, причём проходить участок надо было в хорошем темпе, поочерёдно то поднимая вверх немаленькое тело силой одних только задних лап, то, после приземления, кувырком катиться вспоминая, что такое группировка.

Мама беспрестанно подгоняла их, следя за темпом, не ставя целью загнать двойняшек до смерти, но и не позволяя халтурить. Летуньям очень не нравились «сухопутные» тренировки, но Хельга и Куко прекрасно понимали – пока не окрепнут сердца, не привыкнут к нагрузкам лёгкие, не удастся добиться общей гармоничности мышц и связок, к полётам приступать просто опасно.

Это понимали и обе сестрички, и терпеливо выматывали себя упражнениями: карабкались вверх-вниз по брёвнам, змеями скользили в лабиринте сетей, прыгали, как мячики, кувыркались в траве. Но на этом испытания не заканчивались.

Как только полоса оказывалась позади, надо было спуститься к воде и проплыть назад, к старту, а выбравшись на сушу, тут же обежать весь полигон кругом. Только после этого – финиш, на котором двух мокрых, запыхавшихся с непривычки странных спортсменов ждали не менее странные родители: папаня-лис, уже вполне настоящий, мама-киборг, и ещё одна мама, живая, но изменившаяся внешне не менее сильно, чем глава семейства.

Тут надо было немного походить, привести дыхание в порядок, и родители брались за своих чад: меряли давление, пульс, слушали работу лёгких и биение огромных сердец. Первые дни, получив данные, больше хмурились, глядя на мониторы диагностических приборов, и сёстры получали жёсткие приказы: когда и что есть, сколько спать, даже через силу. Так в основном и проходил день, и летуньи с тоской смотрели в такие близкие и далёкие одновременно небеса, терпеливо снося опеку. Утром – полигон, вечером – упражнения по укреплению крыльев, но никаких полётов.

И вот настал долгожданный день! Утром, пока не жарко, Хельга, Куко и Ханнеле привели сестричек на уже знакомый и изрядно истоптанный пятачок земли, но вместо привычной экзекуции разрешили попробовать полетать, но только над самой водой и невысоко.

Лесавесима и Хилья чуть не задушили на радостях своих родителей, и прянули вверх, но…

Тела не слушались. Не было и тени былой мощи, с лёгкостью управляющей потоками воздуха, ласково обнявшими огромные крылья.

Серая молния, как самолёт, сбитый прямым попаданием крупнокалиберного снаряда на бреющем полёте, не справилась с управлением, и со всего маху врезалась в воду, подняв гейзер брызг. Большая сестра вроде избежала сначала конфуза, но на посадке ошиблась в траектории и скорости, и упала на песок, чуть не вывихнув крыло. Хилью тут же осмотрели, но ничего страшнее ушиба не нашли, пока мокрая до последнего пёрышка, и злая, как чёрт, Лесавесима сушилась на солнышке, только показавшемся в межгорье. Дети жутко расстроились – соскучились по небесам, а тут такое…

Но проходил день за днём, и постепенно память о былом могуществе возвращалась, и очередная утренняя тренировка, наконец, принесла награду.

Сёстры синхронно разбежались по прибрежному песку, и, оторвавшись от земли на границе воды и суши, осторожно, но уже вполне уверенно понеслись над зеркальной гладью. Два отражения, словно связанные, скользили в прохладной воде, набирающие силу крылья мощными махами держали тела на правильной высоте. Плавный разворот, и удивительные создания устремляются от берега, соколами летят над бездонной пропастью, заполненной чистыми слезами неба, ещё разворот, и вот уже стремительно приближается берег.

Родители, затаив дыхание, следили за слаженным полётом, провожая глазами треугольник маршрута. Два дракона, подминая крыльями воздух, зависли над местом взлёта, и выполнили первую безукоризненную посадку, сели так, как садились всегда, словно два невесомых пёрышка.

Уже на что-то похоже!

Их голоса зазвучали в головах двух эволэков серебренными колокольчиками, полные торжества от осознания важной победы. Даже полностью «глухая» Хельга видела их восторг и радость – шеи гнуться, перья играют цветами.

– Отлично, девчонки, отлично!

Лис, светясь от счастья, хлопал своих ненаглядных детей по крыльям, пока Ханнеле и Лассава от восторга висли на лебяжьих, но очень сильных, шеях, а киборг сматывала провода диагностики – больше особой необходимости в ней нет, и не будет.

– А теперь – отдых! – Строго приказала Хельга, – Можно гулять пешком, совершать подлёты каждые полчаса, но не больше! После обеда – сон до трёх, а вечерком посмотрим.

Летуньи бодро зашагали крылом к крылу по дорожке, ведущей к обширному платановому парку, следом, без спешки, потянулись остальные – лидер Клана Воздуха, и кицунэ были ещё далеко не в форме. День, можно сказать, и не начался, а им уже досталось: с утра (ни свет, ни заря) тренировка над собой, а потом занятия с сестричками. С ног не падали, но поберечься стоило.

Парк больше походил на полевой госпиталь. В тени раскидистых крон, прямо на аккуратно стриженой траве, стояли лёгкие раскладные кровати, между ветвями натянуты гамаки, у столов плетёные кресла, немало лежаков прямо на зелёном живом ковре – врачи кое-кому запрещали пока спасть и лежать на мягком, вредно для позвоночника. Девчонки и мальчишки (первых – абсолютное большинство) сидели и лежали, читали книги, играли в самые разнообразные игры, подразумевающие умственную, а не физическую активность, собравшись в компании, болтали о том, о сём.

Люди в белых халатах не отходили от них ни на шаг, не мозоля глаза, но всё время оставаясь на виду, и не упуская эволэков из поля зрения. Эскулапы, словно рой трудолюбивых пчёл, собрались у палатки с красными крестами. Время от времени, кто-то из них отделялся от общей компании, что обсуждала планы на день, писала истории болезни, спорила, и обходил хворающих, интересуясь, нет ли жалоб. Как правило, никаких пожеланий никто не высказывал – юнцы были не всмятку сварены, и не беспокоили старших по пустякам, тем более, что товарищи и подруги охотно помогали друг другу.

Узрев возвращающуюся компанию «прогульщиков», Колядин быстро зашагал на встречу.

– Как прогулка? – Серьёзным тоном осведомился он.

Тренировка проходила под присмотром Хельги, но главу медслужбы такое сопровождение не удовлетворяло до конца. Мог бы черновую работу взвалить на подчинённых, но предпочитал быть в курсе дела, ведь если что не так, самому же потом и отвечать.

– Гораздо лучше, спасибо, – ответила Лассава, присаживаясь, тем не менее, на травку, к компании своих подчинённых.

За спиной осталось четыре километра пешей прогулки, даже чуть больше. Вот с таких маленьких побед и начинается путь эволэка к выздоровлению.

– Я в порядке! – Заверил Куко, ускоряя шаг.

Крылатые сестрички улеглись тут же, вмиг оказавшись в центре внимания девчонок Клана Воздуха – было очень приятно подремать, прижавшись к тёплому пуху «дракона», когда твоё тело греет кровь повелительницы воздуха, а лёгкие вдыхают утренний свежий воздух, напоённый ароматами трав и деревьев. Хилья и Лесавесима ничего не имели против такого рода общения, и очень быстро стали похожи на наседок, обнявших огромными крыльями целый выводок беспёрых птенцов.

Лис так увлёкся лицезрением этой потешной и сентиментальной одновременно сцены, что споткнулся о ноги лежащей на коврике соратницы, едва устояв на своих.

– Прошу прощения!

В ответ послышалось недовольное бормотание:

– Аккуратней можно! Только вздремнула…

Кланяясь и извиняясь, виновный пятился задом, пока не оказался у сидящих кружком эволэков.

Тут были все старосты, кроме Лассавы, и несколько совсем ещё молоденьких девчонок, в основном из Клана Земли, для большинства из которых Еноселиза стала второй пробой сил. Ветераны, призванные под знамя Вечного Цветка после Кризиса, образовали свои компании – они не чурались общения с юнцами, и не комплексовались по поводу того, что в самые страшные часы были далеко от места главных событий. Просто, они уже были действительно взрослыми людьми, многие обзавелись семьями, и им было интересней общаться друг с другом.

Куко нежно поцеловал свою возлюбленную в макушку, и сел рядышком.

– Вижу по вашим лицам, – Шакко хитро прищурилась, – что сегодня всё прошло лучше, чем вчера.

– Да, – ответила с улыбкой Хельга, – сестрички становятся на крыло!

Её собственным приземлением тут же воспользовалась Нариола, забравшись своей любимице на колени. Лиса так же не оставили без внимания – Мирра аккуратно изменила положение лёгшего на траву хвоста, и, пригладив ладонью шёрстку, устроила голову на необычной подушке.

– Замечательный размер! – Промурлыкала староста, устраиваясь поудобней.

– Я такой же хочу! – У Ракаты, темноволосой худышки, просто горели глаза, – А вы поделитесь методикой?

– Да, разумеется, – ответила Лисичка, – Если кто захочет, то будем рады помочь.

Её собственный хвост, словно раскалённый хвост метеора, грациозно проплыл в воздухе, и укрыл как одеялом, ноги Мирры, вызвав у той новый приступ нирваны.

– Говорят, сейчас приедет Анна Сергеевна, – зашептала, подавшись в центр круга, Диолея, – Я слышала, что скоро прибудет лайнер «Лузитания», и мы полетим на Землю!

– В честь успешного завершения работы над Еноселизой всех эволэков и кураторов приглашают на Съезд Верховного Совета Федерации, – подтвердила Хельга, – Там пройдёт награждение и вечер, потом будут экскурсии по родине Человечества.

– Всегда хотела побывать на Земле! – С энтузиазмом захлопала в ладоши Дийнара, – Так хочется посмотреть на настоящие мегаполисы! У нас даже в Белограде всего миллионов десять живёт!

– Чего хорошего в этих муравейниках? – Недоумевала в ответ на восторги коллеги Фиолла, – Хочешь подышать смогом? Тем более, что наши кицунэ останутся тут!

Все даже не успели состроить кислые физиономии по поводу предполагаемого отсутствия товарищей на празднике жизни, как Шакко, лучезарно улыбаясь, заверила соратниц:

– Мы там будем, всё предусмотрено заранее.

– Но вас тут же арестуют, – с сомнением хмыкнула Мирра, приоткрыв глаз.

– Да, именно, – Куко злорадно рассмеялся, – нас тут же возьмут под стражу, но в этом и вся соль!

– Не понимаю, – честно призналась Раката, – как вам может помочь изменённая внешность? Ведь всё равно ясно, как божий день, что вы – это вы!

Лис и Лисичка, загадочно улыбаясь, в унисон друг другу сказали:

– Секретик!

– Оля, – жалобным тоном прогудела под нос обиженная Нариола, преданно смотря куратору в глаза, – Ну, хоть ты не молчи! Как?

– Не могу сказать, я связана обетом молчания! – Хельга мученически закатила глаза.

Артистизм куратора было игрой лишь отчасти – её эволэк строжайше запретил открывать сложнейший в своей гениальной простоте ответ.

– Главное, что эта скотина, Сухомлинов, сдохнет! – Последнее слово Дийнара просто прокричала.

Куко скривился, закрыв уши руками:

– Зачем так кричать?

Но, похоже, в компании его застенчивость никто не разделял.

– Чего стесняться? – Недоумевала Раката.

– И то верно, – поддержала пришедшая на посиделки Лассава, присаживаясь в круг, – Всем прекрасно известно, что ты задумал, и все это одобряют.

– Согласна, – снова подала голос Мирра, – нечего было нас трогать. А нам что теперь? Получил в левую щёку – подставь и правую? А может лучше дать сдачи?

Тут уже из соседней компании подали голос ветераны:

– Прибить гадину, и дело с концом!

Коллеги согласно зашумели, уже предвкушая двойной праздник – тосты за здравие ИБиСа и за упокой кровавого дельца. Эмоции эволэков были вполне понятны, а гибель друзей и защитников волей, неволей, а толкала мысли на дорожку о мести, ставшей не только желанной, но и, что главное, реальной! Уж кто-кто, а Лис, отправивший в ад Леонида Сухомлинова, выхлопотает билет в преисподнюю и для папаши жадного семейства!

Только вроде как случившаяся рядом Ворожейкина с тревогой наблюдала за реакцией кицунэ. Оба лиса, как по команде, развели руками, злорадно ухмыльнулись:

– Народ требует хлеба и зрелищ!

Смешки покатились под кронами деревьев, только вот Елене было не до смеха, и она было решительно направилась к старостам, но тут на поляне появились новые действующие лица, пусть и хорошо знакомые.

Владычица не поленилась, и уже в третий раз за считанные недели оторвалась от важнейших дел. Столь частого посещения членами правящей династией ИБиСа не было давно! Её появление возымело закономерную реакцию: эволэки и кураторы поднимались с мест, будили своих товарищей (частое явление после тяжёлого погружения – ночью не заснуть, днём не добудиться), но Анна Сергеевна постаралась придать встрече неформальный характер.

Как всегда, одетая в длинное платье, подчёркивающее стройность стана, безупречную осанку, она не спеша шла от одной компании к другой. Следующие по пятам чиновники передавали Императрице пригласительные билеты, а та уже вручала их молодёжи и наставникам по два в руки: и на «Лузитанию», и на вечер Съезда, первый цвета серебра, второй, словно сотканный из тончайших золотых нитей, получая в ответ искренние благодарности.

Всё было бы чинно и степенно, если бы не двое рыжих разбойников. Пара лисиц (уже без кавычек) сорвалась с места, вмиг лишив старосту Клана Воды очень удобной подушки, и не менее замечательного одеяла. С радостным воплем: «Здравствуй Земля!», они парой прыжков проглотили расстояние, отделяющее их от дорогих гостей, и заплясали на месте, протягивая забранные в перчатки руки:

– Ур-ра! Ур-ра! – Шакко прыгала, едва не ударяясь головой о ближайшую ветку, – Мы летим! Мы летим!

– И нам! И нам! – Вторил Лис, в нетерпении чуть не прыгая через голову соратников.

Восторг эволэков был понятен. До Родины Человечества очень далеко, а побывать там хотели бы многие, только вот прямых рейсов туда нет, а обходными путями добираться очень долго и дорого. Конечно, информационный обмен между Солнечной системой и колониями не прерывается, но фильмы и снимки – это одно, а вот живые впечатления, конечно же, другое.

– С вами, молодые люди, у меня будет отдельный разговор, – отчеканила Анна Сергеевна, вмиг остудив веселье.

Императрица со свитой проследовала дальше, оставив ошарашенных кицунэ за спиной. Куко и Шакко печально опустили уши и хвосты, демонстрируя всем желающим сложную гамму чувств обиженных детей: оба, как по команде, опустились на траву, привалившись спинами друг на друга, и надулись, уставившись сердитыми взглядами себе под ноги.

Глава правящей династии на эту открытую демонстрацию и бровью не повела, продолжая, как ни в чём не бывало, раздавать приглашения и расточать комплименты. У каждой компании она останавливалась ненадолго, справлялась о самочувствии, интересовалась тревогами и заботами своих подданных, и эти беседы не были пустой формальностью.

Когда Императрица приблизилась к Ханнеле (та ни на шаг не отходила от дочурки), все замерли, а бедная девушка, завалившая с грохотом все усилия конспираторов, покраснела от смущения так, что казалось, вот-вот прожжёт землю, и провалится куда-нибудь глубоко-глубоко, лишь бы не чувствовать на себе полный укора взгляд монаршей особы. Но Анна Вторая смилостивилась над эволэком, и с ироничной улыбкой вручила пару билетов и ей, даже не пару, а две: ей и Хилье, после чего горячая финская девчонка тут же оказалась в водовороте соратниц, обрадованных таким прибавлением в компанию.

Но все, кто был хорошо знаком с крылатыми сестричками, увидели ещё и недоумение у двойняшек – большая сестра перекинулась вопросительным взглядом с серой молнией: а как же ты?

Лесавесима ей ответила, улыбнувшись одними глазами, и, поднявшись с удобной лёжки, зашагала к своему папане, тем более, что к обиженным на весь белый свет кицунэ присоединилась и мама.

Хельга едва сдерживала смех, видя двух недовольных влюблённых, и взъерошила им шевелюру:

– Чего скисли, как простокваша?

– Да, вот… – буркнула в ответ Шакко, беспрестанно косясь на высокопоставленную делегацию.

Та, делегация то есть, застряла, попав в плотное кольцо окружения Учёного Совета и кураторов, точнее кандидатов на эту должность: число эволэков предполагалось увеличить в ближайший год почти вдвое! Первым в списке на расширение был, естественно, клан Воздуха, потом Воды, и Земли, но даже самый многолюдных флористов хотели добавить ещё четверть. Между людьми завязался неспешный диалог, и открытого нетерпения Лиса и Лисички, похоже, никто из старших не замечал.

– Если вас двоих не пустят, – честно призналась Хельга, – буду только рада.

– Это почему? – Насупился Куко, недовольный столь явным «предательством» со стороны куратора, – Мы хотим с друзьями! Когда ещё такой шанс выпадет?!

Наставница присела рядом, и ответила:

– Во-первых, сейчас очень нужны опытные инструкторы, и я бы хотела, чтобы ты занялся молодым пополнением. Во-вторых, прародина человечества вашего нашествия не выдержит.

– Оля! – Возмутился Лис, – Мы не собираемся…

Куратор пресекла его речь резким взмахом руки:

– Знаю я это ваше «не собираемся»! – Теперь уже «железная» леди повысила голос, – Когда ты так говоришь, весь окружающий мир становиться с ног на голову!

– Именно, – полный ледяного спокойствия голос Императрицы заставил непроизвольно повернуть головы, и вздёрнуть подбородки вверх.

Анна Сергеевна была собрана и спокойна, готова к непростому разговору, сделала жест, приглашая рыжих разбойников за собой:

– Идёмте.

Оба кицунэ сорвались с места, причём Куко ещё и подхватил какую-то папку с бумагами, и заспешили вслед за владычицей. Та направилась к большой палатке, специально развёрнутой для дорогих гостей, способной, казалось, вместить хоть роту, хоть целый батальон. Но стремительный марш не повлёк за собой больше никаких перемещений ни ибисовцев, ни свиты монаршей особы, более того, люди отодвинулись на почтительное расстояние, давая возможность сторонам побеседовать наедине, только генерал Барятинский сначала откинул полог шатра, пропусти Анну Сергеевну, разозлённых лисиц, а потом шагнул внутрь сам, плотно завесив вход.

Внутри было удивительно просторно и прохладно: кроны платанов приняли на себя первый удар жарких лучей Авроры, играли на траве и крыше шатра узорами из теней и солнечных зайчиков. Ветерок гулял между исполинскими стволами, унося зной, проникал своими бестелесными руками в небольшие окошка, задёрнутые легчайшей тканью занавес, надувая сотканные из прозрачной вуали паруса.

– Сядьте! – Безапелляционно жёстким тоном приказала Императрица, присаживаясь на роскошное кресло, явно предназначенное именно ей.

Пара голубых, и пара зелёных, глаз полыхнули недобрым огоньком, но эволэки всё же не стали на ровном месте раздувать конфронтацию, и расположились напротив, на стульях, пока генерал не занял позицию по правую руку от владычицы, оставшись стоять, седовласый, но стройный и подтянутый.

Анна Сергеевна смерила строптивцев сердитым взглядом:

– Вы никуда не летите, – уже спокойней, но чеканя слова, сказала она, – Вас арестуют сразу после посадки! И у меня нет ни малейшего желания вытаскивать вас из тюрьмы, тем более, что сделать это бу…

Договорить ей не дали. Куко поднялся с места, и, разложив принесённую папку, резко ответил:

– Прочитайте!

Императрица от такого непочтения поперхнулась воздухом, но тут уже вскипел офицер ИСБ:

– Мы знаем, что вы летите туда за головой Сухомлинова! – Он почти кричал, медленно багровея, – Но мы не можем допус…

Оба кицунэ, разозлившись уже не на шутку, поднялись с места, и на одном дыхании процедили сквозь зубы:

– Да, прочитайте, же, что там написано!!!

Каким усилием Анна Сергеевна и Михаил Иванович подавили желание поставить зарвавшихся юнцов на место, можно только гадать, но, сдержались. Генерал резко выхватил из кожаного переплёта скреплённые пачки листов, и, повертев в руках, быстро сообразив, что это четыре экземпляра одного и то же труда, передал один императрице, второй взял себе.

Куко и Шакко опустились назад на стулья, сверля непонятливых взрослых сердитыми взглядами, но быстро успокаивались – всё, теперь началась их игра.

Офицер и владычица поначалу довольно нервно принялись за изучение трактата, с раздражением, словно отбросив от себя титульные листы, но от вида содержания первой же страницы их лица переменились. Злость на строптивых и своевольных детей быстро сменялась глубоким изумлением, если не сказать даже потрясением. Оба углубились в чтение, время от времени отрывали глаза от листов, и смотрели на двух кицунэ так…

Так, наверное, может смотреть ошалелый от неожиданности профессор на хорошо знакомого балбеса-студента, вечно прогуливающего занятия, сдающего зачёты с тройки с минусом на просто тройку, которую светило науки ставит ему в зачётку только для того, чтобы поберечь собственные нервы. А тут, этот увалень, является к нему с курсовой работой, но вместо череды ошибок и забавных казусов, коими подобные труды обычно в изобилии наполнены, пред поражённым ветераном интеллектуального труда предстаёт фундаментальный труд, тянущий если и на Нобелевскую премию, то на уж кандидатское звание точно!

Так заматеревший в воздушных схватках ас смотрит на новичка-неумёху, который вроде только вчера едва отрывал самолёт от земли. А сегодня, словно преобразившись, выдержал тяжелейший бой один против четырёх, и не только, взмыленный, уставший, но живой, на изрешечённом от носа до кончика хвоста самолёте, но сел, одними горящими от восторга глазами кивал своему наставнику на дымный след, тянущийся к самой земле, что оставил поверженный враг.

По мере того, как бежали строки, а одна страница сменяла другую, лица двух «экзаменаторов» от изумления вытягивались всё больше и больше. Пятнадцать минут напряжённого чтения пролетели, как один миг.