Человек взял деревянную миску и положил туда часть омлета из сковородки. Достал чистую ложку, тоже вырезанную из дерева, и направился к испуганной гостье. Девушка, все это время неотрывно следившая за всеми его действиями, вздрогнула, и начала отползать назад, пока не уперлась в решетку камина. Там она испуганно замерла, дрожа всем телом.
Человек присел в метре от нее, поставил миску и кружку с водой на пол и тихонько подтолкнул их вперед по гладкому полу:
– Ешь.
Янтарные глаза на миг остановились на тарелке, и секунду спустя она уже летела вместе с разлетающейся картошкой по направлению к стене. А хрупкая фигурка сжалась в комок, прикрыв голову тонкими руками в ожидании удара.
Человек устало опустил глаза и немного погодя поднялся:
– Ладно, давай тогда поменяем бинты.
Лин'ера осторожно подняла спрятанное лицо и настороженно проводила человека глазами. Он достал новые повязки, взял баночку с мазью и вернулся к камину:
– Тебе станет легче.
Девушка никак не отреагировала, а все так же продолжала сидеть, сжавшись в комок, глядя на него широко открытыми глазами. Но стоило мужчине только наклониться, как она встрепенулась, начав отбиваться руками и ногами.
– Ты! – человек отшатнулся. – Да что ты!
– Ох… – вздохнул он несколько секунд спустя. – Я не хотел этого делать, но…
Отставив в сторону мазь и ткань, он неожиданно быстрым движением схватил ее за руку и сжал в том месте, где была рана. Рот лин'еры открылся в болезненном крике. Но звука не было. Люди-птицы не могли говорить в человеческом обличье. Никогда не умели.
Человек разжал ладонь и перехватил ее руку около тонкого запястья.
– Прости, я не знал, как иначе прекратить твою истерику.
Девушка перестала вырываться и только быстро и взволновано дышала.
– Я хочу тебе помочь, – продолжал говорить он успокаивающее. – Я знаю, что ты меня понимаешь, поэтому посиди спокойно.
Не отпуская ее руку, мужчина быстро и аккуратно снял старые бинты. Лин'ера настолько была испуганна, что закрывала глаза, не имея сил смотреть на человека так близко. Было видно, как стучат ее зубы.
Он молча смазал раны заживляющей мазью и сделал новые повязки.
– Все, – тихо сказал он через некоторое время и встал.
Девушка продолжала сидеть не шевелясь. Он взял новую миску и снова положил ей еды.
– Вот, я оставлю ее здесь, – поставил он миску на стул недалеко от нее. – Тебе надо поесть.
Девушка открыла глаза и вжалась в стену, стараясь отодвинуться от него как можно дальше. Он помолчал несколько минут, а потом вновь повернулся к ней:
– Ты ведь не меня боишься, да? Ты боишься Человека вообще.
Она смотрела на него огромными, полными янтарного ужаса глазами.
Он отвернулся и пошел к двери:
– Господи, что же они с тобой делали…
Одев широкополую соломенную шляпу, без которой было бы невозможно находиться под палящим солнцем, мужчина отправился на берег. Там можно было найти выброшенные морем и хорошо просушенные солнцем куски длинных бурых водорослей. Даже после высыхания они оставались достаточно мягкими, для того, чтобы сделать их них матрас или набить подушку. Правда, они сильно уминались, поэтому пришлось натаскать большую кучу.
Отыскав в доме припрятанный рулон крепкой ткани, он принялся за работу. Крупными стежками, большой иголкой он сшил мешок для будущего матраса. С усмешкой подумал о том, что сколь многим ему приходилось заниматься в этой жизни.
Когда он закончил с подушкой, уже наступил обед. Солнце палило в полную силу, а значит, на поиски дерева уже не пойдешь. Ну и ладно.
Несколько раз сжал подушку, убедился, что получилось достаточно мягко. Пахнет морем, но здесь все имеет такой запах.
В доме было немного прохладнее, но тонкие стены не очень спасали от жары. Лин'ера сидела в углу, завернувшись в покрывало. На щеках играл нездоровый румянец. Похоже, у нее была повышенная температура. Миска с едой осталась не тронутой.
Человек вздохнул и положил матрас с подушкой рядом с ней. Девушка сразу напряглась, готовая защищаться.
Мужчина поднял миску и спокойно сказал:
– Смерть от голода довольно мучительна, ты могла бы выбрать способ проще.
Она немного изменилась в лице.
– Мне ничего от тебя не надо и уговаривать жить я тебя не собираюсь, – человек набирал воду в чайник. – Сейчас я сделаю тебе травяной отвар. Смотри, ты знаешь все эти травы, должна знать. Захочешь, выпьешь, и тебе станет легче, если не захочешь – то я больше пытаться не буду.
Она следила за ним глазами, все так же настороженно, но уже без безумного утреннего страха.
– Держи, – поставил он кружку и шагнул назад.– Надеюсь, мы поняли друг друга. И еще, не сиди на полу, тебе надо отдыхать.
«Я все-таки ее уговаривал…» – подумал он по дороге и чертыхнулся. Зачем он это делает? В конце концов, ее жизнь его никак не касается. Ладно, доживем до вечера и посмотрим тогда, что делать.